Стервятники знают

   Коачелла Кид оставил простой след. Убив шерифа Джека Велдена железной ножкой койки, он украл пистолет и боеприпасы, оседлал одну из лошадей шерифа и направился прямо в пустыню. Всё это произошло всего через несколько минут после того, как присяжные были отправлены для обсуждения виновности или невиновности Коачеллы Кида, которого обвинили в убийстве первой степени.

Это был первый раз, когда Кида судили — он впервые предстал перед судьей и присяжными. Только удача позволила ему так долго идти своей извилистой тропой. Несколько раз ему удавалось ускользать от тисков закона с минимальными трудностями. Дважды он убивал помощников шерифа, но никто не мог этого доказать. Коачелла Кид был хладнокровным убийцей, презиравшим закон; и в течение пяти лет он лелеял горькую ненависть к Дейву Фултону, шерифу, который в конце концов арестовал его.

Коачелла Кид был невысоким мужчиной, жилистым, как рысь, с тихим голосом; ему не было и тридцати пяти лет. В нем не было ничего примечательного. Он был очень тихим во время суда, пока шериф, выступая со свидетельской трибуны, не произнес краткое резюме; того, что он знал о прошлом Coachella Kid. Затем Малыш поднялся на ноги.

— Мы с ним любили одну и ту же девушку пять лет назад, — сказал он едва достаточно громко, чтобы присяжные услышали. — Он заполучил ее, солгав ей обо мне. Он боится, что я заставлю его заплатить за ложь; так что он пытается меня повесить.

Тогда Малыш сел и отказался больше говорить.

Но теперь Малыш был свободен, хорошо оседлан и вооружен. Мужчины видели, как он проезжал через Юкка-Сити; и они узнали вороную лошадь шерифа. Через десять миль он проехал по главной улице у Сигнальной скалы, где его увидели и узнали. Ему было бы легко объехать оба города.

На ранчо «Дымное дерево» он остановился, чтобы напоить свою лошадь и наполнить огромную флягу, которую украл из конюшни шерифа. В то время на ранчо был только один ковбой, и он не знал, что всадник был беглым заключенным, пока через час не прибыл шериф.

Коачелла Кид не торопился. Он направлялся в самое худшее место в пустыне — туда, где никогда не бывает дождя, где нет водоемов, где почерневшие скалы подобны неостывшей лаве. Волны жара мерцали и танцевали перед ним, когда он ехал к смутной линии изломанных холмов. На высохших ложах озер появились миражи. Coachella Kid не обратил на них внимания.

Милю за милей он скакал, мучимый жаждой, но отказываясь прикоснуться к драгоценной жидкости в своей фляжке. Он знал, что лошадь должна умереть, но хотел добраться до этих холмов, прежде чем идти пешком. Он знал единственную водяную яму, много миль за холмами; и он знал, что одна фляга воды позволит ему добраться до этого места пешком. Оттуда еще одна полная фляга доставит его на ранчо, где он какое-то время будет в безопасности.

У Кида была зловещая цель в этой поездке.

Он очень хорошо знал Дэйва Фултона. Поскольку его единственный заместитель лежит мёртвым, Дэйв Фултон поедет один; и Дэйву Фултону редко удавалось заполучить своего человека. Малышу было бы несложно устроить засаду и убить шерифа, тем самым отложив преследование на несколько дней. Но Малыш хотел более удовлетворительной мести.

Той ночью он разбил сухой лагерь в зарослях окотильо. Проехав почти до сгустка, он некоторое время свернул направо на второстепенную колею, сделал широкий круг влево и подъехал к сгустку почти с противоположной стороны. Если шериф пошел по следам лошади Малыша на песке, он должен сначала подъехать поближе к укрытию бандита.

Малыш оставил усталую лошадь оседланной и привязанной. До разбитых холмов оставалось всего несколько миль. У Малыша не было еды, но это его не беспокоило. Перебравшись через холмы и избавившись от шерифа, у него будет шанс убить мудрого кролика или что-то в этом роде. Он ел канюков и гремучих змей, когда им было тяжело. Но шериф не пришел в ту ночь, потому что шериф, отставший на несколько миль, спасал свою лошадь. Вскоре после рассвета Коачелла Кид сел на лошадь и поехал дальше. Жара теперь была почти невыносимой, и Малыш понял, что ему повезет, если он доберется до холмов. Его глаза опухли от жары, лицо обгорело от солнечных бликов на песке. Это была земля со сто тридцатью градусами тени — и никакой тени.

Малыш уже давно перестал следить за своей спиной, потому что от напряжения глаз у него пульсировала голова. Он скупо пил теплую воду, проклинал солнце и песок и хлестал спотыкающуюся лошадь концом веревки. Казалось, прошли века и века, прежде чем он добрался до скалистых холмов, где они изгибались под углом к небольшому каньону. Жара удушала. Лошадь пьяно брыкалась. Малыш спешился. Отстегнув от седла тяжелую флягу, он пнул лошадь ногой в живот.

«Тебе конец», — сказал он страдающему животному. «Стервятники хоть раз в жизни получат корм, а я…»

Внезапно его осенила мысль. Выхватив свой шестизарядный пистолет, он застрелил животное. Треск револьвера эхом отразился от камней, и Малыш задумался, не слышал ли его кто-нибудь. Старым ножом, который он взял у мертвого депутата, он отрезал от лошади щедрый кусок мяса. Этого будет достаточно, чтобы накормить его несколько раз, и это лучше, чем рисковать гремучими змеями или канюками. Затем он перекинул флягу через плечо и пошел дальше. Жар песка чуть не обжег ему ноги. В поисках нужного места он нарочно шатался, оставляя следы, как пьяный, показывая любому возможному преследователю, что он был на грани обморока. Наконец он прошел через узкую расщелину в скалах, бросил свою фляжку в тень и сел. Вот тут-то он и поквитался с Дэйвом Фултоном.

Он сделал большой глоток, закрыл фляжку и снова сел. Даже в этой тени было ужасно жарко. Ни глотка воздуха. Он осторожно осмотрел свой шестизарядный револьвер, потому что он был очень горячим. Кусок конины уже подсыхал, как вяленое мясо. В течение двух или более часов Коачелла Кид сидел там, остро страдая от жары, задаваясь вопросом, действительно ли шериф преследовал его. А если нет? Предположим, он догадался, почему Малыш ушел открыто? Малыш мрачно выругался.

Внезапно его чуткие уши уловили звук — стук сапог по песку. Он застыл у скалы, взводя пистолет в руке. Тень ударила в узкое отверстие, и хруст шагов стал ближе. Это был Дэйв Фултон, сгорбленный, настороженный, как охотящийся кот. Малыш хорошо сочетался со скалами; и, возможно, глаза шерифа были немного ослеплены ярким солнечным светом. В правой руке он крепко держал свой шестизарядный револьвер.

Затем Коачелла Кид, столь же меткий, как поразительная гремучая мышь, произвел первый выстрел; он выстрелил в руку шерифа с револьвером, и револьвер шерифа вылетел из его онемевших пальцев и с грохотом упал на камни.

Быстро, как вспышка, шериф рухнул на левый бок, изогнувшись при падении. Его царапающая левая рука нашла пистолет. Малышу Коачеллы удалось завернуть голову и плечи за камень, в то время как шериф, стреляя не с той руки и из плохой позиции, произвел пять выстрелов в то немногое, что он мог видеть в Малыше. Ни один из них не подействовал, и когда Малыш понял, что пистолет шерифа пуст, он появился из-за скалы.

Шериф посмотрел на него покрасневшими глазами, и Малыш безумно над ним рассмеялся. Он заставил шерифа встать, отобрал у него ремень и пистолет. Затем он взял почти пустую фляжку шерифа и выпил ее до дна, швырнув далеко в скалы.

— Ты попался в мою ловушку, не так ли, Дэйв? Он хрипло усмехнулся.
«Я нашёл лошадь, — ответил шериф, — а потом увидел ваши следы. Я… я думал, что ты уже почти в деле, Малыш.
— Обманул тебя, а? — издевался Малыш.
"Почему?" — устало спросил шериф.

"Почему? Я уже говорил, что когда-нибудь достану тебя, Фултон. Ты думал, что отправишь меня на виселицу, а? Ты желал мне много ада, не так ли? Ну, я запер тебя здесь, чтобы дать тебе немного вкусить ада. Я мог бы застрелить тебя — запросто. Но это не месть. Ни один живой человек не может вернуться на ранчо Дымового Дерева, а это ближайшая вода. Стервятники прикончат тебя. Я, я иду в другую сторону. У меня есть еда и вода. Ты сейчас хочешь пить».

— Да, я хочу пить, — признался шериф. — Но почему ты убил Джека Велдена?

"Почему? Дурак, мне пришлось убить его, чтобы уйти. За убийство двоих они не могут повесить тебя выше, чем за убийство одного.

— Значит, вы признаетесь в убийстве Эба Хилла?

"Признаю это? Конечно, я это признаю».

Раздвоенная губа шерифа изогнулась в любопытной улыбке.

— Я был в этом почти уверен, но о присяжных ничего не скажешь.
— А присяжные? — хрипло спросил Коачелла Кид.
— Они признали вас невиновным. Бригадир сказал мне, что они только что приняли решение, когда мы узнали, что вы убили Велдена и сбежали.

Лицо Малыша странно скривилось, и он облизнул пересохшим языком потрескавшиеся и кровоточащие губы.
"Не виновен?" он прошептал. "Не виновен? Будь я проклят!"

Он отступил на несколько шагов, глядя на шерифа. Не виновен! Да ведь ему не нужно было убивать Велдена. Он мог бы быть свободен, если бы подождал несколько минут. Чёрная тень пронеслась по сверкающему белому песку, и он взглянул на огромного сарыча, передвигавшегося на неподвижных крыльях. Он перевёл горящие глаза на шерифа и странно рассмеялся — звук, похожий на шуршание бумаги.
«Ничего не скажешь о присяжных, — сказал он. — Вы просто… не можете… рассказать… о…
— Ваша фляга протекает, — хрипло сказал шериф.

Коачелла Кид начал смотреть, отдернулся, прикрывая шерифа взведенным пистолетом. Он был мудр в отношении бандитов и их уловок.

— Нет, не знаешь, — прошептал он. — Я не чёртов дурак.
«Посмотрите на это», — настаивал шериф.

Коачелла Кид злобно зарычал, пятясь к столовой. Его пятка ударила по нему, и тот зазвенел. Быстро, как вспышка, Малыш вполоборота развернулся и смахнул его с песка; но в этой вспышке шериф шагнул за скалу, оставив Малыша стоять там, болтая в левой руке пустой, изрешеченной пулями фляжкой.

Издав испепеляющее проклятие, Малыш беспорядочно побежал к высокой скале, выискивая горящими глазами шерифа, который был где-то там, в этом ярком свете. Он отшвырнул бесполезную фляжку и беспомощно прислонился к скале. Бесполезно следовать за шерифом. Он был сумасшедшим, если думал, что сможет сделать этот далекий водопой.

Тридцать минут спустя вдали от склона холма шериф проковылял к груде лавовых камней, из-под которой выкопал большую флягу с водой. Он скупо пил в тени и плеснул немного на голову.

«Я легко смогу вернуться к своей лошади к темноте, — уверял он себя, — а к утру я буду довольно близко к Дымовому дереву. Это ад на голове и ногах парня; но эту старую пустыню нетрудно победить, если у вас есть вода.

Он сделал ещё небольшой глоток, тщательно закупорил фляжку и поднялся на ноги.

— Я думаю, эти канюки зажгли кое-что, — пробормотал он, осмотрев небо над холмами. - «Вы можете обмануть присяжных, но стервятники знают».
*
КОНЕЦ