Глава 6. Раньше надо было думать

               
            Дальнейший наш путь лежал по пыльной грунтовке, через пойменные луга. Ещё несколько километров, оставшихся до реки, мы брели в удушающей жаре пропитанной болотными испарениями и нашим потом. На удивление, именно в самый напряжённый момент, где всё зависело только от нас, вся утонченная компания хранила сосредоточенное молчание, разве лишь изредка пыхтя под рюкзачной ношей. И совсем скоро струя прохладного воздуха, а чуть позже, блеснувшая осколком река, были приятной наградой за девичье мужество и чьё-то ангельское терпение.

 
              Словно услышав команду «вольно», наша симпатичная ватага вновь ожила беззаботным смехом. С каждой минутой растущая перед глазами серебряная гладь реки всё сильнее охватывала горизонт, а нас, своей слепящей мощью, и очень скоро, вприпрыжку сбегая по песчаному склону вниз, мы ощутили в себе тот восхитительный прилив сил, от которого вырастали за спиной орлиные крылья.

 
               Тихим плеском и ласковым теплом встретила нас искрящаяся под солнцем протока.
 
               - Девки, как здорово-то, а! – обрадовалась Светка, большой уткой плещась у воды, - не зря же мучились, правда!

               - По тебе и не скажешь, что ты мучилась. Совсем не похудела, - зло пошутила худосочная Маринка, энергично стягивая с тощих ног розовые лосины.

               - Шкелетина…

               - Девочки, не ссорьтесь, - примиряюще вклинилась Кира, - не делайте коллективу нервы.

               - Маль – чи – ки!! - неожиданно громко заорала Люся, - мы зде – е - есь! А – у – у!

               - Зря кричишь, всё равно не услышат, - авторитетно заявил Лапшин, - слишком далеко и ветер в нашу сторону дует.

               - Как не услышат? Ну не услышат, так я сама до них доберусь, правда ведь, Маринка?

               - А что, давай. Заодно и искупнёмся.

               - Девчонки, бросьте ерундой заниматься. Тут не всё так просто как вам кажется, - предостерёг Лапшин.

               - Ой, кто бы говорил. Нам, что, опять здесь два часа сохнуть? – разорялась Люся. – Где обещанная лодка? Где «паромщик»?  Где, вообще, все, а?!

               - Наберитесь терпения. Тут просто надо подождать. Кто-нибудь да проплывёт мимо.

               - Опять за старое: «Прилетит вдруг волшебник…» У нас салаты в рюкзаках тухнут, а там, между прочим, народ голодает. Надо же что-то делать!
 
               - Что делать, что делать, ждать надо, - категорично заявил Максим, - тут течение сильное. Вас снесёт далеко в сторону.

              Как всегда точки над «и» расставила авторитетная Кира.

              - Ну, хорошо, полчаса в запасе у нас и правда есть, а там что-нибудь, да придумаем. Верно, девчонки?


              Молчаливое согласие было ответом на её уверенные словеса, тем более и предложить, кроме ожидания на берегу, было нечего. Только Люськино непокорное: «Фи-и…», - оставило лазейку для сомневающихся.

          
              В уютной неге уже желтеющего дня, торопясь за широким потоком, незаметно уплывали тихие минуты. Джунгли острова, соблазнительно золотящиеся в кажущейся близи, манили всё сильней, а напряжённое ожидание становилось всё невыносимей. Недовольные взгляды, с затаённым раздражением бросаемые из-под девичьих чёлок, то на Максима, то на меня, начали обрастать каким-то нутряным ропотом, не предвещая для нас ничего хорошего, пока не вылились в отчаянный бунт.


               - Нет, это уже слишком! – первая обрушила лавину раздражения Люся.

               - Максим, у тебя совесть, вообще, есть?! – подхватила Маринка, - ты зачем нас сюда привёл?!

               - Олух царя небесного, вот ты кто! – звонко прокурорствовала Люся. - Я всегда знала, что ты никогда, ни на что не был годен. Дурака, только за смертью посылать!

                - Да, мы были о тебе лучшего мнения, - подытожила Кира.


                И дальше всё смешалось в неприличном гвалте, где каждая девица кричала что-то своё, отводя разъярённую душу по полной. За те несколько минут, что длилась экзекуция, Лапшин узнал о себе много нового, о чём, наверное, даже и не догадывался. Иначе, как было объяснить его горящие уши, недоуменный взгляд и опасливо сторонящуюся под гневными криками, фигуру. В то же время, моё самолюбие щадили лишь из-за смутного статуса старшего незнакомца, внушающего боязливое уважение, что позволяло мне как бы из тени наблюдать за вчерашними школьницами. Когда Лапшин, на свою беду, был в доску свой.


                - В стране бардак и здесь бардак! – всё не унималась раскрасневшаяся Люся. – Да что с ним разговаривать! Сил моих больше нету! Вечно всё нужно делать самой! – с последними словами, решительно войдя в воду, бунтарка с плеском погрузила своё прекрасное тело в стремящийся поток. – Девчонки, а вода-то тёплая, просто сказочная! – донеслось уже издали.

                - Ой, Лизка, и я с тобой, - зашлёпала следом Маринка, разгоняя волну.

   
                Видя разрастающееся сумасшествие, Лапшин только и успел крикнуть: «Дуры! Куда же вы!! - но  было поздно, лишь взметнувшийся над водой средний палец Люськиной руки, был упрямой декларацией её девичей независимости».
 

                На бегу срывая с себя одежду и путаясь в штанах, почуявший неладное Лапшин, уже нёсся к воде. С разбегу занырнув в коварные воды и показавшись на поверхности далеко от берега, он как заправский пловец вспенил мощными гребками речную гладь, всё ещё надеясь догнать отбившихся от стаи девиц.
   

                Вмиг умолкнувшая компания растерянно застыла на берегу.


                - Ой, девочки, зря мы так, - промямлила чуть побледневшая Света.

                - Замолкни, и без тебя тошно, - отрезала Кира, - теперь то уж чего. Раньше надо было думать, прежде чем с десятого этажа прыгать.

                - Это уж точно, - поддакнула правильная Марфуша.


              Головы пловцов, чёрными поплавками колышущиеся над водой, неумолимо сносило к самой гиблой части острова. Именно к той, где накануне хлебнул горя своенравный Бугаёнок.
 

          Крамольные мысли мелькали у меня в голове: «Может трагикомизм ситуации и заключается в том, - думал я, - что тот был на бревне и мыкал беду ночью, а наши отважные комсомолочки, отправились без бревна, но зато днём. Или это место такое, особенное, карающее строптивую молодёжь за непослушание, кто его знает? Фу ты, чёрт. И почему я не отправился следом за Лапшиным?»


          - А может быть всё ещё и обойдётся? – пискнула самая маленькая и неприметная Лариса. Когда в тот же самый миг, из зарослей на том берегу раздался истошный вой, потом ещё, и ещё.

           - Ой, мамочки, да что же это?! – вновь пролепетала перепуганная Лариса.
      
            Отчаянные, леденящие кровь крики, один за другим достигали наших ушей. Воображение мигом рисовало ужасную картину захлёбывающихся в мутной воде девиц, тем более не видимых за прибрежными зарослями. Судя по расширенным глазам и вытянувшимся, обескровленным лицам рядом стоящих, не только у меня всё упало и похолодело внутри. Вся нежная компания оцепенело наблюдала за происходящим. И неизвестно, сколько бы ещё продолжался всеобщий ступор, пока зычный баритон доплывшего Лапшина не дал нам хоть какую-то надежду на лучшее.


        - Не обошлось… - вырвалось у меня непроизвольно. Непослушные, будто чужие пальцы, начали судорожно хвататься за пуговицы, в спешке расстёгивая одежду, и через считанные секунды, я уже грёб к терпящим бедствие. В надежде успеть, я изо всех сил молотил руками и ногами по воде, почти не чувствуя её сопротивления. Впрочем, порыв мой оказался напрасен. Приблизившись к кустам, я не обнаружил ни Лапшина, ни девиц. Лишь белеющие на сломе ветки и содранная кора напоминали о недавней борьбе за выживание. «Утонули?! Да вроде бы не должны», - думал я, оборачиваясь в сторону протоки. И точно, все трое, как ни в чём не бывало, плыли по направлению к берегу, напоминая беззаботных курортников. Буквально в тот же миг всё встало на свои места. Вновь послышался щебет птиц, зажурчала вода, где-то заухал далёкий буксир, а ещё не прогретая вода захолодила не достающие до дна ноги.


           - Нет, и что вы думаете, - возбуждённо тараторил, почти кричал взъерошенный Лапшин, - они меня там чуть не утопили. – Виноватые с прилипшими ко лбу прядями и с размазанной по лицу тушью, потуплено смотрели куда-то вниз. – Вначале, как полоумные висли на тонких стеблях, пытаясь не уйти под воду. Вы бы только посмотрели на их вылезшие из орбит глаза. А как только я подплыл ближе, бешеными кошками вцепились мне в волосы. Визжат, ажно уши закладывает. Уж и не знаю, как добрался с этими сумасшедшими до ближайшего дерева. Кричу им, чтобы одна из них зацепилась за ствол. Не слушают, вопят, да и только. Правда, Люся? – Люся чуть заметно кивнула головой. – Ну, тогда я на них матом, и то кое-как подействовало… Короче, Люсю я оставил на первом дереве, а Марину переправил на другое. Немного поговорил с ними, успокоил, и чуть погодя, когда они вновь приняли человеческий облик, уломал вернуться назад. Вот собственно и всё.
       
       - Да, дела, - многозначительно изрекла Кира.

       - Ужас какой, - поддакнула Света.

        Притихшие, переминающиеся с ноги на ногу девицы напоминали мне нашкодивших школьниц. В повисшем молчании каждый был обличаем своим легкомыслием и глупым поведением, стыдясь перед другими. Даже Лапшин притих, чувствуя вину за столь долгое ожидание и связанный с ним девичий бунт.


         Ещё некоторое время незадачливая группа молча сидела на берегу, безучастно наблюдая за лучезарной, будто смеющейся рекой, уносящей последние наши надежды. Тихо журчала непреодолимая вода, расплавленным потоком отсекая нас от желанного берега, и всё казалось напрасным. Кто-то зашуршал пакетами и сумками, будто собираясь в дорогу, и в самый последний момент, когда уже послышались разочарованные голоса, в протоку ворвался, нет, влетел, как на крыльях, белопенный глиссер.


        От бешеной скорости задрав нос и ножом рассекая послушные волны, он стрелой мчался к нашему берегу.
 

        Рёв двигателя заполнил речное пространство, лучше всякого зелья развеселив приунывшую публику. Все восемь человек повскакивали с насиженных мест забегав по песку, крича нечто невообразимое, размахивая руками, одеждой и всем, чем ни попадя. И глиссер, видимо не устояв перед умоляющими криками, а может быть, и перед обворожительными чарами юности, начал сбавлять ход. Уже отчётливо читалась на загорелом лице кормчего довольная улыбка и пижонские усы, взметнулась в приветственном жесте мускулистая рука и, заглохшая лодка, проскользнув под радостные крики последние метры, дружелюбно уткнулась в песок. Мы были спасены!


         К сожалению, выручивший нас лодочник оказался не настолько щедр, как его широкая улыбка. Основательно потрепав наши кошельки, он взял нас на борт, но это был сущий пустяк, по сравнению с предстоящей встречей и обещанием увезти нас обратно.
                Виталий Сирин