Глава 18. Бактериофаг и феномен выздоровления

Как уже было отмечено в предыдущей главе, в ноябре 1933 г. по прибытию в Тбилиси Д’Эрелль начал писать труд, который, по его словам, показывал “современное состояние вопроса бактериофага и его применение к терапии и к профилактике инфекционных заболеваний”. Осенью следующего года, по возвращению в Тбилиси, как пишет Д’Эрелль в своих воспоминаниях, “я закончил книгу, начатую в прошлом году, у которой будет в качестве названия – “Бактериофаг и явление выздоровления”, которая по мере ее составления на французском языке была переведена на русский язык Элиавой (также впрочем и на грузинский язык) и которая в настоящее время находится в печати в типографии университета Тбилиси. Этот труд показывает исследования, начатые во Франции в институте Пастера двадцать лет тому назад и потом продолженные в Индокитае, Голландии, Египте, Индии, США, и, наконец, в СССР” [20].

В предисловии к монографии Д’Эрелль так формулирует свою путеводную идею: “С самого начала вопрос о поведении бактериофага в живом организме или, другими словами, вопрос о причинной связи, существующей между наличием бактериофага и наступлением выздоровления при инфекционном заболевании, казался мне капитальным вопросом, краеугольным камнем проблемы”.

К моменту написания монографии, как указывает Д’Эрелль, число публикаций по бактериофагу превысило четыре тысячи. Он не задавался целью обобщать и анализировать это множество противоречивых документов, среди которых многие представляли сомнительную ценность. “Мне казалось желательным, - пишет Д’Эрелль, - изложить с возможной простотой и ясностью современное состояние вопроса бактериофагии с таким расчетом, чтобы эта книга могла быть прочтена не только чистыми бактериологами, но и преимущественно гигиенистами, инфекционистами и терапевтами”.

В сжатой, фактически конспективной форме, основываясь на материалах своих исследований,  Д’Эрелль убедительно заявляет о связи естественного выздоровления с наличием бактериофага. Он пишет: “По моему глубокому убеждению, основанному на строжайшем экспериментальном контроле, при всех острых бактериозах основной движущей причиной выздоровления является бактериофаг” [6].

“Опыт показывает, - пишет Д’Эрелль, - что от поведения бактериофага зависит исход болезни также как и затухание эпидемии”.

Д’Эрелль приводит множество фактов, подтверждающих участие бактериофага в инфекционном процессе. У людей, животных, выживших в очагах эпидемии, всегда в кишечнике содержался бактериофаг, высоковирулентный к возбудителю болезни. Такой бактериофаг всегда отсутствовал у тех особей, которые погибли от данной инфекции, а также в тех местностях, где данное заболевание не наблюдалось более двух лет.

Многочисленные исследования инфекционных заболеваний, проведенные Д’Эреллем, которые описаны в предыдущих главах (7-13,15) являются убедительным доказательством сделанного им заключения.

Монография Д’Эрелля содержит семь глав. “В первой главе, - пишет Д’Эрелль, - дается очерк того заболевания бактерий, которое названо мною - бактериофагией”. В этой главе рассмотрены различные аспекты этого явления: условия для фаголизиса, техника изолирования бактериофага, физическая природа фага, выделение чистых культур бактериофага, подсчет частиц фага у грамотрицательных и грамположительных бактерий, вариабельность бактериофага, повышение и понижение вирулентности бактериофага, диапазон действия бактериофага, чувствительность разных бактерий к бактериофагу, вторичные культуры.

Во второй главе описаны свойства бактериофага: размеры, устойчивость к температуре, антисептикам, ультрафиолетовым лучам, химическая природа, коллоидные свойства, приспособляемость бактериофага к химическим и физическим воздействиям, приспособляемость к антифаговой сыворотке. Именно это свойство бактериофагов может быть использовано при приготовлении лечебных бактериофагов, способных устоять против нейтрализующего действия противофаговых антител, образующихся иногда при хронических болезнях.

Поскольку ко времени написания монографии вопрос о природе фага (живое, неживое существо) все еще оставался дискуссионным, Д’Эрелль рассматривает проблему природы бактериофага и критериев жизни.

Третью главу Д’Эрелль назвал “Симбиоз бактерия-бактериофаг”. В ней идет речь о возможных последствиях взаимодействия бактериофага с бактериями, а именно “феномен бактериальных мутаций, представляющий собой, по словам Д’Эрелля, наименее изученную и наиболее сложную проблему среди задач, стоящих перед исследователями. Изучению этой проблемы Д’Эрелль посвятил четыре года работы в США. Описание этих исследований приведены в гл.16 этой книги.

Четвертая глава посвящена роли бактериофага в иммунитете.  Д’Эрелль отмечает, что он ни в коей мере не собирается отрицать ценности учения об иммунитете, но если раньше инфекционное заболевание рассматривали как уравнение с двумя неизвестными (патогенный микроорганизм и хозяин), тогда как на деле, пишет он, “задача содержит три неизвестных: третий фактор – это бактериофаг”.
 
Д’Эрелль сравнивает инфицированный организм (человек, животное) с ареной, на которой вступают в борьбу две противодействующие силы: бактериофаг с его попыткой завладеть новым хозяином и микроорганизм, оказывающий ему сопротивление. Высоковирулентный бактериофаг разрушает бактерии, и этот процесс происходит в течение 24 часов. Если бактериофаг не смог адаптироваться и активность его оказалась низкой, то болезнь продолжается, принимая затяжную хроническую форму, сопровождающуюся образованием фагоустойчивых микробов и в некоторых случаях выработкой антител не только к бактерии, но и к сопутствующему бактериофагу.

Д’Эрелль утверждает, что акт выздоровления (по крайней мере, при острых заболеваниях с быстрым течением) находится вне зависимости от процесса возникновения истинного иммунитета и является следствием прямого воздействия бактериофага и тех реакций, которые вызваны им к жизни.

“Истинный органический иммунитет, - пишет он, - есть не причина, а следствие выздоровления. И это следствие также обусловлено действием бактериофага, растворяющего бактериальную клетку и тем самым придающего ей способность активировать выработку антител”.

Особый интерес представляет спонтанное выздоровление, которое  Д’Эрелль наблюдал при холере (ранее описано в гл.15), когда за несколько часов практически безнадежный больной выздоравливает и убегает из больницы. И такой внезапный перелом в ходе болезни сопровождался появлением в кале высоковирулентного противохолерного бактериофага, которого не было вначале.

“Можно ли представить себе, - пишет Д’Эрелль, - что в данном случае процесс иммунизации протекает с такой быстротой. Нужно много дней, считая от первого контакта с антигеном, чтобы постепенно возникающий иммунитет стал эффективным?”

“Откуда же появляется бактериофаг в кишечнике заболевших к тому моменту, когда в их состоянии наблюдается перелом к выздоровлению?” – задает вопрос Д’Эрелль и отвечает: “У всех больных, даже у тех, которые погибают от инфекции, можно обнаружить вирулентный по отношению к кишечной палочке бактериофаг. У больных, которым предстоит выздороветь, вирулентность фага начинает нарастать сначала по отношению к кишечной палочке, а в дальнейшем и к возбудителю болезни”, что было им показано при бациллярной дизентерии, брюшном тифе, птичьем тифе.

Д’Эрелль отмечает, что эта первая фаза установлена мною даже при “тех заболеваниях, где очаг заболевания находится вне желудочно-кишечного тракта (например, при бубонной чуме)”.

“Изменчивость является одной из существенных особенностей бактериофага, - пишет Д’Эрелль, - изменчивость, которая больше, чем изменчивость, какой нет ни у каких других существ”.

В этом мы видим проявление общебиологического закона, чем проще существо, тем легче оно приспосабливается. Для бактериофага такая адаптация позволяет ему завладеть новым хозяином. В современной литературе на генетическом уровне есть описание адаптации колифага ФХ 174 к новому хозяину – сальмонелле, после чего этот фаг плохо рос на своем хозяине [15].

Бактериофаг есть в кишечнике каждого человека, и появляется он вместе с кишечной палочкой в первые дни его жизни, также как и у животных. Заселение кишечника младенца кишечной палочкой, а вместе с ней и бактериофагом происходит между 3-7 днем его жизни. В течение жизни множество разных бактериофагов попадает в пищеварительный тракт. И все же одна раса бактериофага является доминирующей и сохраняется в течение всей жизни индивидуума.

В лаборатории Д’Эрелля в Париже, которую он организовал в 1928 году, было выделено более 1000 рас одного только кишечного бактериофага, и каждая из рас отличалась одна от другой по своим свойствам и способности к адаптации.

Д’Эрелль описывает еще один вариант воздействия бактериофага на микробную клетку, приводящий к выздоровлению, “когда патогенный микроб является вирулентным мутантом, носителем бактериофага”. Этот бактериофаг обычно не производит никакого разрушительного действия на бактерию и может быть обнаружен лишь путем испытания на “детекторе”. “Но иногда, - пишет Д’Эрелль далее, - под влиянием причин еще не выясненных, бактериофаг может резко повысить вирулентность по отношению к бактерии-фагоносителю, и вызвать взрыв активного процесса бактериофагии”. Такое поведение бактериофага и является причиной спонтанного выздоровления.

Бактериофаг, как причина выздоровления, может иметь еще иное происхождение, - им можно заразиться. Контагиозности бактериофага, как фактора выздоровления, посвящена шестая глава монографии. “В эпидемической среде – пишет Д’Эрелль, - всякий выздоравливающий рассеивает бактериофаги со своими извержениями точно таким путем, как возбудители инфекций рассеиваются в окружающей среде больными…и в этом нужно искать объяснение прекращения эпидемии в естественных условиях”.

Контагиозность выздоровления Д’Эрелль констатировал и при птичьем тифе у куриц, при геморрагической септицемии буйволов, при чуме среди грызунов, а также при эпидемии холеры. Подтверждением контагиозности выздоровления при холере являются приведенные в главе 15 (данной книги) статистические данные о смертности от холеры в трех клиниках Калькуты за 1926 г., представленные Д’Эреллем. При соблюдении всех требований санитарии в европейской больнице смертность от холеры составила 86%, а в госпитале Кемпбелл, куда свозили всех бедняков, в антисанитарных условиях смертность от холеры была минимальной – 27%.

Д’Эрелль приводит результаты обследования людей, находившихся в контакте с больными, выздоравливающими от дизентерии, которые он проводил осенью 1918 г. в Парижском округе и в закрытом женском учебном заведении. Как у выздоравливающих пациентов, так и у лиц, находившихся с ними в контакте, в кишечнике был обнаружен  бактериофаг, активный к возбудителю заболевания.

При исследовании эпизоотии птичьего тифа контагиозность выздоровления куриц была убедительно доказана как в эксперименте, так и в очагах заражения. Подробное описание этих исследований Д’Эрелль дал в первой монографии (1921 г.), а в шестой главе последней монографии (1935 г.) он лишь резюмирует эти исследования, особо выделяя контагиозность выздоровления. В таком же ключе рассмотрены геморрагическая лихорадка буйволов, эпизоотии чумы у грызунов и холера. В конце этой главы  Д’Эрелль пишет: “Процесс затухания эпидемий рисуется в общих чертах одинаково для всех изученных бактериальных заболеваний. Его виновником является бактериофаг, обладающий свойством контагиозности…”

“Бактериофаг, естественный фактор выздоровления, обладает способностью размножаться и рассеиваться в окружающей среде, следовательно, в наших руках идеальное средство противоэпидемической борьбы, так как с его помощью мы получаем возможность направлять естественное явление к определенной цели: излечению больного и прекращению эпидемии”, - а эти рассуждения Д’Эрелль приводит в седьмой главе монографии, которая называется “Произвольно вызванное угасание эпидемии”. В этой главе Д’Эрелль описывает наблюдаемое им угасание птичьего тифа и азиатской холеры. Эпидемия холеры в монографии 1935 г. описана очень подробно, так как эти исследования 1927 г. не вошли в предыдущие монографии. В главе 15 этой книги дано описание этих исследований.

Для прекращения эпидемии холеры был использован самый простой и доступный способ: в колодцы с питьевой водой добавляли по 50 мл высоковирулентного противохолерного бактериофага. После 24 часов новых заболеваний не наблюдалось, а через 48 часов эпидемия прекращалась.

“Если теория выздоровления, высказанная мною правильна, - пишет Д’Эрелль, - достаточно будет ввести больному культуру селекционированного и гиперчувствительного бактериофага, чтобы вызвать искусственный феномен природного выздоровления и избежать, таким образом, тех неудобств и той задержки во времени, которые представляет ожидание самопроизвольного наступления этого феномена”.

Пятая, самая обширная  глава монографии, которую Д’Эрелль назвал “Экспериментально вызванное выздоровление”, обобщает его личные наблюдения, а также публикации других исследователей по использованию бактериофага для лечения инфекционных болезней. Д’Эрелль не задавался целью сделать обзор опубликованных по этой теме работ, ведь к тому времени их насчитывалась не одна тысяча, он лишь на примере описания более двадцати болезней показал эффективность использования фаготерапии.

Наилучшие результаты, “граничащие с чудом”, получены при использовании дизентерийного бактериофага для лечения 1000 случаев в Египте, несколько тысяч в Бразилии, а также во Франции, Индии. Некоторые из этих исследований уже описаны выше в главе 10.

Д’Эрелль пишет, что дизентерия – эта очень серьезная и часто смертельная болезнь становится совершенно безобидной вследствие открытия бактериофага. Для борьбы с ней не требуется даже помощь врача, так как бактериофаг абсолютно безвреден и его действие направлено только на патогенные бактерии. И даже если допущена ошибка при бактериологическом исследовании, а бактериофаг не встретит чувствительные бактерии, то уже через сутки он выйдет из организма. Но “если он и изменит кишечную флору, то в направлении, благоприятном для индивида, то, что не является никаким злом”.

К этому следует добавить, что дизентерийный бактериофаг - самый первый из лечебных бактериофагов, которому уже более 100 лет и сегодня является одним из лучших бактериофагов не только по своей активности, но и по диапазону действия.
 
“Но группа кишечной палочки, - пишет Д’Эрелль, - представляет совершенно иную картину. Множество рас бактериофага атакует лишь один штамм E.coli, другие атакуют два-три, 10-20 штаммов, а некоторые и еще большее количество”.

По мнению Д’Эрелля, это вызвано гетерогенностью группы кишечной палочки в отличие от дизентерийных микробов, представляющих собой чрезвычайно гомогенную группу по отношению к бактериофагу. Причину такой гетерогенности Д’Эрелль усматривал во множественных симбиозах. Далее он пишет: “В результате долгих поисков в моей лаборатории и выделения многих тысяч рас, нам удалось… прийти, в конечном счете, к обладанию десятком рас, смесь которых действует почти на все штаммы E.coli, выделенные при острых заболеваниях мочевыводящих путей и выздоровление гарантировано”.

Практика лечения таких болезней показала, что в хронических случаях успешность терапии зависит от давности заболевания. В чрезвычайно старых, затянувшихся случаях излечение получается в порядке исключения. “Но и тут, - пишет Д’Эрелль, - следует проводить пробную фаготерапию, так как и я, и многие другие исследователи наталкивались на случаи, длившиеся от 5 до 10 лет, и которые были окончательно излечены фагом за 48 часов… Если выздоровление не наступило после двухнедельного лечения, то совершенно безнадежно проявлять настойчивость в этом направлении”.
 
Многие авторы, указывает Д’Эрелль, - предлагали для лечения заболеваний, вызванных E.coli, использовать лишь “ауто-бактериофаг”. И хотя  Д’Эрелль не считал этот прием оправданным, но сам в 1922 г., когда еще не было лечебного многопрофильного коли-фага, приготовил коли-фаг за счет кишечной палочки, выделенной от больной с тяжелой формой холецистита, лежащей в госпитале шесть месяцев. Все способы лечения были испробованы, и присутствовала угроза летального исхода. После введения больной подкожно 2 мл фага через 11 часов температура снизилась до 36 С при ознобе и проливном поте. Спустя 11 дней больная выписалась из больницы, а заболевание больше не повторилось.
 
Наблюдаемый иногда подъем температуры в первые часы после введения бактериофага, по мнению Д’Эрелля, “это прямое доказательство литической деятельности бактериофага. Он обусловлен всасыванием растворимых продуктов, распавшихся бактерий. Последствием этого временного подъема температуры является исчезновение постоянной температуры в тех случаях, когда она имелась до терапевтического вмешательства”. Через сутки температура стабилизируется и начинается выздоровление. Если за 24 часа не произошло улучшений клинических показателей, значит надо искать причину (резистентность возбудителя болезни, наличие антител к фагу).
 
При детской диарее Д’Эрелль рекомендовал использовать смесь большого количества рас бактериофагов, доведенных до максимальной степени вирулентности и активных против дизентерийной, парадизентерийной, паратифозной, кишечной, синегнойной палочек, протея и энтерококка. Д’Эрелль отдавал предпочтение таким многокомпонентным препаратам, обеспечивающим защиту сразу от нескольких видов микробов. Так для лечения кишечных инфекций им был разработан интестифаг, а для раневых и гнойных инфекций – пиофаг. В настоящее время российские производители выпускают лечебные фаги с такими названиями, увеличив количество входящих в них фагов.
 
Особое внимание Д’Эрелль уделял разнообразным заболеваниям, вызываемым стафилококками: это фурункулы и карбункулы, панариции, абсцессы и флегмоны, инфицированные раны, стафилококковые септицемии, стафилококковый менингит, остеомиелит.
 
Вопросу лечения данных заболеваний стафилофагом, как указывает Д’Эрелль, “посвящено свыше 200 работ, единогласно приводящих к заключению, что лечение стафилофагом является по своим результатам, наилучшим терапевтическим приемом из всех известных по сей день”.
 
На основе собственных наблюдений и опыта других исследователей Д’Эрелль дает практические рекомендации по фаготерапии каждого из вышеперечисленных заболеваний, обращая особое внимание на хронические заболевания, такие как рецидивирующий фурункулез и остеомиелит. Иногда, сыворотки людей с такими заболеваниями приобретали антибактериофаговые свойства, что значительно ослабляло действие бактериофага. Чтобы избежать нейтрализующего действия антител, Д’Эрелль предлагал очень эффективный способ, который заключается в адаптации бактериофага к антифаговой сыворотке. Очень детально этот метод описан во второй главе его монографии (1935 г.).

Для лечения перитонитов Д’Эрелль рекомендовал использовать поливалентный бактериофаг – “пиофаг”, о котором упоминалось выше.

Говоря о стрептококковых инфекциях, Д’Эрелль пишет, “что если расы противостафилококкового бактериофага в смеси атакуют практически все штаммы стафилококков, то в отношении стрептококков дело обстоит иначе. Даже смесь наиболее активных, доныне выделенных рас стрептофагов не в состоянии атаковать большинство стрептококков, имеющихся в патологических продуктах. Но мне кажется позволительным надеяться, что через несколько лет технические усовершенствования и массовые селекции, производимые в разных лабораториях, позволят добиться получения рас стрептофагов высокой вирулентности и с широким диапазоном действия”. И хотя эти показатели значительно улучшены у современных стрептофагов, они все же уступают другим бактериофагам.

Первые опыты лечения брюшного тифа бактериофагом были малоблагоприятными. “Но систематическое изучение этого вопроса, - пишет Д’Эрелль, - в моей лаборатории за последние 5 лет позволили отобрать среди многих сотен выделенных рас, десяток мощных фагов, которые, примененные в смеси, атакуют практически все штаммы тифозной палочки”. Лечение этим бактериофагом было проведено в Тбилиси совместно с профессором Микеладзе. Однократное внутривенное введение больному 5-10 мл противотифозного бактериофага вызывало спустя один час чрезвычайно бурную реакцию, длящуюся 4-6 часов, завершающуюся резким падением температуры до 35 С при очень тяжелом состоянии больного. Постепенно состояние больного стабилизировалось. И хотя температура вновь могла подняться до 38-39 С, с тем, чтобы через 8 суток дойти до нормы, состояние больного при этом было превосходным. Гемокультура через 1-3 дня после введения фага из положительной становилась отрицательной.
 
При введении бактериофага в более поздние сроки, наблюдалось две возможности: либо бактериофаг никак не действовал, либо реакция могла быть, но при слабом сердце организм мог не вынести ее. Поэтому по истечению 12 дней от начала заболевания внутривенное введение бактериофага не показано. “Конечно, - пишет Д’Эрелль, - ничто не мешает применять его per os в любых дозах и с любой частотой…действие бактериофага, принятого путем заглатывания, гораздо менее выражено, чем действие того же бактериофага, но введенного внутривенно”.

“Первые попытки терапевтического воздействия бактериофагом на бубонную чуму, - как пишет Д’Эрелль, – датированы 1925 г.”. Успешные результаты лечения бактериофагом четырех случаев чумы у людей описаны в главе 12 этой книги. Д’Эрелль заключает: “Мои исследования, равно как и исследования других авторов, занимающихся лечением бубонной чумы бактериофагом, показали, что можно довести смертность при бубонной чуме, практически до нуля, если располагать бактериофагом высокой степени активности и применять его в ранней стадии заболевания”.

В пятой главе своей монографии Д’Эрелль дает подробное описание лечения азиатской холеры бактериофагом. Эти исследования представлены нами в главе 15 данной книги.
 
Лечению бактериофагом инфекционных заболеваний животных отведен небольшой подраздел монографии. В него вошли: резюме лечения бактериофагом птичьего тифа (см. главу 9 данной книги). Д’Эрелль лишь добавляет, что подобные опыты были повторены рядом авторов с аналогичными результатами. И очень сжато Д’Эрелль пишет о лечении геморрагической септицемии рогатого скота бактериофагом в Индокитае в сотрудничестве с Ле Луэ. Ранее в главе 11 дано описание исследований Д’Эрелля  возможности активной иммунизации против этого заболевания, так как оно настолько скоротечно, что трудно уловить момент его начала, чтобы ввести бактериофаг. Надо быть на месте в самый момент возникновения первых симптомов. И все же Ле Луэ такие опыты удалось провести в двадцати случаях. “Во всех этих случаях, - пишет Д’Эрелль, - животные лежали на боку и находились к моменту вмешательства в чрезвычайно тяжелом состоянии, близком к агонии. Всем им было введено по 10 мл гипервирулентного в отношении Pasteurellae bovis бактериофага внутривенно. Несколько часов спустя, животные смогли встать на ноги, а на следующий день оказались вполне здоровыми”.

Д’Эрелль, в качестве справки, дает описание успешного лечения бактериофагом чумы свиней, проведенные Мистралем (1929 г.) и мыта лошадей в итальянской армии. Тотчас после первых случаев мыта к воде корыт, из которых поили лошадей, прибавляли бактериофаг. Результат оказался блестящим.
 
Представленный Д’Эреллем обзор по фаготерапии следует считать одним из лучших даже в наше время, и он может быть использован как рекомендации для терапевтов.
 
Описывая технику приготовления лечебных бактериофагов, Д’Эрелль особое внимание уделял подбору рас бактериофага.

Несмотря на то, что вирулентность бактериофагов можно повысить пассированием, он рекомендовал для лечебных препаратов использовать бактериофаги, которые уже к моменту выделения высоковирулентны и обладают широким спектром действия. У высоковирулентных фагов удвоение количества фаговых частиц происходит за 10 (максимум 20) минут.
 
По мнению Д’Эрелля, “не существует бактерий, в отношении которых уже сегодня не было бы возможности обнаружить с большей или меньшей легкостью вирулентный бактериофаг”. Уже в своей первой монографии (1921 г.) Д’Эрелль перечислил 17 видов бактерий, поддающихся действию бактериофага, и дал характеристику выделенных к ним бактериофагов. Однако, ему ни разу не удалось подобрать вирулентные бактериофаги к пневмококкам, гонококкам, менингококкам, туберкулезной палочке. “По всей вероятности, - пишет он, - что все штаммы этих видов являются резистентными формами, наследственными носителями бактериофага. Но пока экспериментально это доказано только в отношении пневмококка”.

Говоря о фаготерапии, Д’Эрелль писал: “самые мощные способы воздействовать на природу заключаются в рациональном использовании человеком естественных, протекающих в природе явлений. Мы реализуем именно этот принцип, используя бактериофаг в деле терапии и профилактики инфекционных заболеваний”.

Заключение, которое Д’Эрелль сделал уже в своей первой монографии (1921 г.), следовало бы выделить курсивом в современных учебниках по терапии инфекционных заболеваний: “При любой тяжелой инфекционной болезни лечение бактериофагом должно начинаться без малейшего промедления… бесцельно и опасно ждать результатов лабораторных исследований для подтверждения клинического диагноза. Одна лишь мысль об инфекции уже дает нам право назначать бактериофаг… инъекция или прием внутрь любого бактериофага совершенно безвредно. В случае диагностической ошибки даже введение авирулентного по отношению к возбудителю данной болезни бактериофага может быть полезным”.

По оценке современных исследователей, “фаговые препараты представляют один из самых безопасных из ныне существующих и наиболее дружественных окружающей среде методов для профилактики и лечения” [13]. 

Приложенный к монографии список литературы включает 151 источник, из них 28 публикаций одного Д’Эрелля и 9 работ в соавторстве (2 работы с Элиавой, 3 с Малоне по холере, 1 работа по мутации с Р.Бичрофтом, 2 работы с М.Ракитиеном о бактериофагах стафилококковых и 1 работа с Т.Ракитиеном по мутациям).

Значение монографии Д’Эрелля “Бактериофаг и феномен выздоровления” трудно переоценить. И в наши дни она не менее актуальна, чем восемьдесят лет тому назад. Возникает вопрос, почему же она осталась без внимания, как его современниками, так и последующими поколениями исследователей? Ни в одной публикации нам не удалось найти ссылку на нее. Если бы не упоминание о ней Саммерса (1999 г.), мы так бы ничего и не знали о ней. Он же передал в архив института Пастера в Париже копию этой книги на русском языке с грифом “Для служебного пользования”, любезно предоставленную ему в Тбилиси.

Судьба монографии в СССР понятна. После трагических событий в Тбилиси в 1937 г. все экземпляры книги были изъяты. Но как объяснить полное замалчивание французского издания этой монографии [18].  Возможно, слишком рано семена были брошены на неподготовленную почву. Но рано или поздно, истина все равно восторжествует, хотим мы этого или нет.