Тихимвечером

             Светлым осенним вечером, который выпадает редко в это время года,  небольшая группа паломников, а точнее, трудников, расположилась за монастырской оградой у затухающего  кострища. Разговор шел на темы и сюжеты нашего земного бытия – о счастье, любви,  ненависти, о всем, чем так богата жизнь человеческая. Воспоминания, воспоминания… Их все слушали молча,  каждый, казалось,  думал о своем. - «Ребята, - нарушил воцарившуюся наконец тишину, самый молодой  участник посиделок, - закурить не найдется?». - «Ты что, - сразу шикнуло на него несколько голосов, - забыл, где находишься»?  Парень обхватил голову руками и, пригнув ее к коленям, стал раскачиваться, напевая чуть слышно Есенинские строки: «жизнь моя, иль ты приснилась мне?». Скорбно звучал его голос, но недолго. - «На, бери»,- раздался приятный баритон, и мужчина средних лет протянул приунывшему парню прямо через костер пачку «Мальборо».  Все вдруг как-то зашевелились, оживились, но никто ничего не сказал и не возразил. «Знаете, братья, - продолжил хозяин сигарет, - слушал я тут вас, слушал, да так и не понял, а чего другого вы ожидали от жизни? Понятно, вон Ивану, казалось, не был бы он детдомовцем, не мытарствовал бы по свету. А Петро, вечно пьяного отца вспоминает. Ты, же, прости, браток, имени твоего еще не знаю, все свою неверную и не благодарную забыть не можешь. А сами мы, сами- то, кому что хорошего сделали, кому были нужны?  Все нам плохо, все нам мешают, все ищем счастья для себя любимого». То ли от томности вечера, то ли от усталости после рабочего дня, то ли еще от чего, но на маленькой полянке воцарилась, что называется,  мертвая тишина.- «Вот я о себе вам скажу. Жил, как сыр в масле катался.  Все у меня было – и хорошие родители, и деньги  и красавица жена, даже две жены. Дом, машины и дача. А по настоящему, я ощутил себя счастливым,  один  раз и в совсем иной обстановке, даже не поверите». - «Интересно», - протянул с иронией один из сидящих, но на него сразу цыкнули. - «Давай, Серега, глаголь»,   - благословил  широкоплечий великан, он же конюх, а в недавнем прошлом типографский работник. -«Да, ребята, точно. И я так, по началу, думал, - вот бы мне для счастья велосипед хороший, потом мотороллер, машину. Одну сменил, другую, теперь даже моторную лодку заимел. А счастья все не было. С работой без проблем – зарплата, бонусы,  живи, не хочу. А мне опять чего-то не хватает. Вы знаете, ведь я и в Венеции был, и в Париже, вот до Америки только не добрался. А все опять чего- то хочется, нет ощущения счастья. Нет, было конечно, что-то … но как-то по коже все это шло, а внутри все равно пусто. Суматошились с утра до вечера, за чем-то гонялись, куда-то ездили, что-то разыскивали, добывали. А в душе что творилось? Одна суета, жадность, зависть, похоть, угодничество. Ну не мне вам рассказывать про мирские прелести, все, небось, в них повалялись. Детей вот не было, но оно и лучше теперь». Он замолчал, потянулся к так и не раскрытой парнем пачке «Мальборо», вытащил сигарету, помял в руке и, бросив в угли костра, продолжил. - «Не было во всей моей жизни чего-то такого, чтобы в душе было мне радостно, а главное, мирно и покойно. Одно удовольствие сменяло другое, одно щекотало язык, глаза, уши. Я,ведь, в каких только ресторанах и театрах не побывал, ну понятно и другие «радости», а вот пусто в душе и все. Порой хоть волком вой. И вот, однажды, ехали мы своей теплой компанией на очередной пикник, в горы. Я за рулем. Машина у меня крутая была - внедорожник, едем, значит  и тут пробка. Не на мосту, не на перегоне, а в середине  небольшой станицы или поселка, кто их разберет. Ждем, ждем, наконец, выхожу. Впереди машин - целый состав. Пошел узнать, что такое. В воздухе стоит запах гари. Досада разбирает, едем из города на свежий воздух и на тебе, приехали, хоть нос затыкай. Проталкиваюсь дальше, выхожу в первые ряды и тут передо мной открылась такая картина. - Совсем рядом  дымятся  останки дома или хаты. В стороне две пожарные машины.  В десятке метров от кострища какое-то жалкое  нагромождение из вещей, а рядом женщина с тремя детьми мал, мала меньше, сидит на узле. Видели бы вы ее глаза. В них была такая тоска и отчаяние. Какой-то мужик, ее муж, наверное, еще что-то искал у останков дома. Ну, зевак толпа, понятно. Защемило у меня что-то в груди, жалко их стало. Смотрю, там какой-то малец по кругу зевак с шапкой ходит. Ну и я протиснулся к нему. А в шапке, точнее в шляпе, одни десятки лежат, да полсотенный виден был. Я положил зелененькую. Мальчишка тут же метнулся к женщине – погорелице, что-то радостно ей сказал, показывая на меня. Она устало приподняла голову и слегка поклонилась в мою сторону. А мне, ребята, стало так стыдно, самим перед собой, что такой «щедрой» подачкой, которая мне ничего не стоила, от своей совести откупился, в благодетели зарисовался. Тут все пришли в движение, открылся проезд. Я бросился к машине, чтоб не задерживать сзади стоящих.  Даже не хочу говорить – как наша компания  на том пикничке воздухом дышала, а у меня перед глазами все та тоскливая  картина стояла. Ну, вот собрались и мы домой, наконец. Я один  трезвый, понятно, за рулем ведь. Едем, проезжаем ту станицу. Уже было темновато, хоть и не очень поздно. Ну, дальше едем. Нагоняю какую-то телегу, хочу обогнать, да что-то не получается. Совсем скорость убрал. И вдруг вижу ту самую женщину в телеге с детьми среди узлов и ящиков. Она как раз лицом ко мне сидела. Фары отключил, но успел снова ее глаза увидеть.  Ох же, и вскипело тут у меня все. Обгоняю их и сигналю, чтоб остановились. Мужик понял, остановился. Поводья держит, ждет, пока я к нему подойду…. Короче, помог я им. С такой радостью расстался с кругленькой суммой. А они, в том доме, что купили, и мне отдельную комнатушку выделили – «твоя, - говорят, - всегда рады будем видеть». Домик, конечно старенький, да все же крыша над головой. Когда был у них на новоселье, такую радость испытал, какой за всю свою жизнь не припомню. И до сих пор та радость не проходит, как вспомню их счастливые глаза.  Мужик тогда протянул мне было руку, а потом как кинется на шею и зарыдал. Меня тоже слеза прошибла, что ж, бывает. Вот и смотрите, оказывается, можно  отдавая, становиться счастливым, а, не приобретая». Рассказчик умолк и снова потянулся к пачке сигарет, но не закурил. Кто-то спросил его: «Ну а дальше что, а куда свой внедорожник дел, лодку?». Мужчина, он же Серега, рассмеялся.- «Тут проблем нет. Моей последней жене что-то не понравилось,  дележ устроила, в суд подала на раздел. Я едва успел остатки денег с личного счета в один северный монастырь перевести, видел их обращение  в интернете. А все мое остальное движимое и недвижимое имущество суд и арестовал, ну пока судебные разбирательства проходить будут. Так что, ребята, счастье оно совсем не там, оказывается, где его почти все ищут».  Возражать никто не стал. - «Ну а постриг у тебя когда?», -  спросил молодой паренек, возвращая так и не раскуренную пачку сигарет. - «Куда гонишь, браток, я ведь только в отпуске,  тут, как бы из трудников  раньше времени не выгнали. Я же белоштанник и чистоплюйчик, а меня вон на завтра крышу  в трапезной крыть благословили ».  -«Не выгонят, - уверенно сказал до того все время молчавший седой мужчина, - сработаем как надо, я ведь кровельщик», -  и, взяв палку, начал растаскивать и разбивать угли, обозначив тем конец посиделок.