Трусы 18плюс

ОЛЕГ. Мне страшно.
ДИМА. Хватит! Прекрати немедленно постоянно говорить, что тебе страшно.
ОЛЕГ. Но мне действительно очень страшно, вот, смотри, дрожат.
ДИМА. Не надо совать мне в лицо.
ОЛЕГ. А это что у тебя?
ДИМА. Где?
О. Вот, тут и тут?
Д. Да что ты прицепился?
О. Это они.
Д. Надоел.
О. Ты тоже боишься. У тебя мурашки. Даже на лице.
Д. Тихо! Что это?
О. Где? Что?
Д. Пусти ты, больно же. Вцепился.
О. Что там? ты видел, или слышал?
Д. Да показалось мне.
О. Знаешь, в детстве меня отец часто пугал. Спрячется за дверью, а потом как выскочит, когда я мимо иду и заорёт таким страшным голосом, что нельзя не испугаться. Понимаешь?
Д. Ты поэтому заикаешься?
О. Я заикаюсь?
Д. Ты заикаешься.
О. Если ты про сейчас, то это значит от страха.
Д. Не опускай фонарь.
О. Мать меня часто наказывала…
Д. А что ты такое делал?
О. Я воровал.
Д. Ты вор?
О. Сейчас нет. В детстве был? Что так смотришь?
Д. Да так, ничего.
О. Я воровал всё и у всех. Если в какой-то день не получалось украсть хоть карандаш у одноклассника, то ночь я не спал, ворочался от неудовлетворенности.
Д. И у матери воровал?
О. Обязательно. У неё как раз больше всех. Я ей мстил.
Д. За что? Это ж мать.
О. За то, что наказывает меня.
Д. Это получается замкнутый круг - ты воруешь, она тебя за это наказывает, тебе горько и ты мстишь ей за наказание новым воровством. И она снова тебя наказывает и ты снова мстишь. Так получается?
О. Получается так.
Д. А кто из вас первый поумнел и остановился?
О. Поумнел первый я. Но остановиться пришлось ей.
Д. Почему?
О. Меня посадили.
Д. Ты сидел?
О. Тихо, мамочки, тихо, что это?
Д. Не дави на живот! Ох боже мой!
О. Там что-то громыхнуло и, кажется даже была вспышка.
Д. Ты видел вспышку?
О. Да, точно была вспышка, но я не уверен.
Д. Может сходить посмотреть?
О. Да ни в жизнь! Нет, даже не думай.
Д. Тогда давай потише, и луч высоко не поднимай. Кстати, я скоро устану и будет твоя очередь копать.
О. Нет, пожалуйста, я не смогу. Видишь что с моими руками
Д. Не суй, сказано тебе, мне в лицо. И хватит дуться. Вообще не могу представить, что ты сидел в тюрьме.
О. А вот представь.
Д. По тебе так и не скажешь.
О. Да по тебе тоже не скажешь, что ты сменил пол.
Д. Вот об этом лучше помалкивай. Понял? Молчи лучше об этом, не надо мне тут этого самого. Я только начинаю забывать и вживаться в новый образ, как ты мне снова тычешь… Да не тычь мне в лицо.
О. Тихо! Вот опять. Слышал?
Д. Кажется да.
О. Может посветить туда?
Д. Ты сдурел? И говори тише, шепотом. Нас же сразу заметят.
О. А может они первые испугаются.
Д. Лучше не рисковать. А сколько ты сидел?
О. Тринадцать лет.
Д. Чего? Сколько?
О. Тихо, пожалуйста тихо! Не ори ты. Нас, кажется заметили. Что это?
Д. Точно заметили. Хана.
О. Идут сюда.
Д. Точно идут.
О. И машут, машут нам.
Д. Ненавижу!
О. Стой, не надо! Зачем?..
Д. Пропади всё пропадом. Нате! Получайте, гады, сволочи!
О. Зря запульнул ты лопату, они теперь нас не простят. Так хоть может и отпустили бы, а теперь, когда ты кинул в них лопату, точно накажут.
Д. Я устал бояться, я больше не хочу. Я всю жизнь только и делал, что боялся, Поэтому и толстеть начала, и даже лысеть… И всё потому, что боялась всегда и всего. Божечки, как же глупо и бездарно я прожила свою жизнь. Теперь стоит у края этой ямы огромный обрюзгший мужичара с неправильным прикусом и вновь всего боится, как в грёбаном детстве, когда отец будил меня, маленькую девочку, среди ночи, стаскивал одеяло и горячей шершавой ладонью… Что ты делаешь?
О. Заткнись!
Д. Ты идиот? Это больно же. Зачем?..
О. Да заткнись, заткнись, заткнись ты, твою мать. Просто закрой свою поганую глотку, чтоб ни единого нахрен звука больше не вырвалось наружу, и чтоб я больше не слышал всей этой поганой ахинеи. Ты понял, урод? Ты меня понял?
Д. Да, да.
О. Что да? Громче говори, урод! Что да?
Д. Понял, понял, я тебя понял. Отпусти, действительно больно.
О. Это что?
Д. Что, где?
О. Вот, тут и тут. Что это?
Д. Хватит светить в лицо, от этого можно ослепнуть.
О. Это блёстки?
Д. Нет.
О. У тебя на веках тени.
Д. Это от фонаря.
О. На лбу тональник?
Д. Тихо! Слышал?
О. Ты мне зубы не заговаривай, красавец. Ты чего это накрасился? А? Ты кого тут соблазнить пытаешься?
Д. Да отстань ты. Чего пристал? Что надо?
О. Я тебя сейчас, урод, смывать эту гадость заставлю! Понял?
Д. Хватит уродкать. Всё урод, да урод.
О. А кто ты? Ты и есть самый настоящий урод. Ни баба, ни мужик, а непонятно кто. Кто ты? А?
Д. А знаешь о чём я мечтал с самого детства?
О. Опа. У уродов тоже бывает детство?
Д. Я, малышка крошка, тряслась от страха и мечтала как можно скорее стать большим, огромным и сильным мужиком, чтоб взять своего отца за горло и душить его, душить пока не посинеет, и чтоб глаза начали вываливаться. А перед самым концом отпустить шею, он начнёт набирать воздух, а я в это время стану бить его прямо в его поганую рожу, в эту тупую и злобную харю! А он будет умолять о пощаде, будет ползти от меня в луже собственной мочи, смешанной с дерьмом и умолять, чтоб я прекратил его мучать.
О. Кажется у меня кровь.
Д. Всё, поднимайся, пошли.
О. Как пошли? А эти?..
Д. Вот прямо на них и пойдём. Я устала бояться, я больше не буду.
О. Чего не будешь?
Д. Бояться. Я больше не буду бояться.
О. Я тоже так хочу.
Д. Да, у тебя и вправду кровь. Прости.
О. В расчёте. Ладно, пошли.
Д. Пошли. Давай руку. Да не тычь в лицо…
О. Пошли.
Д. Эй, вы там! Мы идём!
О. Да, слышите? Мы идём. Мы вас больше не боимся!
Д. Мы больше ничего не боимся!
О. Мы больше не боимся ничего в жизни!
Д. Ааааааа
О. Аааааааааа



Конец.
08.12.22. Москва