Колодец смерти! Рассказ

 
               
             (Рассказ написан, на основе реальных событий.)

                (Фото из интернета)

  Этот  мартовское  утро, было  на  удивление  очень  теплым,  солнце  стояло 
  высоко в зените,  был  полдень!  Снег к  этому  дню  практически  весь 
  потаил, и  только, в глубоких  расщелинах  гор  да  на  дне старых  воронок 
  скрытых  от  слабых  лучей весеннего солнца еще виднелись его не большие,
  грязно белые остатки. Промозглая, продуваемая соленым морским ветром Крымская
  зима закончилась. Но не закончилась еще кровавая, отечественная война, которая
  шла уже четвертый год!
       Более пяти месяцев, здесь в Крыму советские войска с переменным успехом
  вели бои по освобождению города Керчь. Начав «Керченско-Эльтигенскую»
  десантную операцию 31 октября 1943 года, советские войска втянулись в долгую
  кровопролитную бойню. Немцы вели ожесточенные бои и никак не собирались
  отдавать не сам город Керчь не тем более весь Крым. Каждое село, деревню,
  каждую пядь Керченской земли советским войскам приходилось брать ценой 
  больших  потерь и  неимоверных усилий! Немцы хорошо продумали и спланировали
  свою оборону. Все стратегические высоты курганы, холмы, горы, были оборудованы
  в огневые точки, артиллерии, зенитные расчеты ДЗОТЫ, ДОТЫ и пулеметные гнезда.
  Это позволяло им, непрестанно обстреливать все равнины  и низменные участки
  вокруг, не давая советским солдатам даже  порой  оторвать голову от земли, не
  то что бы идти в атаку!
       На одну из таких огневых точек и нарвался десантный батальон майора
  Мартынова Кирилла Ефимовича, когда освобождал не большую, практически
  разрушенную деревушку, расположенную у подножия высокой горы. Здесь внезапно
  путь батальону преградил шквальный пулеметный огонь, который немцы вели из
  укрепленного ДОТА, удачно размещенного, в расщелине наверху  горы. Потеряв
  сходу десяток солдат своего состава, майор отдал приказ окопаться. Лежа
  прижимаясь к земле, воины окапывались, насыпая все выше и выше земляной
  бруствер перед собой. 
      - Окопы в полный профиль! раздалась команда по батальону. Работа закипела.
  К вечеру поперек деревне, змейкой протянулся глубокий окоп в полный рост,
  с высоким насыпным бруствером. Немцы надо сказать не особо препятствовали
  работе наших солдат, покуривая, и безучастно наблюдая за тем, что происходит
  внизу. Лишь иногда, когда какой ни будь наш солдатик, не осторожно приподнимал
  голову, они открывали огонь, сокращая личный состав батальона еще на одного
  бойца. Все попытки уничтожить этот ДОТ минометным огнем, не принесли никакого
  результата, ДОТ был крепкий железобетонный, с толстыми, армированными стенами
  и узкой огневой  бойницей! Вскоре боеприпасы к минометам закончились, и
  батальон замер в окопах. Тыловое обеспечение боеприпасами и кухня вначале как
  всегда запаздывали, а когда подошли, то не могли приблизиться, из-за
  шквального пулеметного огня. Оставаясь в окопах, голодные солдаты вторые сутки
  не могли поднять головы. И если голод, они еще как то могли притупить
  остатками сухих пайков да сухарями, то жажду, которая стояла сухим комком 
  в горле и с каждым часом становилась все более, невыносимой, утолить было
  нечем! Всю воду, которая была в походных фляжках, солдаты давно выпили и
  раздали раненым. Больше воды не было, и взять ее было негде кроме колодца,
  который находился на краю деревни у подножия горы, в десяти шагах от окопов
  батальона.
       Десять шагов до холодной живительной  влаги! Каких-то десять шагов,
  минута ходьбы в мирное время! Но сейчас под смертельным огнем врага, эти
  десять шагов больше походили  на десять километров.  Пытаясь добыть хоть
  немного воды, комбат один, за другим, с бочонками и флягами посылал к этому
  колодцу пятерых солдат, все пятеро легли под пулеметным огнем, не пройдя и
  пяти шагов!
       Самым большим долгожителем на пути, к этому «Колодцу смерти», был
  шестой солдат рядовой Николай Харитонов. Высокий светловолосый крепкий парень
  лет 25-ти, всегда приветливый и дружелюбный. Прижимаясь к земле, и прячась за
  трупы погибших товарищей, сквозь кровавую грязную жижу, под непрерывным
  пулеметным огнем  быстро прополз он все расстояние до колодца и спрятался за
  его каменной стеной.
     – Молодец Коля! – Давай братишка осталось совсем немного! Доносились
  восторженные крики солдат из окопов. Николай улыбнулся и посмотрел вверх. Над
  его головой в метре от него поскрипывая, болталась на цепи пробитое пулями
  ржавое ведро. Колодец тут был «Журавль». Типичный колодец юга России и
  Украины. Высокий деревянный столб, вкопанный в землю, к которому сверху
  Подвижной скобой крепилась длинная жердь с тяжелым противовесом в виде старых
  траков от трактора с одной стороны и цепью с ведром с другой. Весь колодец,
  включая и «верхнюю» его часть, был выложен из крупного камня.
       Бросив последний взгляд в сторону окопов, Николай собрался с духом и
  быстрым коротким рывком вскочил с места, ухватился за цепь с ведром и резко
  бросился на землю. Мощная пулеметная очередь градом обрушилась на колодец.
  Пули отрывали куски дерева «от» дубового столба журавля и со свистом
  рикошетили о камни колодца. Одна пуля зацепила руку солдата. Истекая кровью,
  Николай спиной прижался к стенки колодца и на минуту замер.
     – Вот сволочи!! они все-таки ранили его! Вскрикнул  кто-то из солдат!
     – Да! Тяжело вздохнул Кузьма Егорович Захаров седой невысокого роста
  старшина, сорока лет, с рябым загорелым лицом, и пышными седоватыми усами.
     – Эти твари! - Теперь и головы ему не дадут поднять!
 
       Сотни жаждущих, изнывающих от жажды глаз, не отрывая взора, смотрела на
  колодец. Еще минута! Николай собрался духом, вздохнул, быстрым рывком вскочил,
  подтягивая цепь журавля, и ухватился рукой за ведро. Он уже  собрался скрыться
  за стенку колодца, чтобы оттуда сбросить ведро в колодец, но в этот момент
  короткая пулеметная очередь сразила его насмерть. Сжимая цепь с ведром в своих
  руках  солдат, пошатнулся и рухнул на землю. Одна из пуль перебила цепь, на
  которой висело ведро,  жердь, освободилась, и под тяжестью противовеса 
  откинулась, назад, размахивая в воздухе обрывком ржавой цепи.
     - О Господи! – Коля!!! Крикнул кто-то из бойцов. Окопы на минуту замерли,
  а затем оживились, солдаты с горечью обсуждали очередную бессмысленную потерю.
  Тело Николая  неподвижно лежало у стенки  колодца на спине лицом вверх, и
  голубыми глазами в небо. Сжимая в руках обрывок цепи с ведром, молодой
  парнишка затих, у этого "колодца смерти", навсегда.
     - Русишь! –  Нээр  комн! – Подойди, пей вода! Послышалась из ДОТА в
  громкоговоритель немецкая издевка,  на ломаном  русском  языке  затем 
  понеслась  немецкая брань  смех, и заиграла гармонь.
     - Издеваются гады! – Сволочи катюшей бы по ним! Возмущались солдаты в
  окопах! И мин как назло не одной!  – И где только наша славная авиация, когда
  она так нужна!? – Сравняли бы давно этот ДОТ вмести с горой!  - И не погибло
  бы столько ребят!
     - Ну что расшумелись! Воскликнул старшина Захаров, осматривая солдат.
  Одетый в черный, грязный  бушлат, выцветшие брюки, и стоптанные ботинки,
  старшина своим видом, больше походил на морского мичмана, чем на старшину
  пехоты. – Не успели окопаться, а уже им авиацию и катюши  подавай! – Шустры
  вы, однако! – Сходу и быстро ничего не бывает! – Командование знает, что нужна
  авиация, придет время, Бог даст, пришлют и авиация! – А пока что  ребятушки 
  придется нам так,  по-старому  воевать! – По русскому,  по-солдатски!
  Старшина замолчал  на  минуту и бросил взгляд в сторону  колодца! – Да жалко
  парней, такие молодые им бы жить да жить!
     - Товарищ старшина! – Разрешите обратиться?! Вдруг послышался голос за
  спиной.

       Старшина обернулся и увидел,  прямо  перед  собой молодого парнишку лет
  двадцати, среднего роста, худого, светловолосого, с гладким совсем еще юным
  лицом. Одет он был, в выцветшую грязную фуфайку, подпоясанную кожаным ремнем,
  который держал за поясом, две немецких гранаты колотушки. Серые брюки, и
  кривую, шапку ушанку, которая от времени, совсем покосилась ушами и потеряла
  свою форму.
      - Виктор Харченко! – Это опять  ты?!! – Что ты ходишь за мной, как тень по
  пятам?!
      - Товарищ старшина! Кузьма Егорович, взмолился солдат! – Пустите меня к
  колодцу, я принесу вам воды, вот увидите! - Пуля меня не возьмет! – Вот
  увидите! – Я……
      - Рядовой Харченко смирно! - Кругом! Перебивая солдата, скомандовал
  старшина. Рядовой, выпрямился и развернулся.
      - Шагом марш, с глаз моих, чтобы я тебя больше не видел! Буркнул сквозь
  седые усы старшина. Рядовой Виктор Харченко, развернулся и под смех и шутки,
  других солдат, свидетелей этого  разговора ушел в сторону.
        С момента гибели, самого первого солдата у "Колодца смерти", рядовой
  Виктор Харченко,  уже второй день, неотступно ходил вслед за старшиной,
  и постоянно просил отпустить его к колодцу за водой, убеждая того, что с ним,
  с Виктором Харченко, ничего не случится, и его пули не возьмут. Старшина,
  естественно, не верил его убеждениям и пропускал все его слова, мимо себя,
  не докладывая майору, потому что знал, что тот, также как и он, пощадит
  этого мальца, и не пустит к "Колодцу смерти".
       -Так прекратили смех. Закинул  автомат за спину старшина, и посмотрев 
  угрюмо на шутников, пошел по окопам к майору Мартынову. Проводив его взглядом,
  рядовой Харченко, нерешительно, но все же, тихо пошел вслед за ним.

        Кирилл Ефимович прижимаясь к брустверу окопа, внимательно смотрел в
  бинокль в сторону ДОТА.  Высокий, худощавый слегка седоватый мужчина лет
  тридцати пяти – тридцати семи, одетый, в поношенную выцветшую фуфайку,
  подпоясанную потертой кожаной портупеей с кобурой под пистолет «ТТ», и
  планшетом на боку, он неотрывно смотрел в бинокль. На голове у него была
  овчинная, грязно-белого цвета зимняя шапка с кокардой в виде красной звезды
  с офицерской фуражки.  На ногах стоптанные кирзовые сапоги. Типичный вид
  русского офицера великой отечественной войны.
        Прожженный и закаленный в боях за Сталинград и Кавказ Кирилл Ефимович
  Мартынов много смертей повидал за эти страшные военные годы! Многих боевых
  товарищей и своих бойцов похоронил! Но всегда с первых дней своего боевого
  пути, он старался беречь каждого своего солдата! Человек большой и  доброй
  души он никогда безрассудно и бессмысленно не бросал никого из них в огонь и
  не жертвовал ими в пустую до сего дня! Здесь же ему впервые за все время
  войны, пришлось так глупо, и так бессмысленно, словно ягнят на убой, посылать
  своих бойцов к этому "Колодцу смерти"! И что самое страшное не послать он их
  не мог! Вода была нужна как воздух! Все попытки послать ночью к колодцу или
  группу бойцов в тыл за водой, также не имели никакого успеха. Немцы освещали
  ночной мрак осветительными ракетами, и при малейшем движении, открывали огонь.
  И пулемет  вновь строчил, не давая даже ночью оторвать от земли голову.
        Одной группе все же удалось один раз прорваться и принести немного
  воды и еды, но за это пришлось заплатить очень дорого. Троя из пяти солдат
  группы погибли при возвращении назад. Добытая ими вода немного сняла
  напряжение, но ненадолго.
       -Ну и что будем, дальше делать? – Товарищ майор! Подошел к майору
  старшина.
        Мартынов, оторвался от бинокля и глянул на старшину. Овальное, заросшее
  щетиной лицо, майора, было загорелым и обветренным, а губы треснутые, как у
  человека, который недавно, совсем недавно переболел малярией.
      - Не знаю! Ответил с явным раздражением Мартынов, и опустился на дно
  окопа.
      - Одно знаю, днем больше вылезать нельзя! – Хватит людей на бессмысленную
  смерть посылать!
      - Вторые сутки идут! - Без воды, до ночи, многие раненые не доживут!
  Заметил старшина.
      - Знаю! С раздражением воскликнул Майор. – А если, дальше будем посылать,
  то вообще всех потеряем! – Так что …………. Майор не успел договорить, его кто-то
  перебил со стороны.
      - Товарищ майор! – Разрешите обратиться?! Неожиданно послышался, чей то
  голос за спиной Старшины. Старшина обернулся, а майор посмотрел на того кто
  говорил, и это был Харченко.
      - Харченко твою мать! – Опять ты здесь! Сорвался отборным матом старшина.
      - Товарищ майор! – Очень прошу вас, разрешите обратиться!! Не обращая
  внимание на старшину, взмолился рядовой.
      - Да как ты………...
      - Погодь Кузьма Егорович. Не дал договорить старшине майор. – Пускай
  скажет что хотел, говори.
      - Товарищ майор! – Разрешите мне сходить к колодцу, я смогу принести воды.
      – Вот увидите!
        Майор внимательно посмотрел на рядового Харченко. Его совсем юный вид,
  абсолютно не внушал ему никакого доверия. Посылать этого ребенка на смерть
  было бы преступлением!
      - Нет! Решительно отрезал майор Мартынов. – Это исключено.
      - Почему товарищ майор?!
      - Слишком молод ты еще. – Я не хочу быть убийцей,  твоих не рожденных
  детей.
      - Вот и я ему об этом же, второй день твержу! Поддержал майора старшина!
      – Кругом!
      - Ну, товарищ майор разрешите! – Ведь раненые помрут без воды! Не
   останавливался солдат.
      - Нет! Решительно оборвал майор и посмотрел на старшину, давая ему знак,
  чтобы тот увел его.
      - Все! Тебе сказали, нет! Взял за плечи солдата Сержант и уже собрался
  увести.
      - Товарищ майор! Последний раз вскрикнул солдат! – Прошу вас, разрешите, я
  молитву особую знаю! – С ней меня пули не возьмут!
      - Пошли, пошли! Продолжал тянуть за собой солдата старшина.
      - Нет!  - Постой! Неожиданно, остановил старшину  майор, внимательно
  всматриваясь в лицо Виктора Харченко.
      - Где?! Где? Он уже слышал эти слова?! Всматриваясь в лицо рядового, майор
  Мартынов, изо всех сил напрягал свою память, пытаясь вспомнить, где он уже
  слышал эти слова, и память не подвела.

        Огненный Сталинград, те тяжелые октябрьские дни 1942 года! Непрестанные
  уличные бои, повсюду, огонь, взрывы и смерть. Каждый дом как слоеный пирог,
  первый этаж русские, второй немцы, выше опять русские и так практически везде.
  В одном доме, на третьем этаже, группа русских отбивается от немцев, которые
  владеют  первым и вторым этажом. Отряд, тогда еще капитана Мартынова
  пробивается с боем, на выручку к своим. Перестрелка жаркая, отряд Мартынова, с
  трудом цепляется за первый этаж. Наши парни, на третьем этаже отбиваются, но с
  каждой минутой, выстрелы оттуда, все реже и реже! Мартынов с боем взял первый
  этаж, пошел на второй. На третьем этаже, слышно как отбывается один автомат
  ППШ. Еще полчаса, последний натиск и группа Мартынова отбивает второй этаж и
  врывается на третий.
         Весь этаж, все квартиры, от самой лестничной площадки, завалены битым
  кирпичом, мусором и трупами советских и немецких солдат. Повсюду разбитая
  взрывами гранат и стреляная мебель. На полах между трупами, море крови и
  стреляных гильз. Группа Мартынова обходит весь этаж. Везде слышно чисто!
  – Живых никого нет! Вот последняя квартира, последняя комната. Мартынов
  входит, среди хлама и трех немецких трупов, на полу сидит молодой парень едва
  ли двадцати лет отроду. Опираясь спиной на стенку шифоньера, он не торопясь,
  заряжает магазин от автомата ППШ.
      - Ты живой парень?! – Не ранен?! Спрашивает Мартынов.
      - Живой! – А что со мной будет! - Я молитву особую знаю. – Меня с ней пули
  не берут. Поднял свое пыльное, закопченное лицо солдат и улыбнулся.
        Мартынов, не был набожным, и даже более того, до войны в свои юнные
  годы, он был не просто комсомольцем, но и активистом движения "ВОБ"
  "Воинствующих Безбожников". То были далекие тридцатые годы, теперь же, через
  долгие годы и призму войны, он относился ко всему этому по другому,
  абсолютно терпимо, поэтому он тут же спросил солдата. - А что это за молитва?
      - Молитва от стрелы летящей. Воскликнул солдат. - Это псалом 90.
      - Или как говорят в народе. "Живые в помощи". Улыбнулся солдат.
      - Молитва от стрелы летящей, повторил себе под нос Мартынов. -Значит от
  пули летящей!
        Едва он тогда об этом подумал, его взгляд упал на шинель солдата, она
  вся от плеч,до самого низа, была в сплошных, сквозных дырах, но негде, не в
  каком месте, на шинели не было видно ни одного пятнышка крови.

       Вспомнив сейчас этот случай из своей прошлой жизни, майор еще раз
  внимательно посмотрел на рядового Виктора Харченко и неожиданно спросил.
       - А ты Витя, случаем, в октябре 1942 года не воевал в Сталинграде?
       - Нет, товарищ майор. – Мне ведь всего 19 лет. - Я тогда еще в нашем
  реальном училище учился. - На фронт я в сентябре 1943 года ушел. – Сразу в наш
  полк, и с тех пор я с вами.
       - Понятно. Воскликнул Мартынов. – А что же это за молитва твоя, которая
  от пуль бережёт?
       - Так она одна такая молитва. Ответил рядовой. – Это псалом – 90.
       – «Живые в помощи». - Меня эту молитву бабушка заставила выучить, когда
  я на фронт уходил. Улыбнулся солдат. - Она мне сказала, что дед мой, с этой
  молитвой всю империалистическую и гражданскую войну прошел и вернулся домой
  без единой царапины. - С тех пор я все время с этой молитвой в бой иду!
       – Пока Господь миловал!
         Услышав знакомое название молитвы, Мартынов на секунду закрыл глаза,
  чувствуя, как по его спине, пробежал легкий холодок, затем  открыл  и серьезно
  посмотрел на старшину.
       - Так Кузьма Егорович, - подготовь веревку, и ждите, - Виктор сейчас
  пойдет за водой.
       - Спасибо товарищ майор! Воскликнул довольный рядовой! – Вот увидите, все
  будет хорошо.
  - И еще, добавил Мартынов, как Виктор выйдет за водой, всем его прикрывать.
  Стрелять по амбразуре дота, не давать им гадам опомнится! - Конечно, от этого
  проку мало, и вряд ли эти пули в них попадут, но активность уменьшат, хоть
  какое-то прикрытие.
         Пораженный всем произошедшим, старшина минуту стоял молча, не понимая
  что произошло. Однако, видя серьезный взгляд, майора, не стал задавать
  лишних вопросов и ответил. - Все сделаем как надо.

         Время на часах было  13. 05. Все в окопах замерли в ожидании. Обмотав
  себя по пояс веревкой,  рядовой  Харченко, посмотрел на старшину и майора, 
  ожидая от них команды.
      -  Ну, сынок! Положил руки на плечи рядового майор. – Я плохой оратор,
  красивые слова, не могу говорить! – Но тебе скажу! – Да поможет тебе, твой
  Бог, в которого ты так веришь!
      - Спасибо! Улыбнулся Виктор.
      - Ну-ка, ребята, на раз, два, три подсадите его. Скомандовал старшина.
        Пару крепких солдат, подсадили парня, и он, прижимаясь к земле, быстро
  пополз по-пластунски, прихватив по ходу одну из десяти литровых фляг, которая
  валялась, рядом с телом погибшего солдата. Передвигался Харченко настолько
  быстро, что немцы, заметили его и открыли огонь, лишь тогда, когда ему
  оставалось доползти до колодца, не больше метра. Шквальный пулеметный огонь
  немцев, и ответный огонь, сотни стволов, из окопа по бойнице ДОТА, разрывали
  перепонки, но не долго. Рядовой Харченко, добрался до колодца невредимым и
  спрятался за его стеной. Рядом лежало мертвое тело последнего погибшего
  солдата Николая. Не переставая не на секунду, читать Псалом – 90, Харченко,
  взял из руки погибшего Николая, обрывок цепи с ведром, привязал к цепи
  веревку, Затем положил в ведро тяжелый камень, и, не поднимаясь с места,
  бросил в колодец ведро.
         Через секунду в колодце послышался всплеск. Немцы не стали стрелять,
  ожидая когда Харченко поднимется, и он поднялся. Мгновенно вскочив с места,
  Виктор тремя, большими хватами, буквально вырвал, ведро из колодца и опустился
  за стенку. Эти его движения, не заняли по времени и минуты, но этого времени
  хватило, чтобы немцы открыли огонь.
       - О Боже! Вскрикнул кто-то  из солдат. – Смотрите в него попали!
         Не отрываясь не на минуту и почти не дыша, майор Мартынов смотрел в
  бинокль. Да он видел, как две пули, вырывая клочья ваты, влетели в фуфайку
  Виктора, в правое плечо, руку! Но Виктор, целый и невредимый, как  ни в чем не
  бывало, сидел за стенкой колодца, и заткнув пальцами дырки от пуль в ведре,
  сливает воду во флягу.
       - Боже мой! Не отрываясь от бинокля, улыбнулся Майор. – Расскажи мне кто
  раньше про это, - Ведь не поверил бы никому. Помолчав минуту, он воскликнул 
       – Внимание всем он встает!
         Новый шквал обоюдного огня, и новый куски ваты, шматками вырываются из
  фуфайки. Но как прежде, невредимый Виктор, за стенкой колодца, сливает воду во
  флягу. Фляга полная, Виктор дает знак, и начинает ползти в окоп. Новый шквал
  огня, и пули, рвут фуфайку Виктора на спине. Две, три  минуты, и Виктора
  вместе с флягой, солдаты подхватывают, и стягивают в окоп. Немецкий
  пулеметчик, от злобы еще пару секунд строчил из пулемёта, но вскоре затих.
        - Ну, ты брат даешь! Восторженно обступили Виктора солдаты и с настоящим
  изумлением смотрели на его порванную  в клочья фуфайку.
        - Так посторонитесь! Послышался голос майора Мартынова. Солдаты отошли
  и он наклонился к Виктору. – Витя, ты не ранен?! – Как себя чувствуешь?!
        - Все нормально товарищ майор! – Я же вам говорил, что меня пуля не
  возьмет! Улыбнулся Виктор. – Вот во фляге вода напоите раненых. – Я сейчас
  немного отдохну, еще принесу. Старшина унес флягу с водой, а Мартынов остался
  возле Виктора.
          Майор, не, сколько от неверия, сколько ради любопытства, стал
  прощупывать фуфайку Виктора, всовывая свои пальцы в сквозные дырки на фуфайке.
  Затем он попросил Виктора Снять фуфайку и показать свое тело. Виктор снял и
  показал, на его теле не было, ни то что бы, ни одной раны, но даже ни одной
  царапины. Все кто видел невредимое тело Виктора, были настолько поражены, тем,
  что увидели, что надолго потеряли дар речи.
          В этот день, рядовой Виктор Харченко, еще два раза, ползал за водой к
  "колодцу смерти", отчего его фуфайка, и все белье превратились в лохмотья.
  Батальон напоили водой, люди были спасены от жажды. А к вечеру этого же дня,
  прилетела, наконец, советская авиация, и уничтожила этот ДОТ, а вместе с ним,
  сравняла и пол горы, в ущелье  которой он находился.
          Гвардии рядовой Виктор Харченко, окончил свой воинский путь в Берлине,
  и даже расписался на стене Рейхстага! Он имел много боевых наград, орден
  «Красной звезды», орден «Боевого красного знамени», многие другие награды.
  Но не одной из них он так не гордился, как гордился «Медалью за отвагу»,
  которую он получил, за тот Керченский «Колодец смерти»!

                (2020 год).