Правда Студия

В нашей стране возможно все – семейное насилие, принудительное лечение в психиатрической больнице по заявлению родственников, замалчивание школой проблем семьи и даже бездействие органов профилактики относительно несовершеннолетних детей. Сразу признаюсь – в течение 12 лет я проводила расследование. По образованию я преподаватель-филолог, работала на телевидение сразу после окончания университете. Потом в садике – не долго города N, в Молодежном центе г. N- в течении 4 лет, учителем 5,5 лет, теперь журналистом. Русский знаю на «3». Хотя в аттестате за школу 4. Просто, как и Виноградов, понимаю, что никто не знает русский на пять. Только Бог. На 4- знают лингвисты, которые добились докторской степени и которые изучили язык изнутри. А я – простая выпускница филфака, которая до сих пор делает «открытия» что слово пишется иначе, чем произносится. Хочу рассказать о том, как обстоят дела в вопросах «Домашнего насилия», «Работы систем профилактики неблагополучия в N. крае », «Вопросы человеческого отношения к личности», «Нарушении законодательства».
В 2012 году бывший муж дал взятку Шинкареву, я об этом знаю и сообщила в органы военной прокуратуры с просьбой возбуждения уголовного дела. Я готова засвидетельствовать – он брал деньги, которые получал от продажи горюче-смазочных материалов полка. На имя его матери было приобретено три квартиры, на ремонт которой бывший потратил 3 миллиона рублей. Все идеально. Он знает как должны строить. Порядок и интерьер с картинки заслужил любой человек, который стоит на государственной службе. И нужно создавать условия, чтобы красть было не модно. За глаза про Ульяновское училище говорят – воровское. И мне совсем не жаль, что его закрывают. Так не только хорошие химики и менеджеры – предприниматели в одном лице, но в него попадают учиться «негодяи», которые хорошо скрывают истинные мотивы получения образования. Да, можно понять, когда заправку надо стоить с нуля (я про полк под Питером, где служил «благоверный», там он видимо опробовал «схему»). Под Москвой строить уже не нужно было, но слабым «звеном» в снабжении отдельно стоящей части стола ее удаленность. Это он придумал еще тогда, когда учился в училище и очень хотел попробовать. Отговаривать было бесполезно. 
Когда произошел арест мужа, приехали его родственники и непосредственное его мама обратилась в психиатрическую больницу города, судя по всему, дала взятку и …. Понеслось – скорая, санитар, который отказывается меня госпитализировать, но она уговорила его повезти меня в больницу. На комиссии врачей я поняла, что меня решили упечь в место «куда обычным смертны путь запрещен». Я смотрела на всех, отвечала на вопросы – да, нет. Кивала головой, но разговориться не смогла – слезы побежали по не по щекам – плакала я в душе. Мне стало очень больно, что меня предали, когда дочери было 6 месяцев, а сыну на 2 года и 1 месяц. Я все это рассказываю не для того, чтобы меня пожалели, я рассказываю, как в жизни бывает. Отличник – медалист, спокойный, уравновешенный, добрый, а по своей сути – двуличный подонок. Почему таких как он не лечат? Может пора изобрести сыворотку, которую нужно лжеца колоть ежедневно, как больным с сахарным диабетом?
Так вот, приехала моя мама и забрала меня из больницы, но бумагу о добровольном лечении меня заставили подписать. Мама поставила на уши друзей-медиков и мне помогли выйти из того ужасного места. Иначе 6 месяцев я бы провела в медикаментозном «псевдо лечении». Все от начала – комиссии в белых халатах, которым абсолютно все равно, до мгновения, когда с тебя снимают всю ответственность за жизнь – каждый шаг теперь под присмотром санитаров, белый снег и некуда бежать – глухой район города за белой стеной.  Медучреждения, в котором полным полно тяжелых больных. Кто-то шатается на месте, периодический вскрикивает и куда-то бежит. Кто-то рисует на воображаемой доске, кто-то жует свои волосы и смотрит дикими глазами на всех. Сознания мало – одни душевнобольные, которые не могут контролировать себя. От первого же укола, который мне «засандалили» я уснула мертвецким сном. Утром болела голова и все перед глазами плыло. Три для я ждала, когда ко мне приедут. Я знала, что мама не оставит меня в беде. Тем более, что я специально лично ничего ей не говорила про арест бывшего. Я считала, что она узнает от других людей и это будет лучше. Несколько спокойных дней, хотя бы пара часов до трагедии, которая навсегда изменила и меня, и жизнь всех моих близких и теперь пятном легла на судьбу моих детей.
 Мне всего лишь нужна была поддержка,  выговориться надо было, поплакать, с мамой поговорить.
Лечение начали сразу – не разобравшись от чего меня нужно лечить. Не знаю, что мне вкололи, но я помню ощущение: «Муж… Муж… его отпустили…» А то, что меня предали и упекли – ничего страшного, словно так это и надо. Мама приехала, начала что-то говорить. Подруга приезжала – уговаривала подписать документы на лечение. И уговорила таки. «Тебя через суд все равно заставят, лучше соглашайся – выпустят раньше». Такие вот у нас правильные правила. Подруга ошиблась – меня выпустили незамедлительно.
Через неделю я была дома. Смотрела на детей и не верила, что кошмар закончился. Теперь я боялась выйти на улицу. Чтобы не было побочных эффектов нужно было дальше пить лекарства, которые мне назначили. Но мне от них было очень плохо. Я начала бояться выходить на улицу, временами забывала, что делаю или куда иду. В общем не смогла я пить таблетки. Две недели только их принимала и все. Потом бросила.
Суды продолжались, я уехала с детьми к родителям. А потом почти через год случилось следующее: Жили мы на Украине, дома не было отопления и я с детьми несколько месяцев должна была провести у бабушки. Там жила моя тебя – в отдельной квартире. Они почти никогда не приезжала. За три месяца в доме бабушки была 5 раз. Я очень ждала, когда она приедет на Новый год, но ее не было ни первого, ни второго числа. Когда она приехала – страшно материлась. Обидела меня, сказала, что я со своими стихами с ума сойду. Начиная с приезда, я стала часто молиться. Очень хотела, чтобы тогда еще «мужа» оставили на свободе. Каждые выходные была в церкви. И даже решила поститься до рождества. Как-то вечером, когда я сидела и писала рассказ, в очередной раз посмотрела на лампу – стекольчатую лесенку с лампочкой Ильича в центре. Это был первый предмет, который купил муж, после ссоры с со мной. Я не могла видеть этот предмет дома и попросила увезти его с глаз долой. Так вот, эту «люстру» и многие другие вещи, которые появлялись после ссор оказались у мой бабушки. Я потянулась к люстре и дернула ее. Мне хотелось избавиться от всего, что напоминало о «нем». И устроила «полный кавардак». Утром тетя приехала, зашла в комнату и сказала: « Я тут постою, хорошо?» Но на тот момент она уже вызвала скорую. Ей всего лишь не понравилось то, что я наделаю. Вот только Рождество я встречала в окружной психиатрической больнице. Тетя – медик по образованию, советской закалки, упекла меня в больничку.
Чистая комната, консилиум врачей. Мне задают вопросы, я отвечаю. Решила рассказывать подробно и идти на контакт, чтобы увидели, что я нормальная, адекватная. Беседа состоялась. Но … меня провели в комнату, а там поместили в большую ванную. Я мылась и плакала навзрыд. Я не понимала за что со мной так? Чем я провинилась. Все те вещи – мне не нужны. Потом босиком я прошла в палату. Там я помню больные пели много песен в комнате за решеткой, куда поместили и меня. Заснуть было страшно, потому что был шум и каждый сходил с ума по-своему. Мои родители приехали спустя несколько дней. Мама снова меня забрала. Я рассказала врачу, что больным дают лекарства раз в сутки и что питание ужасное. Там перед едой всех заставляли молиться – пели Отче Наш, который был написан большими буквами и я только тогда, в больнице заметила последние строчки. И даже ужаснулась,  что их не говорила при молитве. Кормили отвратительно. Не еда было – а собачья похлебка. Если кусочек мяса в какой-то тарелке есть – могут и отобрать. Можешь вообще без еды остаться если не будешь держать миску. В общем кошмар полный. И как назло именно в больнице разболелись зубы мудрости. Но мне никто не верил, что у меня действительно болит зуб. У меня не было, ни зубной щетки, ни расчески – ничего. Я даже не помню где в той больнице умывальник. Пока мама не приехала по звонку от нее,  меня сводили к зубному врачу и вырвали там зуб. А еще, как это не странно сделали «опись» моих «знаков отличия». Я имею в воду все шрамы и даже родинки. Не знаю - зачем это было нужно? В одно прекрасное утро мама приехала. Она купила мне одежду на базаре и тут же меня забрала. Через пару дней мы уехали в Россию и я думал, что кошмар закончился. Но лечение, которое я получила и ранее попавшие в организм уколы - сыграли со мной злую шутку. Когда я получила письмо от Управления культуры РФ за стихотворение, который я написала на Украине о бойцах – папа налило мне коньяка. И мы бахнули! Первый раз в жизнь я выпила рюмку. А потом мне стало так плохо, что вызвали скорую. Так как я уже лежала в психиатрических отделениях мама об этом сказала  – меня направили в больницу в К. . Помню, как меня просили выпить таблеточку, после которой мне станет лучше – я выпила. А утром, когда проснулась захотела встать, но не смогла. Свалилась на соседнюю койку. На ногах держаться я не могла. Это было в угловой палате – последней по коридору:
- Что вы со мной сделали?- спросила я у врача.
- Ну как ты? –поинтересовался она.
- Ужасно. Хуже некуда.
- Фу, значит это не шизофрения! – сделала вывод молоденькая девушка. 
Эти слова мне врезались в память навсегда, потому что я была настолько рада, что я не больна шизофренией.  Для меня этот диагноз был страшнее всего - так мне казалось. Я готова было еще немного потерпеть, чтобы мне стало легче.
Какое-то время мне пришлось полежать, но я тут же хотела выбраться и забыть все как страшный сон. Я повторяла – я пойду на работу! Я засыпала и просыпалась, шли дни. Мне казалось это никогда не кончится. Но потом меня выписали и назначили таблетки для постоянного приема. Я устроилась на работу, справки с психиатрического диспансера не потребовалась и я потихоньку вошла в колею. Работала хорошо, старалась выполнять все поручения. Получила повышение. Потом стала специалистом по направлению – патриотическое воспитание. И под новый год мен позвали работать в школе. Весной, когда я уже четыре месяца отработала, начали проходить медкомиссию. Меня вызвали отдельно и лично начальник спросил:
- Справляешь?
- Да.
- Тогда работай.
Вот я и проработала пять лет на одном месте. Каждое занятие у меня было расписано пошагово, все произведения я перечитывала перед уроками. Старалась, чтобы дети любили предмет. На пятом году мне не дали отдохнуть в отпуск. Сперва заставили провести палаточный лагерь. Потом выйти на работу из-за патриотического кружка. Мама была у бабушки, нервы сдали я решила сама пройти лечение в неврологическом отделении. Меня туда легко взяли. Не смотря на то, что ремиссия была больше 7 лет, никто не вычеркнул меня из списков больных. А главное врач с радостью взяла меня на лечение т.к. отделение в больнице было почти пустым.
Потом в сентябре я вышла на работу. Мне просто закрыли больничный и никаких проблем не должно было быть.
В октябре я решила дать открытые уроки. Побывала на совещании «Мой лучший урок» и поняла, что могу урок сделать лучше. Написала несколько сценариев и решила одним днем все выдать.   Для начала проверить темы решила на чужом классе- на замене. А потом уже дать свои  - открытый. Подготовка была активная. Если учесть, что я еще и писала для сборника ЕГЭ примерные сочинения для публикации, то спала я по 4 часа в день. Отдыхать было некогда. И вот пришел день икс. Я выдала информацию и потеряла голос. 5 уроков к ряду, да еще все в формате «открытых».
На последнем уроке 6-ом к нам в класс зашла бухгалтер и позвала меня в коридор. Дала бумагу, что мне нужно пройти психиатрическое освидетельствование. Этот факт меня взбудоражил. Я не могла найти себе места. Когда вошла в класс и продолжила урок. Но он пошел в ключе – фантазирование.
- На что похожа это дверь?
- На шкаф – сказал кто-то и засмеялся.
- Учительница вышла из шкафа – поддержала шутку кто-то.
- Что за предлоги мы использовали? Назовите их и сделаем морфологический разбор – предложила я.
Предложение решили записать, чтобы разобрать его. Так появилась запись, из-за который в последствии вызвали возмущение в школе.
Мою маму вызвал директор. Вечером я не могла уснуть. Какой тут покой, когда все так складывается? Свои лучшие уроки я провела и их видели дети, я проводила для них. Они смогут когда-нибудь что-то рассказать. В нашей памяти все остается как в чемоданчике. А мне пришлось по заявлению отца лечь опять в больницу – уже в стационар. После этого я  уволилась со школы. В сентябре еще не все знали, что я в школе не работаю. Но тот факт, что я лежала в больнице – стал известен всем. «У педагогом что-то случилось…»  и так далее и тому подобное. Да еще и дома – отец по голове ударил кулаком. Я просто ушла на работу утром, а вечером не стала возвращаться домой. О том, что меня ударил родной отец написала классному руководителю. Но никакой реакции не последовало. Меня нашли и поместили в «больничку».  Через год я была на новой работе и ситуация с ударом по голове – повторилась. Я написала заявление на изъятие детей из семьи моих родителей до момента, когда я смогу снять квартиру. Но никто никого никуда не изъял. Пять часов я писала в полиции заявление, а потом пошла на работу. Через несколько дней, я уехала из города – оставила семью. Но у меня не было другого выхода я боялась опять оказаться в больнице. Когда я вернулась – так и произошло. Заявление уже писала мама. Они меня привезли к стационару и заставили подписать бумаги на госпитализацию. Я не буйная, не помешанная. В благополучной на вид семье тоже может быть психологическое насилие, с которым я сталкиваюсь каждый день. Вот и сегодня – провела день у компьютера. На меня накричали сильно. Сын с двойками – поругались. В результате – не могла никак сосредоточиться. Все ушли – написала этот рассказа. Можете проверить факты, можете поверить на слово. Никому в нашей стране нет дела чем живет и душит человек. Если женщину обижают даже офицер в военной форме не готов оказать помощь – поговорить или дать ночлег. Мне пришлось многое пережить и то, что я знаю – если вас решили запихнуть в психушку – это можно легко устроить. Главное, чтобы в первый раз получилось.  Я несколько раз старалась подать апелляцию, но в стенах больницы это невозможно. Суд обязует тебя пройти лечение – и точка. В вышестоящую инстанцию обратить невозможно. Вот что страшно. И сколько таких людей в больницах сейчас? Я лично знаю Иру Гловацкую, которая лежит в больнице около трех лет – все мои случаи «попадания» в больницу она находилась там. Так вот – ей так и не поставили диагноз. По крайней мере, о нем не рассказали ей. А родные от нее отвернулись – не запретом Вот, она и коротает дни у телевизора. Даже иметь ручку и бумажку для записей в этой  больнице России запрещено. Ты можешь только лежать: вставать на завтрак, обед и ужин. Гулять с курильщиками, которых «балуют» сигаретами каждые 2 часа. И молиться… Безразличие санитары из неврологического отделения по этажу ходят с каменными лицами, каждые полчаса раздается писк ключа. Санитары на этаже не дают средства личной гигиены пока ты находишься в смотровой палате. Только если успеешь выпросить у медсестры. А так: «Тебе не приносили!» - один ответ. Больше, чем на 10 часов оставляют на вязках. И самое ужасное – запрещают давать воду больному и даже к нему подходить – говоря: «Мы и тебя привяжем!»
 Вот я вам и рассказала о том, как это проводить расследование в одиночку. Темы важные,наболевшие и нужно менять мир к лучшему. Озвучиватьи говорить.
P.S. Если вы дочитали до конца – напишите, пожалуйста отзыв.
Спасибо, мне с Вами было полезно поговорить.