История со столом, или стол с историей

Стол на полукруглых, как держатель огромного глобуса, ножках и с круглой столешницей, деревянная раскладка которой напоминала деление на четыре стороны света, понравился покупателю с первого взгляда. Этим покупателем был декан географического факультета МГПИ, будущий академик, Владимир Павлович Максаковский — человек, для которого география являлась делом всей жизни.
Гордо блестя лакированной поверхностью, стол в стиле Ар-деко, надеялся занять в квартире на Староконюшенном центральное место. Однако, его счастливый обладатель, не разбираясь в стилях, относился к мебели, как к предмету, обязанному выполнять возложенную на него функцию. Поэтому место ему было отведено совершенно не соответствующее «статусу» — у изголовья хозяйской кровати.
От такой недооценённости, стол старел на глазах: довольно скоро он охромел на одну ногу, а затем его столешницу подпортили чем-то горячим: то ли чайником, то ли вообще утюгом.
Поблекший и, так жестоко обиженный судьбой, он всё же продолжал служить своему хозяину верой и правдой в качестве прикроватного столика вплоть до самой его смерти.
Потом, недвижимость наследниками была продана, а мебель, наполнявшая её, расползлась по разным квартирам и дачам. Столу же выпала незавидная учесть: будучи разобранным, поселиться на даче в Кашине, под диваном рядом с обрезками фанеры, с различными мебельными запчастями, и забытым на долгие годы…

Обычно летом, на даче, я что-нибудь творю. Простые бутылки, декорированные перламутровой плиткой, благодаря моим стараниям, превращаются в вазочки. Старые отреставрированные столы обретают новую, выложенную мозаикой, столешницу, а вместе с ней и новую жизнь. Ржавые диски автомобильных колёс становятся вазонами. Всё это, как правило, раздаривается по случаю и без, родственникам, знакомым и соседям.
В прошлом, 2021 году, мы приобрели двухкомнатную квартиру, и теперь, нам потребовался столик к дивану, который бы вписался в невеликое пространство гостиной, не загромождая его.
Задуман был предмет в виде небольшой этажерки на колёсах со столешницей, выложенной перламутровой плиткой и двумя полочками под ней. Своеобразный кофейный столик.
Что-то из материалов мы купили в строительном супермаркете «Leroy Merlin», а что-то можно было раскопать в запасах на даче.
Для столешницы и нижнего основания я использовала мебельные щиты от старого шкафа со Староконюшенного, а промежуточную полочку не желая утяжелять, хотела сделать из фанеры, за которой и полезла под диван.

— Боже мой! Я и забыла про него! Какая прелесть!
Всего-то: отремонтировать, отшлифовать и покрыть лаком. Нам он, конечно, великоват, но, может, наконец, уже займёмся бизнесом. Продадим на «Авито», например…

После того, как кофейный столик был окончательно готов, я взялась за реставрацию нещадно испорченного и, так несправедливо надолго забытого стола в стиле Ар-деко, из «академической» квартиры. Восстановила утраченные детали, стянула ножки в перекрестии и начала шлифовать столешницу. На поверку, такая красивая раскладка её оказалась фальшивкой. Поверхность была оклеена бумагой и залакирована, а в процессе шлифовки проявилась структура ДСП. Исправить положение теперь можно было двумя способами: зашпонировать столешницу, или декорировать её мозаикой. Выбран был привычный мне метод «омозаивания» (как выражается Наташа Максаковская — жена Коли — сына бывшего владельца стола).
Глянув на россыпь перламутра, оставшегося после предыдущей работы, я поняла, что для этого стола необходимо что-то иное, и вытащив всё имеющееся в запасах «богатство», долго прикидывала в воображении разные сочетания и рисунки.
Золотые кольца, имеющие перемычки в нескольких местах, на гладком чёрном фоне, вызывали ассоциации с чем-то африканским (сразу вспомнилась статуэтка «Юность Африки», работы известного Дулёвкого мастера — Г. Д. Чечулиной, подаренная Валентином Гелию в день рождения), и этот вариант показался мне самым подходящим…
 

— Каков получился, а?! Было б где пристроить, обязательно бы оставила. Но негде, совсем негде поставить.
— Хорош! Ах, как хорош! — соглашалась соседка по даче.
— А, может, всё-таки, оставишь? Найдёшь место? Жалко же. — уговаривала она.
— Нет. Ему простор нужен, а у нас тесно. Не его это место.

Однако, объявление о продаже винтажного стола, произведённого в Польше, в 1962 году прошлого века, выставленное на Авито, не принесло результатов ни летом, ни осенью. Так и не найдя нового хозяина, он остался зимовать на даче.

В конце января раздался звонок.
— Возьми. Это тебя — муж протянул мне мобильник.
— Я по поводу стола, выставленного Вами на Авито — услышала я женский голос — с круглой чёрной столешницей.
— Есть такой. Вы хотите его купить?
— Да. Меня всё устраивает. Я давно за ним, или за подобным, охочусь. И встречала всего два или три таких, но цены везде запредельные, а за такую, как просите Вы, взяла бы.
— Отлично, только он на даче. Но мы можем его привезти.
— Не обязательно торопиться, только никому его больше не отдавайте.
Я согласилась и нажала на отбой.
— Чего тянуть-то? Давай сегодня и съездим — предложил Гелий.
— А действительно.

Во время сильных декабрьских снегопадов, просёлочные дороги занесло. Но в январскую оттепель снег осел, уплотнился, и мы с лёгкостью доехали до дачного участка, на последней линии посёлка в Кашино.
Я погрузила стол в машину, и по приезде домой даже не стала его оттуда вынимать. Чего таскать. Всё равно отдавать.
— Мы уже сегодня съездили на дачу. Приезжайте за столом. — сообщила я покупательнице.
— Скорые же вы! Можно, я завтра с сыном приеду?.. Как до Вас добраться?..

На следующий день мы ожидали их к обеду. Путь от Шаболовки до подмосковного Монино не близок. Ладно — метро, но полуторачасовое путешествие в обычной пригородной электричке — транспорте, честно говоря, не совсем комфортабельном и привычном для, избалованных близостью к центру цивилизации, жителей, стало для них целым приключением.
По нашему разумению, добравшись до нас, они должны были изрядно устать и проголодаться. Поэтому к их приходу я накрыла обеденный стол.
— Проходите. Как доехали?
— Впервые ехали в электричке. Это что-то! Просто ужас какой-то!
— Да? А я не замечаю. Привыкла, наверное. Проходите. Мойте руки. Сейчас будем обедать.
— Ну, что Вы. Мы ненадолго.
— Нет. Нет. Я уже и стол накрыла.
За обедом мы познакомились и разговорились.
Оказалось, что Инна, так звали покупательницу, — художник-портретист. Сейчас она замужем и имеет сына Антона, десяти лет. С ним мы тоже познакомились, так как он был у нас вместе с матерью.
Рассказала Инна и то, что в прошлом была женой Эдуарда Николаевича Дробицкого.
Потом нам с Гелей стало интересно, и мы, покопавшись в интернете, выяснили все его регалии: Вице-президент Российской академии художеств, президент Творческого союза художников России, Народный художник РФ, лауреат Государственных премий и прочее, и прочее.
Гости (после близкого знакомства они стали уже не просто покупателями) пробыли у нас довольно долго. Потом мы спустились к машине, перегрузили стол в вызванное такси (не забыв всё же про оплату), и стол уехал на новое место жительства.

Вечером Гелий позвонил сыну и рассказал ему про сегодняшнее знакомство.
— Да, я знаю Дробицкого! — воскликнул Валентин.
— Он меня в Союз художников принимал. Как-то даже пытался заказать печные изразцы на дачу. В Истре у него дача была. Я и Инну там видел, когда приезжал насчёт заказа. Но с изразцами, что-то тогда не получилось, а потом, вроде, и дача сгорела… В мастерской его тоже был. Прихожу, а он сидит за своим знаменитым дощатым столом, подвешенным на цепях, и, молча так, сосредоточенно, хлеб режет на мелкие кубики. Я даже подумал, грешным делом, не двинулся ли он умом. А он встал и говорит: «Пошли…». Подошёл к двери, открывает, а там павлины. Представляешь, настоящие павлины! Это он для них хлеб резал.

Как, всё-таки, тесен Мир! И не знаешь, где и как можешь встретить родственную душу!..

Через пару дней Инна снова позвонила.
— Добрый вечер. Галина Владимировна, не могу не поделиться с Вами эмоциями. Конечно, когда приобретаешь винтажную вещ, хочешь получить её в аутентичном виде, но то, что Вы сделали с этим столом, просто чудо какое-то! Чем больше я на него смотрю, тем больше влюбляюсь! И так приятно проводить по неровной поверхности столешницы. В этой плиточной неровности ощущается тепло ручной работы.
— Я рада, что стол Вам нравится.
— Это правильно, что его так долго не покупали. Он просто ждал меня.
— Да, действительно, стол нашёл своё место…

В приглушённом свете вечерних сумерек, стоя посреди комнаты, в компании подобных ему, произведений мебельного искусства, и, бережно держа на своих изящно изогнутых ногах, как на кончиках пальцев, чёрный, с золотыми кольцами, диск столешницы, он всей своей деревянной душой испытывал чувство благодарности и той женщине, которая подарила ему вторую жизнь, и той, которая полюбила его потом.