глава 19 Гроза Тень Единорога

 глава 19 (Аполог тридцатый) о случившейся ночью грозе

Окрестность молчит среди мертвого сна,
На окнах разбитых играет луна.  (1)   

Каждый день себя вожу
мимо опустелых комнат, -
память сонную бужу,
но она тебя не помнит.  (2)      
               
   Вик стала плохо спать. Возможно оттого, что подспудно ощущала некоторую тревогу. Дом стал ей представляться слишком большим и слишком пустым. Показалось, что теперь она слышит много посторонних необъяснимых звуков, словно он жил собственной жизнью, не связанной с ее пребыванием в нем. Врач даже посоветовал пить травяной настой и гулять перед сном, но ей не очень-то хотелось, она оправдывалась тем, что погода стояла неважная, было как-то промозгло, зарядили дожди, да еще ветер… Однако доктор сказал, что следует одеваться потеплее, а еще не работать допоздна, не пить на ночь крепкий чай и не слишком утомляться.  Вот если бы у нее имелась, например, собака, то тогда, пожалуй, прогулка получилась бы гораздо приятней. И не такой одинокой. Или хотя бы жила у нее кошка для компании - все веселее, а лучше - и кот, и пес. Ее приятель Костас каждый раз вызывался ее сопровождать, но она обычно отказывалась.  Прогулявшись, Вик действительно, стала лучше засыпать, только сны были какими-то тревожащими и странными, как будто она видела не себя, но переживала, как о себе. Ей подумалось, что, быть может, в них скрывается какая-то иносказательность, корни которой уходили в далекое прошлое? Однако бесплодные попытки что-либо вспомнить или понять раздражали и утомляли.
 Однажды во сне она увидела огромный хорошо освещенный зал с большим камином. В центре на возвышении стояли два старинных дубовых кресла с очень высокими и красивыми спинками, удавалось в подробностях рассмотреть все резные детали, а также яркий богатый ковер у подножья, покрывающий подиум и ступени. Ей подумалось, что помещение похоже на тронный зал или зал приемов. Причем, названия эти были хорошо знакомы, скорее даже - привычны. Может, она когда-то водила туда экскурсии? Или просто путешествовала? Зал пустовал, вечерело, сквозь огромные окна просачивалось заходящее солнце, оно придавало тяжелым портьерам более насыщенный оттенок. Где-то она уже видела такой? Возможно, стоило бы его зарисовать? Интуитивно она ощущала, что это может ей как-то помочь. Но мысли эти (как и все мысли во сне) имели только кажущуюся убедительность. Стоило проснуться - они сразу рассеивались, как туман под лучами солнца.
   Эта ночь была совсем не спокойна, потому что сначала поднялся сильный ветер, затем началась страшная гроза. Ей казалось, что грохочет прямо над головой, и вдруг при одной особенно яркой вспышке раздался оглушительный грохот, затем треск и тяжелый удар. Она поняла: что-то случилось в загадочных апартаментах наверху, всегда остававшихся закрытыми. Примерно через час - полтора дождь прекратился, и она, наконец, уснула, дав себе слово обязательно выяснить, что там произошло. Хорошо, что у охранника был дубликат ключа, на всякий непредвиденный случай. Действительно, ну кто бы мог предположить, что ночью, в непогоду, сломается старое дерево и выбьет при этом оконную раму? Вик с любопытством и некоторой тревогой поднималась на третий этаж. Наконец, она вошла и огляделась. Ничего ужасного девушка не заметила, если не считать мокрого пола, осколков стекла и щепок выбитой рамы. Рабочие выносили сломанный ствол, и кое-кто уже наводил порядок. По комнате гулял ветер, она невольно поежилась, но сразу же забыла обо всех неудобствах, когда ее внимание привлекли портреты на стенах. Особенно один из них, изображавший красивую статную женщину с копной черных волос и дивными глубокими глазами. Портрет был исполнен с большим мастерством и чувством. Она не узнавала руку художника, однако сразу поняла, что это незаурядный талант. Ей хотелось как можно дольше находиться здесь и рассмотреть всё в подробностях. Вик предложила свою помощь и для вида смахнула пыль с предметов. Ее внимание привлекло старинное зеркало в пол, между двух портретов. В нем отразился настороженный, изумленный взгляд и вся ее хрупкая замершая фигурка. При этом ей показалось, что боковым зрением она заметила легкую бабочку, проскользнувшую мимо нее к окну. Или просто почудилось? Какие бабочки осенью? откуда? Если только... прямо из зеркала, вернее - зазеркалья? Почему-то это не слишком удивило. Больше ее поразило то спокойствие, с которым она подумала о такой возможности. Она разглядывала портрет женщины и понимала, что он ей кого-то напоминает. Кто же она Бену?  И когда он, наконец, вернется? Красивая достойная женщина с королевской статью, одетая в шелк и бархат, высокий воротник с кружевами, прекрасное декольте, какой-то удивительный, светящийся цвет кожи. Влажные губы, легкий румянец. Одну руку она положила на высокую спинку кресла, в котором сидела маленькая пушистая собачка. Все было прописано очень подробно, до мельчайших деталей. Одна нога женщины немного согнута в колене и опиралась на небольшую атласную подушку, брошенную на пол. Она не сомневалась, что какая-то тайна объединяет эту женщину с Беном. Кажется, он как-то сказал, что тут жил дорогой ему человек? Сердце ее замерло на один короткий миг, как бы провалившись в бездну, а затем вновь заторопилось, и кровь прилила к лицу.
   Еще раз она пришла сюда уже вечером, завладев ключом с помощью небольшой хитрости. Комната опустела, в ней навели порядок. Вик хотелось, не спеша, все рассмотреть и подумать. Сначала она просто побродила там, как бы прислушиваясь к своим ощущениям, потом уселась на большой диван и словно провалилась в его бархатную темно-синюю глубину. Отсюда было видно зеркало и некоторые картины. Она удивилась, что от ее внимания поначалу ускользнуло одно небольшое полотно, с изображением какого-то здания на холме. Причем, эту работу наблюдала отраженной в зеркале. Скорее, это был какой-то средневековый замок, немного мрачноватый. Вик рассматривала его внимательно, со смешанным и даже тревожащим чувством, потом вдруг поняла: (быть не может!) но ей, безусловно, знакомо это здание, только не понимает, что с ним связано? По ощущениям это, скорее, нечто хорошее, чем грустное, что-то еще не давало покоя. И тут заметила: в одном из окон зажегся свет. Затем рядом засветились еще два. Дерево на переднем плане зашелестело листвой, на него налетел ветер, на своем лице она ощутила его слабое дыхание...   Вик не верила собственным глазам! Единым порывом, как бы рассердившись, художница с вызовом обратилась к полотну: «Что еще покажешь?» - стояла и созерцала изображение. Время шло, ничего не происходило. Обычная работа, правда, искусная, однако совершенно неизменная… А в зеркале выглядела живой… Мысли вихрем пронеслись в голове Вик: мерещится? разболелась? сходит с ума? Почему так знакома манера письма? Но как ни пыталась, не удалось ухватить ускользающую нить воспоминаний. Только голова разболелась.
 Девушка вновь опустилась на диван, глядя перед собой и растирая пальцами виски. На лестнице послышались шаги – вскочив, она опрометью вылетела из комнаты в совершенно пустой коридор… Через минуту уже жадно пила воду в мастерской по соседству. Кажется, ее посетили какие-то знакомые ощущения и ассоциации, не считая головокружения, конечно. С некоторых пор она привыкла к самоанализу, оставаясь все время начеку словно ждала от самой себя подвоха. Машинально девушка взяла чистый холст и стала намечать контур рисунка, рука двигалась уверенно и быстро. Вскоре возникли очертания башни из грубого камня, окруженной зеленью и лесом вдалеке. Косые солнечные лучи отражались в разноцветных витражах и падали цветной тенью у подножья. Рядом темнел глубокий ров, заполненный водой... Подъемный мост был спущен, в направлении замка по серой пыльной дороге во весь опор несся всадник, плащ которого трепал ветер. Он припал к шее белого жеребца, сияющего светлым живым пятном на фоне сгущавшихся сумерек. Хотя картина была еще далека от завершения, но поражала живостью и динамичностью, зрителю легко передавалось настроение необычного таинственного сюжета. Удивительно, но в нем, как и в других работах художницы, угадывались некие нотки грусти. Она не заметила, как стремительно пролетело время за работой. Ощущая физическую усталость, заглушающую чувства и мысли, наконец, отправилась спать, хотя за окном пробуждались первые птицы. 

примечание:(1) А.К. Толстой (2)С.Парнок