Семь смертных грехов

Встретились как-то семь смертных грехов.
К встрече никто из них не был готов.
Уныние думал, как ему умереть.
Похоть шла сладкие песенки петь.
Гневу хотелось убить непокорных,
Обжорство опять обобрал всех голодных.
Гордыня шла, славой своей упиваясь,
Зависть — от зависти к ней разрываясь.
Жадность бежала к ростовщику,
За неудачу в деньгах отомстить чтоб ему.

И раз уж столкнулись они на пути,
То увидеть друг друга уж точно смогли.

Уныние — молодое лицо,
Что знало лишь пиво, сигары, вино.
Желал своей смерти как можно скорей,
Заставляя страдать всех знакомых людей.
Любил он то чувство, что названо болью.
Его принимал он, брезгуя скорбью
О теле красивом, шрамами крытом,
И душе, постоянною болью избитой.

Похоть была сладострастной девицей.
Оно и понятно — чему тут дивиться?
Распутница, что совращала мужчин,
Хоть истинных чувств не испытал ни один.
Ее красоте не мешало то зло,
Что старостью было наречено.
На склоне уж лет, непокорная девка,
Но любить её будут до конца её века.

Гнев от рождения болен был тем,
Что каждый врач знал, но вообще не умел.
Поднявшись с постели, он тут же убил.
Терпеть жажду крови было выше всех сил.
Проклятие, жегшее душу огнём
Оставило свой отпечаток на нем.
И так, не прожив и пяти ещё лет,
Все милосердие свёл он на "нет".
Убийство людей Гнев не видит грехом.
Следы чужой крови не смыты на нём.

Завистью выбран опять молодняк,
Чьи мысли понять не дано нам никак.
Невзрачная скучная серая мышка,
В которую чувств не заложена вспышка.
Но раз она Зависть — то есть в ней изъян:
В ней все еще след от нез;живших ран.
Душевные раны стерпят не все,
Всем это подобно горенью в огне.
И Зависть — девица, одна из таких,
Душевная травма её тяготит.
Завидует всем, кто лучше её.
Зачем, почему — нам понять не дано.

Гордыня учится с Завистью вместе.
Мозги её, надо признать, не на месте.
Пишет стихи вместе с прозой она —
Своею бездарностью очень горда.
Однако успех не покинул её,
Ведь талант зачастую решает не все.
Красивое личико, миленький голос —
За это зовут её Розовый Лотос.
Красотка, милашка, но очень глупа.
Однако гордится собою она.

Обжорство — мужчина преклонных уж лет.
Он повар, и в нём даже жалости нет —
Съедает он большую часть той еды,
Что приготовил для низшей черты.
Бездомные из-за него голодны,
Просят побольше, но "нет уж еды".
Обжорство — он потому так и жирен,
Ибо ест больше, чем есть его силы.
Кажется, может он съесть и кирпич,
Но увы — мы об этом не можем судить.

Жадность была богатая девка,
Что жить собралась до конца сего века.
Была молода, но уже так богата —
Имела она изумруды, агаты,
Алмазы, что девушкам всем так милы.
Однако глаза не всегда веселы.
Как все, кто смертную оболочку имеет,
Несчастья и беды иногда она терпит.
Вот и сейчас она терпит беду —
Неудачи в деньгах ей не по нутру.
Ростовщик неудачно использовал деньги —
О пощаде моля, он стоит на коленях.
Жадность не может простить неудач,
Особенно если речь о деньгах.

Семеро этих были людьми.
Страдали своими грехами они.
Их наружность была подходяща грехам:
Для каждой души подходящий был храм.

Уныние был на девицу похож:
Широкие бедра; линии ног;
Узкие плечи, тонкая талия —
В мире мужчин он был аномалией.
Факт, что он парень, мужчин не смущал —
З; ночь с ним каждый бы душу отдал.
Не зря этот парень был Смертным грехом —
Много попыток смерти на нём.
Бинтами покрыто нежное тело —
Следствие боли, которой хотелось.
С виду не скажешь, но он — наркоман,
И вся его внешность — подлый обман.
Вино, сигареты, подчас кокаин —
Хотелось бы верить, что не героин.
Главный наркотик для него — боль,
В окруженьи таких же он был бы король.
Этому имени нет, вот только и ныне
Мазохистом зовут его простолюдины.

Похоть имеет пышные формы,
Они очень сильно отличны от нормы.
Шикарные волосы похожи на шёлк,
Не совсем хоть понятно, какой в этом толк.
Уж несколько прядей пробрало сединой,
Но они не мешают ей быть молодой.
Развратница, сладостной страсти полна,
Не сможет исправить её седина.
До старости лет она будет жить той,
Что пленяла мужчин своей чудной красой.
Не зря она прозвана Смертным грехом —
Похоть в ней часто пылала огнём.
Та похоть, что названа просто бессмыслицей,
Поскольку приходит она неожиданно.
Чрез многие руки прошла уж она —
Грубые, нежные, руки сладкого сна.
Её тело и голос пленяли мужчин,
Хоть истинных чувств не испытал ни один.

Переходим к Гордыне — она ученица
Той школы, которой можно гордиться.
Лицо её мило, а голос красив —
Таких не было и у мифических нимф.
Хорошо бы, но очень она уж горда,
И Смертным грехом не зря прозван;.
Своими стихами и прозой гордится,
Хоть истый поэт бы давно утопился.
И как можно гордой быть за стихи,
Чей смысл и ритм не лучше цинги?
Физическое это сравненье важн; —
Ведь славы стихами стяжать не дано.
Славу ей принесла её внешность,
И сейчас эта вещь не такая уж редкость.
Красивая мордочка может все поменять,
И бездарность обычно начнут признавать.
Не понимаю, какой в этом смысл?..
Но нам не решать, такова воля свыше.

Гнев — юноша девятнадцати лет.
Своё милосердие свёл он на "нет".
Внешность его не как у людей —
Рост двухметровый, пальцы длинней.
Белые волосы, кожа бледна,
Но не как у Уныния, чья кожа бела.
У Уныния белая кожа, как снег.
У Гнева — болезни гибельной след.
Зелёные с серым глаза не мертвы —
Полны лучезарной жизни они.
Гнев весел в то время, когда не в припадке,
А в тех случаях часты безумья нападки.
Слыл не зря этот юноша Смертным грехом:
Шрамы болезней и боли на нём.
В гневе своём Гнев готов убивать.
Количество жертв — три триста и пять.
Безумен он так, потому что он любит:
Скорее всего, любовь все погубит.
Погубит любимую, погубит его,
Погубит все то, что получить не дано.
В слезах и в крови он опасней всего.
И на пути остерегайтесь его.

Как говорилось, Зависть — серая мышка,
В которую чувств не заложена вспышка.
Чёрные волосы, большие глаза,
Бледная кожа — не такая краса,
Чтоб влюбиться в неё почти с первого взгляда,
И Зависти это ядовитее яда.
Голубые глаза чуть видны за очками,
Она плачет об этом глухими ночами.
Отличница, что не выносит людей.
Особенно против она их детей.
Не зря Зависть названа Смертным грехом:
Жжет старая травма душу огнём.
Не любит всех тех, кто лучше её,
Ведь жить полноценно ей не дано.
Страдает ещё от того, что Гордыня
Все время находится рядом. Твердыня
Чувств Зависти, видимо, несокрушима:
Она ничего и не скажет Гордыне.
Зачем они дружат, страдая всегда?
Нам не понять все равно никогда.

Обжорства черед. Он не карлик проклятый,
Хоть вид у него и всегда виноватый.
Однако все это лишь оболочка,
Греха своего достигнута точка.
Обжорство — высокий и толстый мужчина,
Виновности вечной надета личина.
Его толстое брюхо всегда голодно,
Он любит его набивать хорошо.
Откуда еда? Всем и так уж понятно —
Он объедает низшего брата.
Бездомные, нищие, те же бомжи
Исхудалости вечной имеют черты.
Это Обжорство виновен, ведь он,
Имея во власти их рацион,
Половину еды забирает себе,
Она пропадает в глоточной мгле.
Не зря человек назван Смертным грехом —
Болезнь ожирения жжется огнём.
Может, и хочет он прекратить,
Прекратить пировать и за счёт чужой жить.
Но раз не нашёл в себе силы на это —
Он недостоин быть человеком.

Жадность должна быть с Обжорством похожа,
Но это не так. Бледная кожа,
Белые волосы, тонкий наряд —
Её внешность включает почти все подряд.
"Все подряд" — это все, что белого цвета,
Холодного белого, цвета белого света,
Молочного белого или бумажного —
Если вещь белая, ей будет неважно.
Главное, чтобы была вещь чиста,
За этим всегда следит строго она.
Богатая женщина лет двадцати —
Невесту получше уже не найти.
Не зря девушка названа Смертным грехом —
Её жадность жжёт тело и личность огнём.
Больше денег, богатств, украшений, агатов —
Дайте ей это, и она будет рада.
Если не дать ничего — разозлится,
А в ярости ей не равна и тигрица.
Все заберет, что можно продать.
Этой чести удостоилась и её мать.
Жестокая, бессердечная девка,
Что жить собралась до конца сего века...

Все грехи эти смертные вместе сошлись,
И затем уж никак не смогли разойтись.
Почувствовал каждый из них много злости,
Травм, комплексов, звуков сломанной кости,
Стенаний, и криков,  печальных страстей,
Хоть каждый из них все скрывал от очей.

Все люди, что названы были Грехами,
Разбились на тройки, потом уж — на пары.

Похоть пыталась Гнева пленить,
Чье юное тело не могло уж любить.
В итоге осталась Похоть ни с чем —
Есть у Гнева жена, не чета девкам всем.
Разгневался Гнев, не убив чуть её;
Не убил он чуть Похоть, лишь ранив её.
Не смогли раз поладить два этих греха —
Не поладят, наверно, уже никогда.

Уныние сторонился Гордыни.
Но затем черты его тела пленили
Гордыню, которой "не нужна была пара",
Но не было мыслей любви до пожара,
Который пылает в её голове —
Все Уныние, что все ж утопился в Днепре.
Эту потерю не смогла пережить
Гордыня, не могшая все воротить.
После встречи с Уныньем стали парой они,
И гуляли ночами, наблюдая огни.
Но быстренько Смерть забирает людей —
Отошёл в мир иной Смертный грех номер Семь.
Гордыня, бывшая номер Один,
Не смогла пережить и пошла вслед за ним.

Так покинули жизнь два Смертных греха,
Остальных же ещё не настала пора.

Обжорство и Жадность поладили быстро,
Они оба ночами ругали министра
За то, что берёт он налоги большие
И не дает тратить вволю наживу.
Из них получилась прекрасная пара,
Друг другу они были очень уж рады.
Жадность умела брать деньги с людей,
Обжорство умел не щадить их детей.
Обжорство Жадность всегда защищал,
Чьё хрупкое тело никто не ругал.
Но Смерть очень быстро забирает своё —
"Хэппи энда" В стихе этом быть не должно.
Очень скоро Обжорство умер от жира.
Есть много не надо — вот вся и причина.
Его тело было в печи сожжено —
Гроб для него найти не дано.
Скоро Жадность следом за мужем ушла —
Утратила счастье, затем уж спилась.
Нести это бремя ей тяжело —
Обжорство и впрямь осчастливил её.
И сошла Жадность в гроб, все деньги оставив
Бедным людям, на путь их нечистый наставив.

Умерли Пятый с Шестой номера,
Остальных же ещё не настала пора.

Гнев, Похоть и Зависть вместе сошлись,
Их взгляды и мысли идеально свелись.
И хотя Гнев пытался Похоть убить,
Зависть нашла, как их помирить.
Не пыталась уж Похоть Гнева пленить,
Ибо знала, что мёртвых нельзя воротить.

Через пару недель Гнев покинул сей мир,
Его разум и дух во проклятьи загнил.
Разорвано тело, убита душа,
Всей жизни любовь в вечность ушла.

В общем, погиб Смертный грех номер Два,
Остальных же ещё не настала пора.

Похоть осталась с Завистью вместе,
Они были обе из разного теста.
Гнева потеря их подкосила,
Они не найдут покоя уж в жизни.

Приняла Похоть яд, и погибла во сне,
Гореть же ей вечно в аду на огне.
Расплата за грех её вечность уж ждет,
А Рай что? А нет его, он не спасет.
Распутница, что совращала мужчин,
Теперь пусть страдает, как требует чин!

Зависть осталась одна, и убиться
В ней не было сил. До такого скатиться
Позволить себе она не смогла,
Посчитала, её не настала пора.
Однако же случай Смерти помог —
Глазенки затмил человечий поток.
Зависть не видела грузовика,
Под колеса попала, еле жива.
В больнице спасти её не смогли.
Из жизни ушла, ей недолго идти.
Ад ждет её вместе с котлом в глубине,
Котёл есть свободный, и место там — ей.

Гнев, Зависть, и Похоть, и Гнев, и Гордыня,
Обжорство, и Жадность, еще есть Унынье —
Покинули бренный они мир навек,
Как живут люди, получили ответ.
Их главная цель была нас посмотреть,
С нами учиться, с нами болеть.
Вина их лишь в душах нечистых, а так
Не вижу другой их вины я никак.

Что ж, прощаемся. Надо идти, господа.
Мы уходим, уж наша настала пора.