Чужие звёзды - 1, Глава 8

Экзаменатором оказался довольно молодой и весьма развязный мужчина. Он не постеснялся до неприличия пристально рассмотреть меня, и я даже пожалела, что не одета во что-нибудь закрытое с головы до пят.

Я села в кресло пилота и надела обруч. Перед тем, как дать мне задание, он отпустил весьма пошлую шутку. Я даже забеспокоилась, что, если так пойдет и дальше, мы просто разругаемся в пух и прах, и никакого экзамена я не сдам.
Но в конечном итоге мы смогли найти общий язык, потому что он тоже любил летать, а не просто зарабатывал этим деньги.

- Замечательно, – объявил он, - можешь считать, что аккаунт у тебя уже есть!

Он даже позволил мне облететь Лелу. Как же она была прекрасна, особенно, когда я опустилась к самой поверхности, и флаер скользил над причудливыми ландшафтами всех оттенков розового, переходящего в серебро, а впереди висел тонкий голубой серп Старого Айрина.

- Дальше начинаются ретрансляторы инфосети, связывающие Айрин со всей системой, – сказал экзаменатор и велел изменить курс.

Он передал  данные оператору, и пока тот создавал мне аккаунт в реестре пилотов, продолжил донимать меня.

- Ты ведь орта, так? – спросил он, и, не дожидаясь моего ответа, продолжил:
У меня была одна, такая же красотка, как ты, правда в постели ничего особенного!

Я возмутилась столь наглой ложью:

- Не выдумывай! Никто из наших...

- Ничего, поживешь тут еще немного, будешь спокойнее к этому относиться! Особенно после того, как перестанешь быть транс-оператором. Орты почему-то это плохо переносят.

- С какой это стати?

- Так у вас же мозги промыты с рождения этим вашим мракобесием, и вы потом жить без него не можете. Когда вас заставляют стать лояльными и отказаться от этого, а еще бывает и вдуют кшатри хорошенько благодаря информации, извлеченной из ваших мозгов, вы не можете это принять, как данность, и спокойно жить дальше, по крайней мере мне так та орта объясняла. Она в конечном итоге выпала из окна, не знаю, случайно, или сама так хотела.

- При чем тут это? Я на такие вещи согласия не давала! 

- Ври больше! Ты бы тогда не разгуливала на свободе!

Мне захотелось его придушить, и тут меня вызвал оператор. Он сообщил о готовности аккаунта и отправил его данные на мой инт. Я бросилась оттуда со всех ног, лишь скользнув по негодяю испепеляющим взглядом.

Неудержимая, ликующая радость оттого, что я прямо сейчас отправляюсь забирать флаер, позволила мне легко отодвинуть куда-то далеко на периферию сознания все те мерзости, которые я только что услышала.

Сидя в беспилотном мобиле, взятом на прокат для поездки к Рэйну за флаером, я сгорала от нетерпения, и даже злилась, что он так медленно тащился по специально выделенной полосе. Чтобы отвлечься, я стала думать, что надо бы узнать насчет техобслуживания, интересно, как с этим тут, и планировать, куда я полечу и кого с собой возьму.

Рэйн уже ждал меня, он вручил мне ключ и проводил к флаеру:

- Не буду тебя задерживать, я же вижу, что с тобой творится, но если хочешь, приходи ко мне в любое время, я всегда дома!

- Обязательно приду как-нибудь, – ответила я, и это не было вежливой отговоркой.

Я не смогла удержаться, и дважды облетела вокруг Айрина. Я была одна, и впервые за очень долгое время пела во весь голос и славила Творца за это чудо.

Дома я подошла к окну и выглянула в сад. На газоне стоял флаер! Скоро под ним образуется вдавленное пятно с пожухлой травой, но это такая мелочь по сравнению с возможностью подняться в небо, когда захочешь!

Весь остаток дня я словно пребывала в какой-то эйфории, все поздравляли меня, мы строили грандиозные планы, но ближе к вечеру в мое сознание начали просачиваться разные нехорошие мысли. Экзамен, разговор с Винни... У меня зародились смутные подозрения.

- Марк, мне нужно с тобой кое о чем поговорить!

- Да, конечно!

Мы прошли в его кабинет, где нас точно никто не мог услышать, и я спросила, что такое «лояльность»? Он заерзал в своем кресле:

- Понимаешь, когда я забирал тебя из службы безопасности, они там оформили бумагу, что ты согласилась стать лояльной, ну и я подписал, что беру тебя под свою ответственность, обязуюсь не допускать противоправной деятельности и все такое...

- Получается, теперь все думают про меня, что я предательница и вероотступница? Как ты посмел так опорочить мое имя?

- Но я не мог иначе! Тот человек, который это организовал, ему ведь надо было как-то перед начальством отчитаться! Там и так был большой скандал, его даже понизили в должности!

- Как же он на это согласился?

- Я его заставил. Видишь ли, приложив определенные усилия, наш клан мог бы обрушить бизнес его жены, а она ему никогда бы этого не простила. Тем более, она аристократка, а он нет. Да он скорее всего и работать-то пошел в такое место, чтобы хоть как-то компенсировать свое откровенно униженное положение в семье. Естественно, пришлось еще и заплатить, и не только ему.

- Но почему ты решил мне помочь? Ты же меня совсем не знал!

- Потому что ты тен Норн. А тен Норн своих не бросают!

Я так и не заснула в ту ночь. Передо мной огненными буквами стояли грозные слова Евангелия: «Кто отречется от Меня перед людьми, отрекусь от того и Я пред Отцом Моим Небесным». Но я ведь не отрекалась! Я не знала тогда, и не знаю до сих пор, что было в той бумаге, которую подписал Марк. Может, он сказал правду, может, солгал. Как я могу это проверить, не пойду же я туда разбираться... Мне представилось, будто я стою на Страшном суде, и мне суют эту бумагу. Ну это уж слишком! Бог видит то, что происходило с нами, и даже наши мысли лучше любого транс-оператора!

Внезапно я содрогнулась от ужаса. Если мне сейчас предложат, ни от Бога, ни от Светлого Айрина не отрекаясь, просто подписать вот такой омерзительный документ, я ведь подпишу, только чтобы снова не попасть туда. Или не подпишу? Нельзя об этом думать, так можно вообще сойти с ума! И даже без всяких бумажек, что было бы, если бы Марк решил не связываться со всем этим?
В той прошлой жизни дома, где мне часто бывало трудно, изредка страшно, но в целом комфортно, радостно и интересно, я никогда не задумывалась по-настоящему, какова моя истинная сущность и чего я стою в глазах Того, Кто видит нас насквозь...

Впервые в жизни я поняла, как это – плакать о своем грехе, и многие строки Евангелия распахнули передо мной новые, не осознаваемые ранее глубины смыслов.

Наутро я первым делом бросилась к Марку и попросила у него прощения. Как же мне было стыдно перед ним за мои вчерашние упреки! Но он явно не держал на меня обиды, и тогда я спросила:

- Здесь много таких, как я?

- Нет, ваши очень редко попадают на Старый Айрин. Я слышал лишь о нескольких подобных случаях.

- И что, они стали лояльными?

- Есть и такие, но, насколько мне известно, большинство умирают или теряют рассудок, после чего подвергаются эвтаназии.

Не в силах вымолвить ни слова, я смотрела в одну точку, каменея от ужаса. Марк легонько встряхнул меня за плечи:

- Тэми, это всё, конечно, очень печально, но поверь мне, у тебя всё будет хорошо. Только всегда советуйся со мной и делай, что я тебе скажу!

Я вернулась к себе, и отшатнулась от зеркала. Мое лицо превратилось в какую-то застывшую маску. Меня бил озноб, хотя за окном разгорался жаркий летний день.

Надо привести себя в порядок, через два часа у меня занятие с Айли!

Я совершенно точно знала, что сейчас мне ни в коем случае нельзя думать о всех этих страшных вещах. В этом мире я абсолютно беспомощна и ничего не смогу с этим поделать. А дома просто попрошу кого-нибудь из старших стереть кое-что из памяти. Я знаю, что так делают, хоть это и нарушает этику транс-оператора.

Хорошо, что я сама транс-оператор, и у меня есть прочный навык при необходимости отстраняться от своих и чужих эмоций. Немного усилий, и я переключилась на предстоящие заботы этого дня.

Пробежка в саду, душ, немного музицирования, и, когда я вышла к завтраку, никто при всем желании не заметил бы каких либо отличий от того, как я обычно выгляжу.

Флаер привнес в нашу жизнь радостное оживление, разбавив унылую рутину, в которой здесь все увязли.

Мы летали купаться на знаменитые океанские пляжи из снежно-белого песка,  нежились в теплых лагунах, играли в мяч на мелководье, потом по пути домой заскакивали в тропические леса, где набирали целые пакеты сочных фруктов.

А иногда мы зависали над холодными морями, где сквозь прозрачную воду можно было увидеть в глубине косяки огромных рыб, а рядом с ледяными полями резвились стаи морских зверей. После этих полетов все смотрели на меня глазами, полными восхищения, а я не могла понять, чем тут вообще восхищаться, потому что всегда так жила и не видела в этом ничего особенного.
Я даже нарисовала несколько пейзажей Лелы, постаравшись воскресить в себе то чувство восторга, что охватывало меня, когда я скользила над ее поверхностью.

Айли постоянно донимала меня просьбами научить ее пилотировать флаер.

- Ты же сама мне говорила, что у вас дети в моем возрасте уже летают!

- Начнем с того, что у нас дети в твоем возрасте гораздо больше знают и умеют!

- Ну я же учусь, и вообще, ты бы на других посмотрела!

- При чем тут другие? Чтобы управлять с помощью мысли, нужна развитая нейронная сеть. А развивается она, когда человек познаёт новое!

В конце концов, хорошенько присмотревшись к тому, что она сейчас изучает, я обрисовала ей дисциплины и темы, которые она должна освоить, после чего я начну с ней заниматься.

Айли вспыхнула негодованием:

- Я же целый год буду это учить!

- Ничего подобного! Будешь меньше смотреть сериалы и играть в игры, справишься за 3 месяца.

Хорошенько повозмущавшись, она смирилась с неизбежным, так как знала уже из опыта наших занятий музыкой - пытаться отвертеться от задания, или разжалобить меня нытьем, что у неё ничего получается, абсолютно бесполезно.

Я очень обрадовалась, когда Марк все-таки разрешил мне пойти в консерваторию. Мне  хотелось по-настоящему познакомиться со здешней музыкой, созданной после разделения арья. Какие-то сведения, конечно, до нас доходили, но я желала получить полную картину.

Тен Марн познакомили меня с несколькими преподавателями консерватории, потом мы заключили договор и перечислили оплату за аттестации и обучение. Мне составили индивидуальный план аттестаций, и я определилась с дисциплинами, которые буду посещать и изучать.

Скоро кончится лето, и я приступлю к учебе, здесь начало учебного года почему-то привязано к этой дате. С одной стороны, я была довольна, с другой, все это казалось мне слегка противоестественным, как будто бы я начинала врастать корнями в эту чуждую почву.