Февраль

Говорят, мол, у февраля две подруги – метель да вьюга. Так и есть. Завоет ветрами метель, наметёт сугробы, а потом перекатываются они, словно забавляясь, с одного места на другое. А если налетит вьюга крепким ветром, то вмиг размечет непокорный снег и снова неоглядны просторы окрест. В силе ветра и есть разница между метелью и вьюгой. Это так, чтоб ты знал.
А прежде этот месяц называли наши предки не февралём: снежень, бокогрей да лютень. Так и говорили, мол, последний месяц зимы  днями обижен, потому и злой. А бокогрей февраль настоящий – вороны садятся на верхние ветки и подставляют солнцу бок. У них  начинаются свадьбы! И большие пёстрые дятлы от них не отстают. Самая пора игр.
Ночью морозы жмут, а днями солнышко так припекает, только держись! Даже крыши плачут сосульками.
Но в лесу всё иначе. Там снежная скатерть, заботливо расстеленная зимой, нетронута и белым-бела. Ледяной ветер гуляет в лишь открытом поле. А в тайге забьёт снегом хвойные лапы сосен да кедров и упокоится. За ночь мороз постарается и развесит серебристые украшения – изморозь на веточки да на кустики, щедро украсив сонный лес. Но ненадолго эта красота.
Небо оглушительно голубое – так и бывает перед морозами. Облака не согревают землю, зябко ей без их одеяла.
Речка спит глубоким сном под слоем сухого сыпучего снега. Пробежит зайчишка – даже не хрустнет искристый покров, и лисонька пройдёт – тоже молчок. «Косого» осиновая кора интересует. И чем моложе деревце, чем тоньше ветки, тем «слаще» длинноухому. А вот лисе мяско подавай. Но не угнаться ей за зверьком в белой шубке – больно тяжела она. А заяц лёгок на подъём – скок да скок и нет его, ищи ветра в поле. Вот и остаётся лисе мышковать. Глупы мышки и не так резвы. Или вот ещё рыбку может поймать. Подойдёт к живуну,/ключ, родничок на дне речки/ затаится. А рыбёшки подплывут к поверхности, лиса и не будь глупа, пастью-то и схватит зазевавшуюся особь. Худо-бедно, а червячка заморить так можно.
Но только подует слабый ветерок, облетит вся краса, осыплется изморозь и останутся голыми веточки. Куда очарование подевается! И ели лишатся своих манто, а кедры – шапок. Только снегири останутся красоваться румяными яблоками в белых чертогах зимы. Сплошная проза февральского леса – ни шика, ни  блеска, ни ажурного убранства тайги!
День клонится к закату. Сиреневые тени длиннее и длиннее. Вот  и день догорел. Ещё один февральский день…