Пара строк об Омито-Кан

Омито-Кан ничего не имел против дурной погоды. И она к нему относилась с пониманием, стараясь не задерживаться надолго. 

Конечно, зима никуда не делась, но с тех пор, как Омито-Кан переехал в Соби, она стала гораздо мягче. Все тут же решили, что дело в потеплении климата, о котором столько говорят.

Это отчасти верно, но лишь отчасти, и уж точно не объясняет обильный пушистый снег, начинавшийся ровно в шесть в праздничный день гандзицу на протяжении всех тех девятнадцати лет, что Омито-Кан жил у озера в небольшом непримечательном доме, построенном когда-то семьей Оота для отдыха и уединенных размышлений.

Люди из Оота вечно были философы, даже женщины, хотя эта болезнь редко прибивается к их сестре. В их домах, а в роду в те годы было шесть процветающих семейств, живших друг от друга поблизости, скопились целые горы книг и еще большие невидимые горы преданий.

Земельные участки Оота, с жилыми и хозяйственными постройками, с огородами и маленькими, словно игрушечными садами, занимали значительную часть улицы Танакэ, длившейся от озерной пристани до холма Кито.

Дом, в котором поселился Омито-Кан, продали после смерти доктора Иоши Оота, прожившего девяносто семь, что в его роду не было особенным достижением. Его старший брат Масаши только после ста позволил называть себя дедушкой, считая свое долголетие отменной шуткой, над которой все были обязаны смеяться, включая его почтенную матушку Юрико. Если бы он не полез на яблоню той весной…

Однажды Омито-Кан встал с циновки, на которой лежал весь день, и вышел, не закрыв дверь, направившись по Танакэ в сторону холма Кито. Но достигнув его вершины, он не остановился, хотя было уже темно и вьюга заметала следы. Теперь в Соби снова холодно.