Глава 3. Институт Пастера и опять саранча

Весной 1911 г. Д’Эрелль с семьей вернулся в Париж. Основная цель его приезда – это работа в институте Пастера. По его словам, нельзя стать настоящим бактериологом, не пройдя школу обучения в этом институте.

Основанный Пастером в 1887 году, в начале двадцатых годов XX века, институт стал мировым центром микробиологии, вирусологии, иммунологии, местом, где разрабатывали и изготовляли вакцины, сыворотки к различным инфекционным заболеваниям. Сюда из разных стран приезжали специалисты для обучения и стажировки.
 
Д’Эреллю разрешили работать в должности свободного ассистента, то есть неоплачиваемого сотрудника. Об институте того времени Д’Эрелль писал: “Это был конец прекрасной эпохи расцвета института. За исключением Дугласа и Чамберлена, кого было принято называть не иначе как "господин наставник", между всеми остальными сотрудниками царил подлинный дух равенства и братства. Все обладали неограниченной свободой заниматься теми исследованиями, которые были для них наиболее важны. В коллективе царил дух здорового соперничества, каждый свободно говорил о своих исследованиях, без страха, что его коллега поторопится использовать его результаты”.
 
Д’Эрелль привез с собой культуры коккобацилл, которые он выделил из больной саранчи на Юкатане. Он занялся изучением особенностей этих культур, их биохимических свойств. В институте Пастера в отчетах Академии наук за 1911 г. была напечатана статья Д’Эрелля “О природе бактериальных эпизоотий, свирепствующих среди саранчи”, в которой он сообщил об исследованиях, проведенных им в Мексике. Эта статья была перепечатана с комментариями и привлекла внимание властей различных стран, терпящих бедствие от вторжения саранчи. Д’Эрелля просили прислать им культуры коккобацилл с целью испытать этот способ борьбы с саранчой.
 
В свою очередь Д’Эреллю по почте присылали культуры коккобацилл из разных стран, с тем, чтобы он мог продолжить свои исследования.

С глубокой древности саранча считалась одним из самых страшных бедствий, от которых страдало человечество. За один день насекомое съедает такое количество пищи, которое в 2-3 раза превышает его вес. Общий вес саранчи в стае порой достигает пятидесяти тысяч тонн, и такая стая за день уничтожает сто тысяч тонн зеленых посевов. Когда Д’Эрелль был в Аргентине, в одной из местных газет он прочитал, что громадная туча саранчи пересекла железнодорожный путь, остановив поезд на ходу. Колеса локомотива забуксовали в кишащей массе. Был знойный день, но окна всех вагонов пришлось закрыть, и пассажиры ждали три часа, пока поезд, наконец, смог возобновить свой ход.

Были использованы самые разнообразные способы борьбы с саранчой. Как пишет Д’Эрелль: “Саранчу пытались уничтожить огнем и ядом, в последнее время стали широко применять огнеметы, правда, без какого-либо успеха. Использование огнеметов для борьбы с саранчой, это уже чересчур. В 1868 году, один итальянец представил на суд ученой общественности так называемый "кипрский" аппарат, который состоял из длинной полосы ткани восьмидесяти сантиметров шириной, снабженный в его большей части каемкой из клеенки. Полоса была в несколько километров длиной, она  поддерживалась в вертикальном положении за счет большого количества колышков, воткнутых в землю на одинаковом расстояния. Эта полоса натягивалась перед полями, которые нужно было  защитить. У подножия этого барьера вырывалась большая яма. Саранча поднималась по ткани, которая преграждала ей путь, скользила по клеенке, снова падала, пыталась найти брешь в преграде, и, в конечном счете, сваливалась в яму, где она в итоге умирала”.

Способ борьбы с саранчой, предложенный Д’Эреллем, нигде ранее не применялся. В начале октября 1911 г. представитель Аргентины во Франции от имени своего правительства предложил Д’Эреллю провести широкомасштабные мероприятия по уничтожению саранчи коккобациллами. Работу планировали на два года, с учетом пребывания в стране по 6 месяцев. И уже в конце октября Д’Эрелль со всей своей семьей уехал в Аргентину.

В институте энтомологии, который в данный момент был “домом с наперсток”, ему выделили помещение с еще не распакованным автоклавом, термостатом и необходимым инструментом. Все готовилось специально к его приезду. В начале нужно было повысить вирулентность коккобацилл, которые после их выделения на Юкатане больше года поддерживались на искусственных средах. В то время единственным способом повышения вирулентности микробов был способ серийных пассажей через организм чувствительного животного, предложенный Пастером. В случае с коккобациллами пассировать нужно было на саранче. Саранчу Д’Эреллю поставляли из Санта Фе, где планировалось проводить официальный опыт. Свои эксперименты по увеличению вирулентности коккобацилл Д’Эрелль описывает так: “Я взял двенадцать особей саранчи и впрыснул в каждую по капле культуры коккобациллы в бульоне, посредством шприца для подкожных инъекций, используя столь тонкую иглу, какую только смог найти. Спустя двенадцать часов у некоторых особей саранчи начался понос. Сжимая их брюшную полость, я взял из каждой особи по капле жидкости, вызывающей понос, и привил ее следующей новой группе из двенадцати особей саранчи. Спустя восемь часов понос начинался у некоторых из этих особей, и я продолжил свои опыты по переносу инфекции от одной особи саранчи к другой до момента, пока не достиг наибольшей ядовитости. Процесс явно прогрессировал, и это воодушевляло меня при каждой новой серии опытов. Понос регулярно повторялся каждые четыре часа после прививки, а смерть наступала тремя часами позже. Мне было нужно провести одиннадцать серий опыта, чтобы прийти к этому результату. Я дополнил свой эксперимент несколькими сериями, когда не вводил инъекции саранче, а заменил инъекцию проглатыванием, заставляя проглотить капельку жидкости с инфекцией каждую из подопытных особей. Я получил достаточную ядовитость коккобациллы, когда смерть наступала через восемь часов после проглатывания у нескольких особей”.
 
Затем Д’Эрелль провел опыт с целью изучения безвредности коккобацилл для различных домашних животных: куриц, кроликов, баранов, телят. Он заставлял этих животных проглатывать неоднократно огромные дозы этих культур. Никакой реакции не было отмечено.
 
Д’Эрелль уехал в провинцию Санта Фе в сопровождении комиссии, назначенной правительством, и несколькими инспекторами. Колонии саранчи встречались на тысячах квадратных километров. На полосе около 0.5 гектара, усыпанной саранчой, было изолировано два участка высокими листами цинка, чтобы саранча не могла улететь. На опытном участке распылили один литр культуры коккобацилл, другой остался контрольным. Через 48 часов появились особи с поносом, на следующий день трупы были многочисленными.
 
Через 9 дней живыми остались только редкие насекомые, которые вскоре все погибли. На контрольном участке саранча нормально развивалась и улетела. “Это был полный успех”, - пишет Д’Эрелль.
 
Для изучения динамики гибели саранчи Д’Эрелль обработал участок 4 га четырьмя литрами культуры коккобацилл. За саранчой затем наблюдали и днем и ночью. С появлением первых больных стая стала замедлять свой рост. Ускорению гибели саранчи способствовал каннибализм в стае. В поедании больного принимали участие 10-20 насекомых, а через несколько часов сами они были съедены. Эти частые проходы коккобацилл от насекомого к насекомому редко повышают вирулентность микробов, так что понос начинается через 2-3 часа после поедания больного насекомого. Вскрытие показало, что причиной такой молниеносной формы гибели является сепсис, коккобациллы были в крови.

Уже через несколько дней после первого заражения болезнь саранчи обнаруживали в радиусе 50 км от места заражения и даже за 300 км находили трупы саранчи. Анализ образцов, присланных Д’Эреллю, показал, что гибель саранчи вызвана коккобациллами.
 
Уильям Саммерс, работавший с дневниковыми записями Д’Эрелля, отмечает, что “даже Д’Эрелль казался удивленным результатами” [21].
 
Чтобы представить масштабы этой компании “антисаранча” в Аргентине 1912-1913 годов, достаточно лишь привести размеры участков, подлежащих обработке, которые составляли 80x40 км с центром в провинции Санта Фе, затем другой регион полосой 80x50 км. Причем на участке 20 км обработку делали в одиннадцати местах, этого было достаточно.
 
При обработке немигрирующей саранчи очаги инфекции должны были быть увеличены. Но и здесь через полтора месяца после первых инфекций 50 км вся захваченная зона была освобождена.
 
Д’Эрелль замечает, что в погоне за саранчой он объездил всю Аргентину. В это же время ему пришло два сообщения об успешном использовании его метода для борьбы с саранчой на Кипре и в Колумбии.
 
Весной 1914 г. вскоре после возвращения Д’Эрелля из Аргентины, институт Пастера в Алжире пригласил его принять участие в опытах по уничтожению местной саранчи Stauronautus marocanus. После адаптации коккобацилл, с которыми Д’Эрелль работал, к марокканской саранче путем повторного прохода через нее были получены очень патогенные варианты коккобацилл. Падеж саранчи был отмечен не только в стаях, которые были заражены, но и в тех местах, куда могли долететь молодые особи.

В начале апреля 1914 г., сразу после возвращения Д’Эрелля из Алжира, турецкое правительство пригласило его посетить Смирну, чтобы помочь запланировать компанию против саранчи на лето 1914 г. После возвращения из Турции  Д’Эрелля попросили посетить западную часть Корсики, где каждый год местный вид саранчи приносил серьезный ущерб культурам. Министерство просило провести наблюдения и представить отчет о возможности уничтожения саранчи на Корсике биологическим способом.  Д’Эрелль заканчивал свое турне по Корсике, когда получил телеграмму из Парижа. Она была датирована 25 июля 1914 г. В телеграмме сообщалось, что началась война. Д’Эрелль срочно вернулся в Париж.

Но была еще одна компания против саранчи уже во время войны. В марте 1915 г. Д’Эрелль был вызван тунисским правительством в Тунис. Крупное вторжение саранчи угрожало не только этой стране, но и всей северной Африке от Египта до Марокко. Надо было спасать урожай, так как последствия немецкой военной компании уже начинали ощущаться, и Франции без колоний мог грозить голод. Речь шла не об опытах, но о борьбе в большом масштабе. Надо было заразить всю летающую саранчу. Это была очень тяжелая поездка. Выделенный для него помощник заболел, и его пришлось оставить по дороге. Поэтому весь материал, необходимый для заражения, пришлось везти одному, погрузив все на одну лошадь, ведь без наездника ему было бы трудно управляться со второй лошадью. Пришлось сократить все личные вещи до минимума.

В этот раз для зараженной местности Д’Эрелль использовал свежие трупы саранчи, что не только упрощало работу, но и сохраняло вирулентность коккобацилл. Согласно его рекомендации, “свежие трупы саранчи необходимо осушить в тени, а затем в сушильном шкафу с хлористым кальцием. Вполне сухие раздробить до тонкого порошка и сохранять в запаянных стеклянных пробирках”.
 
Используя предыдущий опыт, Д’Эрелль смог в течение четырех месяцев провести заражение по всей территории Туниса. “На этот раз, - пишет Д’Эрелль, - охота на саранчу была действительно закончена. Я изучил на лоне природы естественную болезнь, которую я мог спровоцировать, которую я мог начать по своей воле. Я мог теперь достигнуть третьей части моей программы. Я еще не знал, но у меня была интуиция, шанс положил мне в руку конец путеводной нити”.