Анюреллиум. Огонь Вентариона. Часть 1 Глава 2

Глава 2
«По тоннелям воспоминаний»

   Абанта эр антарэ гадан Глакэль…

   Равонта эр антарэ шула Уонакэль…

   Третий сезон называется Уходящий…

   Интересно, что мезъязычицу Элеонор выучила куда раньше вентарионского материкового языка, который часто назывался нетарским или нетарианским. Ещё позже она поняла, что помимо двух этих языков существуют и другие. Особое место занимал самианский, язык Солатарэна, северно-восточного графства. Он закрепился в той местности и, в отличии от материкового, никаким образом не был связан с мезъязычицей. Существовали ещё два языка, один другого древнее, но их учили лишь высшие сословия или те, кто занимался чтением священных писаний. Ни к первому, ни ко второму Элеонор не имела отношения, по-крайней мере в первые годы своей жизни.

   Межъязычица казалась ей более родной, чем тот язык, на котором говорили многие. Она вошла в обиход достаточно давно, её принесли путешественники из Дальних Земель. Считается, что именно на ней говорят все обитатели Дэлиус-омау, измерения жизни, даже те, о существовании которых никто не догадывается. Она — основа, на которой строятся другие языки. Сложно с этим поспорить, ведь межъязычица универсальна и проста в обучении. Впрочем, её часто считают «проклятым языком» или «голосом бедняков» именно из-за её доступности.

   Имасрэнта эр антарэ шула ру гадан Уонакэль… Третий сезон — это Уходящий. Имеет название Уходящий, или, это — Уходящий. Зачем учить несколько значений, если можно выучить одно?

   Уонакэль — уходящий, Смаудракэль — увядающий… Год начинается с сезона урожая, Урожайного, то есть Глакэль. С прохлады и прощания с теплом.

   Вечная путаница…

   Зачем знать что-то, если ты всё равно будешь называть это по-другому? Все будут, каждый, даже в этой Элонской академии… Лебаэрнтлюсп эр гадан шула Элонкэль… Никто не говорит целиком и полностью на нетарском языке. «Люспэр эр...» - это их максимум. Преподаватель по акробатике, по протекции, по магии проклятий…

   Зачем Элеонор пережила столько мучений, если никто другой никогда и не подумает говорить на древних или даже общематериковых языках? Впрочем, этот вопрос стоит задать тем, кто заставлял её стремиться к идеалам, о которых в других частях света даже не задумывались. Например, Святой Матери Арлиане.

   ...До двух лет она особо не задумывалась ни о чём, что происходило вокруг неё. Она и родители жили в небольшом старом доме на окраине Канбиджа. Там, где никто не мог их найти. Доехать до Холмистого Побережья, что лежало восточнее города и пригорода, а так же прилежащих к Канбиджу деревень, мог не каждый — несмотря на то, что леса были неглубоки, а почва достаточно крепка, дорог к этой части побережья не было, а значит королевские или графские стражники так скоро не явились бы. Именно это и повлияло на выбор убежища, именно это и было сокровенной мечтой — сбежать, спрятаться, исчезнуть... Целых два года её матери и отцу удавалось скрываться. Элеонор тогда не знала почему.

   Бескрайнее море, что виднелось с высокого холма, на котором стоял бедный дом её семьи, манило её — единственное таинственное, загадочное, даже почти волшебное чувство даровалось изучением этого бесконечно синего нечто. А ведь оно было далеко. Очень далеко — извилистые холмы разделяли Элеонор и это чудо.

   Ничего больше — только море и она.

   Никаких вопросов, никаких ответов.

   И определённо никаких лишних слов и знаний.

   Перемены, правда, были куда ближе бесконечно далёкой линии горизонта.

   Они пришли под покровом темноты, когда жаркое небесное святило опускалось к морю. Маленькая Элли всегда наблюдала за закатами, а порой и за рассветами. Её привлекали яркие цвета, что рождались в отражении. Море звало её, показывая всяческие свои способности — рисуя вечерними и утренними красками, нагоняя волны, отражая небо… Зов его слышался девочкой во всём, даже в ветре. Ветер шептал, звал, обещая секреты, подарки и что-то совершенно невероятное, неземное, морское. Увы, в тот вечер помимо привычного шёпота природы Элли услышала чужие голоса.

   Взрослые, грубые голоса.

- Лавау гхаадур сиаль, омэ мунр… - этот голос сопровождался металлическим скрипом, он принадлежал королевскому солдату. Услышав его басистые возгласы, Элеонор вскочила с привычного места и подбежала к дому, чтобы издалека, ничего толком не понимая, увидеть то, что внезапно нарушило её покой. Это был огромного роста человек, весь в кроваво-красных латах, объёмный и устрашающий.

- Прошу вас, это… Это, должно быть, какая-то ошибка! - мамин голос. Напуганный и чуть более быстрый, чем обычно. Её тень рядом с тенью отца, оба они стоят перед громадиной, рядом с которым как небольшое окружение выстроились графские стражи. - Мы… Мы ничего дурного не делали!

- Нарушение правил Церкви ведёт к плачевным последствиям, Кристиан, вы должны были быть уведомлены об этом. Вы — дочь такой славной семьи — пали столько низко, что подумать страшно… - один из стражей заговорил, он был вежливее солдата, на нём на единственном не было шлема — его маленькое лицо выражало благостное равнодушие. - А мы лишь жаждем помочь вам… Ваша тётушка…

- Арлиана? Чего же она хочет от нас? - вступился отец. Он никогда не был частью высоких сословий, всю жизнь с трудом сводил концы с концами, но возмужал куда благороднее и смелее этих «прославленных» мужей. - Мы никакого отношения не имеем к ней и её Церкви!

- Рождённые в семье истинных Ануринэллнэ, правителей Синей Церкви, навсегда остаются частью великого целостного порядка. То, как бессовестно вы решили предать традиции прошлого… В конце концов, она ведь ваша тётушка! Отбросим в сторону сиаль и прочие законы Церкви, как могли вы отвернуться от единственного близкого вам человека… - страж проповедовал, но проповеди его не дано было коснуться угасающих сердец присутствующих.

- Она выгнала меня и мою мать, единственную свою сестру, из нашего дома! Нашего общего родового гнезда! Она прокляла своего собственного отца, Святого Христэна’Нор Линского! И после всего, что она сделала, вы всё еще считаете, что мы должны поклоняться ей, словно Богу? - Элеонор ни разу не слышала, чтобы мама так громко кричала. - Кто она для меня? Кто я для неё? Между нами нет ничего, что связывало бы нас…

- Кровные узы…

- Кровь ничего не значит, когда дело доходит до уничтожения! Она жаждала убить меня, изгнала из города… Она… Если бы это было в её силах, она убила бы меня собственными руками! Она чудовище! Она — проклятье всей Синей Церкви!

   До этого момента Элеонор мало что знала об Арлиане, своей бабушке. Разговоры о ней мать заводила редко, да и те не были полны особых деталей. Она не хвалила её, не ругала, просто избегала и всё. Теперь же в понимании маленькой девочки непонятная фигура обрела ужасные детали.

- Так вот как ты говоришь обо мне… - тяжёлый женский голос заставил солдат расступиться в стороны. - Я знала о том, как ненависть съедает сердце моей сестры, но не думала, что она доберётся и до тебя, её любимого дитя…

   Она вошла внутрь скромного жилища, внося с собой холод и туман. Вместе с ней в дом вошло мерцающее сияние. Элеонор даже показалось, что перед глазами у неё побелело — светлая мантия вошедшей старухи сильно выбивалась из привычного детскому взгляду мрачного интерьера.

- Прочь отсюда! - Кристиан замахала руками, но мужские руки остановили её. - Не трогай меня, Орек, эта ведьма… Эта чёртова ведьма!

- Я пришла сюда не для того, чтобы выслушивать крики ненависти в свой адрес, - Ариана опустилась на кривенький стул. Она медленно опустила капюшон, чтобы осмотреться. Он оголил её седые волосы и особую церковную причёску — часть волос спереди была собрана, создавая объёмную чёлку, уходящую назад, другая просто спокойно струилась по спине, а поверх свободных волос лежала длинная коса, в которую были вплетены пряди из чёлки.

- А для чего же ты пришла? Ждала тёплого приёма? От меня ты этого не получишь никогда!

- Я пришла не для того, чтобы разговаривать с тобой, дитя моей несчастной сестры.

- Так для чего же? Отчего медлить!? К чему всё это?

- Я пришла к Элеонор.

   Кристиан замерла. Орек смог ослабить хватку.

- К… К Элеонор?

- Именно так, дитя сестры моей. Я пришла к своей внучке.

- Откуда… Ты не могла знать, что она… И с чего тебе так интересоваться ей, если она, как и я, дочь подземного, нищего и ненавистного тебе…?

- Ты видно не знаешь…

   Старуха криво улыбнулась. В глазах её что-то блеснуло.

- Сын мой, Аринорл, отправился на небо к праотцам своим… - голос её задрожал. - По твоей милости, ибо не желала ты даровать ему исцеления…

- Я!? Это ты выбросила меня, как последнюю половую тряпку! Ты не дала мне помочь ему! Как ты смеешь!? Как только ты смеешь являться сюда, требовать от меня мою дочь, ты — чудовище!

   Орек был вынужден снова схватить её.

- Я даже думала сделать вам подарок — разрешить совершить церковную церемонию бракосочетания. Видимо, такой щедрости вы не заслуживаете… Так и будете до конца жизни своей жить рядом друг с другом, как проклятые… Что же до другого моего желания… Да, я желаю забрать у вас дочь, но не оттого, что она нужна мне лично. Я предлагаю ей стать ученицей, получить знания и великолепную возможность — вернуть свою семью на поверхность, вывести в высший свет и…

- Никогда не будет этого! НЕТ!

   Кристиан почти вырвалась, чтобы нанести удар.

- Словно у тебя есть выбор, Кристиан… - Арлиана продолжила улыбаться, с каждой секундой улыбка её становилась всё более зловещей. - Либо жизнь — по правилам моим, либо смерть — от огня святого всепрощающего.

- Я не позволю тебе!

- Тогда тебе придётся попрощаться с жизнью. Девочка останется сиротой и, быть может, станет послушницей храма, что в Канбидже…

- Как ты смеешь…

- Я лишь, из щедрости и доброты своего сердца, предлагаю тебе выбор, проклятая. Я могла молча прийти и сделать то, что считаю нужным, но я дала тебе время… И выбор. Отчего же ты не воспользуешься тем шансом, что был дарован тебе?

   Со стороны моря подул ветер. Элеонор обернулась, чтобы увидеть, как рождаются после заката звёзды на небе. Где-то в глубине её детского сердца появилась слабая надежда. «Быть может, - показалось ей тогда, - я смогу стать тем, кто скрепит воедино разрушенные семейные узы...» Чуть проще, без слов, которые ребёнок 2-ух лет не смог бы до конца понять.

   Страх, сменяющийся надеждой, надежда, сменяемая мечтой…

   Жестокость и бессмысленность, рождающие отстранённость.

   И память, создающая бесконечные коридоры сомнений, ожидающие за каждым поворотом судьбы.

   ...Элеонор бесцельно плелась по длинному балкону, закрытому сверху крышей, а сбоку арками, но выходящему к лесу, опираясь при этом на стены древнего замка Файдэн, не существуя без него, но являясь прямым его продолжением. В голове её всё гудело, шумело и спотыкалось о собственные беспокойные мысли. Уже темнело, а она всё никак не могла найти астрологическую башню, в которой, как ей сказали, должно проходить одно из вечерних занятий.

- Эй! - окликнул её молодой голос. - Ты из новых студентов, верно?

   Элеонор остановилась.

- Я Лэвойе, - среди пустоты стал различим высокий силуэт юноши. - Что-то вроде ученического руководителя. Ты заблудилась?

   Ответа не последовало.

- Не любишь разговаривать по пустякам? Я… Я понимаю, - у него были тёмные короткие волосы и кругловатые очки. - Если ты сейчас идёшь на эртэмау эр…

- К чему это всё? - голос Элеонор, отстранённый и сосредоточенный на чём-то далёком, привёл Левойе в удивление. - Смысл смены языков, если смысла это не меняет?

- Традиция, - поспешно ответил он. - Ты не из этих краёв, но явно не с Агалакты. Откуда же? Из Дальних Земель?

- Однажды я, может быть, буду там, но точно не сейчас.

- Ты идёшь на астрологию?

- Астрономию.

- …и астрологию. Это один и тот же предмет.

- Странная эта Элонская академия…

- Странная? Как мне кажется, хоть ты и не спрашивала, но всё равно я скажу — это ты странная. Бродишь, молчишь… Это ведь ты свалила с ног Вауэрска? Тебе от него мало не покажется на старших курсах…

- Странная.

- М?

- Я просто слишком много думаю, поэтому и выгляжу так, словно во мне есть что-то странное. На самом деле во мне всё обычно.

- Конечно, особенно эта манера говорить.

- Ты, Левойе, наверное из северных семей?

- Нет, а почему ты спрашиваешь? Ты ещё не представилась, между прочим. Просто напоминаю.

- У тебя есть неприятная привычка обо всём расспрашивать, словно я попалась в твой зимний капкан. Если бы ты хотел показать мне где находится башня, ты бы сделал это полчаса назад. А ты во время занятия слоняешься по коридорам. Я-то потерялась… А ты зачем пошёл искать кого-то, на отсутствие которого никто другой внимания не обратил?