Глава 17. Создание международного центра в СССР

“К 1934 г., - пишет Д’Эрелль, - я закончил теоретические исследования хронического бактериофага” (бактериофаг, вступивший в симбиоз с бактерией, в современной терминологии умеренный бактериофаг). Сложившаяся в США обстановка в связи с экономическим кризисом, когда финансирование науки постоянно сокращалось, не устраивала Д’Эрелля и, как он пишет, “я принял приглашение правительства ССР Грузии, которое мне передал мой друг Жорж Элиава, который, впрочем, его и спровоцировал”. 

Как указывает Саммерс, в официальном сообщении Йельского университета (США), по поводу отъезда  Д’Эрелля Винтерниц отметил, что Д’Эрелль ушел в отставку, “чтобы иметь возможность работать в регионах, где клинические и учебно-производственные испытания могут быть проведены более эффективно, чем в этой стране” [21].

В СССР Элиава, заручившись поддержкой правительства, мог предоставить Д’Эреллю возможность провести широкомасштабные испытания бактериофагов. Элиава Георгий Григорьевич, один из известных микробиологов Грузии, родился в 1892 г. в Сачкере. С 1909 по 1912 годы изучал медицину в Новороссийском университете. В 1911 г. за участие в студенческих волнениях был исключен из университета. Свое медицинское обучение до 1914 г. он продолжал в Женеве, а получил высшее образование в 1916 г. в Московском университете, и в том же году стал начальником бактериологической лаборатории в Трабзоне (территория современной Турции). В 1917 г. возглавил бактериологическую лабораторию в Тбилиси. С 1918 по 1921 гг. Элиава работал в институте Пастера в Париже в лаборатории  Эдуарда Прозерского. Именно здесь произошло его знакомство с Феликсом Д’Эреллем.

Как уже было описано выше в гл.13, когда Д’Эрелль после возвращения из Индокитая был лишен своей лаборатории, Прозерский предоставил ему маленький угол в своей лаборатории. Здесь в 1921 г. Д’Эрелль и Элиава изучали литические ферменты бактериофагов и  опубликовали в этом же году две совместные статьи о лизинах бактериофагов и антибактериальных сыворотках в журнале C.R. Soc. Biologie № 84, 85. Эта совместная работа сделала их близкими друзьями, а Элиава настолько проникся исследованием бактериофагов, что сохранил интерес к ним на всю жизнь.
 
В 1921 г. Элиава возвратился в Тбилиси, где возглавил бактериологическую лабораторию, на базе которой в 1923 г. при его участии был создан бактериологический институт. В программу этого института было включено исследование бактериофагов, а именно их использование в клинической медицине для лечения инфекционных заболеваний. Уже с 1922 г. Элиава сотрудничал с кафедрой гигиены медицинского факультета Тбилисского университета, а с 1927 г., после возвращения из Парижа, где он снова работал в институте Пастера (1926-1927 гг.), Элиава стал заведовать этой кафедрой. В 1929 г. Элиава в звании профессора возглавил кафедру микробиологии Тбилисского университета. Основные работы Элиавы относятся к области изучения бактериофагов.

В своих воспоминаниях Д’Эрелль пишет: “В июне 1933 г. я оставил кафедру микробиологии, которую основал в Йельском университете в 1928 г. В течение этих пяти лет я увидел конец большого американского благополучия, кризис 1929 г., и потом все более и более глубокое падение с его кортежем нищеты и страдания. Уже несколько лет я желал сам убедиться в порядке вещей, царящих в стране социалистического строительства”. Он намеревался на месте посмотреть на функционирование этого нового режима и поэтому с радостью принял приглашение своего друга Элиавы [20].

Первый раз Д’Эрелль прибыл в Тбилиси в октябре 1933 г. после посещения Конгресса по иммунологии Королевской Академии Италии в Риме в конце сентября 1933 г. Он привез с собой необходимое для работы оборудование, приобретенное на свои средства. Как пишет Д’Эрелль, “во время нескольких месяцев моего первого пребывания я не занимался исследованиями, так как институт бактериологии оказался в полной реконструкции… Я только наблюдал с точки зрения частного лица, планирующего проводить исследования”. В этот период он начал писать свою последнюю монографию. В 1934 г. Д’Эрелль посетил Второй Конгресс микробиологов Азербайджана в Баку. Он сделал там сообщение о бактериофагах и заручился поддержкой властей для клинического применения бактериофагов.

В апреле 1934 г. Д’Эрелль уехал во Францию, по его словам, убежденный всем тем, что смог увидеть, “что ни в какой другой стране условия для научной работы не были так благоприятны”.  И далее он добавляет: “Впрочем, даже в мое отсутствие благодаря усилиям моего друга Элиавы и его сотрудников, я смог начать в течение лета опыты по лечению бактериофагом, который я приготовил в Париже, детских поносов в Тифлисе, Баку и Ереване. Эти опыты дали положительные результаты”.

По возвращению в Тбилиси в начале октября 1934 г. Д’Эрелля, по его словам, “ждала приятная неожиданность констатировать, что общие, уже хорошие условия в течение моего первого пребывания значительно улучшились… и это составляет контраст с тем, что происходит в настоящее время во всех других странах”.

Вскоре после возвращения в Тбилиси Д’Эрелль отправился на конгресс микробиологов в Ленинград, а на обратном пути на несколько дней остановился в Москве. Он пишет, что “мог констатировать у молодых большой энтузиазм и жадность к знаниям, а при беседе с санитарными властями РСФСР смог убедиться в их глубоком понимании вопросов общественной гигиены и увидеть, что ничего не экономят там, где можно что-то улучшить”.
 
В Москве Д’Эрелль беседовал с некоторыми иностранцами, которые работали в научных институтах Москвы и они ему сказали, что также полностью удовлетворены условиями труда, которые нашли там. “Это очень контрастировало с тем, что я смог наблюдать в других странах, где условия научной работы становились все более и более трудными”.
 
В коммунистической России, отмечает Д’Эрелль, его поразил дух коллективизма, “где каждый из них – винтик гармоничной совокупности, что впрочем не мешает развитию индивидуальных склонностей”.

Д’Эрелль должен был возвратиться в Москву в начале весны (1935 г.) для того, “чтобы разработать с комиссаром здравоохранения план борьбы против детских поносов, который предполагалось провести в Москве в течение предстоящего лета”.

По возвращению в Тбилиси Д’Эрелль закончил книгу, начатую год назад. Д’Эрелль пишет, что эта “книга написана в то время, когда применение бактериофага, как агента борьбы против болезней, начинает обобщаться в мире”. “Скоро различные бактериофаги будут приготовлены в большом количестве в Тбилиси”, так как планируется создать специальный институт, который будет состоять из двух отделов. Исследовательский отдел необходим для изучения бактериофага с теоретической точки зрения, а также применения его для лечения. “Постоянное научное исследование, - пишет Д’Эрелль, - необходимо для того, чтобы выделить расы бактериофагов, которые должны обладать целым рядом свойств…Чтобы получить такие расы надо выделить и изучить очень большое число рас бактериофагов, среди которых отбирают наиболее эффективные… Расы, свойства которых ослабевают, надо заменить новыми. Все это создает постоянное продолжение исследований чисто научного характера. Ни сыворотки, ни вакцины для терапии не требуют для их приготовления такого количества знаний и исследований”. Практический отдел должен был производить бактериофаги для их распределения по больницам СССР.

Когда Д’Эрелль был в Гватемале и в Мексике, ему довелось разрабатывать и осуществлять микробный синтез в промышленных масштабах. Тогда он с энтузиазмом конструировал необходимое оборудование, сам изготовлял чертежи. Сейчас же предстояло в Тбилиси заложить основы промышленного производства бактериофагов, масштабировать тот процесс изготовления бактериофагов, который осуществляла его Парижская лаборатория. Для нового производства Д’Эрелль разработал аппарат для стерилизующей фильтрации больших количеств жидкости.
 
Впервые Д’Эрелль обладал реальной оценкой своей работы. Его лаборатория в Тбилиси была прекрасно оборудована и укомплектована опытными сотрудниками, и он был общим консультантом в институте бактериофага. Д’Эрелль был назначен профессором в институт усовершенствования врачей. Как отмечает Саммерс, “профессорство, сделанное без обычных бюрократических трудностей, позволило ему установить напрямую контакты с практикующими врачами, которые могли бы осуществлять фаготерапию. В этом положении он действительно был в состоянии влиять на некоторых ведущих врачей в Тбилиси, чтобы в клинических условиях осуществлять терапию фагом” [21].

В этой работе одним из главных его союзников был Александр Петрович  Цуликидзе – профессор общей хирургии медицинского факультета Тбилисского университета. В своей последней монографии (1935 г.) Д’Эрелль описывает несколько случаев использования бактериофага Цуликидзе для лечения больных в первой городской больнице Тбилиси, а именно для лечения мочевых путей, абсцессов флегмоны, два случая огнестрельных ранений и 21 случай кишечной перфорации. Всего за период 1935-1957 годы Цуликидзе опубликовал 14 работ по фаготерапии.

“Я полагаю, - пишет Д’Эрелль в своих воспоминаниях, - что применение бактериофага против инфекционных заболеваний в большом масштабе в условиях этой страны, собирается лечь в основу терапевтической революции”.

Весной 1936 г. был принят декрет Совета народных комиссаров о создании в Тбилиси Всесоюзного института бактериофага, который должен был стать центром по исследованию и производству бактериофагов. В своих воспоминаниях  Д’Эрелль пишет, что он “счастлив, что новый институт создан на базе бактериологического института Тбилиси. Производимые там сыворотки являются единственными в мире, не содержащими антисептики”, что, безусловно, является свидетельством высокой культуры производства.
 
Д’Эрелль отметил особую заслугу Элиава в том, “как он смог организовать свой новый институт. И если он не может соперничать по величине с большими институтами Франции, Германии, США, но может быть сравним с ними по методам организации”. Д’Эрелль выразил также искреннюю благодарность ректору и преподавателям Тбилисского университета за то внимание, которым он был окружен во время своего пребывания в Тбилиси [20].

Однако, всем намеченным планам Д’Эрелля не суждено было осуществиться. “К его большой неожиданности, - пишет внук Д’Эрелля, - его советская виза не была возобновлена в очередной раз и посольство России не дало ему никакого объяснения этого факта. Он не имел больше никаких новостей ни о своих исследованиях, ни об оставленной там своей команде. Только после войны он узнал, что его научно-исследовательский институт стал жертвой больших сталинских репрессий, что Элиава и несколько членов его команды были расстреляны как враги народа”. Оборвалась и мечта Д’Эрелля “о создании лучшего и более совершенного человеческого общества” [20].
 
Как отмечает Саммерс, несмотря на то, что Д’Эрелль провел в СССР только три года, связанные с институтом в Тбилиси, он оказал огромное влияние на изучение бактериофагов. В СССР были основаны научно-исследовательские институты бактериофага в Киеве и в Харькове, а также стала широко применяться фаготерапия [21]. И даже в годы триумфального шествия антибиотиков в СССР продолжали производить и использовать бактериофаги, тем самым была сохранена преемственность, а также заложенные Д’Эреллем основы производства бактериофагов и фаготерапия.