Лишняя

- Лиля, ты почему не в школе? – Юля поставила тяжелые сумки у порога и, вздохнув, прислонилась к стене.
Что за день сегодня?! Мало того, что на работе полный завал и от начальника опять «прилетело», так еще и младшая дочь, похоже, снова проблему подкинула. Что ж за наказание такое?!
- Мам, у меня живот болит. – Лиля стояла у двери в детскую чуть согнувшись и опустив руки.
Юля поморщилась. Поза эта, которую Лиля в последнее время демонстрировала с завидной регулярностью, ее раздражала. Разве сложно держать спину ровно?! Кате и Матвею, старшим детям, это как-то удается. Конечно, Катюша занимается гимнастикой и осанка там всегда под присмотром. Да и у Матвея, с его тренировками по плаванию и каратэ проблем с позвоночником нет. А вот Лиля всегда кисель-киселем. Вся какая-то расслабленная, непонятная. Да еще и болит у нее что-то вечно. То голова, то живот, то все вместе, а не по очереди. Правда, после того, как Юля ее как-то отругала, из школы Лиля не отпрашивалась больше. Почему сегодня пришла раньше – непонятно. А разбираться с этом не хочется. Сегодня день рождения у Саши, а это значит, что надо побыстрее приниматься за готовку. К вечеру приедут родственники и все должно быть готово к их появлению.
Юля скинула сапожки и прошла на кухню, тут же забыв о дочери. А Лиля постояла еще немного в коридоре и вернулась к себе. Забравшись с ногами на кровать, прижала к себе старенького, потертого Медведыча и притихла.
Она прекрасно понимала, что маме сейчас не до нее и докучать ей не хотела. Да и зачем? Таблетку она уже выпила, сразу, как пришла из школы, и боль уже не раздирала на части, а превратилась в маленького противного зверька, который возился внутри, поворачиваясь то так, то этак, изредка царапаясь или кусаясь, но не сильно, а так, чтобы не расслаблялась и помнила, кто хозяин ситуации.
Медведыч, как всегда, косил своей пуговицей, которую Лиля приспособила ему вместо потерянного глаза и работал. Как он это делает, Лиля не знала, но боль почти успокоилась и девочка, чмокнув затертого старенького плюшевого мишку в нос, уселась за письменный стол, который делила с сестрой. Надо было поторапливаться. Скоро Катя придет с тренировки и нужно будет освободить ей место. Да не просто освободить, а навести полный порядок, иначе сестра устроит такую бурю, что мама снова сморщится, сожмет виски пальцами и простонет:
- Вы смерти моей хотите? Угомонитесь уже и разберитесь между собой сами!
Разбираться, понятное дело, никто и ни с кем не будет. Катя просто ущипнет пребольно за руку, так чтобы не видели родители, а потом прошипит, словно рассерженный лебедь на пруду, куда водила их летом бабушка:
- Все! Допрыгалась!
Это означало, что Лиле придется вцепиться зубами в уголок подушки и ждать… И вечером, когда мама погасит свет в детской, постараться не закричать, когда старшая сестра устроит «воспитательную беседу», после которой Лиля будет несколько дней сидеть на лавочке в школьном спортивном зале, вместо того, чтобы заниматься физкультурой, и мучительно краснеть, когда одноклассники примутся посмеиваться над ней:
- Смирнова, опять? Как-то часто у тебя эти дни! Ты бы полечилась что ли…
В классе Лили уроки физкультуры любили и не ходили на них только по двум причинам. Первой было освобождение от врача, а второй… Ее старались не озвучивать лишний раз, но, учитывая то, что девятый класс, в котором училась Лиля, был чересчур грамотный благодаря дополнительным урокам и факультативам по биологии, секретом она ни для кого не являлась.
Старательно пряча синяки, оставшиеся после «беседы» с сестрой, Лиля будет сидеть, уткнувшись в учебник, точно зная, что единственное, чем можно порадовать родителей – это оценки. И лучше не абы какие. Впрочем, учиться ей всегда нравилось. Мешало только то, что иногда подводило здоровье. Но Лиля привыкла молчать об этом. О том, болит ли что-то, она говорила лишь в ответ на прямой вопрос или там, где дело касалось пропусков занятий. Она давно усвоила, что жаловаться смысла нет. Все равно никто и ничего не сделает. Мама считала ее робкие жалобы выдумками, а папа не обращал на них внимания. Обычно в ответ на то, что она говорила, Лиля слышала:
- Какие твои годы? Что у тебя может болеть? Почему не болит ничего у Кати или Матвея? Почему всегда только у тебя?
Маленькая Лиля плакала, а Лиля большая перестала. Она молча доставала из аптечки таблетки, которые ей показала когда-то бабушка после визита с внучкой к врачу и продолжала жить дальше. В свои одиннадцать Лиля уже четко знала, что нужно принять от головной боли, а что в тот момент, когда болит «живот». А уж к пятнадцати в своих проблемах Лиля стала настоящим докой и давно уже не спрашивала у мамы, что ей делать и как.
Пора было приниматься за уроки, но голова была тяжелой, и Лиля просто сидела за столом, перебирая машинально тетради. Она отложила в сторону любимую свою биологию, оставив ее напоследок, и открыла тетрадь по геометрии.
Лиля зубрила новую теорему, когда дверь в детскую распахнулась и возмущенный окрик сестры буквально снес Лилю со стула:
- Ты еще здесь?! Марш из-за моего стола! Мне к сессии готовиться надо!
Лиля одним движением сгребла со стола свои учебники, пока Катерина не устроила то, что называла «порядком». Понятие это было весьма условным и заключалось в том, что Лилькины учебники и тетради просто сметались на пол, а следом летели карандаши и ручки.
- Я уже все!
- Да и замечательно! Потеряйся так, чтобы я тебя искала долго и не нашла! Ко мне сейчас Стас приедет, и ты мне тут совершенно не нужна!
- Тогда я пойду маме помогу.
- Да иди ты куда хочешь! Мне-то что? – Катя покрутилась перед зеркалом и достала косметичку.
Красивая красная сумочка когда-то была предметом вожделения всех товарок Кати по команде. На косметику для дочери Юля не скупилась, считая, что, если уж девочка красится, то тюбики и баночки, наполнявшие косметичку, должны быть только качественными и дорогими.
Лиле о подобном не приходилось даже и мечтать.
- Что тебе там красить, Господи? – Юля, крепко взяв дочь за подбородок крутила ее голову туда-сюда у окна. Свет здесь падал так, что сразу становилось видно – девочке нужен косметолог или по крайней мере минимальный набор для ухода за кожей. Юля, морщась от досады, отпускала дочь. – У Кати никогда не было таких прыщей. И моя кожа – чистая, даже уход не нужен. А ты непонятно в кого. Даже у отца и то не так печально все. Иди! Умывайся почаще. А косметика тебе противопоказана. Да и не нужна. Рано тебе о мальчиках думать!
О мальчиках Лиля не думала совершенно. Ей было даже страшно направить свои мысли в эту сторону. Кому она нужна, такая «красивая» ?! И пусть бабушка твердила ей, что все пройдет, а подростковый возраст не будет длиться вечно, Лиля ничего не хотела слушать. Ей достаточно было взглянуть на маму или Катю, чтобы понять – она дурнушка. И Лиля не понимала, как в семье, где сразу две таких красивых особы женского пола, могла получиться она… Вот такая, как есть – тощая, прыщавая, в очках и без всяких перспектив хоть когда-то услышать в своей адрес: «Красивая у вас девочка растет, Юлия!». Эта фраза предназначалась исключительно Кате.
Лиля видела, как восхищаются ее сестрой все, начиная с родственников и кончая соседями. Стройная, миниатюрная, красивая, как нежная фарфоровая куколка, Катя лишь улыбалась краешком губ, слушая восхищенные возгласы, и опускала глаза. Манеру правильного поведения с окружающими она усвоила с раннего детства и только Лиля знала, какая сестра на самом деле. И глядя, как Катерина ругается на чем свет стоит, расшвыривая по углам комнаты ее учебники, Лиля почему-то не сердилась. Она жалела сестру… Конечно, Кате она об этом никогда бы не посмела сказать, зная, чем это обернется. Она просто молча собирала свои многострадальные книжки и вспоминала слова бабушки:
- Грех смеяться над убогими. И злиться на них тоже грех. Если человек сердцем скуден, то это горе большое, Лилечка. Не окружающим, а ему самому. Человек этот может быть и не понимает, и не поймет никогда, а жизнь его мимо пройдет. Ведь там, где в душе ничего хорошего не проснулось и добро ее не коснется, пусто. Поле выжженное, черное от копоти, которая злость да ярость. И будет этому человеку казаться, что все у него хорошо. Вон, какой он важный, да и боятся все его. А только рано или поздно случится так, что дернет что-то, встряхнет хорошенько, а может даже просто краешком тепла заденет. И поймет этот человек, сколько всего потерял он на пути своем. Сколько упустил в злобе своей. И вот это будет страшно. И скорее всего не изменится он, потому, что сложно менять что-то там, где все уже устоялось и есть «репутация». Но вот то, что он поймет, точить его будет до конца дней. Тихонько, даже незаметно подчас, но будет. И хуже этой пытки еще поискать. Потому, что понимать, какой ты, для человека страшнее всего. Когда кто-то оценивает – не так обидно. А вот когда сам себя… Не всякий справится да после выправится.
Лиля, слушая бабушку, пыталась запомнить то, что она говорила, ведь Галина Андреевна была единственным человеком в семье, кто ее любил и не считал лишней.
Даже Матвей, с которым у Лили сложились немного странные, но хотя бы неплохие отношения, предпочитал просто ее не замечать. Справедливости ради, нужно признать, что и к Кате он относился примерно так же, сменив гнев на милость только тогда, когда сестра подросла и в ее окружении стали появляться красивые девочки.
Лишняя… Впервые это слово по отношению к себе услышала Лиля в пятилетнем возрасте. Мама с папой тогда почему-то громко ссорились, и она проснулась среди ночи, испуганно прижав к себе тогда еще новенького Медведыча.
- Я говорил тебе, что не нужен нам еще один ребенок! Но ты решила, что уже поздно, хоть моя мать и предлагала тебе варианты. И даже обещала договориться.
- Договориться?! Да она всегда думала только о себе! А обо мне – зачем? И если бы что-то случилось со мной, куда пошли бы наши дети? Те, что уже есть? Моя мама уже в возрасте и не потянула бы, а твоей доверить нельзя даже котенка. Уморит в три дня! Что уж тут о детях говорить?!
- Не смей! Моя мама как-то меня вырастила и ничего со мной не случилось! Она просто была против еще одного лишнего члена семьи. Куда столько? Разве двух разнополых детей было недостаточно?
- Мне бы хватило, но затея-то вспомнить молодость и поехать дикарями с палатками в этот кемпинг была твоя! Или ты забыл? Вот и вспомнили! И теперь у нас действительно есть лишний ребенок. Но, куда ее девать было, раз уж она получилась?
- Никуда… - отец тяжело прошел по комнате туда-сюда, и Лиля спрятала нос под одеяло. Тогда они еще жили в маленькой двухкомнатной квартире бабушки, и Лилина кроватка стояла в родительской спальне, так как в детской просто не хватало места. – Ты права… Глупо это все.
- Что? Ребенок?
- Нет. Ссориться глупо из-за того, что уже есть.
Родители еще долго шептались перед тем, как погасить накрытую маминым шелковым платком лампу, а Лиля думала.
Если она такая никому не нужная, то может быть стоит тогда уйти, чтобы не мешать? Тогда мама и папа будут довольны, а бабушка Ира, которую Лиля не любила и откровенно побаивалась, успокоится и не будет ругаться?
Куда идти у Лили вопрос не стоял. В мире был только один человек, который ее действительно любил. Бабушка Галя. Мамина мать.
Жила она далеко, но Лиля помнила, как они с мамой ездили к ней на поезде, а значит нужно было сообразить, как добраться до вокзала.
Дождавшись воскресенья, когда не нужно было идти в садик, Лиля тихонько поднялась рано утром, вышла на цыпочках в коридор, где уже с вечера ждала ее маленькая сумочка, куда были уложены любимая книжка и новые гольфы с помпончиками. Медведыч недоуменно взирал с тумбочки, стоявшей в коридоре, на то, как Лиля натянула на себя резиновые сапожки и плащ.
- Не смотри на меня так! На улице сыро, а у бабушки в деревне еще и грязно. Осень же! Поэтому все я делаю правильно. Главное, чтобы никто и ничего не заметил, да? Пусть не волнуются…
Лиля дошла почти до самой остановки троллейбуса, когда ее перехватила соседка – тетя Женя.
- Ты куда это, Лилечка? А где мама?
- Дома.
- А, так ты с папой?
- Нет. Я сама.
- Сама? Очень интересно! И куда ты направляешься?
- К бабушке!
- Одна? Почему?
- Потому, что я лишняя. А у бабушки не буду. До свидания.
Лиля вежливо кивнула на прощание, как учила ее мама и зашагала дальше, но тетя Женя, остолбеневшая было от ее странного заявления, очнулась и догнала ее.
- Лилечка, а как ты собралась к бабушке ехать?
- На поезде!
- Детка, а тебя не пустят в поезд.
Лиля остановилась, серьезно глянув на соседку.
- Почему?
- Нужны документы. Мамин или папин паспорт и твое свидетельство о рождении. Это необходимо, чтобы купить билет.
- Как в автобусе?
- Да. Только в автобусе ты ездишь без документов, а на поезд они нужны обязательно. Ты взяла их с собой?
Лиля покачала головой.
- Нет…
- Тогда надо взять. Пойдем к тебе домой, и ты возьмешь все, что нужно. Хорошо?
Лиля доверчиво ухватилась за узкую ладошку тети Жени и сказала Медведычу:
- Мы на минутку вернемся, а потом сразу поедем дальше. Потерпи! Это ненадолго.
О том, что Лили дома нет родители узнали только когда соседка, крепко державшая Лилю за руку, позвонила в дверь квартиры Смирновых. Юля, которая жарила блины на кухне, досадливо поморщилась и выключила газ под сковородой.
- Кого это принесла нелегкая так рано?
Увидев на пороге Женю с Лилей, Юля ахнула и позвала мужа:
- Саша! Иди сюда!
Разговор получился коротким и маловразумительным. Под взглядом отца Лиля мгновенно съежилась, прижала к себе Медведыча и просеменила в детскую, где ее встретила сонная Катя.
- Что опять натворила?
То воскресенье Лиля провела в углу. Ее поставил туда отец и строго-настрого запретил «выходить», пока он не разрешит. Катя, показав язык и вдоволь посмеявшись над ревущей сестрой, поразмыслила немного и принесла Лиле Медведыча.
- На! Не реви! Папа посердится немного и перестанет. Ты же знаешь, что он не злой. Надо было головой думать!
Эту фразу Лиля слышала столько, сколько себя помнила. И страшно сердилась всегда на свою голову, которая никак не хотела думать так, как надо.
Бабушка обычно на ее рассуждения посмеивалась в ответ и говорила:
- Лилечка, не все живут головой. Кто-то живет сердцем. Не всегда это хороший вариант, конечно, но куда деваться, если Бог наградил?
- Почему нехороший вариант? – недоумевала Лиля.
- Потому, что сердце доброе, мягкое или наоборот злое да завистливое. А чтобы сдержать его голова и нужна. Чтобы поразмыслить, как лучше сделать, какие последствия будут.
- А у меня какое?
- У тебя-то? Золотое, родная моя. И потому мне за тебя страшно бывает.
- Почему?
- Не хочу, чтобы тебе больно делали.
Слова бабушки Лиля запомнила почему-то очень хорошо и каждый раз, когда с ней случались какие-то неприятности, она вспоминала этот разговор и ей становилось чуть легче. Не такая уж она и плохая, если бабушка Галя считает, что у нее хорошее сердце.
После того неудачного побега, Лиля что-то изменить уже не пыталась. Катя и Матвей популярно объяснили ей, что дети – это собственность родителей. И она все равно ничего не сможет изменить до того времени, пока не вырастет. Поэтому Лиля ждала, когда ей исполнится восемнадцать и готовилась к этому со всей ответственностью. Выбрав профессию, она решила, что пришла пора настоять на своем. Другого варианта у нее не было.
- Ветеринаром? Ты? Лиля! Что за блажь?!
- Почему же блажь, мама?
- Потому, что это не профессия, а так, не пойми что! Бери пример с сестры! Она будет экономистом. И при деньгах и перспектива есть. А ты, что?
- Мама, я прошу, позвольте мне сделать так, как решила.
- Ой, да делай ты что хочешь! Наказание, а не ребенок! Никогда никого не слушала!
Лиля молча выслушала монолог матери о том, что дети бывают очень разные и не все радуют своих родителей, но втайне ликовала. Ее план начинал постепенно осуществляться. Она готовилась к поступлению сама, ведь репетиторов родители отказались оплачивать наотрез.
- Если бы ты думала головой, как Катя и Матвей, мы помогли бы. А так – нет. Сам-сама, Лиля. Это твой выбор.
Звонок, раздавшийся в прихожей, заставил Лилю поднять голову от учебника биологии и вздохнуть. Гости… Что ж, деваться некуда, придется выйти из комнаты и отбыть свои протокольные полчаса за столом вместе со всеми.
- Лиля! Господи, какая же ты худая! Тебя не кормят совсем, что ли? А синяки под глазами! Юля! Девочке нужно к врачу! Она мне не нравится!
Ирина Алексеевна, бабушка Лили, элегантная, как всегда, стягивала с рук перчатки и отчитывала невестку:
- А Катюша? Разве она не дома? Я рассчитывала увидеть ее! Почему она совершенно обо мне забыла? На прошлой неделе я звонила ей трижды и ни разу она не взяла трубку! Куда это годится! Ладно, Матвей – уехал и там у него своя жизнь. Он все-таки парень! А от кого мне ждать помощи в таком случае?
- Бабушка, я могу приехать к тебе во вторник и помочь. – Лиля вмешалась, видя, как темнеет и без того уставшая мама.
- Не стоит! Я хочу, чтобы это сделала Катя!
- А мне некогда. – Катя, нарядная и веселая, выпорхнула из комнаты, чмокнула в щеку бабушку и шикнула на Лилю. – Подвинься!
- Катюша, но…
- Бабушка, ты думаешь только о себе! А у меня сессия! И личная жизнь! Я же не могу сидеть возле тебя сутками! Когда у меня будет время – я заеду.
- Ну хорошо.
Недовольство на лице Ирины Алексеевны сменилось улыбкой, когда Катя распахнула дверь на очередной звонок и обняла Стаса.
- Знакомьтесь! Это мой жених! Станислав.
Лиля тихонько прошла на кухню, понимая, что теперь, наконец-то, всем стало не до нее. Молча помогая матери, она слушала, о чем говорили гости, и мрачнела все больше и больше.
- Да уж, Катюша, конечно, молодец, слов нет! И умница, и красавица, и все по плану у нее идет! Учится прекрасно, а теперь вот и замуж собралась! Как жаль, что у Лили все не так гладко.
- Нет, вы подумайте! Ветеринар! Это же надо такое выдумать?! Почему не врач? Людей лечить – это хотя бы какая-то профессия.
Лиля, давно привыкшая к тому, что ее обсуждали вот так, как неодушевленный предмет, молчала. Какой смысл что-то говорить? Все равно ее мнение никого здесь не интересует.
Катя, принимая из ее рук блюдо с рыбой, картинно закатила глаза и сменила тему:
- Вы бы видели, какие мы кольца выбрали! Да, Стасик? Это мечта!
Лиля благодарно кивнула сестре и оглядела стол. Кажется, все. Теперь можно тихонько уйти на кухню, и никто даже не заметит, что ее нет. Есть совершенно не хотелось. Боль снова нарастала и Лиля, приняв вторую таблетку, ушла к себе. Задремав, она даже не услышала, как разошлись гости, как в комнату вернулась Катя и принялась наводить порядок после поспешных сборов.
Лиля спала.
А на следующее утро она узнала, что теперь комната, которую она делила с Катей, полностью в ее распоряжении, ведь сестра перебирается к жениху. Это не могло не радовать.
- Я твои вещи трогать не буду. – Лиля помогала сестре паковать чемоданы.
- Ага! Только попробуй! – Катя, укладывая в сумку косметичку, вдруг остановилась, порылась среди тюбиков и выложила на стол новую помаду, тушь и еще какие-то баночки. – Держи! И научись всем этим пользоваться! А то без слез не глянешь на тебя. Ты уже взрослая, так что давай сама!
Лиля хотела было возразить, что «сама» она уже давным-давно, но не стала. Коснувшись вожделенных баночек и тюбиков, выданных сестрой, она только тихо сказала:
- Спасибо!
Следующие несколько лет Лиля провела так, как и думала. В ее жизни была только учеба и ничего иного.
Катя, родив одного за другим двух малышей, полностью сосредоточилась на детях, оттянув к себе окончательно внимание родителей. Но Лиле это было на руку. Ей нужно было сосредоточиться на своих проблемах, и она была только рада, что ей никто не мешал.
Ее заявление о том, что диплом получен и на этом городскую жизнь Лиля считает для себя оконченной, родители приняли почти спокойно.
- В деревню? Лиля, ты всегда была не от мира сего! Что ж, поезжай! Но имей в виду, когда ты сбежишь оттуда, тебе придется сильно постараться, чтобы мы начали думать о тебе снова как о здравом человеке.
Лилю эти рассуждения уже не волновали. Она собрала вещи, распрощалась с племянниками, которые нежно любили свою хрупкую бледную тетушку, и укатила к бабушке Гале.
Здесь ее ждали и здесь она не была больше лишней…
Галина внучку встретила с распростертыми объятиями, но не преминула посокрушаться по поводу смены городской жизни внучки на деревенскую:
- Лилечка! Ладно ли будет? Все-таки ты в городе родилась. А здесь все другое.
- Бабушка, ты же меня не гонишь?
- Что ты!
- Тогда позволь мне самой решать, где мне будет лучше, хорошо? – Лиля садилась рядом с Галиной Андреевной и прятала лицо у нее в ладонях. – Мне так спокойно здесь… Мне хорошо… Да, хорошо! А разве это не значит, что мое место здесь?
В новых условиях Лиля освоилась быстро. Район был большой, работы хватало и скоро она стала очень востребованным специалистом. Животных Лиля любила, а с хозяевами их умела так найти общий язык, что диву давались даже старожилы.
- Умная у тебя внучка, Андреевна. Хорошая девочка! Просватана уже?
Вопрос этот Лилю веселил, но только до той поры, пока она не встретила Виктора. Он был старше ее почти на десять лет, имел большое хозяйство и маленького сына от первого брака. Жены Виктора не стало вскорости после родов и мальчика пришлось воспитывать ему самому при помощи старенькой тети. Матери Виктора давно не было в живых, а больше помощи ждать было неоткуда. Жена его была и вовсе круглой сиротой.
- Замуж? Лиля, ты хорошо подумала? – Юля, растерянно переглянувшись с мужем, качала головой. – Какая он тебе пара? Вдовец, да еще с ребенком. Там не твой ум нужен! Должна же ты хотя бы это понимать? Ну почему все так складывается? Почему ты не можешь быть похожа на своих брата и сестру? У них все так хорошо сложилось, а ты… Ох, Лиля!
В кухне запахло валерианкой, но Лиля знала, что все это пустое. Как знала и то, что Катя, которая сильно изменилась в последнее время и стала больше общаться с сестрой, была вовсе не так уж счастлива в браке. Да и Матвей, который никак не мог определиться со своей личной жизнью, вряд ли мог служить примером для сестер.
Но, говорить об этом родителям было совершенно бесполезно, да Лиля и не собиралась. Какой смысл пытаться доказать им то, что сама Лиля поняла уже давным-давно? Жить нужно так, как велит сердце. А ее сердце было больше не здесь.
Старенький автобус, блаженно вздыхая на каждой кочке, довез ее до дома.
- Лилия Александровна, бывай!
- Спасибо, Валентин Степанович! Вы меня прямо к самой калитке! Здорово как!
- А чего хорошего человека не уважить? Правду говорят, что ты за Виктора замуж собралась?
- Правду.
- Хороший выбор сделала! Он мужик справный и мальчишка у него хороший растет. Правильная семья получится у вас!
- Правильная? А что это значит, Валентин Степанович? – Лиля застыла на нижней ступеньке, глядя на усатого пожилого водителя.
- А это такая, Лилия Александровна, где все друг друга уважают. Где ты нужен и тебя ждут. Где тебе хорошо и спокойно.
- Там, где друг друга любят?
- Можно и так сказать. Только раньше на Руси другое слово было.
- Какое?
- Жалеют. Это не та жалость, к которой мы привыкли, а что-то другое. Побольше да посерьезнее. Например, когда всем в этой семье до тебя дело есть. И ты никогда не останешься один на один со своей бедой или болью. Больно кому – полечи, если умеешь, а нет, так просто пожалей да приголубь. Иногда и этого достаточно, чтобы легче стало. Радостно кому из своих – порадуйся с ним вместе. Да так, чтобы он понял - его счастье для тебя важнее, чем свое. Вот и весь секрет.
- Сложный… Но, одновременно, такой простой…- задумчиво молвила Лиля и вдруг поклонилась Валентину. – Спасибо вам!
- Да за что ж?
- А за науку! Вот нас много чему учат в школе, в университете, а только самого главного не рассказывают почему-то. А вы вот так, в двух словах… Спасибо!
- Не за что! На свадьбу-то позовешь или как?
- А как же! Буду очень рада! Придете с женой?
- Обязательно! Тебе бы с ней поговорить обо всем об этом. Я не умею так объяснить, как она. Вот где мудрости гора!
- Конечно, поговорю! – Лиля махнула рукой бабушке, которая вышла встречать ее, и спрыгнула со ступеньки. – Мне так о многом теперь поговорить хочется…
А два года спустя Юля подожмет недовольно губы, пройдя по просторному Лилиному дому.
Заглянет в комнату Галины Андреевны, куда Лиля перевезет бабушку после перенесенного инсульта. Качнет пару раз коляску с новорожденной внучкой и недовольно поморщится:
- Лиля! Твой старый медведь уже ни на что не похож! Зачем его к младенцу?
Лиля, поправив Медведыча, гордо восседающего в коляске, улыбнется:
- Старенький, да удаленький. Не поверишь, мама, она с ним засыпает без рук и сразу. Достаточно только рядом положить игрушку.
- Странно. Но, я почему-то не удивлена. Ты всегда была странной. А какая мать…
- Мама…
- Что?
- Я была. Такой, как ты сказала. Странной, угловатой, неуверенной в себе. Лишней…
Лиля многозначительно глянет на мать и Юля вдруг покраснеет и отведет глаза.
- Теперь я совершенно другая. Ты меня понимаешь? – Лиля выпрямится над коляской.
Юля медленно кивнет, глядя, как Лиля прижимает к себе ребенка.
Маленький шустрый пятилетний мальчик выскочит из кухни перебрасывая с ладони на ладонь горячий пирожок и уткнется в колени Лили:
- Мам! А можно мне еще конфету?
- Возьми вазочку на кухне и угости ребят. И себя, конечно. Только спроси у тети Кати сначала, можно ли им давать конфеты до обеда. Понял?
Юля, посмотрев вслед малышу, покачает головой, а Лиля, поймав ее взгляд, довольно улыбнется.
Что ж, прав был Валентин Степанович, жалеть надо людей, которые предназначены тебе судьбой в качестве семьи. Их не переделать и не изменить, какие уж есть. Но они сами способны меняться. Пусть немного, пусть долго и трудно, но, когда любишь кого-то, даже такая маленькая перемена в нем радует больше, чем весь подаренный мир.
- Мама, возьмешь ее? А то у меня гусь в духовке.