Глава IV. Родители

Телеграмма о смерти Константина Сигурдовича пришла, как и случаются подобные новости, неожиданно
- "Этой ночью умер ваш отец. Похороны завтра. Все связанные с погребением проблемы будут решены в соответствии с завещанием. Клара Александровна тяжело больна. Долго не проживёт" – гласил её написанный по немецки текст. В конце стояла подпись; Управляющий имением Томас Виртанен, – зачитал Фёдор Алексеевич.
- Этого только не хватало, - расстроилась Торбьорг Константиновна. Хоть давно уже была утеряна ей та связь, всегда остающаяся с пожилыми родителями даже если те живут отдельно и не посещаемы детьми годами, но услышав текст телеграммы, как-то изменилась в лице будто именно с этого момента осталась совершенно одна. Встретившись взглядом с Яковом невольно сделала шаг в его сторону интуитивно ища в нём поддержки.
- Надо ехать,- решительно принял решение тот.
- Ах Боже мой! Куда!? Я не оставлю тебя тут одного. Ты слишком слаб.
- Поеду я , – предложил Фёдор Алексеевич.
- Ах не надо спешки! Прошу вас! – волна непредсказуемой нервности нахлынула на Торбьорг Константиновну.
В этот момент ощущала себя потерянной. Находилась в кругу своей семьи. И сейчас вовсе не хотелось жертвовать здоровьем супруга ради того, чтобы присутствовать на прощальной церемонии.
Будучи всегда такой рассудительной теперь не могла сосредоточиться ощущая полную растерянность. Хоть и знала тогда год назад в Дании, последний раз видит своих родителей, не могла представить себе, как скоро это случится и кто из них уйдёт первым.
Но справившись с сиюминутной растерянностью, произнесла:
- Фёдор Алексеевич, будьте добры, прочтите окончание телеграммы. Прошу вас.
- "...Клара Александровна тяжело больна. Долго не проживёт" – прочёл зять.
- Думаю не надо чрезмерно спешить с отъездом. Прежде следует написать письмо Томасу Виртанену с просьбой в ответном подробно изложить последовательность его действий. Чем я собственно и займусь. А вас попрошу разузнать о возможности ближайшего отплытия в Данию пароходом.

На следующий день, когда письмо уже было готово и отправлено пришла телеграмма от управляющего, которая гласила;
- "Узнав о смерти мужа Клара Александровна ушла из жизни. Похороны перенесены на два дня. Прошу дать знать, успеваете ли."
- Я поеду с Фёдором. Яков за тобой приглядит Лизавета. Прошу тебя будь послушен. Следи за своим здоровьем, не спорь с дочерью из-за, как уверена посчитаешь, чрезмерного внимания.
- Смею заметить Торбьорг Константиновна, есть возможность лететь самолётом.
- Ах как же я ненавижу всю эту спешку! Но в век авиации думаю следует попробовать и таковой способ перемещения. К тому же это позволит мне не на такое большое время оставить одного Якова, – теперь была готова на многое баронесса.

Добравшись до аэропорта на такси сидели в сверкающем на солнце алюминиевым фюзеляжем самолёте. Предстоял перелёт над Ботническим заливом, посадка в Стокгольме и после дозаправки несколько больший по времени перелёт в Данию до Копенгагена.
Ощущала себя великой путешественницей. Хоть и переживала сейчас за Якова всё же в первую очередь думала о том, как бы хорошо было если он присутствовал сейчас вместе с ней в этом самолёте. Не привыкла находится подолгу без супруга. И сейчас, несмотря на то, что всего лишь пять часов назад видела его, уже скучала по его присутствию.

Плавно вырулив на ВПП форсировав двигатели, треща пропеллерами самолёт резко разогнавшись оторвался от земли. Почувствовали это через непривычное, не знакомое прежде ощущение невесомости.
Позади оставался Хельсинки, или Гельсингфорс, как теперь с высоты почему-то захотелось назвать ей этот прежде полностью русскоязычный город.
- Какой потрясающий вид из окна! Никогда бы не подумала о том, что когда-нибудь доведётся рассматривать землю словно птица с неба.
- Да. Но я с вашего позволения не стану смотреть в окно. От этого меня сильно мутит, – ответил Фёдор Алексеевич.
Летели над морем. Внизу виднелись корабли. С высоты выглядели игрушечными. Вспомнился сын Алекс. Вот если бы он смог увидеть свою эскадру, да хотя бы крейсер с высоты полёта рейсового самолёта!
Была поражена новым веком, в котором произошло для неё столько событий, что то, ради которого находилась сегодня на борту этого самолёта шведской авиакомпании уже не так расстраивало её. Скорее наоборот дало возможность забыться, на небольшое время отвлечься от грустных мыслей, посещавших её последнее время. Из-за болезни супруга и сама была уже так близко о мыслях о вечном. И хоть уход из жизни её родителей говорил о том, что тем самым передают ей с Яковом эстафету оставаться на земле крайними перед дочерью зятем, внучкой и небытиём, куда придётся идти следующими не боялась этого сейчас. Хотя бы на недолгое время обретя возможность, словно ребёнок радоваться тому, что способна оказаться в облаках, как птица.

Хоть и несмотря на то, что решили добираться самолётом на  отпевание Клары Александровны не успели. Константин Сигурдович был отпет ранее. Так и не увидев лица покойных родителей лишь только успела оказаться на кладбище в момент похорон, когда гробы опускали в одну общую могилу, как и было оговорено ещё при жизни усопшими.
Только сейчас, когда даже и не увидев лиц своих родителей поняла Торбьорг Константиновна; далеко зайдя своими жизнями в двадцатый век всё же были олицетворением девятнадцатого в отличие от своей дочери, что вместе с супругом приняла новый век, ощутив на себе всю стремительность его разрушительных событий, заставивших осознать себя по неволе идущими с ними в ногу.
Прожив долгую жизнь родители провели её остаток без дочери и внучки, посвятив своему благополучию. Находясь в одиночестве, дополняя друг друга тем самым сохранили в себе тот прежний мир, атмосферу 19 века от которого не просто отвыкла, но и уже совсем забыла. Более того, не был ей близок тот дом, что теперь предстояло либо продавать, либо переселяться в него, бросив Выборг. Чего делать не хотелось. Решилась на продажу ещё и из-за нежелания думать больше об иной жизни ведь её теперь заключалась в том чтобы провести рядом с Яковом там, где ему было хорошо с ней
Соответственно следовало оформлять доверенность на управляющего, чтобы тот совершив сделку за полагающийся ему процент продал дом неспешно за реальную стоимость. Ибо торопилась обратно к Якову, и видя возможность данного решения вопроса не хотела оставлять для этих целей в Дании зятя, полностью согласившегося с её решением продать дом.
Переночевав в опустевшем доме, после похорон родителей, уже на следующий день поторопились обратно. Не ощущала в нём теплоты уюта. Был холоден для неё. Но не сразу удалось решить все организационные вопросы связанные с денежными счетами, завещанием родителей и нотариальным заверением доверенности, на что потребовалось ещё два дня.
Забрала лишь фотографии родителей, бывшие на стенах и несколько альбомов. В одном из которых нашла и свои детские фото.

Летели обратно так же самолётом. Но уже не радовали виды из окна. Думала о том, как окажется в Выборге, увидит своего Якова. Понимала, приняв решение о продаже дома больше никогда не сможет уехать из Выборга. Но не то чтобы боялась этого, скорее чувствовала, нет у её  жизненного пути на земле больше запаса на то, чтобы изменить ту точку на карте, где проведёт отведённые ей годы.
В отличие от родителей Якова её прожили намного больше будто бы проводя её, свою дочь к краю жизни, не дав ей ощутить в полную силу себя такой же старшей для своей семьи, каковыми были ещё так недавно они для неё.
Не видела в этом какого либо тайного смысла, просто какая-то грусть от понимания оного в сочетании с болезнью Якова навалилась на неё с такой силой, что теперь и сам факт смерти родителей не воспринимался ей с большей горестью чем то, что ждало впереди. Ощущала некую прямую зависимость от происходящего в мире, своего непосредственного, добровольного выбора проживания в близости от той страны, подобно вулкану грозящей разразится опасным для окружающих извержением.

- Яков, милый мой Яков, как же я соскучилась по тебе за эти дни! – только лишь войдя в квартиру, обняла своего мужа.
- Что ты Валерия, – не ожидая такой волны эмоций от супруги поцеловал  в щёку.
В этот миг показалось, из её глаз может выкатится слеза. Но сдержала её. Справилась со своими чувствами.
Скорее догадывался, чем понимал, причиной этим нахлынувшим чувствам прежде всего послужила не та скорбная цель её поездки, а то, что видит возможно будущее, которое уже так близко подкралось к ним и в нём не так всё благополучно, как хотелось бы.
- Яков Карлович, смею заметить, в самолёте Торбьёрг Константиновна не проявила и малейшей тени страха. Вела себя настолько смело, что невольно послужила примером для меня, с большим трудом перенесшего данное, тяжелое для моего организма испытание.