Эксперимент

Их было пятеро.
Никита Наумов — талантливый нейрохирург, который также проводит операции на сердце.
Рин Кеито — гениальный врач, могущий вылечить почти все, что связано с хирургией.
Наги;то Комаэда — психиатр, специализируется на шизофрении и ее подвидах.
Сирень Комаэда — специалист по мелким расстройствам ума и тела. Также проводит несложные операции на аппендикс или глаза.
Алия Дворжак — диетолог и психиатр. В основном её работа направлена на тяжёлые расстройства личности, но базовые знания по заботе о детях знает, как никто другой, ибо была в прошлом акушеркой.

Все пятеро людей сидели в комнате с кучей датчиков, панелей, экранов, в путанице проводов застрял Нагито. Казалось, что это просто комната программистов, которые создают новую платформу будущего, если не знать, что все эти люди — ученые и врачи.

В соседней комнате электроники было не так много. Было лишь много мелких приборов, замеряющих пульс, давление крови, уровень сахара и уровень мозговой активности, если таковой есть, и один большой...
В помещении было  очень много колб и аквариумов цилиндрической формы. В колбах плавали глаза, пальцы или клубки нервов. Они все были живы и время от времени подавали импульсы или шевелились. В аквариумах плавали вырванные органы и конечности. Все они подавали признаки жизни и, кажется, были соединены между собой. Но функционировать как надо все это не могло. Просто... Отдельные куски тела от отдельных людей. Этих людей рвали на части... Во благо науки.

Сонный Никита встрепенулся и отпил кофе из кружки. Сколько он уже не спал?... Алия и Сирень тоже не в лучшем состоянии. Раздражительные, но их внимательность и реакция не уменьшается... Как ни странно. Приборов слишком много, впятером за ними следить — это верная смерть. Энергии Нагито не может хватать на вечность, и в конце-концов он либо умрет, либо уснет. Это неизбежно. Таким образом они рано или поздно посадят себе сердце, сидя лишь на кофе. Поэтому не стоит... Скоро они будут дежурить посменно.
Никита потянулся и поднялся. Никто не обратил внимания — кто-то уснул, вопреки всем предостережениям, а кто-то просто отвлекся. Он их понимал. Но подобная халатность недопустима.
Наумов размял немного затекшие ноги и пошел в соседнюю комнату. Сосуды с мрачного вида органами... Это уже привычные виды, и на эти колбы не стоит обращать внимание. На все, кроме одной...

В самом большом аквариуме... Плавал человек. Человеческая фигура, свёрнутая в позу эмбриона, плавала в растворе,  наподобие того, что в утробе матери. Безволосая и пока что бесполая фигура. Но Никита уже видел, что скорее всего будет девушка. Выращивать человека двадцати шести лет от роду очень непросто... Наумов четко прослеживал широкие бедра. Если не будет сбоев в генетическом коде, это точно будет девушка.
Нейрохирург прикоснулся к стеклу. Тёплое.
Пульс в норме, мозговые импульсы в норме, температура в норме, сахар в норме, сбоев нет...
Никита вздохнул.

После того, как по Земле прошла та Кровавая лихорадка, многие люди ушли из жизни. Незатронутой оказалась лишь Иллирия — земля между Японией и Россией. Те, кто смог переболеть и не умереть, говорили, что человеком охватывает жажда крови, и он идет убивать своих собратьев. Но некоторое количество людей избежало влияния болезни по неизвестным причинам. Лишь спустя два дня ожесточённой бойни и страха выяснилось, что сон излечивает от Лихорадки. Здоровые люди быстро начали действовать, но сонный газ в нужных количествах смогли добыть только спустя неделю, когда живых и бодрствующих осталось не так уж и много.
Газ распылили, и болезнь была побеждена. Но по всем улицам лежали разорванные трупы мужчин, женщин и детей. Собаки ходили и подъедали эту кровавую кашу. Только животных не тронула Лихорадка, да и люди их тоже не трогали. Видимо, болезнь вызывала резкую деградацию разума, приравнивая человека к животному. Выжившие и переболевшие говорили, что единственной мыслью, существующей в голове, было желание не засыпать. Не засыпать во что бы то ни стало. В итоге переутомление вело либо к смерти, либо к тому, что человек засыпал. После сна он просыпался совершенно здоровым, без воспоминаний о прошедшем и с вопросами о лужах крови.

Среди таких вот неподдающихся болезни оказались и они пятеро. Пятеро гениальных врачей, известных во многих городах страны. Трое иллирийцев и двое русских. Их задача — искусственно вырастить человека, с душой, воспоминаниями и характером.

Итак, первый экземпляр — девушка, женщина, Начало всех Начал, Дарующая Жизнь. От женщины родился Господ Бог и все люди на планете.
Никита смотрел на фигуру будущего человека, когда в комнату вошла Алия. Она была намного ниже Наумова и была уже сформировавшейся девушкой, но голос её остался немного писклявым, как в японских мультфильмах и аниме.
— смотришь? — спросила она.
Молчаливый кивок.
— это ведь будет девушка, да?
— верно. — Дворжак вздохнула. — половые признаки вроде широких бёдер уже сформировались, но половые органы ещё нет. Они формируются, насколько я помню, лишь в последние недели беременности. Поэтому у неё и груди пока что нет, она вырастет потом.
— а если... Произойдет ошибка?
— тогда она станет либо обоеполым созданием, либо парнем с остатками груди и женского полового органа, либо просто парнем с широкими бедрами. Так или иначе она станет неполноценной.
— следовало бы догадаться самому. — Никита зевнул. — тебя подменить или ты выспалась, пока я тут гулял?
— иди лучше сам поспи, нас с Сиренью хватит заменять вас всех вместе взятых.
— спасибо...
Наумов, счастливый, ушел в компьютерную и завалился спать на своё кресло. Нагито потыкал в него ручкой.
— бесполезно, — прозвучал молодой и приятный голос. — отруб надолго. Рин, ты ему сказал идти спать?
— не я, а Алия. — фыркнул Рин мягким, томно-приглушенным голосом. — я бы никогда не стал так относиться к этому делу.
— красава. — Комаэда потрепал друга по ярко-красным волосам, собранным в длинный хвост. — так и продолжай.
— гроб с хеллоу китти, пожалуйста...
— слышь, умирать придумал?!..

-------

Этот день настал. Настало время, когда новорожденного человека надо было извлечь из "утробы". Для этого аквариум поместили в большую ванну, если это можно так назвать, и открыли в нём отверстие, через которое живое существо могло выйти и не повредиться. Манипуляторами была обрезала пуповина, и новый человек появился на свет.

Сначала он вместе с жидкостью лежал на дне ванной, затем закашлялся и сделал первый вдох. Он приподнялся, ничуть не стесняясь и, очевидно, не осознавая своей наготы.
"Энергетические волны души в норме, мысли есть, духовные ценности присутствуют, но... Боже, это же мужчина! "
Нагито, хотя и допускал вероятность такого исхода, был шокирован. Шанс такого был очень  мал.
Ситуацию взял в свои руки Никита. Он сел на корточки и приподнял голову новорожденного. Он ещё не полностью открыл глаза и вряд ли мог видеть Наумова.
— надо дать ему имя... — шепнула Алия.
— пусть сам выберет. — так же тихо последовал ответ. Как можно мягче нейрохирург спросил: — как тебя зовут?
— К... Ко... Ре... Кие...
— Корекие... Хорошее имя...

Так началась жизнь искусственно выращенного человека. Его телу и разуму было двадцать шесть лет, поэтому он быстро научился ходить, говорить, писать, читать и считать. Как и говорила Алия, произошел сбой в генах, вернее, мутация, и Корекие стал не женщиной, а мужчиной с женской фигурой без намека на женские половые органы. После допросов выяснилось, что он был травмированным в детстве, бывшим под наблюдением психиатра человеком. И хотя детства у него не было, а были лишь заложенные вместе с душой воспоминания, он был вполне живым, реальным.
Над этим живым существом впоследствии ставили много экспериментов, иногда и бесчеловечных, но Корекие было даже приятно, как оказалось, мутации и нарушения привели к сбою в мозговом центре, отвечающем за боль. Он оказался связан с центром, отвечающим за удовольствие, в итоге Корекие, а сокращённо Кие, стал мазохистом.
Ко всем прочим его мутациям относились:
1) чёрная, густая кровь, почти что мертвая.
2) абсолютно белая кожа без признаков альбинизма
3) почти полное бессмертие. Это означает, что он не сразу умрет почти ни от чего и сумеет дождаться первой помощи.
4) уникальные голосовые связки, иногда ломающиеся в женский тембр голоса.
5) недоразвитые слезные железы в левом глазу
6) отсутствие запаха и потоотделения.
Ну и тому подобное.

------

— н-но Никита Григорьевич, я не вижу смысла в том, чтобы обрезать волосы!
Корекие испуганно смотрел на ножницы в руках врача.
— обрежешь. Ты же сам говорил, что хочешь быть похожим на мужчину.
— но в тех журналах, что приносила Сирень Демитриевна, были парни с длинными волосами!
— Сирень получит по заслугам. Поворачивайся, говорят.
Кие покорно вздохнул и повернулся. Но вместо щелчка ножниц он почувствовал человеческое тепло и руки.
— Никита Григорьевич, вы это зачем?
— тихо. Я отдыхаю.
Минуту стояло молчание.
— Никита... Григорьевич... Почему вы вдруг решили меня обнять?
— человеку надо по семь объятий в день, ты же знаешь.
— но обнимаете вы меня, а не я вас, к тому же, меня обнимают Алия Дмитриевна и Сирень Демитриевна, разве этого недостаточно?
Наумов со вздохом отпустил свое творение.
— неважно. Ты очень холодный.
— мне вовсе не холодно...
— тебе одеяла хватает? Может, плед или грелку?
— нет, спасибо, мне и так хорошо.
Но Никита почувствовал, что это не так. Врать Кие не умел.
— я обо всем позабочусь. У тебя есть полчаса, затем у тебя занятие с Сиренью, не забудь.
— ладно...

После того, как Никита Григорьевич вышел, Кие вздохнул. Он оглядел белые стены, деревянные стол, стул, компьютер, на котором даже поиграть не во что было, кроме Марио, шкаф с одеждой, кровать, тумбочка... Почему он здесь и почему с ним обращаются как с пятилетним? Почему у него есть воспоминания о детстве, но ощущение такое, будто он только начал жить? Почему, если в детстве с ним происходили такие ужасы, сейчас он не чувствует себя сломанным?
И ещё сотня разных вопросов.
Кие обнял подушку, сел на кровать и вздохнул. Так хочется быть похожим на мужчину... На такого, как Никита Григорьевич. Хотя нет, как Нагито Изурович или Рин Кириллович. Они такие красивые... Узкие бедра, широкие плечи, длинные ноги, высокий рост... Прямоугольная фигура... Красота.
Творение вздохнуло ещё раз. Надо спросить у Сирени Демитриевны, она все знает обо всем... Или у Нагито Изуровича, если он будет в настроении...

Через час объяснений о природе расстройств личности Сирень закрыла книгу и поднялась.
— ну вот, теперь ты знаешь природу раздвоения личности.
— а... Ага...
Кие помедлил.
— Сирень Демитриевна?
— что такое? — она мягко, по-матерински улыбнулась.
— скажите... Почему, хотя у меня есть память о детстве, я чувствую себя недавно родившимся? Почему я не чувствую себя сломанным, хотя в детстве меня многократно пытались изнасиловать? Почему вы все обращаетесь со мной так, будто мне пять лет? — он требовательно уставился в ярко-синие глаза Сирени своими хвойными, блестевшими от возбуждения глазами.
Сирень помедлила.
— знаешь, пока тебе ещё рано об этом знать. Вот скажи, тебя сейчас кормят молоком и внутривенными растворами, да?
— да.
— когда тебе начнут давать нормальную еду, к примеру, рыбу или мясо, то ты сможешь с полным правом потребовать от нас ответов. В частности — от Никиты.
— почему именно от него?...
Сирень опять помедлила с ответом.
— он влюблен в тебя.
— к-каким образом влюблен? — растерялся Кие. — ведь это ненормально. Он сам мне говорил, и в прошлом мне это говорили...
Комаэда усмехнулась.
— для него этого правила нет. И ты, и он сами выбираете, кого любить. Он выбрал тебя. Но на самом деле, ничего такого тут нет. Просто он умеет любить. Вот и все. А кого — неважно.
— кого — неважно?..
— да. Ты обладаешь даром соблазнять мужчин, так пользуйся же им в полной мере, когда выйдешь в свет.
— то есть?
— возможно, это не очень хороший совет. Но ты поймешь...
На этом она вышла, улыбнувшись все той же улыбкой.
Сирень Демитриевна — удивительная женщина. В тридцать с лишним она все еще выглядит на шестнадцать... И глаза у неё такие глубокие, такие умные...

-------

Сегодня Кие впервые дали апельсиновый сок. Но прежде состоялся разговор с Алией.
— вот скажи, Кие, ты помнишь, что такое апельсиновый сок?
— эм... Оранжевая вода? — ответил Кие.
— да, он оранжевый. А на вкус как, помнишь?
— н-нет...
— а представляешь?
— ну... Наверное, как вода? Или еще более бесвкусный...
— ясно.
— а к чему вы спрашиваете? — насторожился Кие.
— ну, тебе наверняка надоело уже молоко, и явно одного молока уже недостаточно, верно?
— да...
— в общем, мы решили, что можно уже добавлять чего-нибудь ещё. К примеру, тот же самый сок.
— а... Почему его добавляют не сразу? Я же уже взрослый человек...
— по некоторым причинам твой желудок идентичен желудку младенца. Если бы мы сразу дали тебе что-то полноценное, не молоко, ты бы просто умер.
— от несварения?
— именно. — Алия потрепала Кие по голове, к счастью для неё, он сидел, и она без труда дотянулась. — пойдем, попробуешь, что такое апельсиновый сок.
Она взяла его за руку и повела в столовую.

Там перед испытуемым поставили стакан оранжевой жидкостью с какими-то волокнами.
— попробуй и опиши вкус. — ласково сказала Алия. — не бойся, пробуй.
Корекие осторожно взял стакан и отпил глоток. Пару секунд анализировал, затем неуверенно сказал:
— кисло-сладкий... С каким-то сладковатым привкусом, отличающимся от основной массы... В целом вкусный. — он допил с удовольствием остатки. — это все, что от меня требуется?
— если в течение нескольких часов не произойдет осложнений, то да. — Нагито вышел из тёмного угла и потянулся. — если что, ты знаешь, где меня найти.
— угу.
— можешь идти. — разрешила Алия. Кие поднялся, отдал ей стакан и удалился к себе в комнату.
— эй, Нагито, ты же понимаешь, что придется ему все рассказать, рано или поздно? — поинтересовалась Алия невинным голосом.
Из двери справа, ведущей в лабораторию, выглянула Сирень.
— он уже задавал мне вопросы. К примеру, почему, если в прошлой жизни с ним происходило много чего ужасного, он не чувствует себя сломанным.
— ты ответила? — спросил её муж.
— нет. — девушка покачала головой. — ему ещё не время знать, он же, считай, новорождённый.
— мозгом он уже взрослый. — возразил Рин. — это только вопрос времени, когда он догадается.
— кстати, Нагито, что было в воспоминаниях его души? — подал голос Никита, изучая снимки мозга.
— страшно все. — Комаэда-муж зевнул. — в детстве его била и оскорбляла за каждый пустяк мать, в средней школе до него часто домогались одноклассники, он часто покушался на суицид. Кстати, мазохистом он был и в той жизни. — он вопросительно посмотрел на Никиту. — хотя вообще-то я пытался пришить ему новую, чистую душу с непорочными воспоминаниями, которые я вполне смог бы сотворить сам.
— но что-то пошло не по плану, верно?
— нет, душа как раз-таки была чистой. — Нагито нахмурился. — не понимаю. Никогда не слышал, чтобы душа приобретала воспоминания, которых не было, без вмешательства мощного мага или высшего существа.
— если только... — Никита запнулся.
— ну? — подтолкнул его Рин.
— помните, я говорил о своём друге детства? Он был похож на Кие, и их даже звали одинаково.
— да, он вроде как был разорван на куски в эпидемии Лихорадки, да? — Алия свалила на стол какие-то списки. — ты еще говорил, что потом только фрагменты нашел.
— Алия, тише, не причиняй ему боль. — одернула диетолога Сирень.
— нет, все в порядке. Но Нагито, ты сейчас в точности описал его детство. Детство моего покойного друга.
— то есть ты мне сейчас хочешь сказать, что душа вспомнила, кем была, потому что у них одинаковые тела? — Комаэда почесал затылок. — что-то я уже такое слышал, но это случается крайне редко.
— ну, видимо, редкость — наш удел. — Наумов криво усмехнулся. — в итоге он все вспомнит, Нагито, и тогда придется ему все выложить. Нам повезло, что, по твоим словам, душа не помнит мгновения смерти.
— да уж...

Никита положил снимки мозга на стол и перешёл на сугубо физические проблемы их подопечного.

-----

Спустя ещё несколько недель, в течение которых Кие переводили из фазы "новорожденного" в фазу уже почти взрослого человека, в основном посредством питания, ему разрешили уже нормальную, полноценную пищу — жареное мясо, овощи, вредную пищу вроде соусов и так далее.
Тогда Кие вспомнил слова Сирени. Когда ему разрешат есть нормальную еду, можно будет с полным правом требовать ответов.
Что он и сделал после очередной трапезы.
Глядя прямо в глаза Никите, будто хотел вытащить его душу, он спросил:
— Никита Григорьевич, что я такое? Почему, несмотря на все воспоминания, в которых мне было очень плохо, сейчас я не сломан и вообще со мной все в порядке? Почему я будто недавно родился, и почему вы со мной обращаетесь как с маленьким ребенком?
Супруги Комаэда переглянулись, словно говоря друг другу: "вот и началось", Рин обнял Алию за плечи.
Не отводя глаз и не моргая, Никита спокойно сказал:
— ты искусственно созданный человек. Твои воспоминания пришиты не Богом, а нами. В частности, Нагито над этим старался. Я, Сирень, Рин и Алия создавали твое тело. Позволь рассказать...
Последующие полчаса в полной тишине Наумов рассказывал историю создания Кие. Как они брали ДНК, как Нагито и Сирень проводили ритуалы, чтобы вселить в зародыш душу, как они вели разговоры, кем же будет созданный человек, и что будет в случае сбоев, которые все-таки случились...
Корекие внимательно слушал. Когда рассказ подошёл к концу, он вздохнул.
— этого я и опасался...
Его реакция оказалась немного не такой, какой ожидали ученые, но все-таки близко к ней.
— опасался, говоришь? — Никита потер пальцем подбородок. — то есть ты уже что-то если не знал, то подозревал?
— разумеется, Никита Григорьевич. Вы сами говорили, что мой интеллект гораздо выше среднего. — на лице Кие появилась кривая улыбка. — могу ли я уйти?
— можешь. — разрешил Никита, и Кие покинул помещение.
— кажется, ему это не понравилось. — сказала Алия.
— главное, чтобы он не последовал примеру прошлого себя и не попытался повеситься на простыне. — произнёс Нагито. — нет, серьезно, он, судя по всему, очень ранимый.
— эх, ладно. Сирень, включаем камеру в его комнате.
— поняла. — коротко бросила та и удалилась в технический отсек, где были сосредоточены все заспиртованные органы и датчики, экраны с изображением с камер и пульты управления.

В принципе, Кие не очень-то и убивался. В течение двух часов он просто лежал на кровати, затем встал, походил, ушел в душ, снова пришёл, лег и уснул. И когда Нагито пришёл, чтобы спросить о самочувствии подопытного, он вполне был в норме. Нагито чувствовал это своим особым чувством, которое чаще называют магией или чтением мыслей. Энергия души шла ровно, с нормальной силой и без перебоев, суицидальных мыслей не наблюдалось.

И снова жизнь стала такой же, как раньше. С тем лишь различием, что теперь Корекие знал, что он выращен в огромном аквариуме, а не рождён женщиной. Но об этом он никогда больше не говорил.

--------

— быстро спать!
Это происходило спустя примерно месяц после того, как Кие узнал, что создан искусственно.
— но я не устал, Никита Григорьевич! Ни капельки! — лицо Кие было умоляюще-милым, глаза блестели.
— если ты не ляжешь спать... — выражение лица Никиты приобрело маниакальный вид. — я тебя трахну.
Корекие тут же без лишних слов лег и закрылся с головой одеялом.
— вот так-то. — нейрохирург ушёл.
Кие тем временем лежал под одеялом и думал.
"Вот черт... Он реально хотел меня трахнуть? Хотя... — лицо его посветлело. — заняться сексом с Никитой Григорьевичем я был бы не против. Он так прекрасен... "

На следующую ночь повторилось то же самое. Только теперь Никита немного недоумевал, почему Корекие не хочет ложиться спать.
— все, я сдаюсь. Чем мне тебе ещё пригрозить, чтобы ты уснул? Как дитя малое, честное слово...
Глаза Кие блеснули.
— Никита Григорьевич... Помните, что вы говорили мне вчера? Если я не лягу спать, вы меня трахнете.
— так... Говорил. И? — Никита Григорьевич напрягся. — ты что, мстить мне собрался?
— неа. — Кие мотнул головой. — угроза ещё в силе?
— да... — Никита все еще был под напряжением.
— тогда... Приведете ли вы её в исполнение?
Нейрохирург подскочил.
— что это значит, Кие? Ты что, с ума сошёл, что ли?! — он прекрасно понял, что все это значит.
— сошёл с ума? Ну нет... — Маниакальный огонь в глазах искусственно созданного человека стал виден очень четко. — Никита Григорьевич, я горю по вам уже очень давно, вы просто не можете мне отказать!
— эй, п-погоди, ты же знаешь, что создан искусственно! — это была очень жалкая попытка отвертеться. Очень жалкая, ибо у Корекие была тонна оправданий и опровержений.
— ну и что, что я искусственно созданный? Это разве делает меня плохим половым партнёром? В этом плане, мне кажется, я очень даже идеален. Я обладаю женской фигурой, но девушкой не являюсь, следовательно, забеременнеть и наложить на вас новую ответственность никак не могу! Правда, женских половых органов у меня все же нет, но... Но разве это обязательное условие?! Я готов подчиняться вам, я вынесу любые оскорбления, я отдамся вам телом и душой, только проведите эту ночь со мной, умоляю вас!
— Корекие, опомнись, ты безумен! — Никита оттолкнул Кие, который схватил его за плечи.
— безумен? О да-а-а, Никита Григорьевич, я безумен. Я сошёл с ума от страсти, что бьет мне в голову. Она сжигает меня дотла, она туманит мой рассудок, она перетягивает мне горло. Я не могу жить без вас. Прошу...
Он схватил нейрохирурга за плечи, потом пальцы перешли на его щеки. Наумов застыл в ожидании.
— вы знаете, в воспоминаниях, что пришил мне Нагито Изурович, был человек, который являлся вашей копией... Он обладал вашей фамилией, вашим именем и вашим отчеством... Вы обладаете идентичной с ним внешностью, у вас такая же мощная шея... — белые пальцы скользнули на нее. — могучие плечи... — он перенёс свои руки на них. — Я просто уверен, что под одеждой ваше тело столь же божественно, как и его... Тот  человек впервые дал мне почувствовать, что такое одурманивающая страсть и удовольствие, смешанное с восхитительной болью.
Кие приблизился к самому уху Никиты.
— прошу вас... Никита Григорьевич... Дайте мне возможность ещё раз прочувствовать, что значит любовь... Прошу, позвольте отдаться вам на эту ночь... Позвольте ещё раз почувствовать это головокружение и опьянение от объятий любимого жарким огнём человека... Прошу вас... Позвольте заняться с вами сексом.
— но у меня вообще нет права на это, Кие, понимаешь? Ни морального, ни физического. — Никита привёл этот последний аргумент, заранее зная, что он не сработает.
— как у человека, который даровал мне жизнь, вы имеете такое право, Никита Григорьевич! — глаза Кие пылали ярким пламенем. — вы даровали мне жизнь, вы воскресили меня из мёртвых, вы дали мне такое же тело, что и в прошлой жизни, вы даже душу мне вернули! Вы столько сделали для меня, и с моей стороны было бы просто неблагодарностью не подчиняться вам во всем, везде и во всех смыслах этих слов!
И Кие крепко-крепко обхватил Наумова руками.
— знаете... Если вы — учёный, ставящий опыты, а я — ваш подопытный, то... Пусть эта ночь тоже станет одним из экспериментов. Экспериментом любви. Пускай эта ночь будет коротка, пускай мы оба будем неудовлетворены, но... Мы добьемся результатов. Рассматривайте это как опыт надо мной...
Он позволил голосу мягко сойти на нет и замолчал в ожидании.
Повисла тишина. Мозг Никиты лихорадочно соображал. Вот же влип... Следить надо за языком было. И все же... Отказываться? Ну нет. Никита уже очень давно заглядывался на их с Нагито и остальными творение. К тому же... Если он тоже его любит, то почему бы и нет?
Мозг Никиты принял решение. Он наклонился к уху Кие и прошептал:
— что ж, ладно. — он вложил в его руку пропускную карточку от своей комнаты. — жду тебя к десяти часам. Надеюсь, ты знаешь, как туда добраться.
Он мягко убрал со своей спины холодные белые руки и вышел.
Корекие стоял в небольшом шоке. На успех этого предприятия он даже и не рассчитывал, но... Это взаимно? Никита Григорьевич... Тоже хочет его?
Молодой человек посмотрел на карточку в своей руке. Пропускная карточка в комнату Никиты... Разумеется, он знал, как туда войти и где она находится. Это было очень очевидно. Но без такой вот карточки туда нельзя было попасть. Для их же безопасности. Мало ли, что они там сотворят, эти ученые, оно может и убить во сне без прочных дверей и особой системы.
Так... Отбой обычно происходит в полдевятого вечера. Сейчас тридцать пять минут, ибо Никита Григорьевич обычно приходит на несколько минут раньше, чтобы уложить его спать. Обидно, что обращаются с ним все еще как с маленьким. Ну да ладно. Есть еще время принять небольшой душ и расчесаться. Кие заколол волосы и пошел в примыкающую душевую.

Минут через пятнадцать он вышел, обмотанный полотенцем, и пошарил глазами по комнате. Шкаф в стене такой незаметный, даже несмотря на то, что Кие механически знает, где он. Юноша вынул оттуда белые шорты и такую же белую футболку. Другой одежды просто нет — пять одинаковых нарядов. Но не все ли равно? Главное, что чистое.
Он оделся, взял в руки расческу и аккуратно привел в порядок волосы. Оглядел себя в зеркале. Вроде презентабельно. Тогда он тихонечко вышел и направился к лифту, ведущему в комнаты врачей.
В этом подземном бункере, где жили Кие и остальные, было несколько комнат для экспериментов, комната для Кие с душевой и комнаты врачей, расположенные на нескольких этажах. Для каждого из них был отдельный этаж, но для входа в лифт нужен был пропуск, который считывается и лифт везёт человека на нужный этаж. Никита жил на третьем, ровно посередине, если не считать верхнего этажа без комнат, чисто для лифта.
Кие засунул карточку в приемную щель, дверь открылась, пискнула, впустив его, и выдала карточку обратно уже внутри.
Лифт бесшумно двинулся и через пару секунд остановился на третьем этаже. Дверь открылась, и Корекие смог увидеть обиталище нейрохирурга.

Комната была среднего размера, обставленная в белых тонах. Прямо напротив лифта был рабочий стол с компьютером, рядом довольно просторная кровать, которую от стены отделяла тумбочка с будильником на ней. Сбоку была дверь, наверное, в душевую, с другого бока Кие признал щель от шкафа. Напротив стола было обычное компьютерное кресло, в котором и сидел Никита.
— а, ты пришёл. — он поднялся и поманил жестом Кие к себе. Тот робко подошёл почти вплотную.
— для начала, Никита Григорьевич, у вас из-за меня не будет проблем? — он серьезно посмотрел в глаза Наумова.
— что, уже на попятную? — врач усмехнулся и заправил Кие прядь волос за ухо.
— н-нет же! — Кие запнулся. — просто...
— тихо, я понимаю, — перебил его Никита с серьёзным видом. — эти комнаты звуконепроницаемые, и тебе повезло, что завтра воскресенье, а значит, тебя никто не хватится, в случае чего. Или ты это заранее продумал? — Наумов тронул холодную щеку Кие. — ты всё такой же холодный.
— я знаю... — он помолчал, глядя Никите в глаза. Затем протянул пропускную карточку. — Никита Григорьевич, вот...
Тот взял карточку. Затем приблизился максимально.
— на эту ночь... Называй меня просто Никита.
Кие чувствовал его горячее дыхание и слышал учащенное сердцебиение.
— эм... Никита, что с тобой?
— ты никогда не видел человека в состоянии сексуального возбуждения?
— ну... В воспоминаниях...
— нет-нет, воспоминания — это не то. Вживую, твоими нынешними глазами.
— нет. — Кие слегка порозовел.
— теперь увидел.
Никита поцеловал своё творение в губы.
— доверься мне.
— я жизнь вверяю вам, — прошептал Кие, как завороженный.
— о, повтори обет свой небесам.
Забавно, как они повторили слова Оливии и Себастьяна из Двенадцатой ночи...
Наумов с полным правом поцеловал Корекие. О да, это то, чего он ждал — целовать его долго, не отпуская, чувствуя, как он целует в ответ. Почувствовав, что Кие слегка приоткрыл рот, он пустил в ход язык. Приятно... У Никиты шла кругом голова. Подумать только, влюбиться в искусственно созданного человека...
Когда воздух в лёгких закончился, Наумов на мгновение отпустил Кие, но почти тут же снова поцеловал, валя на кровать. В короткое мгновение он увидел блеск в глазах Кие и румянец на его щеках, почувствовал дрожь его тела. Горячими руками Никита залез под белую футболку. Такой холодный... Этот контраст заставил вздрогнуть обоих. Холодные руки на щеках Никиты... Затем они переползли на шею, а потом — на пуговицы рубашки, чтобы расстегнуть их. Они покорно вылетали из петель, обнажая мускулистый торс.
На короткую секунду Корекие оторвался от Никиты, глядя на его тело.
— Никита, ты и правда божественнен... — прошептал он, гладя грудь партнера. — прямо как он...
Немного обидно было слышать такие слова. Прямо как он? Как тот Никита из прошлого? Сравнивает нынешнего Никиту со своим бывшим...
— я намерен дать тебе больше, чем он. — шепнул Наумов в ответ и тихо засмеялся. — я — лучше, чем он.
— очень на это надеюсь...
Медленно, любовно Никита стянул с Кие его футболку и отбросил в сторону. Эта белая, нежная кожа... Не стоит торопиться... Наумов готов был наброситься на Кие. Гладя его тонкую талию, он нагнулся и стал целовать его шею, долго, оставляя засосы на ней. Пару раз он не сдержался и укусил партнера, из-за чего тот тихо стонал.
"Надо же... А я и забыл, что он мазохист... "
— хей, Кие, ты же не против боли?
— Никита, делай со мной, что хочешь.
Неожиданно Корекие подался вперёд и поцеловал Никиту французским поцелуем. Никита такого уж точно не ожидал, и потому был лёгкой жертвой. Такой страстный, такой горячий поцелуй... Они исследовали друг друга, изредка заглатывая немного воздуха и кусая губы партнера. Наумов времени даром не терял и стянул с Кие шорты. Тонкие ножки искусственно созданного были просто восхитительны, на ощупь, во всяком случае, точно. 
Наконец они нашли силы отпустить друг друга. Между их ртами образовался тонкий мостик слюны, и оба пылали румянцем.
Глядя прямо в глаза Никите, Кие снял с него рубашку и отшвырнул на пол. Затем он расстегнул его штаны, не нарушая зрительный контакт.
— ты так хочешь этого? — игриво спросил Никита, касаясь щекой щеки Кие.
— а то... — Корекие коснулся рукой талии партнера где-то около паха.
Никита свалил Кие на кровать полностью, прижав его рукой. Шутки кончились. Наумов никогда ещё не был в таком возбуждении. Он стянул с Кие нижнее белье, а затем и с себя тоже. Агрегат уже давно встал и ждал своего часа.
Медленно, стараясь не причинять особой боли, Никита вошёл в Кие, чем заставил последнего тихо, будто сдерживаясь, застонать.
— больно, не так ли? — Никита вошёл ещё глубже, Корекие застонал немного громче. — тем не менее, тебе нравится, да?
— д-да... — выдохнул Кие, отчаянно краснея.
— я же говорил, не стесняйся стонать или кричать...
Резко Наумов вошёл по самое основание. Кие вскрикнул, да и из груди самого Никиты выходили лёгкие полустоны. Он судорожно вцепился в руку партнера и стал делать резкие движения тазом, возможно, совершенно неожиданно, чем вызвал громкие стоны со стороны Кие.
На мгновение Никита остановился, но агрегат свой не вынул. Кие явно был в последней стадии экстаза, его глаза закатились. Между делом Никита, будто случайно, куснул его сначала за шею, затем за плечо, спускаясь все ниже. Каждый раз из груди Корекие исторгался сладостный стон, он выгибался в руках своего партнера, ещё больше подставляя тело и тем самым соблазняя. С не очень громким выдохом Никита кончил, чем, видимо, доставил еще большее удовольствие для Кие...

--------

Утром первым проснулся Никита, немного обалдевший и полностью обнаженный, собственно, как и должно быть...
— черт...
Он поднялся и огляделся. Одежду они раскидали буквально по всей комнате, будучи без ума друг от друга ночью. Еле-еле Наумов нашел взглядом все свое одеяние и медленно, словно нехотя, оделся. Застегивая пуговицы, он посмотрел на Кие, который все еще мирно спал. На его лице было что-то белое. Никита вздохнул и аккуратно вытер это салфеткой. Не стоит его будить, пусть выспится. В конце-концов, после такой жаркой ночи надо...

Спустя минут десять-двадцать проснулся и Кие. Он протер глаза и медленно поднялся, падающее одеяло сначала обнажило грудь, а затем и живот.
— доброе утро...
Никита, сидевший в своём рабочем кресле и читавший документы, поднял глаза.
— доброе. Как ты себя чувствуешь? — немного озабоченно спросил он.
— нормально... Только тело немного болит.
— ну а ты чего хотел, первый раз, все-таки.
Наумов подошел, оперся коленом на кровать и заглянул в глаза Кие, взяв двумя пальцами его подбородок.
— Кие, после того, как наблюдения над тобой завершатся и тебя выпустят в свет, я уйду вместе с тобой. В конце концов, я не думаю, что ты полностью удовлетворен этим...— тут он усмехнулся. — экспериментом. — Никита взял руки Кие в свои. — будем жить вместе, как супружеская пара, время от времени повторяя этот опыт любви...
Глаза Корекие сначала широко и мило раскрылись, а затем на его лице появилась лучезарная улыбка. Наумов облегчённо улыбнулся в ответ и прижал Кие к себе.
— твоя прошлая версия не умела улыбаться, Кие... — сказал он шепотом.
— так все-таки тот Никита — это ты... — так же шепотом ответил Кие.

----

С момента тех событий прошло уже несколько лет. Корекие с успехом прошёл через все испытания лаборатории и выпустился в свет, как первый взрослый человек, созданный искусственно и способный мыслить и чувствовать, как нормальное человеческое существо.
После всех долгих выступлений и конференций те немногие живые ученые признали Кие полноценным человеком и дали ему гражданство, а затем нашелся его старый паспорт, который окончательно подтвердил теорию его раннего существования, но гибели от Кровавой Лихорадки.

Никита и Кие поженились, и теперь Кие носит фамилию Наумов. Они до сих пор живут вместе, изредка лишь вспоминая, что Корекие когда-то был подопытным Никиты. Тем не менее, иногда они вспоминают, что если бы не тот эксперимент... Они бы не вспомнили свою прошлую жизнь.