По-другому слушать...

В первые годы советской власти в России понятие “подросток” существовало только в рамках трудового права. В 1921 году Совет Народных Комиссаров РСФСР утвердил Положение об охране здоровья детей и подростков; в 1922 году были введены обязательные предварительные и ежегодные периодические медицинские осмотры работающих подростков и учащихся школ фабрично-заводского ученичества.

В  июне 1944 года министерство здравоохранения СССР утвердило “Положение о подростковых кабинетах в поликлиниках и амбулаториях", а также о республиканских (краевых, областных) организационно-методических центрах; в городах методические функции выполняли городские подростковые кабинеты.

В начале восьмидесятых годов я приступила к работе участкового врача-терапевта; именно в это время министерство здравоохранения СССР основательно занялось улучшением системы охраны здоровья подростков. Был разработан порядок ежегодных профилактических осмотров и диспансерного наблюдения; начата подготовка врачей для работы в подростковых кабинетах; в крупных поликлиниках были сформированы терапевтические подростковые отделения.

Приоритетными направлениями деятельности подростковой службы было обеспечение трудовых и оборонных ресурсов, а также охрана здоровья девушек.

Как “охранялось” здоровье девушек, уже и не припомню, а юношами занимались всерьёз: как же, будущие солдаты! В те годы я впервые услышала слова и выражения, неизвестные мне ранее: допризывник, призывник, приписка к призывному участку, годность к военной службе, призыв… Отсутствие на работе заведующего подростковым кабинетом коллеги объясняли просто: “В военкомате”.

Пятнадцать лет спустя, работая заместителем председателя призывной комиссии Барановичского объединённого военного комиссариата, я убедилась в необходимости участия в работе призывной комиссии главного специалиста подростковой службы: он курировал дообследование допризывников и призывников с выявленной в ходе комиссионного осмотра патологией. 

Подростковые врачи анализировали результаты исследования состояния здоровья подрастающего поколения, физическое развитие подростков, показатели первичной, общей заболеваемости и болезненности (распространённости заболеваний), заболеваемости с временной нетрудоспособностью, инвалидности и т.д.

Примерно в это же время был издан приказ Минздрава СССР “О мерах по снижению заболеваемости с временной нетрудоспособностью…”. Я не ручаюсь за точную формулировку названия документа, но суть его была такова: рабочим, служащим, интеллигенции никак нельзя было болеть. Вернее, можно, но без отрыва от производства.

Медицинские чиновники совместно с защитниками прав трудящихся – профессиональными союзами, подсчитали, во сколько же советских рублей обходится стране один день невыхода на работу из-за болезни трудового человека?

Учитывалось всё: непроизведённая продукция, простой оборудования, стоимость для государства “бесплатной” медицинской помощи, оплата листка нетрудоспособности …
 
Мне запомнилась цифра сорок пять рублей – так в среднем по Советскому Союзу оценивались материальные потери государства за один день невыхода на работу одного человека; в горнодобывающей промышленности и отрасли тяжёлого машиностроения – свыше семидесяти рублей. Выходило, что временно нетрудоспособный гражданин наносил непоправимый ущерб экономике страны!

Эти данные озвучивались администрацией лечебного учреждения на каждом производственном совещании, “нацеливая и направляя” врачей на “непримиримую борьбу” с несознательными гражданами, желающими “отдохнуть” за счёт государства.

 Постоянно подчёркивалось, что один день невыхода обходится стране в сорок пять рублей. Сумма урона впечатляла – зарплата санитарки поликлиники за месяц составляла шестьдесят рублей, а начинающего доктора – немногим более ста рублей.
 
Для каждого врача, ведущего амбулаторный приём, были разработаны “контрольно-дифференцированные показатели выдачи листков нетрудоспособности”, невыполнение которых грозило доктору проведением административно-воспитательных мер*.

По собственному опыту знаю, каким трудным был амбулаторный приём в последний день недели: “квота” уже закончилась, а больные с явными признаками временной нетрудоспособности “всё идут, да идут”!

В самом начале упорной “борьбы” с трудопотерями по болезни работающих в Барановичской поликлинике номер один произошёл забавный случай.

На приём к подростковому врачу Марии Ивановне пришёл семнадцатилетний парень с жалобами на повышенную температуру, заложенность носа, боли в горле и кашель. После измерения температуры тела доктор осмотрела юношу, выписала рецепты на лекарства, дала рекомендации по применению народных средств лечения: обильное питьё, малина, горячее молоко с мёдом и содой …

Молодой человек, выслушав рекомендации, обратился к врачу:

– Доктор, а больничный?

– А Вы разве работаете? – удивилась Мария Ивановна.

– Да, работаю разнорабочим на заводе, – ответил молодой человек.

– Раздевайтесь до пояса, буду слушать! – приказала доктор.

– Так Вы же меня только что слушали! – изумился подросток.

– На больничный листок нужно по-другому слушать! – невозмутимо ответила Мария Ивановна.

История умалчивает, “наслушала ли по-другому” доктор на листок нетрудоспособности юноше, но на очередной еженедельной планёрке фамилия Марии Ивановны, как не выполнившей “контрольно-дифференцированные показатели выдачи листков нетрудоспособности”, не называлась.

*Подавляющее большинство врачей отказу в выдаче больничного листка временно нетрудоспособному пациенту предпочитало административную  “головомойку” .