Колючка

 В прозрачном жарком мареве уходило за горизонт огромное пылающее солнце. И, хотя, уже наступал вечер, прохлады не было, ибо земля дышала всей накопленной за день теплотой. Не было прохладно и в набитом битком зале салуна, где жаром исходились люди. И только бармен мог  им помочь. Он доставал все новые и новые бутылки из огромного, набитого льдом ларя и едва успевал принимать деньги. Шум из салуна выплескивался на улицу маленького городка так что, казалось, в нем некому было спать. Но в углу у окна устроились те, кому не мешал громкий звук, те, кто не смотрел вожделенно на продажных женщин, те, кто пил виски, как воду, не пьянившую их. Это были игроки в покер. Среди них особо выделялся седой старик с длинными волосами и колючей щетиной, в добротной но, порядком поистрепавшейся одежде. Но, несмотря на, обращавшую на себя внимание внешность, удача в тот день его явно покинула. Проигравшись в пух и прах, он тяжело поднялся со стула и вышел на крыльцо. Он злился на себя за то, что ввязался в эту игру, хотя денег и так было немного. Но едва зайдя в салун, и увидев игроков, и карты в их руках, и кучи денег, он забыл, что стар и беден, он вспомнил, как в молодости  точно также швырялся деньгами  и хоть один туз всегда был в его рукаве. Но кое в чем он по-прежнему мог и потягаться с молодыми шулерами сидевшими внутри. Его руки были также быстры, как и в молодости, а один глаз пусть и видел все, как в белом тумане, не мог сравниться со вторым, который еще был достаточно зорок. Думая так старик с удовольствием коснулся правой рукой до узора на рифленой рукоятке револьвера, висевшем в кобуре на поясе, и глаз его с вызовом блеснул. Но тут же погас. Сэр – обратились к нему сзади. Он обернулся и увидел господина средних лет в приличном костюме с бородой и усами, в очках, держащего в руках небольшой портфель и свой снятый с головы котелок. Сэр, если позволите, я хочу вам помочь – сказал он. Мне не нужна помощь – сказал старик, и стал спускаться по ступенькам, которые вели в салун. Но я видел, как те шулера вас обобрали, и предлагаю вам свои деньги – все не отступал господин, спускаясь следом. Я не беру деньги просто так, покривив душой, пробурчал старик.  Но я не даю их даром – ответил он – вы их заработаете. Как? Предупреждая, ваш вопрос отвечу я. Вот так – и, достав из кармана сложенный лист старой пожелтевшей бумаги, протянул старику. Тот развернул его и всмотрелся вторым зорким глазом.  Разыскивается живым или мертвым прочитал он надпись жирным черным шрифтом напечатанную вверху листа, а ниже было лицо человека и его имя.  Старик, усмехнувшись краем рта, отдал бумагу хозяину и сказал – Извините, этого человека не может найти никто, а я уж точно.  Да мне и не нужно, чтобы вы его искали, тем более что я знаю, где он, а точнее, где покоятся его бренные останки – сказал незнакомец – я хочу, чтобы вы рассказали о нем. Старик на мгновение  задумался, а потом спросил – зачем это вам? Видите ли, я писатель – ответил тот – и, собирая материал для своей новой книги, кстати, она будет обо всех сколько-либо значимых преступниках нашего штата, я наткнулся на этого человека и его банду. Я собрал все газетные вырезки, какие смог найти, поговорил с разными людьми, но встретить вас, бывшего подручного одного их жесточайших преступников каких я только видел, да еще в этом маленьком городке, в котором я и оказался то проездом – невероятная удача. Но как вы меня узнали? – спросил старик. Вот так – ответил этот загадочный человек, и вынул из кармана еще один лист бумаги. Но я ведь даже не похож – попробовал отговориться бывший бандит. Вы не похожи, а ваш пистолет похож – сказал незнакомец – как я уже сказал,  я пообщался  со многими людьми и узнал много информации о вашей банде. Пистолетов с таким узором на рукоятке как у вас, должно быть не много. Тем более  что с таким револьвером скрылся лишь один из членов банды. Не бойтесь, времени прошло уже много, я не собираюсь вас выдавать. Я лишь прошу рассказать мне о нем – помахал незнакомец листком – о Колючке.  Я расскажу, прохрипел старик сдавившимся горлом – но мне известны только начало и середина истории, а концовку и деньги будете должны мне вы. По рукам – улыбнулся писатель, и они вместе поднялись в номер на втором этаже небольшой гостиницы, расположенной напротив салуна и плотно закрыли за собой дверь.
 Итак – сказал старик сев на стул и положив ноги на стол – я сказал вам, что не беру деньги просто так, но это не совсем, правда. В молодости я брал деньги не у кого, не спрашивая, да и не только деньги. С Колючкой мы познакомились, работая ковбоями на одном ранчо.  Да и похожи мы были – оба худые с длинными волосами, только у меня были светлые, а у него темные. Это я его Колючкой  прозвал – щетина у него была, как колючки у кактуса, жесткая – девки, все жаловались, что колется. Да и к людям он любил цепляться, пристанет, как колючка не оторвешь. А меня он звал просто Джон. Сначала-то нас всего двое и было. А сговорились мы с ним своровать скот, у того хозяина, у которого работали. Это он придумал. Помню, мы отдыхали как-то вечером, и он мне предложил. Давай говорит, а то так всю жизнь и будем перебиваться, из хозяина и заработанное не вдруг вытянешь. А тут сразу на все хватит. У меня есть знакомый, он перепродаст скот, и мы получим денежки.  Соглашайся. Пристал ко мне, а его идея колючкой засела в моей голове. Всю ночь я тогда думал, а наутро согласился. Прав он был. Мы выросшие в нищете хотели хоть немного пожить хорошо, а там будь, что будет. В общем провернули мы с ним это дело. Куш выдался хороший. Но когда несколько недель роскошной жизни прошли, мы поняли, что к старому возврата нет. Во-первых, нас наверняка уже искали, а во-вторых, снова бедствовать и считать гроши не хотелось. И мы решили ограбить банк. Знакомого Колючки взяли с собой, мы называли его Прохвост, это он нам подогнал три револьвера с зеленым узором на рифленой рукоятке, где уж такие достал, не знаю. И снова все получилось, но без жертв не обошлось, кассира пришлось убить, слишком он долго копался. А дальше вы и так, наверное, знаете. Мы грабили дилижансы, банки, путников. И чем дальше, тем больше нам хотелось не только денег, но и крови. Убить ограбленного, свидетеля, просто человека поспорившего или не согласившегося с тобой казалось проще, быстрее, надежнее. Нам даже стало это нравиться – нажал на спуск, и нет проблем. Мы убили много людей, так много, что я к своему стыду, даже не могу припомнить их всех. Естественно, долго так продолжаться не могло, Прохвоста убили в одной из засад, а Колючке, когда мы сидели как-то у костра я сказал, что выхожу из игры. Что-то менялось тогда во мне, я не мог больше просто так убивать безоружных и невинных людей и тогда при красноватом отблеске пламени, казалось, мои руки были обагрены кровью. Ему это не понравилось, Колючке, мы выхватили револьверы, но я оказался быстрее и прострелил ему плечо. А затем я переехал границу страны и затаился на долгие годы.  Я выполнял любую работу, какую мне поручали, часто голодал, но свой револьвер я сохранил. И вот спустя столько лет  решив, что уже не нужно бояться, я скопил немного денег и  возвратился на родину. Мне захотелось пройти по всем значимым местам, вспомнить себя молодым. А в этом городишке мы и ограбили тогда свой первый банк. А что с Колючкой стало, я не знаю, никогда больше я о нем не слышал. Но вы-то, похоже, знаете, так скажите? – сказал старик. Его схватили и повесили, Джон – сказал писатель – он упокоился в безымянной могиле около тюрьмы. Они помолчали. Затем писатель выложил на стол деньги и сказал – Прощайте. Старик тяжело поднялся, взял их и вышел, и сквозь окно было видно, как он твердой походкой снова отправился в салун. Следя за ним, писатель вдруг задумался, в его голове как со дна на поверхность стали всплывать слова отца, работавшего в тюрьме, где провел свои последние дни Колючка и присутствовавшего на его казни. «Он все время говорил, что это не он Колючка, что его зовут Джон, что он никого не убивал, а все делал этот предатель, который его и заложил. Конечно, его никто не слушал, поймать Колючку было удачей, и когда его обнаружили с прострелянным плечом, по информации, данной в анонимной телеграмме, то быстро приговорили и повесили». Но я запомнил, когда он уже лежал в гробу – говорил отец – его лицо было белое-белое, как мел и волосы длинные светлые.
 Писатель достал из портфеля бумагу, карандаш и написал - Колючка вцепился в жизнь, но петля его не вытащила. А потом подумал и зачеркнул «не».