Пронзённое сердце

      Хоть и хранил Барбушин от Алёнки и Иринки свои чувства втайне, а они видели их насквозь, как две натуральные колдуньи, здорово тормозя к себе развитие любви своим молчанием и неотрывным взглядом насмешки. Что у близняшек было на уме в этот момент и что они могут выкинуть после гусеницы за шиворотом Борька даже опасался подумать! Он мог бы для сестёр своротить горы, если бы они того захотели! Раньше частому общению с ними хоть помогал Дружок, но он влетел на границу, и в основном Алёнку с Иринкой приходилось лишь угощать семечками. От этого они никогда не отказывались. В связи с этим Борька всегда имел семечки при себе полные карманы пиджака.
- Девчата, вам семчат сыпнуть? – услужливо предлагал он.
      Не выпендриваясь, Алёнка с Иринкой тут же подставляли ладошки. Как и с первого класса, семечки грызлись ими на переменах и тайно на уроках. Они, конечно, не были такими вкусными, как у Генки, но и не Борька их жарил. Эти семечки щелкали все школяры, покупая их у бабки, что жила через дорогу от школы. Когда же дело дошло до хорошего свинства повсюду разбросанной шелухи, которую техничка замучилась выметать, администрация школы разнесла бабку и строжайше запретила ей продавать это «удовольствие» школьникам. Казалось бы, что для зубов школяров наступило грустное времечко, но сёстры Сибирцевы лишь усмехнулись и сказали:
- Хо! Испугали козла капустой. Да у нас прямо рядом с домом соседка бабка Сидоровна тоже торгует семечками.
      И первый к Сидоровне прибежал Барбушин. За ним потянулись остальные семечколюбы. Шелуха бдительно не летела по всем закоулкам школы, а лишь кое-где появлялась скромными кучками. Грызли осторожно, потому что за семечки жутко гонял дежурный класс старшеклассников. Выгребая всё из карманов щелкунов, дежурные потом сами втихаря плевались лушпайками. А за ябедничество о таком «дежурстве» стукачи неслабо получали от них по шее в укромном закоулке коридоров.
- О! Бесплатно семечки наши щелкают, ещё и по шее нам же настучали! – возмущались раскулаченные семечколюбы и снова бежали к Сидоровне с пятачком.
      Только Алёнка и Иринка не попадались никогда. Им везло. Они же когда-то накуковали себе вечного счастья. И вдруг обнаружилось, что бабка Сидоровна с калёным товаром здорово мухлюет. Проворонив целую калящуюся сковороду, она смешивала с нормальной партией такие горелки, что вся школа плевалась и негодовала! А бабка ещё и нагло взялась сыпать семечки в стакан поменьше, а цену за него требовала, как за большой стакан. Да ещё и донышко стаканишки заливала воском, чтобы меньше семечек туда засыпалось. Всё деньжат больше получится на мухлеже.
- Чего это вы нас обманываете? Семечки ваши наполовину горелые, а стакан намного меньше, чем должен быть за пять копеек! – возмущались школьники.
- Ась? Чаво говоришь? – прикидывалась старуха тугоухой.
- Имейте, бабушка, совесть! – пыталась усовестить её Лида. И получала в ответ:
- Есть, есть, но пока ишо не жарила. Приходьте попозжа.
      И она торопливо смывалась в дом. Галдящую ребятню за воротами лишь облаивал её старый пёс Тузик.
- Не Сидоровна, а сидорова коза! – плюнул за забор Борька и зашвырнул в пса горелые семечки: - Да на, щёлкай и не горлань! 
      На следующий день он принёс сёстрам орехи. Алёнка же с Иринкой отомстили мухлёвщице по-своему. Им было досадно, что они её расхвалили, кучу покупателей привели, а старуха их подвела. И когда на посёлок легли хорошие сумерки, девчонки прокрались к дому Сидоровны и затаились у её закрытых ставень. Бабка всегда закрывала ими окна во избежание битых стёкол за горелые семечки и завышение цен.
      С утра на ставнях Сидоровны белела выведенная мелом надпись: «Тузька + бабуська = любовь». Под надписью красовалось пронзённое стрелой сердце. А после школы к дочерям подошёл отец и спросил их в лоб:
- Алёнка, Иринка, вы зачем ставни Сидоровны расписали?
- Кто - мы?! Мы ничего никому не расписывали! – артистически начали отбрёхиваться девчонки, но родитель вычислил их без обиняков!
- Вот уж тут, дорогие мои, вы не отпинаетесь! – победоносно усмехнулся он и назвал неопровержимые улики: - А всё потому, что никто кроме вас не нарисует так профессионально сердце пронзённое стрелой. Оно именно пронзённое! Стрела натурально прошла сквозь него. Другой бы не додумался до этого и стрелу нарисовал бы неправильно.
      И Семён насмешливо уставился на озорниц проницательным взглядом. Отпираться было бесполезно! Художниц неожиданно разодрал такой предательский смех, что Алёнка в оправдание прохихикала:
- А чего она всем горелые семечки продаёт?
- Ещё и маленький стакан суёт по цене большого, а дно у него заливает свечкой, - как есть объяснила Иринка, давясь смехом.
      Отец понимающе помялся, но сказал:
- Всё равно не надо соседям пакостить. Не забывайте, что ничего нет хуже, чем вражда с соседом! А уж обижать старого человека и тем более нельзя. Подобное самим Богом запрещено! – и, уходя, добавил: - Я ваше художество отмыл, пока Сидоровна его ещё не увидела, а семечки вы уж как-нибудь жарьте себе сами. На такое добро тратиться не стоит, когда оно всегда дома есть.   
      Пришлось Алёнке и Иринке жарить себе свои семечки. А там и закончилась учеба седьмого класса. Началась любимая пора лета!

продолжение следует..........................