Орхидея

Новый год пришелся на шабат. С одной стороны - повезло. А с другой? Несмотря на душевные поздравления президента с экрана телевизора с НОВИМГОДОМ, факт оставался фактом - в воскресенье с утра на работу. Да, возможно были места, где можно было взять денёк за счёт отпуска, но не у нее. Их коллектив почти поголовно был русскоязычным, и, понятно, что уход всех, скопом,  в отпуск первого января,  просто не рассматривался. Вроде бы, это даже было прописано в рабочем соглашении…
Этого она уже не помнила, так как работала на этом месте  лет двадцать. И было ли оно, это соглашение?
К месту привыкла, к тому же к пенсии ее ждала неплохая компенсация.
К возмущенным стенаниям  дочери и ее советам найти что-то другое, более приличное, относилась, как в поговорке: собака лает, а ветер носит. Впрочем, в местных реалиях уместнее была поговорка иная: собаки лают, а караван идёт.
Да, то, что в ее родном Каунасе было экзотикой, здесь стало частью жизни: и пустыня, такая безжизненная летом и такая яркая, цветущая зимой и весной, и разлапистые кактусы, плюющиеся своими колючками, тонкими, толщиной с волос, но проникающими глубоко в кожу. За эти годы она привыкла ко многому: к выставочной и безвкусной клубнике и изумительным розам в январе; к влажному жаркому и бесконечному лету, к горячим, как чай, волнам Средиземного моря, так непохожего на стальную поверхность ее родного, Балтийского. 
Она уже не удивлялась стаям уличных котов - наглых, откормленных, которые, несмотря на кастрацию, размножались какими-то, только им известными способами.
Ее чуть меньше стала раздражать бесцеремонность и громогласность местной публики - этих израильтян, понаехавших со всех континентов и гордо объявивших себя единым народом.
Она не очень задумывалась, стала ли частью этого народа, но постаралась выстроить для себя некую зону комфорта, научилась если не быть, то хотя бы казаться частью этого, по сути, многонационального котла.
Выручала выдержка, терпение, немногословность и некая отстранённость, которые были ее сутью.
- Прибалтика, - так чуть снисходительно называли ее коллеги, все,  как на подбор, из азиатских республик. Вот они точно чувствовали себя дома, разговаривали на иврите практически без акцента, хотя приехали в страну уже далеко не детьми.
Ее иврит, правильный, порой даже чересчур, ее голос, манера речи и интонации выдавали, что она не местного разлива.
А потому, несмотря на ровные отношения на работе, подружек она здесь не приобрела. Они были другие, эти, в целом, неплохие женщины, громкие, темпераментные, эмоциональные, хлебосольные, вечно угощающие друг друга какими-то блюдами и тут же делящиеся рецептами.
Ее тоже угощали, она вежливо пробовала, совсем чуть-чуть, искренне хвалила, но рецептами не интересовалась. Эта пища - жирная, с обилием пряностей, заботливо укутанная в полотенце и пахнущая на несколько метров ещё из сумки, - это было не ее.
А потому на предложение начальника занять пост старшей медсестры ответила отказом, не задумываясь. Нет, она не сможет руководить этой слаженной командой, да и они примут это в штыки. Начальник задумчиво выслушал ее сбивчивое объяснение, потер лоб, словно пытаясь разгладить поперечные морщины.
- Как скажешь, тебе виднее.
Да, она не хотела ничего менять, с завидным постоянством брала смены по субботам, особенно, когда подросла дочка и полдня отсыпалась после пятничных гулянок. Что ей делать дома? А за субботу платили хорошую почасовку.
Тридцать первого декабря она тоже собиралась работать, но с утра. А потом они посидят с Лией, отметят, проводят и встретят - все, как положено. Это была их традиция, их праздник. Мерцающая ёлка, белая скатерть, и веночек с колокольчиками на двери. Как в американских фильмах. Красиво. Уютно.
За неделю Лия, пряча виноватые глаза, обняла ее за плечи:
 - Мам, ты не обидишься?
Она непонимающе посмотрела на дочь.
 - Понимаешь, Леон зовёт к себе на Новый год, там будет вся семья - бабушка, дяди. Хочет нас всех познакомить, ну, то есть - представить меня. Официально.
- У вас настолько все серьезно?
- Ну, мам, откуда я знаю, что серьезно, а что нет. Предложение он мне ещё не сделал. А вот познакомить хочет. Что скажешь?
- А что я могу сказать? Иди, конечно. Буду рада, если у тебя все пройдет хорошо.
- Но я же вижу, что ты не рада. Улыбнись.
Она попыталась изобразить улыбку. Получилось неважно.
Леон. Хороший парень. Интересный, спортивный, образованный. И вроде неглупый. Они с Лией вместе почти год. Красивая пара. Он частенько у них бывает.
И вот это приглашение. Он понимает, что она останется на праздник одна. А что случилось бы, если бы их пригласили вместе? Она бы их точно не объела, да и с пустыми руками бы не пришла. Или он посчитал, что ещё рановато для встречи родителей.
А, собственно, почему у нее вопросы и претензии к Леону? Мужик, он и есть мужик. К тому же пока чужой. Для нее точно.
А как же Лия? Ее дочка, ее кровинушка, такая долгожданная и выстраданная. Которую удалось родить только здесь, в новой для них Стране после многочисленных и бесплодных попыток. Разве она, ее принцесса, не могла топнуть каблучком и сказать, прищурившись удивленно: без мамы? Мы всегда справляем Новый год вместе.
Не топнула, не прищурилась, не сказала.
Она почувствовала дикое разочарование - ведь это ее, только ее воспитание. Муж, с которым они разошлись, когда Лие было четырнадцать лет, в этот процесс не вмешивался.
Был очень занят на работе, а потом получил прекрасное место в центре и стал возвращаться на их юга только на конец недели.
- Я уже не мальчик так мотаться по стране, - объяснил он ей. - А место такое на дороге не валяется.
И все было правильно - и не мальчик, и не валяется. И дорога длинная, кто же спорит. Хотя, для чего же поезда? Как раз для таких - живущих в одном регионе, а работающим в другом.
Она достаточно быстро привыкла к такому раздельному проживанию: в чем-то стало легче. Упала с плеч необходимость почти все свободное время проводить на кухне. Кастрюля борща на неделю - такой формат у нее не проходил. Муж ел только свежеприготовленное, совершенно игнорируя тот факт, что она работала и работала много, отсыпаясь после смен. Бесконечная смена гарниров, непременно первое блюдо, что-нибудь "для настроения" - так ее муж называл десерт. Ставил в пример свою бабушку, которая ежедневно бегала  на рынок. Тот факт, что эта бабушка не работала ни единого дня в своей жизни, не служил объяснением.
Она здорово тогда уставала, а потому их переход на новый формат проживания поначалу был подобен глотку свежего воздуха. Появилась возможность намного больше внимания уделять дочке. Она по-прежнему хлопотала на кухне, но уже без фанатизма, хотя к концу недели было все, как раньше: и первое, и второе, и "для настроения". Все ее старания принимались достаточно равнодушно, хотя неизменно сопровождались вежливым
 "спасибо, было вкусно".
Они почти не общались эти два с половиной дня: он отдыхал, а она по-прежнему брала субботние смены, радуясь, что Лия остаётся с папой.
А потом ее муж сообщил, что не видит смысла в таком проживании, что он очень устает на работе и проводить свои выходные за рулём он больше не может. Так и сказал, разведя руки: нет сил.
Она стояла, ошарашенная, не понимая, что происходит. Все слова кончились и на каком-то автомате она произнесла:
 - А как же Лия?
- А что Лия? Будет приезжать в гости.
Он помолчал и добавил:
 - Наши отношения зашли в тупик, тебе не кажется?
Ей хотелось отбросить свою прибалтийскую сдержанность и напомнить ему, кто был инициатором всего того, что происходит; что это он нашел работу черт-те где и практически переехал в центр. Что и здесь он не был безработным и что вдвоем они вполне справлялись материально.
Вместо всего этого она лишь спросила чуть слышно:
 - У тебя кто-то появился?
Он не стал отпираться, пожал плечами и кивнул с каким-то обречённым видом, как будто бы это не он выбрал разрушить их привычный образ жизни, а потом окончательно уйти из семьи. Как он тогда сказал о себе: я уже не мальчик. Да это был поступок не мальчика, и решение это навряд ли было спонтанным.
 - Давно? - она услышала этот вопрос как будто со стороны и почувствовала, как предательски задрожал голос.
- Скоро два года, - он упорно не смотрел ей в глаза. - А впрочем, какое это имеет значение?
Да, наверное, никакого. Больше, меньше - все это не имеет никакого значения, если решение принято и озвучено. На какое-то мгновение ей стало его жаль - наверняка, жить на две семьи это непросто.
А ещё мелькнула мысль - хорошо, что они так и не купили квартиру и жили на съёме. Этот факт делал процесс развода быстрым и несложным.
Ее потрясла реакция дочери на происходящее. Если одним словом, то ее можно было назвать "никакая".
 - Мы уже и так с тобой вдвоем, давным-давно, - произнесла она, и в ее тоне не было ни горечи, ни сожаления - просто констатация факта.
И вот сейчас, за неделю до Нового года, она отчётливо поняла: кончается их "вдвоем", очень скоро она останется одна. Нет, она не относила себя к числу мам, которые тяжёлой цепью приковывали к себе детей, отказывая им в праве строить свою личную жизнь. Такие примеры у нее были.
Нет, Лия вольна делать то, что ей кажется правильным. Это был ее первый год после армии, она работала, собираясь поступать в университет. А потом? Если захочет переехать ближе к центру, она последует за ней. Ее не держит недвижимость, а работу со своей специальностью она найдет всегда.
И вообще, после той беседы с мужем семь лет назад, она перестала заглядывать вперёд и строить долгоиграющие планы.
Новый год, подумаешь - Новый год! Миллионы людей на планете встречают его в одиночку. И пусть это будет ее последним горем. А с Лией они посидят на Старый Новый год.  Но изменять своим привычкам она не будет: как всегда накроет стол, выйдет на Скайп с  подружкой из Чикаго, они даже чокнутся через экран ее компьютера, пожелают друг другу всего того, что они  желают каждый год. Она посмотрит в очередной раз "Иронию судьбы" или "Карнавальную ночь", а потом пойдет спать. Первого ей на работу, хорошо хоть, что удалось закрыть вторую смену.
Мысленно набросала в голове список покупок. Придется ехать в центр, в большой супер, там есть все,  что ей надо.
В супере уже был Новый год. Деды Морозы и Снегурочки, гирлянды, множество маленьких ёлочек и одна большая, возле которой покупатели фотографировали малышей.
Она уже давно сошла с маршрута этих традиционных салатов с майонезом, колбас и пастрам, тортов с толстым слоем крема и ее всегда поражала длинная очередь, которая клубилась в отделе готовых салатов. Это по будням, а сегодня… Было ощущение, что весь год народ голодает, готовя себя к встрече Нового года.
Она подошла к отделу морепродуктов, решая, что взять - креветки или кальмары. Лия больше любила креветки, поэтому раньше вопросов не возникало. А для настроения? На Новый год она традиционно пекла Наполеон, в основном, ради Лии. В этом году не было никакого желания начинать возиться с коржами и заварным кремом. Готовые торты с их привкусом маргарина не переносила органически. А если попроще - коробочка трюфелей с присыпкой из какао и клубника? Нормальный красивый десерт. Шампанское? Она при всем желании не осилит больше, чем бокал, остальное придется вылить. - Мелисса, это ты? - чья-то ладонь легла ей на плечо.
Она обернулась. Ленка. Леночка. Ленусик. Они вместе заканчивали курсы медсестер.
 - Обнимашки?
Они традиционно обнялись, как когда-то, когда достаточно близко общались.
- Как я? Глаз - алмаз! Это сколько мы не виделись? Подумать страшно! Постриглась, покрасилась и, по-моему, даже похудела! Но от меня не спрячешься, я тебя всегда узнаю - и в фас,  и в профиль, и со спины.
Ленка придирчиво осмотрела ее и вынесла вердикт:
- Красотка! А красоту не пропьешь. Как ты? Что новенького? Как доча? Про Петра твоего слышала.
- Откуда?
- Птичка прилетела, крыльями взмахнула и начирикала. В одном городе живём, не забыла? Чтобы знать все новости, не обязательно встречаться и названивать друг другу. Хотя, - она назидательно подняла указательный палец. - Надо и встречаться и названивать.
Внезапно она поменяла шуточный тон на вполне серьезный.
 - Слушай, а где ты на Новый год? Гостей ждёшь?
И, не выслушав ответ, произнесла четко и медленно:
 - На Новый год ты у меня. Все. Возражения не принимаются. Адрес скину на Ватсапп. У тебя номер тот же?
Она кивнула.
 - Вот и отлично. Супер - это не место рассказов о своей жизни. На нас уже оглядываются.
Она смешно сморщилась, совсем, как та Ленка, почти двадцатилетней давности. Какое-то время после курсов они тесно общались, даже бывали друг у друга в гостях. Что-то там не сошлись во взглядах ее Петр и Ленкин Женя. Дружба плавно сошла на нет, перейдя в другое качество - редкие вылазки в кафе и общение по телефону. А потом и это исчезло из их жизни. Не стало времени: работа, словно прожорливый монстр, съедала часы, дни и недели. Их сложное расписание - смены дневные и ночные - не оставляло много возможностей: когда одна была свободна, другая дежурила или отсыпалась после смены.
 - Все. Закрыли. Жду к девяти. Не рано?
Она кивнула: в самый раз!
- А кто ещё будет? - спросила безразлично.
- Да, никого! - беззаботно ответила Ленка. - Ты, да я, да мы с тобой. Может, соседка забежит на часок, а может, и нет.
Она поймала удивленный взгляд Мелиссы.
-Так нам никто и не нужен.  Придёшь - все расскажу. Подробно. Ну пока, дорогая, до встречи. Адрес уже шлю.
Ее телефон отозвался гитарным перебором. Ого! Неблизко, другой конец города. Шабат, транспорта нет. Но не страшно - такси ходят.
Вечером сообщила Лие, что идёт встречать Новый год к Лене.
- Помнишь ее?
- Это та, которая Ленусик? Твоя молодая подружка?
Она усмехнулась. Молодая подружка. А ведь и точно. Она старше лет на десять, хотя этой разницы ни та, ни другая не ощущали.
 - Здорово! Во сколько едешь?
- Договорились к девяти.
- А нам к десяти. Леон приедет пораньше, и мы тебя подкинем. Это далеко?
- Да, нет, не очень, что в нашем городе может быть далеко?
Она задумалась об абсурдной ситуации: ее единственная дочка едет в другой город справлять Новый год с семьей своего молодого человека, к людям, большинство из которых она не видела ни разу в жизни. Она собралась к бывшей подружке, о которой не слышала уже лет десять. И все это надо принимать философски и адекватно. Такая вот се ля ви.
Самое обидное было то, что эту абсурдность ощущала только она.
Леон приехал пораньше, они с Лией сидели перед телевизором, пока она складывала в пакет вино, коробочку с трюфелями, клубнику, сыры - рокфор  и козью гауду. А ещё замечательный косметический набор - скраб, два  крема и серум. Все это богатство было аккуратненько уложено в поблескивающую косметичку,  затейливо сплетенную из золотистых  полосок ткани - матовых и блестящих.
Уже в машине Леон произнёс:
- Вы бы могли и к нам поехать на Новый год, но раз подруга позвала…
- Ничего страшного, - она изо всех сил попыталась, чтобы ее голос звучал беззаботно. - В другой раз. Ну, пока, ребята, увидимся в следующем году.
Дом был новый, шестиэтажный, окружённый ухоженной лужайкой. Цветная подсветка, пара оливковых деревьев, красиво подстриженная живая изгородь. И место респектабельное. Спальный район. Зелень и тишина.
 - Ой, Мелисса! Сколько натащила! Я же говорила - ничего не надо! Или не говорила?  Спасибо, проходи в салон. Клубнику пока в холодильник. Вино и так холодное. Ой, а косметмка какая! Спасибочки! Ты садись пока, располагайся, я мигом.
Она исчезла на кухне.
-Может, помочь что-то надо?
- Да нет, все готово! Вот, салатик заправлю - и садимся!
- Боже, сколько же ты наготовила! - Мелисса в изумлении рассматривала нарядный стол.
- Сейчас все расскажу, - Лена вернулась из кухни с изысканной хрустальной салатницей, водрузив ее на середину стола. - Мой фирменный салатик с сельдереем. Называется "здоровье". Ингредиентов море и без майонеза. Я же тебя знаю.
- Ой, сыр твой забыла! - она метнулась на кухню и вернулась довольно быстро. - Ну, пока вроде всё. Горячее в духовке.
- Квартира прекрасная, и дом, и район. Купили?
- Ты что, подруга? Такое можно купить одной с сегодняшними ценами? Давай перекусим, а потом я тебе квартиру покажу. Начнем с вина. О! "Голубая луна" ! Полусладкое! Обожаю! Пенсия не за горами, а я так и не научилась любить сухие вина.
Они выпили, закусили. Лена готовила хорошо, с душой и любовью. И накрывала очень красиво.  А потом под причитания Ипполита рассказала, что вот уже пять лет живёт одна.
 - А как же Женя?
- А Женя уже не Женя, а Юджин. Живёт в Филадельфии. Нет, мы не разошлись, надо бы этим заняться, да руки не доходят. Есть собака на сене, а есть соломенная вдова, это про меня. У Женьки в Филадельфии нашелся брат, какой-то троюродный. Он там с семидесятых, очень богатый, ну очень. Бизнес и не один. Успешный, одним словом. Вот Женька уехал к нему, на заработки. Сказал, что максимум через пару лет заберёт нас с Белл к себе. Через пару лет, - Лена усмехнулась. - Очередная авантюра. Америка далеко, но беспроволочный телефон работает. Ничего он там не добился, этот Стивен держит его из жалости на какие-то гроши. Поверь, это он мог бы и здесь заработать. А уже года два,  как у него кто-то появился. Так говорят, я не допытываюсь. Не интересно, честное слово. А вот разводом надо заняться.
- Так вы общаетесь?
- Сначала звонил и часто. Потом все реже. С Белл, вроде, есть контакт. Я не препятствую, отец какой-никакой. Ей решать.
- А где Белл празднует?
- Ой, не спрашивай! Папина дочка. Любит авантюры, лёгкая на подъем. Не знаю, ты в курсе или нет. Она замужем и у меня внучок.  Рон. Три годика. Такой сладкий малыш, не передать. Живут рядом, так что видимся часто. Для кого я это наготовила? А они за 48 часов взяли горящие билеты и улетели в Болгарию, на лыжах покататься и ребенку показать снег. Представляешь? Как будто у нас снега нет. На пять дней, скоро вернутся. Фотки шлют, вот смотри.
С фотографии смотрел румяный упитанный карапуз в синей шапке с двумя помпонами и в голубом комбинезончике.
 -  Действительно, красавчик!  Ты молодец, легко все воспринимаешь, в правильной пропорции, - Мелисса вздохнула. - Я так не умею.
Лена посерьезнела, и в одно мгновение стало видно, что ей скоро пятьдесят. Что это уже не та Ленка, Леночка, Ленусик, которая была заводилой на их курсе.
 - В пропорции, говоришь? - она вздохнула. - Иногда жизнь не оставляет выбора, кроме, как воспринимать все в пропорции. Не хотелось на праздник о грустном. Но до Нового года ещё два часа. Так вот, я тяжело болела, это началось семь лет назад. Лимпфома. Вся левая сторона головы была в опухолях. Как ты понимаешь, неоперабельно. Гематология. Что только не прошла, сложнейшее лечение, долгое. Лежала в больнице, не один раз. Такая химия, что думала - не выживу только от лечения этого. Хотелось опустить руки и сдаться. Но врачи не сдавались, боролись за меня так, что мне было стыдно за свое малодушие. И Белл. Она все время была рядом, и я поняла, что просто не имею права подвести ее.  Победили. Женька уехал, когда я была на последней стадии лечения. Говорил, что в Америке меня окончательно поставят на ноги. Что там медицина на грани фантастики. А ты говоришь о пропорциях. Сейчас на инвалидности. Белл взяла адвоката за немалые деньги. Но и пособие мне выбили немалое. Жить можно вполне, не думая, где бы подработать. Если бы не внук, сошла бы с ума от этого безделья. А так, скучать не дают. Ну, ладно, оставим это. Ты-то как? Слышала краем уха о твоём Петре.
- Откуда?
- Шила в мешке не утаишь. Общих знакомых у нас с тобой достаточно.
Ерунда все это, поверь. Пришел-ушел. А что не ерунда - это здоровье. И только здоровье. А быть ответственными за чьи-то поступки мы не можем. Люди разные настолько, что диву даёшься. Но это жизнь. А как Лиечка? Армию закончила?
 - Да, работает. С мальчиком встречается. Вот сегодня он ее пригласил к себе, с семьёй познакомить.
- Ну и отлично. Пусть гуляют, пока молодые.
Лена взяла тонкий - на просвет - ломтик гауды.
 - Сто лет не покупала козий сыр, сначала не любила, потом пристрастилась, а потом завязала с сырами. Но на Новый год можно. Пойдем, квартиру покажу.
Квартира оказалась небольшой, но  очень симпатичной и ухоженной.
 - Это Роника комната, он у меня иногда остаётся с ночёвкой, когда Белл с Алексом куда-то выбираются на ночь глядя - в театр или к друзьям. Что ребенка будить? Спит уже на большой кушетке, как взрослый. Тут - игры, книжки, игрушки, - она кивнула в сторону высокой этажерки нежно-кремового цвета.
 - Такой мини детский сад, - улыбнулась Мелисса, удивляясь про себя, какой образцовой- показательной бабушкой стала Ленка.
- И ты такой будешь, подожди, - та словно прочитала ее мысли.  - Внуки - это не дети, это что-то совсем другое, даже сравнить сложно. Жаль только, что я подкачала.
Мелисса вопросительно посмотрела на подругу.
 - Вижу, что ты и не заметила, - она вздохнула. - Рука моя правая почти не действует, так, совсем немного.
- А физиотерапия?
- О! Знаешь сколько я курсов прошла. Сколько упражнений переделала. Мне уже можно дать мастера спорта. Не помогает, вернее помогает, но совсем немного. Но и на этом спасибо. Я же ходить не могла. Нога восстановилась, почти, а с рукой проблемы.
- Как же ты столько наготовила? Сказала бы мне.
Мелисса почувствовала себя неловко за трюфели с клубникой. Надо было сготовить и принести что-то посерьезнее.
 - Расслабься, подруга, я делаю ровно столько, сколько могу, не больше. Готовить я всегда любила. Пойдем, спальню покажу.
Спальня оказалась очень уютной. Небольшое гнёздышко, в котором все было тщательно подобрано под цвет: люстра, покрывало, ночник на тумбочке, коврик и картины. Как этот идиот Женька мог уехать, наплевав на это все, оставив жену в таком состоянии?
 - У людей в своих квартирах нет такой красоты, - похвалила Мелисса.  - Трудно представить, что ты живёшь на съеме.
- Так у меня вариант эксклюзивный, - улыбнулась Лена. - Долгосрочный съем, хозяин в Испании живёт. Сан - Себастьян, слышала такой город?
Мелисса отрицательно покачала головой.
 - На севере где-то. Меня не трогает, живи, пока живётся. Пассивный доход, чем плохо? Деньги перевожу вовремя. Одна, без кучи детей и собак. Плинтуса никто не грызет, на стенах не рисуют. Выгодный клиент, одним словом. Ну, и мне красота, делаю, что хочу, на Суккот  Алекс мне даже побелил  комнаты. Цвет с Роником выбирали. Не надо думать ни о поиске квартиры, ни о переезде. А дети уже сняли поближе ко мне. Им, конечно, надо о покупке думать. Подкопить на первый взнос. Но это не та кампания - они хотят жить сегодня и сейчас. Вот встали и полетели в эту Болгарию, да ещё и ребенка потащили. Хотя, - Лена запнулась. - Может, они и правы. Может, так и надо  Ладно, садись, я тебе свои цацки покажу .
Она открыла тумбочку и вытащила внушительную шкатулку из красного дерева.
Мелисса помнила, что Ленка всегда приходила на занятия упакованная: кольца, браслеты, кулоны, сережки. Это могло быть что угодно: золото, серебро, металл, кожа, перламутр, стекло, даже пластмасса. Но на ней все смотрелось так органично и так к месту.
Мелисса ещё тогда задумывалась: вот надень она эти бусы почти до талии - нелепо и безвкусно. На Ленке все выглядело совершенно потрясающе.
 - Вот, видишь, многое раздарила - Белл, ее подружкам. Оставила самый минимум. Да, и вкусы с возрастом поменялись - перешла почти исключительно на благородные металлы.
Она произнесла это с таким пафосом, что обе расхохотались.
 - А если честно - носить особо некуда. Стимула ноль. Мотивации тоже.
Она порылась в шкатулке.
 - Видишь? Эти сережки Женька мне подарил за пару месяцев до отъезда, видимо совесть мучила.
А это, - она положила на ладонь пару серебряных серёжек. Самая простая застёжка, форма эллипсы. Когда Лия была маленькая, она эту форму называла "озеро".
И, действительно, на ладони у Лены лежали, поблескивая черными и белыми кристаллами, два маленьких озера.
 - А это, убей не помню откуда. Ещё и кулончик есть. Комплект.
- Орхидея, - произнесла Мелисса. -  Я там видела такой набор. Обратила внимание.
 - Вот и классно, - обрадовалась Лена. -  Раз обратила внимание - значит, понравилось. Теперь это твое. Подожди, -
Она покопалась в шкатулке.
- А вот и кулончик. Комплект. Надела несколько раз, не мое, честное слово. Забирай.
- Ты что, - смутилась Мелисса. Она знала, что такой набор может стоить более ста долларов, а то и все сто пятьдесят.  - Пусть Белл носит.
- Не, это совсем не ее фасон. У нее свой вкус. А тебе подойдёт, стопроцентно. Бери. Считай, что от Деда Мороза.
Она положила набор ей на ладонь и сжала ее пальцы.
 - Иди, в сумочку положи, а то забудешь.
- Спасибо, Ленусик, - прошептала Мелисса.
- Все, встаём, а то Новый год провороним.
Они вышли из спальни и только сейчас она заметила, как сильно хромает Лена. Нет, не прихрамывает, а хромает. Как она это не заметила раньше? И это после курсов физиотерапии.
 - Так, осталось всего-ничего, надо открывать шампанское. Принесешь? В холодильнике слева. Отлично, сейчас, сейчас.
Мелисса видела, как Лена возится с бутылкой, не решаясь предложить свою помощь. Да и не открывала она никогда шампанское за свою жизнь, как-то не пришлось.
Пробка вылетела как-то мягко, без оглушительного хлопка..
- Ну, разливай!
Они проводили старый и выпили за новый, ели клубнику, трюфели и невероятно вкусные миндальные печенья, буквально тающие во рту.
А потом звонили Белл и Лия и поздравляли с Новым годом.
А потом  они дружно уставились в телевизор и нестройно подпевали старым песням, слова и мелодии которых прочно засели в памяти.
Домой она вернулась около трёх ночи. Приняла душ, надела любимую пижаму в сиренево- розовых разводах и рухнула в постель. Последней мыслью было: хорошо, что я навестила Ленку.
На работе все были непривычно тихие, полусонные, и она мысленно посочувствовала тем, кому пришлось выйти в первую смену. Прошлась по палатам, поздравила пациентов с Новым годом, краем глаза замечая на тумбочках мандарины и шоколад. У них было очень много русскоязычных пациентов, и эти мандарины и шоколад говорили, что дети и внуки были здесь, навестили своих стариков.
 - Хоть на Новый год пришли, не забыли,  - заметила она Поле, которая, выйдя на пенсию, уже несколько лет подрабатывала у них на уборках.
Уроженка Тбилиси, она более десяти лет перед репатриацией прожила в Москве. В прошлом бухгалтер, 1 она, в отличии от большинства женщин их коллектива, была спокойной, сдержанной и немногословной. В свободные минуты они чаевничали и беседовали о жизни в ординаторской, и Мелисса после этих разговоров чувствовала в душе какой-то покой и невероятное умиротворение. Этим Поля напоминала ей  Динку, ту, любимую подружку, которая жила в Чикаго.
 - Да, пришли, и подарки принесли, - Поля усмехнулась. - Это у меня неделю назад была рабочая  беседа с хозяином,  я и намекнула, что неплохо бы… Затраты никакие, а нашим приятно. Вот вчера вечером и раздали им - и шоколад, и мандарины. Порадовали стариков. А детки эти, им это и в голову не придет. Приведут сегодня своих мелких, вот как раз - на шоколад и мандарины. Все сметут, подчистую.
Она вспомнила, что уже столько часов не разговаривала с Лией. Полезла во внешний карман сумки за смартфоном. Пальцы наткнулись на что-то. Сережки и кулончик.
Вытащила, любуясь блеском белых и черных кристаллов. Маленькие сверкающие озерца.
 - Как тебе? - она протянула ладонь. - Нравится?
- Очень симпатичный наборчик. Откуда? Дед Мороз?
- Нет, Поля, Дед Мороз ко мне давненько не заглядывал. Это бывшая подружка подарила, я у нее на Новый год была, сто лет не виделись.
- Значит не бывшая, виделись - не виделись, а подружкой осталась. Чай пить будем?
- Да, конечно, - Мелисса вздохнула. - Расстроилась я за нее. И переболела тяжело, и муж ее бросил в таком состоянии. В общем, ужас со всех сторон. А она улыбается, хвост трубой.
- Не сдается, значит, сильная. А что у нее было?
Мелисса рассказала в двух словах и про диагноз, и про лечение. Упомянула про хромоту и почти бездействующую руку.
 - Вот  беда, - посетовала Поля. - А она ещё нашла силы пойти и купить тебе подарок.
- Да, нет, она почти никуда не ходит, только с внуком возится. Она когда- то была большой любительницей украшений, это из ее запасников.  Не носит. Говорит, что нет ни  стимула, ни мотивации. Заставила меня взять. Так что, никаких Дедов Морозов, - грустно улыбнулась Мелисса.
- Погоди, - насторожились Поля. - Так это не новое?
- Нет, а что ему сделается? Серебро. Благородный металл.
- Ты прости меня, Мелиссочка, если лезу не туда. Не взять ты не могла, понимаю. Это обидеть человека. Но носить это я бы тебе не посоветовала.
- Почему?
- Почему-почему. Да потому. Я двадцать  шесть лет прожила в Тбилиси. Немало, - она задумалась, вспоминая. - Так в нашем дворе жила Нонна, армянка, красавица-женщина. Она мне с детства казалась какой-то волшебницей, колдуньей. Всем выделялась - и внешностью, и взглядом, и нарядами - какие шали у нее были, вышитые цветами, перьями. А шляпки… До сих помню.  Руки необыкновенные, пальцы гибкие, длиннющие, ей бы пианисткой быть. И украшений всегда через край: и кольца, и браслеты, и ожерелья. Серьги всегда крупные, длинные, чуть ли не до плеч. Мадам Нонна - так ее называли. Жила одна, но к ней постоянно кто-то приходил - иногда мужчины, чаще - женщины. Когда один двор, этого не утаишь. На сколько она меня старше была? Да лет на тридцать, наверное. Когда мне исполнилось тринадцать, она стала меня частенько  к себе приглашать - то на чай, то на арбуз. Мне, конечно, льстило, что она меня среди всей соседской ребятни выделяет. Как-то услышала, что папа маме что-то недовольно выговаривает  по этому поводу. А мама ему шепотом: я  с ней говорила, наша Полиночка ей ее дочку напоминает. А дальше что-то совсем тихо, я и не поняла.
Сидели, говорили обо всем, у нее был необыкновенный дар слушать. Вот так, голову склонит на бок, молчит, а ты хочешь всю душу открыть. Во всех подробностях. Потому что видишь, что ей действительно интересно. Сидели всегда в зале, а ещё одна комната была всегда закрыта.
 - Комната Синей Бороды?
- Что-то  вроде. Ни разу она меня туда не приглашала.
Мои визиты стали очень частыми, чуть ли не ежедневными и Майя, моя лучшая подружка злилась, ревновала, видимо. А меня тянуло к этой Нанне с бешеной силой. С Майей стали часто ссориться,  и как-то она бросила мне в лицо:
- Ну, что тебе там твоя мадам предсказала? Что напророчила? Рыцаря на белом коне и дорогу дальнюю?
Мне тогда было пятнадцать и удивительно, что слова Майи стали для меня откровением. Я и понятия не имела, чем она занимается, то есть, даже в голову не приходило. Представляешь? Все вокруг знали, только я оставалась в неведении. А она и гадала, и предсказывала, и советы давала. Так вот, насчёт советов - их я получила от нее немало. И даже многочисленные приметы, про которые  слушала с улыбкой… Тогда это казалось смешным, а потом убеждалась не раз - работает и ещё как!
Что-то меня понесло и не остановить.
Полина разлила чай и вытащила из холодильника начатую коробочку зефира.
- А насчёт личных украшений такой совет получила - ни в коем случае не носить их после кого-то, даже если это подарено от чистого сердца. И золото и серебро несут в себе энергию  владельца, а она далеко не всегда позитивная. Даже лучшей подруге нельзя давать мерить свои сережки. Это очень личная вещь. Это Нанна меня научила, когда мне лет семнадцать было. А в твоём случае - таким советом я бы не пренебрегла. Женщина очень больная, я так понимаю, ее чуть ли не с того света вытащили. Прошла тяжеленное лечение. В общем, негатива много у нее было. И тебе он не нужен.
- Поля, ты веришь таким вещам?
- Да, девочка моя, верю.
Она посмотрела на часы.
 - Ещё минут десять у нас есть.
Так вот, в восемьдесят первом году я вышла замуж за москвича, и мы переехали в Москву. Тбилиси я любила так, как можно было любить город, в котором ты родилась. Прощание было непростым. И, понятно, зашла перед отъездом к Нанне. Так душевно посидели. А потом,  в конце, она спросила, как бы в шутку: хочешь, погадаю перед дорогой?
Она не пригласила меня в ту, закрытую, комнату, которая была ее рабочим кабинетом. И не было никаких карт, хрустальных шаров, кофейной гущи и прочей чепухи. Ничего. Она просто раскрыла мою руку и долго всматривались в линии на ладони, а потом неожиданно спросила:
- Плавать умеешь?
Я покачала головой: нет. Я не умела плавать, совсем.
Она кивнула и пробормотала чуть слышно - да, это и так понятно. В общем, Полиночка, остерегайся воды. Большой воды. Будь осторожна и помни мои слова всегда, всю свою жизнь.
Мне это предсказание показалось тогда странным, даже немного смешным и нелепым. В восемьдесят первом году я переехала в Москву. Он был очень хороший, мой Боря. Таких  людей немного. Порой я задавала себе вопрос: чем я заслужила, что он стал моим мужем? И с родителями его у меня сложились прекрасные отношения. И была любовь, настоящая, как в романах. Он был старше на пять лет и, конечно, мы мечтали о детях. Но как-то не получалось. Анализы были нормальные у обоих. И тогда он сказал: у нас все равно будут дети, обязательно будут.  А пока надо жить в свое удовольствие. И эти годы были такие насыщенные, такие яркие. Театры, выставки, музеи, кафе - он делал все, чтобы я полюбила Москву. Я познакомилась со всеми его друзьями и не чувствовала себя чужой в их сплоченной компании. Меня приняли. Мы много путешествовали по стране. Были в Ленинграде, Прибалтике, в Одессе и на Кавказе. А в августе восемьдесят шестого мы плыли на теплоходе "Адмирал Нахимов". Слышала, наверное?
Мелисса кивнула.
-Он подсадил меня на плот. Ведь я совсем не умела плавать. А он плавал прекрасно. Потому и мог помочь женщинам и детям. И помогал.
Поля закрыла глаза и помолчала немного.
- Ему не удалось спастись. Там разлилось что-то - нефть, краска. В общем, в такой смеси и плыть, наверное, было невозможно. Вода. Большая вода. Все, как и предсказала Нанна. А у меня было три месяца беременности и ребенка я потеряла.
- Какой ужас, Поля. Мои соболезнования.
- Да, дорогая, это был ужас. Я долго не могла вернуться к жизни, ходила к психологам, вытаскивала себя за волосы, заново училась дышать, говорить, общаться с людьми. Сюда приехала через четыре года с родителями Бори. Их уже давно нет. Есть его старший брат с детьми и внуками. На сегодня это моя семья.
 - И ты больше никогда…
Мелисса осеклась, встретившись взглядом с Полиной.
 - Попытки были, даже жила с одним два года под одной крышей. Не срослось. К чему мучить себя? Для галочки? У меня есть трое чудесных внуков - две девочки и мальчик. Дети Бориных племянников. Я для них бабушка и мы большие друзья. Они уже совсем взрослые. И я лично каждого в шесть лет отвела в бассейн - учиться плавать. Хотя сама по сей день плавать не умею. И сегодня моя вода - вот это ведро, - она кивнула на ведро со шваброй в углу. -  В нем я точно не утону. Зато в приметы верю и все, чему меня научила Нанна, - помню. А потому, насчёт этого наборчика - не надевай, не надо. А если очень нравится - подъезжай в наш каньон, там есть "Орхидея", по-моему, это оттуда. Выбор большой. Подбери  что-то, порадуй себя на восьмое марта.
Она взглянула на бледную Мелиссу.
- Прости, загрузила я тебя своими рассказами, да ещё первого января.  Давай, мне ещё есть, что мыть.
Дома она, по совету Лии,  залезла в Гугл. Да, все верно, нельзя носить чьи-то украшения. Категорически. Хотя было пару советов засыпать комплект солью и понаблюдать, что будет. Она так и сделала: баночка с золотой крышечкой из-под крема для глаз, туда комплект и крупная соль, до верха. Поставила на окно в кухне.
Попыталась забыть. Но забыть не удалось. Через несколько дней сгорел тостер. Сколько ему было? Пять, шесть лет? Мог бы ещё послужить.
Потом, в конце января,  перестал работать центральный кондиционер. Да, ей вернутся деньги за починку, но звать мастера - это на ней. Так у них было прописано в договоре. А пока она найдет нормального мастера с рекомендациями… Если ещё удастся починить, дом не новый и кондиционер тоже. А если нет? Это ставить новый, долбить стены. Маленькое удовольствие.
А потом исчез Леон. Уже две субботы Лия сидела дома, не выходя из своей комнаты. На вопросы отвечала коротко: все нормально. Но она видела по ее глазам и выражению лица - ничего, абсолютно ничего не нормально. Что-то стряслось, но разве у дочки что-то вытащишь? Чертова прибалтийская ментальность - сдержанность, видимость спокойствия, некая отстранённость, умение выстраивать собственные границы. Моя душа - моя крепость. А вокруг ров, наполненный водой с поднятым мостом. И не добраться до этой души, не достучаться. Всю эту дребедень, которую многие ошибочно принимали за какие-то благородство и утонченность, все это она с лихвой передала Лие. Гены, и ничего не попишешь. Конечно, она расскажет, и, может быть, даже подробно, но не сейчас. А так хотелось помочь своей доченьке, надавать кучу никому не нужных советов, просто обнять и стереть с лица эту печаль и уныние. Она не знала, кто там виноват, но заранее во всем обвиняла Леона.
Ко всему она закончила лечение у своего зубного и чисто случайно узнала, какова цена на эти услуги. Они были вместе так давно, что ей и в голову не приходило звонить в другие клиники и проверять стоимость этого лечения. И даже если у кого-то дешевле - черт с ним! Она доверяла этому доктору, как себе. Они были друзьями. Но разница в цене была просто огромна. Настроение было ужасное,  и не только из-за этих денег. Она потеряла врача и потеряла веру в людей. И лишний раз поняла, что никому нельзя верить. Пойти к нему и сообщить? Она понимала, что услышит в ответ: это свободный рынок, и каждый оценивает свою работу  так, как считает нужным. А ее право было проверить до того, а не после.
Вот так совершенно по-дурацки начался этот год то ли зайца, то ли кролика.
Она вспомнила про баночку с серебряным комплектом, засыпанным крупной солью. Да, видимо там так много негатива, что и соль не справляется. Поля оказалась права. И что теперь? Просто выбросить в мусор? Рука не поднималась. Но то, что от этого подарка надо избавляться, решила окончательно. Хотела посоветоваться с Полиной, но уже две недели не видела ее на работе.
А потом сообщили, что их заведение перешло в руки нового хозяина. Собрали весь коллектив на заседание, познакомились. Многие вышли в расстроенных чувствах. Этот новый хозяин был совершенно другой формации - моложе, самоувереннее, наглее. Нескольких пенсионеров он отправил домой, приведя на их место новых, помоложе.
 - Новая метла по-новому метёт, - со вздохом сообщил их охранник.
Мелисса не волновалась за свое место - ей до пенсии ещё четыре года и ее, с ее постоянством,  никто не тронет. Но общее настроение, встревоженные лица, перешептывания по углам настроения не добавляло. Ей было обидно за Полю - кому она помешала? Кому плохо, если к своей пенсии она добавит пару - тройку тысяч? Надо будет взять в отделе кадров ее телефон и перезвонить.
Столько неприятных событий за какие-то два месяца наступившего года. Придя домой, она с ненавистью посмотрела на баночку с золотой крышечкой, стоявшей на прежнем месте на кухне. Так, от этого добра надо срочно избавляться. Только как это  сделать экологично?
Позвонила соседке, которая увлекалась астрологией и почему-то считала Мелиссу своей подругой. Описала ситуацию.
-Ну, ты даёшь, подруга… И ты веришь в эту ерунду? Ты, такая рациональная и здравая? Протри спиртом,  носи и не заморачивайся. 
- Ты понимаешь, я получила этот комплект от женщины, которая очень и очень нездорова, которая прошла сумасшедшее лечение и которую практически вернули с того света. Да и в Гугле почитала.
- Погоди - погоди, - голос Инны зазвучал встревоженно. - Очень больна, говоришь? И Гугл … Так, не нужен тебе этот комплект. Не нужен, - категорически припечатала Инна, и Мелисса лишний раз удивилась, с какой лёгкостью люди меняют свою точку зрения.
- Ты жила без него? Жила! И дальше проживёшь. А если очень хочется - купи. Что, зря что ли по шабатам вкалываешь?
И действительно, пока другие проводят конец недели в парках, на концертах и в кантри-клабах, она бежит на работу. И совсем неплохо зарабатывает. Да, есть план - помочь Лие с учебой, но сколько там стоит этот комплект?
- Ты права, Инночка. Вопрос в другом - куда его деть? Ну, не в мусорку же? Рука не поднимается просто.
Инна на мгновение задумалась.
- Сделай так. Вынеси прямо в этой баночке, только соль высыпь в раковину и слей воду.  И побольше. Воды побольше,  - пояснила она. - А  баночку эту оставь на углу, возле клумбы. Там скамейка стоит, знаешь?
- Да, конечно.
- Отлично. Вот на скамейке и оставь. Оттуда школьники идут к автобусу после уроков. Кто захочет - возьмёт. Это уже не твой вопрос. А кто верит во всякие негативные энергии, тот и не дотронется. Все у нас в голове, подруга, - неожиданно закончила она. - Если не верить в черного кота, то это просто кот и неважно, перебежит он тебе дорогу или нет. А вот если верить - то жди беды. А когда ждёшь, то она придет,  не задержится, и не сомневайся. И вообще, живём на одной улице, а видимся так редко. Забегай на кофе, подруга. Я после пяти дома.
 - Спасибо, Инночка. Я так и сделаю. И на кофе забегу. Созвонимся.
Ей действительно понравилась идея. Она оставит этот злосчастный подарок на скамейке. Кому надо - возьмет. Вот прямо сейчас пойдет в маколет за молоком и оставит.
Когда она через четверть часа возвращалась с двумя полными пакетами - а пошла только за молоком - баночки с золотой крышечкой уже не было. Забрали.
- Ну, и слава Богу, -  с облегчением подумала она. - Пусть носят на здоровье и рассказывают друзьям о такой неожиданной находке. С нее хватит неприятностей!
Через пару дней заметила, что Лия повеселела, а к концу недели та сообщила, что через  неделю они с Леоном едут на север, в циммер. - Сейчас такое цветение, обидно пропустить, - тараторила она . - Всего на три дня. Ладно?
В кои -то веки Лия спросила ее мнение, хотя уже очень давно все решала сама, сообщая уже о принятом решении.
- А почему ты спрашиваешь? - удивилась она. - Что, если я скажу "нет", то ты не поедешь? Ты же знаешь, как я рада, что у тебя с Леоном все наладилось.
- Ну, мама, это выпадает на 8-е марта. Ничего?
- Конечно, ничего, езжайте и получайте удовольствие. Я переживу.
- Мам, ты давно хотела в спальню фикус или что-то в этом роде. Найди через интернет, пошли мне фотку, я привезу. На севере должен быть большой выбор.
Она хотела возразить, что на севере ничуть не больше выбор, чем у них  на юге или в центре, но сдержалась. Дочка хочет порадовать маму - да на здоровье!
И вообще, пора привыкать к простой мысли, что девочка выросла и что праздники она будет встречать одна.
В самом начале марта ее вызвал новый хозяин. При ближайшем рассмотрении он оказался не таким, каким показался. Да, молодой, но не такой самодовольный и наглый. Неглупый и с чувством юмора. Она лишний раз отметила, каким неверным может быть первое впечатление. А потом он сообщил, что хочет перевести ее на четвертый этаж, где работа не настолько сложная и напряжённая, как в ее отделении. Сказал, что даёт время подумать над его предложением и надеется, что она даст свое согласие.
Этот четвертый этаж был ее мечтой уже года три, если не больше. Возраст давал о себе знать, но предпринятая попытка переговоров не привела ни к чему. Да она сейчас готова дать свое согласие, без раздумий. Здесь её не держат никакие особые дружеские связи, в крайнем случае - всегда можно заскочить, поздороваться, спросить как дела. Единственное, что ее волновало - это возможность закрывать смены по субботам, а иногда и по праздникам. Будет ли это возможно в новом для нее отделении со сложившимися порядками и правилами.
Шалом, а именно так звали нового владельца, ко всему оказался ещё и телепатом.
- Материально ты не пострадаешь, - заверил он вполголоса. - Я лично за этим прослежу.
Она выдохнула с облегчением.
 - Тогда я согласна.
- Вот и прекрасно. Сегодня среда.
Со следующей недели можешь начинать на новом месте. Там много молодежи, и я на тебя надеюсь, как на специалиста с большим опытом.
Она вышла из кабинета окрылённая: она получила место, о котором она так мечтала, и этот Шалом оказался нормальным мужиком. Да, возможно он лишён сантиментов и ему по большому счету наплевать, что будет делать та же Поля, лишившись места и заработка. Но хозяин такого заведения прежде всего должен быть бизнесменом и думать о процветании бизнеса, а не о судьбах всех и каждого. Поля, наверняка, себе что-то найдет. Кому нужны эти уборки за копейки, когда на частном рынке платят в два раза больше.
Дома рассказала Лие о переводе.
 - Ой, я так рада, - она в восторге закружила ее по комнате. - Ты же давно хотела, помнишь?
Мелисса кивнула:
- Мечты сбываются. Тогда, когда перестаешь об этом думать.
- Мам, мы уезжаем седьмого, ты помнишь?
- Помню, помню, - она легко провела ладонью по непослушным кудрям так быстро выросшей дочки.
- И про фикус не забудь. Пришли фото.
Лия и Леон уехали рано утром седьмого марта. Она надеялась, что там, на севере они хорошо проведут этот праздник, к которому русскоязычные  потихоньку приобщили израильтян.
Город полон каких-то шариков, белоснежных мишек с алыми сердцами и прочей чепухой. А завтра…Завтра возле цветочных магазинов будет настоящее столпотворение.
А она с утра поедет в каньон. Там, на первом этаже "Орхидея" - даже не магазин в привычном понимании этого слова, а прилавки под стеклом, расположенные в форме прямоугольника. И в центре этого прямоугольника - две продавщицы, открытые всем ветрам и взглядам, проходящих мимо. Не присесть, не передохнуть, целый день на виду. Но, наверное, и к этому можно привыкнуть.
Наверное, нет израильтянки, у которой нет хотя бы одного украшения из этой сети, которая оплела собой всю Страну: от севера и до юга. Выбор больший, дизайн приятный, много серебра, иногда в сочетании с золотом. И ассортимент богатый - серьги, кольца, браслеты, цепочки и кулончики. Под правильным освещением, которым были оснащены стеклянные витрины, все это богатство сверкало и переливалось.
Она давно не была в этом каньоне и уже издалека узнала продавщицу, которая работала здесь уже годы. Да, изменилась, сдала. Но старается держаться - чуть удлиненный боб, интересное мелирование, одета со вкусом. Впрочем, как всегда. Она заметила изменения в этом торговом центре: исчезла зелёная металлическая лестница при входе, появилось два прозрачных лифта. И скамейки. Появились скамейки - деревянные, с витыми металлическими ножками. Теперь, чтобы присесть, не обязательно приземляться в кафе. Видимо, поработал дизайнер: скамейки разные - на два, три места и несколько для одного человека - что-то типа кресла. Наследие пандемии?
Она подошла к прилавку и пошла вокруг, по периметру, кивнув продавщице. Интересно, помнит ли она ее?
 - Если интересно, вот здесь новая коллекция. И часы мы тоже получили. Вам помочь?
Она не переваривала этот вопрос, которому, видимо обучали всех, встающих за прилавок. Ну, чем можно помочь? Товар разложен и освещен. Все видно и понятно, даже цены на крошечных ярлычках. Если понадобится что-то примерить она обратится.
Мелисса отрицательно покачала головой и в это мгновение почувствовала взгляд.
На одиночной скамейке метрах в пяти сидел мужчина. Их взгляды встретились, и она улыбнулась в ответ на посланную ей улыбку - открытую и располагающую. Она сделала круг по периметру, пристально вглядываясь,  и, не найдя комплект, собиралась обратиться к продавщице. И вдруг увидела его в углу. Да модель немного изменили: серьги и кулон стали крупнее, сохранив эллипсообразную форму. И сверкающие кристаллы стали одного цвета - черного. И это неплохо - она светлая шатенка и ей это подойдёт намного больше.
- Простите, можно вот этот комплект? С черными кристаллами.
Продавщица отозвалась на удивление быстро, ту же вернувшись к стайке молодых девушек в сопровождении достаточно возрастной женщины.
 - Бабушка, - догадалась Мелисса. - Пришла побаловать своих внучек.
- У вас прекрасный вкус, - услышала она приятный голос. - Замечательный комплект, очень эффектный.
Тот мужчина, со скамейки. Теперь он стоял рядом и с интересом наблюдал, как она меряет серьги.
 - Спасибо, - она инстинктивно отступила на пару шагов.
Немного странно, хотя и приятно услышать такой комплимент. Но, все же  - более странно.
- Я архитектор, - ответил он на ее изумлённый взгляд. - Ну, и рисую неплохо, как и все архитекторы. Правда, пару месяцев как вышел на пенсию. Но бывших архитекторов не бывает.  А вам могу сказать, что  цвет этого украшения будет очень выигрышно сочетаться с цветом ваших волос.
Мелисса замерла в недоумении. Да, бывало, что при примерке какого-то платья или блузки она слышала ремарки других покупательниц. Что-то типа такого: " бери, не думай", "твой цвет",
"сидит, как будто на тебя сшили".
Но ни разу ничего подобного ей не говорил ни один мужчина, а их немало ошивалось в магазинах женской одежды и ожидающих своих жен.
 - Спасибо, - повторно поблагодарила она. - Мне тоже нравится.
- Вот и отлично. Берём?
- Беру, - поправила его Мелисса каким-то замороженным тоном.
- Я понимаю, что кажусь вам странным, и, возможно, даже не совсем адекватным.
Мужчина озабоченно потёр переносицу и она почему-то обратила внимание на его ногти - очень правильной формы - продолговатые и тщательно постриженные. И вообще - аккуратная стрижка, гладко выбрит, одет со вкусом. Хотя, да, архитектор. Не похож ни на маньяка, ни на сумасшедшего.
Мужчина словно прочел ее мысли. - Вам не о чем беспокоиться, я обычный человек, на учёте не состою, - он обезаруживающе улыбнулся. -   И я отдаю себе отчёт, что мое поведение может показаться вам немного странным.
Мелисса кивнула.
 - Даже более, чем странным - подумала она, опасаясь, что ее собеседник без труда прочтет ее мысли.
- Так вот, сегодня праздник, женский праздник, заметьте, и мне бы хотелось в честь этого презентовать вам этот скромный подарок.
Мелисса украдкой взглянула на ценник. Нет, что угодно, но цена скромной не была. 
- Извините, но я не понимаю, - пробормотала она.
Он с готовностью кивнул.
- Я все объясню. Вот только оплачу покупку.
Он ушел к кассе и через пару минут вернулся с плоской серо-голубой коробочкой, на которой витеивато было выведено: " Орхидея".
Вот, мы и свободны.
Он вложил коробочку ей в руку:
 - С праздником!
А потом смешно скорчил озабоченную гримасу.
 - Как же так, я даже не представился!
Он протянул левую руку:
 - Константин!
- Мелисса, - она ответила чуть слышно, не веря в реальность происходящего.
- Какое редкое имя и очень мелодичное. Вы откуда?
- Вильнюс.
- А, ну это все объясняет. Ваше имя объясняет,  - добавил он. - А я москвич. Хотя здесь уже так давно, что и подумать страшно.
Он помолчал мгновение и произнес:
 - Я понимаю, что вы чувствуете себя ужасно неловко. Поэтому согласен, чтобы вы меня угостили кофе. Идёт? Тут, за углом прекрасное кафе, с диванчиками. Устроимся удобно и я вам постараюсь все объяснить.
Они действительно уютно устроились в уголке у окна, и кофе было горячим, как она любит с пенным сердечком.
И его рассказ оказался простым и коротким. Возможно, он не объяснял все, но ей стало понятно многое.
Пять лет назад ушла его жена.
- Быстро, за три месяца. И ничего сделать было нельзя. Ее звали Марина, и мы прожили вместе очень много лет. А если люди долго живут вместе, то у них складывается много традиций, даже ритуалов. Мы оба приехали сюда молодыми, но несмотря на это,  оба считали восьмое марта праздником. В начале я дарил ей цветы. Она любила пышные букеты. А потом, когда открылась эта сеть, стали приходить на праздник сюда. Она выбирала, а я дарил. Каждый год. И да, это стало  традицией. А потом, четыре года подряд я приходил сюда с Шели. Это наша дочка, единственная. Она взрослая, хорошая девочка. Полтора года назад они с мужем и детьми уехали в Канаду. Представляете, Мелисса? После нашей жары в этот холод? Собирались долго, ехали не наобум, ее мужа там ждала очень перспективная работа, да и она сама не бездельница и хороший специалист.  Достаточно быстро устроилась на хорошую работу. Конечно, есть Скайп, и я их вижу и слышу ежедневно. Но все равно, нелегко. Я отсюда навряд ли тронусь куда-то, хотя они настаивают. Но это все непросто в таком возрасте.
Они допили кофе и долго молчали: он, вспоминая, а она переваривая услышанное.
 - Ну, вот теперь вы все знаете, - прервал он молчание. -  Давайте я провожу вас к машине.
- Я безлошадная.
- Не беда, тогда подкину. И,   - он посмотрел ей в глаза. - Давайте обменяемся телефонами. Вы не против?