Женщина с биноклем

 
Много чего пишут об одиноких женщинах, иногда что надо и что совсем «ни к селу, ни к городу». Знамо, что никто судить одиночество не в праве, поскольку нет ещё на него страхового свидетельства, а уж гарантию избежать не может даже сам Господь Бог дать. Это, первое.

Второе и тоже немаловажное, необходимо бы прежде чем судить, да рядить, отделить «зёрна от плевел»: одиночка и одиночество совсем разные категории. Одиночка, может так случиться, ещё таким кругом окружена, да мужским вниманием одарена, что другая замужняя женщина и во сне такого увидеть не смогла бы. Точно такой же расклад и у одиночества. Многие бывают единственным перстом среди толпы смятенной, но не принимающей её условия и прекрасно существующие вне зависимости от иных мнений. Случается, живёт человек среди множества людей, а чувствует себя, словно в пустыне. Одиночество - это же состояние души. А в ней, как всем известно, может быть и море чувств, а может быть и пересохший ручей.

В-третьих, пожалуй, в самых главных, выбор быть, или не быть в этом самом статусе «одиночка-одинокий», дело сугубо личное. И на это тоже достаточно много доводов и объяснений.

Да что тут разглагольствовать и строить домыслы. Как говориться, хватит философии, пора «от дела ближе к телу».

Василина, пятидесятилетняя от роду, уже несколько лет жила без долговых брачных обязательств.

— Ты стала похожая на серую мышь. Не интересна в сексе, без фишек и фантазий.- выдал её благоверный и торопясь закончить раз и навсегда выяснения отношений, бросился наутёк.

— Я люблю другую. Она моложе и сексапильнее. Я её хочу постоянно и у неё никогда не болит голова. Короче, развод и без скандалов,- дверь хлопнула одновременно с последним словом, так, что возможности уточнений у Василины не было.

Главу семьи с почестями проводили только хрустальные рюмки в серванте — они издали звонкий и печальный звук, похожий на фальцет в полном его размере по длительности. Следом упала на пол рамка с семейным фото и разбилась вдребезги. Конечно, звенящим рюмкам Василина могла бы и не поверить, но разбившемуся вслед стеклу основания не верить не было.

На удивление быстро консолидируясь внутренне, дама подошла к зеркалу, подняла правую руку вверх, резко её бросила вдоль тела до пола и громко произнесла:

— Ну и х@й с тобой, золотое яичко. Не нравится, видите ли им простые пироги, подавай «п@зду с золотой каёмочкой, да на серебряном блюдечке». П@здуй по холодку, нашим легче.- сбросила с себя верхнюю одежду и начала обследовать тело, что до того никогда не делала.

Справедливости ради, Василинка никогда не была серенькой мышкой. Конечно, не топ-модель, но и посмотреть было на что.

Стройная, с пышной грудью и попой, она просто притягивала взгляды мужчин. Была в ней какая-то изюминка: то ли особый озорной и быстрый взгляд с косинкой, то ли припухлая и чуть увеличенная верхняя губа, но от милого личика было трудно оторваться. А ещё, и это, кажется, и было самым главным козырем её привлекательности, при ходьбе половинки её попы как бы нежно переваливались — будто одна потирала другую, типа «идёт и трёт-мнёт». Часто к ней сзади пристраивались мужчины уже по ходу её движения и просто заворожённые этими «волнами мягких булочек», проходили нужные им остановки.

Лицезрев в зеркало, Василина строила планы по реконструкции своего положения, предполагала, как она впишется в теперь её новый статус одиночки. Первым делом её беспокоило заключение мужа о сексапильности. Открыв википедию, прочитала и ахнула:

— Как так, и он меня обвинил в отсутствии сексуальной привлекательности.- она скопировала информацию и сделала закладку на случай необходимых доказательств. А там значилось следующее:

«сексапильное поведение — например, «виляющая бёдрами» походка, высоко и гордо поднятая голова, развернутые плечи, уверенные движения, томный взгляд, лёгкая дружелюбная улыбка, а также грудной, приятный голос».

— Где же я раньше была, мой портрет один в один,- в душе уже пели птицы, поскольку напрасно брошенные слова в её адрес мужем не имели ничего под собой истинного, кроме как оправдания своего гнусного поступка.

Василина ещё раз перечитала выдержку, приняла исходное положение и шагнула в мир теперь уже свободной женщиной, просветлённой, без доли гнева и мщения, открытая новым отношениям.

У нас на Руси хорошее не умеют замалчивать, а уж коли «с выворотом» новость, так летит она со скоростью света. Облетела округу и новость Василины. Одинокими остаются женщины ждущие принца на белом коне. Василина же обозначила приоритеты сразу: не молодая, согласна на принца и без коня. А он, как говорится, жил по-соседству, в доме напротив. Звали его просто Сеня.

— Имя благозвучное, располагающее, тёплое, родное,- решила женщина,- да и внешне на крокодила не похож, опять- таки засматриваться особо не будут другие.

Она пришлась ко двору мужчине. Поговорили-побалакали и сошлись на варианте гостевого брака.

— Чем отличается гостевой брак от свободных отношений?- подумала дама.- мы хоть и будем спать в разных постелях, но останемся верны друг другу, без связей на стороне. Это же наш осознанный и добровольный выбор.

Действительно, всё так и сложилось. Оба взрослых человека, соединяясь, по-честному оговорили все нюансы и условности и, благословясь, начали новую жизнь с белого листа. В их отношениях было всё настолько ровно и согласованно, что оба порой, по одиночке, чего-то опасались. Воистину говорят, интуиция — intueor «пристально смотрю», другими словами, интуиция — это когда мы понимаем, что откуда-то знаем то, чего знать, казалось бы, никак не могли.

Тем не менее, приближался Новый год. Сеня с Василиной по обоюдному согласию приняли свод праздничного рандеву. Часов до трёх дня предполагалось время свободного движения: звонки, CMCки, поздравления личного круга общения, магазины, салон красоты, да мало ли что у нас остаётся нерешённым в последние минуты до важного события. Далее предполагалось уже сближение на Сениной территории.

Где-то без пяти минут пятнадцати ноль-ноль у Василины запел сотовый: «Потолок ледяной, дверь скрипучая…» Ничего хорошего в этих словах Эдуарда Хиля не предвещалось, ибо это был особый знак SOS от сына:

— Мамулечка,- пропел нежный голос в трубке.

— Ты очень занята сегодня,- в том же духе и тембре продолжало на том конце провода.

— Енька раскапризничалась и просится ночевать к бабулечке,- голос уже призывал к телефону внучку.

— Енечка, бабулечка тебя ждёт, скажи ей, что она самая-самая,- слышишь, мы сейчас подъедем, не дав разинуть рта, сын отключился. И ровно через час в квартире раздался звонок в домофон.

Еньку с багажом игрушек внедрили в бабушкины пенаты, поцеловали куда-то меж носом и щекой и быстро ретировались из квартиры. А Василине предстояло долгое и неприятное объяснение с Сеней.

— Ты снова пошла на поводу и поступилась своей свободой,- сердился Сенечка в трубку.

— Они нисколько не считаются с тобой и не уважают твои интересы. Мне, однако, придётся иметь дело с твоим сыном,- продолжал кипятится друг.

— Сенечка, родненький, ну прости ты меня, я ничего не успела сказать, не выставлять же внучку за дверь,- оправдывалась Василина, понимая всю правоту слов Сенечки.

— Может быть мне удастся уложить ребёнка пораньше,- но её голос утонул в длинных гудках телефона. Обиженный и обманутый в надеждах кавалер отключился.

Василина не стала настаивать на продолжении беседы, понимая всю никчёмность и уговоров, и обещаний. Она вернулась к внучке, чтобы помочь выгружать игрушки из рюкзачка.

— Бабулечка, смотри какая у меня красивая кукла, а вот ходилки, мы с папой часто играем, а ещё, ешё,- малышка вынимала и вынимала до того момента, пока что-то не застряло в рюкзачке.

Василина приобщилась помогать и вдвоём они освободили изнутри мешочка огромный бинокль. Он был настоящий, военный, времён прадеда Енечки, А тот, к слову сказать, являлся кадровым военным, пограничником. Бинокль он подарил внуку, то есть сыну Василины и папе Енечки. Бабушка, естественно, от греха подальше, спрятала трофей повыше, на подоконник, чтобы, не дай бог, девочка себя тяжёлым предметом не повредила.

Предновогодний вечер шёл своим чередом. На фоне незначительного звука телевизора, двое близких людей играли, шутили, ели сладости, ну и, конечно, говорили друг другу нежности и крепко обнимались. Где-то часов в десять девочка стала потирать глазёнки и бабушка предложила перейти к гигиеническим вечерним процедурам. Они сходили в ванную, помылись, почистили зубки, переоделись и улеглись на бабушкин диванчик для чтения сказки. На пятой станичке «Волшебника изумрудного города» девочка уже крепко спала.

Василина встала, накинула халатик — ей не хотелось спать. Она ждала звонка Сени, но тщетно.

— Надо же, какой упрямец. Хорошо, что мы не съехались сразу. А может он и прав. Я нарушила все планы. Нет, не я, это эгоизм моего сына. Он считает меня уже старушкой и ничем не интересующейся. Да. Он же не в курсе, что моя жизнь после пятидесяти только началась,- так в метаниях и противоречивых чувствах Василина бродила по комнате.

А ведь действительно, не отягощённая супружеским долгом, не боящаяся забеременеть, поскольку была в периоде климакса, она была настолько раскована в сексе с Сеней, что сама дивилась своей изобретательности. Какая там Кама Сутра, да она просто отдыхает по сравнению с теми позами и конструкциями, какие строили они. Так думая, полуночница подошла к окну и машинально наткнулась на бинокль. Повертела его в руках и по инерции поднесла к лицу. Что-то её толкнуло продолжить действо. Отыскав глазами Сенины окна и наведя туда бинокль, она даже поперхнулась от неожиданности того, что предстало перед любопытным взором.

Внутри комнаты горела лампочка приглушённого голубого цвета. На фоне штор ваялись два обнажённых силуэта. Женщина с длинными, распущенными волосами, полногрудая с торчащими сосками и мужчина, тоже голый. Оба, по готовности их членов, находились в стадии возбуждения. Мужчина целовал голое тело женщины, не отрываясь сверху донизу, губами ловил соски, вставая на колени, лизал языком всю нижнюю часть тела и промежности.

Та же, извиваясь тонкой лозой вокруг него, изощрялась держать в руках член и языком ласкать бедра любовника. Ещё мгновение и женщина взлетела на подоконник, шторы разлетелись и в проёме окна представилась вся панорама сексуальной игры. Василина добавила диоптрий и чётко увидела, как мужчина ввёл член в женщину, двигая её бёдра в такт своим движениям. Та ездила задом туда-сюда, закидывала голову и по движениям губ было понятно, что издавала истошные вопли, тем самым ещё более вводила мужчину в экстаз.

Наблюдающая уже сама была готова к извержению, она вся дрожала и было хотела прекратить слежку, как вдруг мужчина дёрнул женщину к себе, закинул ноги на плечи и Василина увидела его член во всю длину.

— Боже ты мой. Да Сеня никогда со мной так не раскрепощался. Надо же. Он ещё и маньяк, оказывается. А прикидывался неумехой, скромнякой такой. Я-то дура. Давай так, давай этак. А он, значит, один пишет — пять в уме держит. Вот тебе и честность. Вот тебе и верность. Нет. Это так оставлять нельзя. Только бы до утра дожить,- так она думала, прекращая себя истязать, глядя на чужой секс со стороны.

К обеду следующего дня Василина волевым действием вернула внучку восвояси и не преминула двинуться к Сене. Дверь открылась неожиданно быстро. Женщина без разговоров размахнулась и влепила пощёчину человеку, открывшему ей дверь. Тот крепко перехватив руку в запястье, другой рукой прижал её тело к себе и громко расхохотался. Это ещё более ввело Василину в раж:

— Негодяй, предатель, двуличное создание, ты ещё будешь смеяться, наглец, каких свет не видел. Говорить одно, а за спиной жить двойной жизнью,- она уже не говорила, причитала, её голос сорвался до шёпота. Женщине хотелось высвободиться и ещё раз дать пощёчину.

Однако, вместо этого она услышала скрип двери и из комнаты послышались шаги:

— Боже мой, какой позор, ещё и приблудная тут будет участвовать,- подумала голова женщины.

Но произошло нечто. Человек, вышедший из-за двери, налетел на мужчину с кулаками и все трое повалились на пол. Куча мала несколько секунд пребывала в неподвижности, пока не послышался голос Сени, его Василина ни с кем бы не перепутала.

— Саня — прохрипел голос, ты что делаешь с моей женщиной. Отпусти её руки и не смей прижимать к себе, — он уже приподнялся на колени, освободил Василину и та в ужасе увидела двух совершенно одинаковых, как две капли воды, людей.

А ларчик открывался просто. Так же неожиданно, как и в случае с внучкой, к Сене перед самым новогодьем ввалился брат-двойник, да не один, а со своей пассией. Видите ли, негде согреться, как только у одинокого, по его мнению, брата. Его-то и видела Василина в бинокль.

Конечно, перемирие состоялось. Отношения выяснились и были восстановлены. Василина не раскрыла всего того, что увидела в ночь под Новый год в окне своего любимого. Но выводы для себя сделала и в плане секса тоже.