Загадка тетрадей инженера Игля

В Па-де Кале я добрался поздним вечером, абсолютно измотанный.
Двойной перелёт в эконом- классе совершенно выбил меня из колеи. Если бы я мог путешествовать как аристократы прошлого века, я конечно же отправился бы через всю Европу на экспрессе, а или ещё лучше, как житель века позапрошлого взял бы билет на корабль, и вошёл в этот древний порт как и положено, под западный бриз Атлантики…

Но нет, время моей визы было строго ограничено, и пришлось выбирать самый дешевый и скорый способ добраться до этого города в первой же подходящей тур- канторе. К счастью я успел на последний шатл из аэропорта, и полной тьме южного вечера постучался в окно первого подошедшего такси, и не сговариваясь оплатил молодому марокканцу проезд по опустевшим к этому часу улицам к трёхзвёздочной гостинице, которой подошло бы скорее слово «ночлежка».
Я был настолько измотан дорогой, что рантье не сказал ни слова кроме дежурного «Бонжюр!», протянул ему документы, он так же молча меня зарегистрировал, протянул ключ-карту и показал в какую сторону по коридору мне направляется.
Он то же был неразговорчив, видно, что не ждал постояльца в столь поздний час, так что, по видимому, даже не утруждался выходить на улицу, или хотя бы в уборную- в холле висел отчётливый запах гашиша..

Спать! Спать! Минимум до завтрашнего вечера, а потом будем делать дела…

Сказалась разница в часовых поясах, проспал я не меньше полусуток, и очнулся около шести вечера по местному, если так дело пойдёт дальше, то весь мой вояж пропадёт впустую, нужно взять себя в руки, резко акклиматизироваться, и приниматься за работу.
Не поужинав я завалился спать снова, выпив бутылку местного вина залпом, и на утро, а я пересилил себя, и поднялся по будильнику в восемь, был не в лучшем состоянии, но за то впереди у меня целый день, и проделав необходимые утренние процедуры я отправился в город.
У меня был адрес и телефонный номер, но не было  договорено о точном времени встречи, так как я не знал, как скоро получу визу, так что перекусив в бистро какими- то отвратительными круасанами и неплохим кофе в киоске купил местную Сим-карту, дозвонился с первого, на удивление, раза, и сев в пойманное такси отправился по адресу, который предусмотрительно записал на картонке, так же как и адрес своего обиталища.
Если бы у меня было больше времени, конечно же я постарался изучить схемы движения местного общественного транспорта, да и не будь я одиночкой в чужой стране без знания языка и особенностей местных культур, то и из Парижа предпочёл бы добираться на поезде, на страх заблудится в многомиллионном городе заставил меня вытерпеть двойной перелёт.
Ну вот наконец я стоял перед воротцами небольшого особнячка, буквально утонувшего в зелени дикого винограда, и выполнив несколько дыхательных упражнений нажал кнопку звонка на колонне из белого песчаника.

От того, как сложится теперешний разговор, будет зависеть расследование на которое я потратил около десяти лет и почти все свои небогатые денежные ресурсы…

За порогом этой калитки решалось моё будущее!

Мне открыла немолодая уже женщина, я по французски  поздоровался, и на ломанном английском принялся объяснять, что пришёл встретится с госпожой Литвинова- Даву.
Та, услышав фамилию кивнула, и посторонилась, пропуская меня в дом, жестом предложила разуться, повесить на плечики куртку, и проводила в столовую, где за круглым столом, крытом кружевной скатертью меня встречала пожилая женщина с густыми, абсолютно седыми волосами, собранными в пучок.
Я принялся здороваться, но меня прервали:
- В этом доме ещё говорят по русски, присаживайтесь.
Провожавшая меня служанка удалилась в соседнее помещение и по лёгкому звону фарфора понял, что она готовится подавать чай, или что- то в этом духе.
- Госпожа Лаура Генриховна, я рад приветствовать вас лично! Огромное спасибо, что согласились со мной встретится!
- Всегда рада поговорить с носителем родного языка. Вы писали, что имеете какой- то интерес к истории моего прадеда?
- Да, всё верно, мне в руки попали некие документы, которые имеют касательство к Георгию Васильевичу Литвинову, но я не до конца смог в них разобраться, а они представляют определённый интерес для пролития света на события столетней давности. Могу ли я показать их вам?
- Что за документы?
- Вот, пожалуйста:- я достал из плечевой сумки плотный пакет, вынул стопку обрипшанных бумажных тетрадей, протянул хозяйке дома.
-И что же это?

- Позвольте я расскажу всю историю как я её знаю:

Ваш прадед был военным инженером- путейцем при последних Романовых. Перед самой первой Мировой он находился в Туркестане и занимался строительством мостов через Амударью и прочими стройками в Приаралье. С ним вместе работал инженер Игль Оддо Реирович.
Это его тетради, по большому счёту, как я понял, это- нечто вроде личных дневников, где записи об экспедиции соседствуют с поэтическими и мистическими наблюдениями, причём, хоть они и написаны в основном Иглем, но всё то, что относится именно мистике востока- их совместное творчество, а некоторые страниц, особенно поэзия записаны вашим прадедом.
Обратите внимание, он писал как на русском, так и на французском, есть так же несколько произведений на иранском и на тюркских языках.
В основном это мистерии в стилистике суфизма и зороастризма, но некоторые мотивы имеют сюжет и поэтику не свойственную ни одной из знакомых мне традиций, особенно записанные по французски.
Я не владею языком, пришлось использовать машинный перевод, привлекать современных переводчиков, но язык оригинала отличается от нынешнего языка.
Я искренне надеялся, что возможно вы поможете мне в переводе, поскольку там есть такая игра слов, которую не перевести, так же, как и бесполезно переводить поговорки и лимерики…

- Очень интересно… А как к вам попали эти тетради?

- Совершенно случайно. Я, лет десять назад, в студенческие годы много общался с разными людьми, увлекался мистикой, особенно мистикой востока, и вот на одной из студенческих сходок разговорился с таким же спивающимся энтузиастом, а он показал мне эти тетради. Это оказался один из пасынков репрессированного Игля, и эти тетради сохранились в его семье, как и память о том, что с ними связанно что- то нехорошее, и о них лучше не вспоминать при посторонних… Он с такой радостью мне их продал за сумму, на которую можно было купить ящик портвейна, а напоследок ещё добавил, что теперь мне с ними мучатся.

- Вот как?
- Так. Кстати, я его больше не видел… У преподавателей я поспрашивал, но никто из них толком мне ничего не рассказал, а когда полез в архивы, то выяснил, что материалы по делу Игля до сих пор засекречены… Потом был звонок и вызов в след. ком., потом обыск, но я ничего не сказал о том, что тетради у меня, доказательств не было, сами документы я уже дома, разумеется, не хранил, и от меня отстали, намекнув, что в эту историю лезть не стоит…

- И вы принесли это в мой дом?

- И даже умудрился провезти через границу!

- То есть за этими документами охотится, как это теперь в России называется, КГБ? И теперь я держу их в руках?

- Не переживайте, во Францию они прилетели с человеком, который со мной вообще не связан, следа не должно быть. Но я умоляю вас- помогите! Несколько часов, которые понадобятся для перевода стихов вашего прадеда, и вы больше меня не увидите!

- А вы знаете, почему именно такой интерес к моему прадедушке и этому, как, Иглю?

- Точных свидетельств я вам не скажу, но из того, что удалось узнать, инженеры долго странствовали по Туркестану, единственное документальное сохранившееся свидетельство перед вами на столе, а потом их судьбы разошлись, Игль продолжал работать на строительстве, а Георгий Васильевич был в высших военных кругах царской России. Он эмигрировал перед самым началом Первой Мировой, что я полагаю, сильно ему помогло в сравнению с теми, кто бежал во время Войны Гражданской и Красного террора, но, тем не менее его искала разведка Империи, как и всех, кто с ним был связан. Так Игля отправили на каторгу, подозревали, что существовало некое тайное общество, эмиссаром которого на западе был ваш предок.
После Революции Игля признали политкаторжанином, реабилитировали, как жертву царизма, он женился во второй раз, работал в Сибири, но в тридцать седьмом вспомнили о его, якобы, участии в некой тайной организации, арестовали, обвинили и отправили в Г.У.Л.А.Г., от куда он и не вернулся.
Всё что осталось от этой истории- то что записано в этих тетрадях.
Помогите же разобраться! Так мы сможем восстановить истинную память и Игля и вашей семьи!

Разговор этот был долгим, прерывался долгими паузами, солнце перевалило на западные окна, поданный чай давным-давно простыл, дважды открывалась входная дверь, дом жил своей жизнью. Слышались с кухни женские и детские голоса, и когда уже почти наступил вечер, к столу подсели две женщины, хозяйка представила их как своих дочерей. Старшую звали Жаннет, а младшую Аннет, они были очень похожи друг на друга, прежде всего светлыми, почти белыми волосами, как и сын старшей, Жан, мальчишка лет шести, который всё норовил заглянуть в комнату, но служанка каждый раз выводила его прочь.

Мать вполголоса по французски переговорила с дочерьми, и те сидели и слушали наш с ней диалог молча, хотя не сомневался, что они прекрасно понимают о чём мы говорим.

- Вы знаете, мне рассказывали, что в нашем доме постоянно шли обыски… Прадедушка служил при правительстве Республики, но жандармы приходили и до Великой Войны, и во время, кстати он пропал без вести при Сомме, так и после, и при Оккупации, и даже после… нам даже пришлось продать ферму…

- Я так и думал! Простите… Я так и полагал, что такой высокопоставленный инженер не мог просто эмигрировать ещё до войны! Наверняка он был отправлен Империей к союзникам по Антанте, и перевозил что- то донельзя важное! Иначе и быть не может!
А в тетрадях, в его стихах мы с вашей помощью сможем узнать, что именно!

- Ну хорошо… Я постараюсь помочь вам, но вы должны обещать что: во первых всё это будет в рамках закона, а во вторых, самое главное, не повредит никому из моей семьи!

- Я приложу к этому все свои усилия!

- Я ознакомлюсь с записями, и как только что- то интересное узнаю, вам позвоню. Уже вечер…

- Да, разумеется!
Огромное вам спасибо, мой номер вам известен, где я остановился то же, жду с нетерпением!

Перед тем, как ловить такси я решил прошагать пешком несколько кварталов. Сердце неимоверно колотилось, даже маленько тряслись кисти рук!
Как близко я подходил к разгадке тетрадей Игля!!!

Прошло около недели, но всё больше и большее изумлялся и таланту двух инженеров, которые на страницах трёх с половиной тетрадей, исписанных скупым почерком в иссушенных степях Туркестана более ста лет назад создали целым мир отсылок, перефрзов, символов и перепрочтения символов из не такого и уж большого субстрата. Их игра слов напоминала, нет, даже сравнялась в соей изощрённости с миром древнескандинавских кеннингов и хейти, мир их поэзии был неимоверен, и в том числе тем, что известен был сейчас только нам, кто работал над их записями. Как я и предполагал, обе дочери Лауры то же владели языком родины.

Но… ни какого понятия о том, что же именно, и куда перевозил Георгий Васильевич понять было невозможно.

Потом произошло событие, заставившее нас не на шутку испугаться.
Состоялся ежегодный сельскохозяйственный фестиваль, а таких во Франции в каждом департаменте по двенадцать штук в году, не меньше, а поскольку Жаннет в нём учувствовала, то и меня  из вежливости пригласили.
Начало сентября, вино, сыры, уличные танцоры, народная музыка, и всё это в историческом центре города…
Голова кружилась от разнопёрстной толпы, от аккордеонов, скрипок, барабанов и кастаньет, весь мир плясал, не только люди, но даже и старинные здания, на узких мощёных улочках между которых и проходило действо.
Жаннет с сыном то же была там, торговала с дощатого прилавка пузырьками с оливковым маслом, настоянном по её рецептам на местных травах, пучками этих трав, сборами трав, в национальном костюме она напоминала ведьму, но всех это только забавляло, все чувствовали себя так же и старались одеться соответственно.
Дети, неимоверное количество детей бегало по этим улицам, меня поразило то- на сколько много среди них блондинов, гвалт стоял такой, что расслышать слово было почти невозможно…

Я кружился в толпе, как краем глаза заметил, что парнишку, мне показалось, что это Жан, мягко, но настойчиво уводит твёрдой походкой какой- то мужчина. Что- то в этом меня насторожило, но я не был уверен, сквозь толпу добрался до прилавка, где шла бойкая, как и везде, торговля, докричался до Жаннет, она поняла меня, хоть и я охрип, огляделась по сторонам,  поняв, что сына нет рядом  схватила меня за плечо: «ИЩИ!»
Мы продирались по узкой улице через толпу в ту сторону, куда, как мне показалось, уводили парня, и если бы не случай, то всё ещё не известно как бы закончилось.
В хоровод какой- то местный Селен, Бахус, или Санта –Клаус, собирал детей, потешно тряся виноградным венком на голове, образовалось свободное пространство, и мы увидели, как он буквально вырывает Жана из рук незнакомца, и закидывает в хоровод. Впрочем он так поступал со всеми детьми, а им того и было надо, эх же весело они танцевали.
Незнакомец увидел, что мы его увидели, и как можно скорее растворился в толпе. Дети оттанцевали традиционный танец, каждый получил корзинку со сладостями, праздник продолжался, а Жаннет прижимая к себе чуть не украденного сына ругала меня почём зря.

В участке жандармерии отказались принять заявление о попытке киднепинга с целью шантажа… Жандармам то же хотелось отдохнуть во время карнавала…

В это же вечер, когда Жан со взбешенной матерью рассказали о случившемся, мне позвонила Лаура, и не смотря на инцидент, пригласила на завтра встретится.

Она поведала о том, что все восхвалительные идеального центра мира в экзальтических стихах её прадеда при дословном переводе с иранского, русского и тюркского на старый французский ей знакомы! Это были имена, ну как если переводить с арамейского: Ева- Жизнь, с греческого: София- мудрость, и так далее, это были женские имена, а на ферме её предков каждое дерево, каждое строение имели имена собственные, это их так назвал ещё её прадед, и она, ещё жившая там в детстве это вспомнила!
Так самым упоминаемым в тетрадях был дуб «Адель», та был символический центр небесного града по представлению Георгия Васильевича!
Там и надо было искать!
По законодательству Франции любое кладоискательство было разрешено по договору с собственником земли, на которой ведутся работы, раздел найденного то же делился между искателем, собственником и государством в разных долях, в зависимости от древности.

А время моей визы подходило к концу!

Двух бутылок вина, бутылки арманьяка и неимоверной изворотливости  мне стоило убедить нынешнего хозяина фермы позволить покопаться на его земле неделю.

Я сделал несколько неглубоких шурфов для отвода глаз, а потом принялся за дуб «Адель».
Почти сразу зазвенела катушка и на оловянной табличке, которую я привёз Лауре мы прочитали: «Истина в корнях».
Избитая фраза в мистике и эзотерике…
На дальнейшие изыскания в стихах не оставалось времени- это был тупик, и конец моего расследования…

Ночью в похмельном бреду от выпитого со вчерашнего расстройства я пробудился, и понял- КАК ВСЁ ПРОСТО!!!

Нужно было только время, а его не было!

Рисковать нужно было немедленно, я среди ночи заказал такси, под утро разбудил весь дом Лауры, объяснил им, как мы близко к разгадке, и вот Аннет, как переводчик, отправилась со мною к фермеру, и я выложил перед ним все оставшиеся к тому времени у меня деньги, уговорил его свалить трактором дуб.
От вскрытой при утренней прохладе земляной ямы поднимался пар, а я с лопатой бросился вниз, отмахиваясь от мелких мошек.
Время щло, я копал, солнце поднялось к зениту, фермер уехал вызывать полицию, как штык лопаты ударился в металлическую пластину!

Мы нашли то, что Империя посылала союзникам!!!!

Потом приехала полиция, нас забрали в жандармерию, пока ждали переводчика для меня, пока дознание, пока изымали и описывали моё небогатое имущество, рабочие уже откопали «клад», и только по ходатайству Лауры, как наследницы, нам позволили на него взглянуть…

Это был стальной двухсекционный сейф, закопанный лёжа на спинке. Когда выпилили замки там оказалась чья- то частная коллекция, бессистемная, как и все коллекции дворян и мещан Империи: китайский фарфор, богемское стекло, столовая посуда из золота и серебра как из германских княжеств, так и из итальянских, древние книги, иконы, бирманский маски…
Меня особенно повеселила коллекция из пяти ритуальных фаллосов, покрытых лаковой миниатюрой, явно из синтоистских храмов Японии…

Как это было символично…

Не знаю, поняли ли мой истерический припадок смеха французы, жандармы, рабочие, антиквары, но я буквально катался по земле, сотрясаясь от смеха и исходя слюной…

Вот что стоило сломанных судеб людей на протяжении столетия- пять деревянных ***ёв!!!

Меня успокоили, артефакты аккуратно упаковали, погрузили в контейнеры, и увезли для оценки в какое- то учреждение, нас любезно предложили развести по домам, Дочери Лауры уехали, а я остался у ямы с лежащим на дне сейфом- ржать и материться!!!

Сейф был настолько тяжелый, а почва такая сырая, что изъяв всё, что там было ценного, его решили оставить до следующего дня, а уже на завтра, подогнать тяжёлую технику, и доставать железный ящик.
А я остался рядом с ним, символом своего поражения, и даже подумывал, а не лечь ли внутрь…
А почему бы и нет!?
Я забрался в холодный ржавый ящик, скрестил руки на груди, но длинны его, для моего роста не хватало, я ворочался и ёрзал, пока не понял…

Сейф изначально предполагался для установки вертикально, и если бы его просто уложили в эту яму, то и артефакты бы лежал на боку, но нет, всё извлечённое стояло вертикально, вазы, столовое серебро, даже эти трижды неладные японские фаллоимитаторы, а это значит- сейф положили пустым, а коллекцию загрузили уже после!
Я лихорадочно прощупывал стенки, крышку, особенно пол и потолок шкафа, и на потолке обнаружил потайной отсек.
Рабочие не потрудились забрать лопаты, чего их таскать, если на следующий день снова копать, слава французской расхлябанности!

Проржавевший металл поддался не сразу, но к рассвету на руках у меня была папка бумажных документов, извлечённая из потолка сейфа! Я, как мог, замаскировал следы моего триумфа, и прижимая её к груди как сокровище побрёл в сторону города.
Разумеется я не понёс их с собой, я прикопал их в скалистой осыпи, меня быстро после этого нашли, привезли в участок, я довольно убедительно сыграл, что мои следы от ударов лопатой- последствия вчерашнего расстройства. Меня даже отпустили, даже обещали какую- то благодарность от министерства древностей выдать за находку, и лишь в предпоследний день перед отъездом я смог положить добытые документы на стол перед Лаурой и её дочерьми.

- Ну что же! Вот то, ради чего было столько сил и стараний! Открывайте же!

Лаура приподняла размокший слой вощёного картона, на изжелтевших листах бумаги, что перелистывались один за другим были какие- то чертежи…

Я долго приглядывался, и не мог понять, что за устройство описано на скупом языке инженерии, пока на одном из листов не появилось огромное спицчатое колесо, на подобие современного велосипедного…

Я откинулся на спинку стула, посмеялся про себя, и начал объяснять:
- Теперь понятно. Это так называемый «Царь- танк» инженера Лебедева. Притча- во- язытцах машинерии времён Первой Мировой. Тогда шла борьба умов, борьба инженеров за преобладание над противником в мощи. Это- самый бесполезный в военном, и самый убыточный в плане финансов проект, который разрабатывала Империя. Ходят слухи, что к продвижению именно этого проекта, а не прочих, например танка Менделеева, приложили наши союзники по Антанте- англичане. Его построили в одном экземпляре, он и ста метров не проехал, и его разобрали на металл при большевиках.

- Но за чем же мой прадед привёз эти чертежи сюда?

- Кто знает? Может французы хотели его производить независимо, может англичане хотели убедится, что их игра сработала, и преимущества у Империи не будет… Теперь мы вряд ли сможем это узнать…

- Ну, а что же нам делать теперь с этими документами!?
И кем теперь окажется наш предок!?

- Я не знаю… В любом случае, это решать вам! Я, будь бы моя воля, сохранил бы их в тайне ещё лет на сто, а то сейчас такая ситуация в мире неспокойная… Все рвут старые союзы, вспоминают прошлое, которого зачастую и не было… Не даром ведь кто- то проводил обыски у вашего прадеда, кто- то уничтожил инженера Игля, кто- то не снимал грифа секретности с этих документов все сто лет, и даже попытка похищения Жана... Не дадим им повода и далее раскачивать мир !Не будем лить масла на огонь…
Я оставлю вам и эти документы, и тетради Игля, и все проценты от найденной коллекции после её оценки.
Моё же дело сделано, и я искренне был рад познакомится со всеми вами, провести время в вашем городе, но мне пора возвращаться, меня ждут ещё новые тайны, да и может новые их разгадки!