Глава 2, Часть 1, Книга 3, Руский язык

Погода так хороша! А мне ещё Книгу 2 “Древний язык” редактировать. Но не могу удержаться, и думаю уже только о Книге 3 “Руский язык”. А всё потому, что я сейчас нахожусь там, где однажды возникли рус(ь)ы как народ, с их уже, получается, Руским языком. А ещё потому, что сам я на все сто из рус(ь)ы, - мой папа вотяк, а мама моя русская, и фамилия моя “Скругин” (кто уже умеет, “прочитайте” её значение). А потому кому как не мне знать Руский язык. Если он, это моя суть, моя кровь, это я сам. (Не обращайте внимания, это я так здесь прикалываюсь.) Если я родился и, получается, всегда жил здесь (ну, если только отъезжал по делам иногда на 20-30 лет, а “по делам” за отъезд не считается) в Руском контексте, в трёх километрах возле того самого Пупа Земли руской.

Поэтому вы уже сами решите, считать ли черновик этой Главы за анонс моей будущей Книги 3 “Руский язык”, или что-то ещё. А лично я здесь так душу свою погулять вывел, - пусть, милая, подышит, пока ещё суки путинские совсем так ей кислород не перекрыли.

Но, прежде чем куда-то дальше идти, обязательно надо уже так “просраться”, это чтоб в пути потом ни на что так уже не отвлекаться. А потому пара “поджопников” всем этим “лингвистикам в законе” вовсе так здесь не помешает. Хотя, но это только между нами, настолько твердожопые все эти официальные суки, что ногу свою просто жалко, мне с ней ещё дальше идти и идти. А потому хватит, пожалуй, с них и одного такого “поджопника”. Итак, лингвистики, мой вам “поджопник”, получите!

Просматривая “труды” лингвистиков (а “просматривая” потому,  как знаний связи там нет абсолютно, чтобы как-то уже можно было их изучать), заметил я, что они избегают слова “контекст”. Ну и чёрт с ним, точнее с ними, мне вот слово “парадигма” тоже не нравится. Потому как используется оно исключительно только всякого рода дураками и мошенниками. Потому как первоначальное его значение противоречит всем тем знаниям, что сегодня у нас уже есть, а нового ему так никто до сих пор ещё не придумал.

В этом плане ситуация со словом “контекст” совершенно уже так другая. Значение его [совокупность знаний связи, которая из любой уже совокупности знаний признаков делает знание] сегодня более чем актуальна. И не используют его лингвистики вовсе не потому, что само это слово “контекст” не любят. А потому, что нет у них знания знаний связи, чтоб где-то (в каком-то контексте) им потом ещё как-то использовать.

По этой причине, говоря о значении того или иного объединения, они не считают нужным называть сам тот контекст, о котором они так уже говорят. Потому как, - ещё раз, - они что такое “контекст” элементарно не знают. А ведь даже начинающий переводчик на всю свою дальнейшую профессиональную жизнь усваивает одну простую истину, - “слово вне контекста не переводится”. В смысле смысла нет говорить о значении того или иного слова, если мы не называем при этом сам его контекст. А потому, эксперимента ради, после того, как прочитаете эту Главу, почитайте ещё и рассуждения лингвистиков на эту же тему. Чтобы понять, в чём они так уже ошибаются. Точнее, чтобы понять какое значение имеет контекст не только в Языке, но и в нашем с вами процессе осознания. Это чтоб потом, если мы контекст не хотим уже так учитывать, не нагородить всякой той чуши, что успели нагородить советские (и путинские уже в том числе) лингвистики за какие-то сто последние лет.

Ещё раз, - с точки зрения лингвистиков наша Действительность никак не меняется, отсюда такое их небрежение к контекстам вообще, в том числе и к контекстам Действительности, отсюда все так их ошибки. Потому как изменение одного только какого-то признака (неважно, будет это признак сознания или признак действительности) в том или ином контексте, ведёт к изменению так уже самого контекста. А это и есть проблема любых псевдознаний вообще, потому как они потому уже псевдознания, что изменения (контекстов) Действительности ни коим образом не учитывают. Потому так они, , получается, не связаны с Действительностью уже никак. А это значит, что науками они так уже не являются. Ну что еще можно тогда здесь сказать? Если только “Лингвистики, вы - козлы!”.

Ну, что? Кто хочет, пошли уже со мной! Погуляем... Подышим... Глядишь, ещё и споём. Погода-то, посмотрите, как у нас хороша!

P. S. Да, похоже, что в этой Главе будет три части.

черновик

Книга 3
“Руский язык”

Глава 2
Руский контекст

Часть 1
“Вал”

Руский контекст, это контекст Действительности (место), где руси, профессиональные торговцы и добытчики соли, во-первых, смогли сделать саму эту деятельность уже своей именно что жизнедеятельностью. В смысле это было у них не какое-то очередное хобби в кружках по интересам, нет. А самая настоящая их жизнедеятельность, занятие которой давало им возможность не заниматься уже вообще ничем в этой Жизни. Потому как благодаря этой свой жизнедеятельности они могли получать от Жизни вообще уже всё (что тогда в ней уже было).

Во-вторых, логистика этого процесса жизнедеятельности предписывала им так много ещё чего, но, самое главное, что из этого уже следовало, так это знание того места, где они этой своей жизнедеятельностью и могли заниматься. А главным это знание было уже было так потому, что у коллективов, которые имели общую жизнедеятельность и место, где они ею занимались, со временем (причём относительно очень так скоро, буквально каких-то сто - двести лет) возникал уже национальный признак совместности. Проще говоря, со временем они становились с этим их национальным признаком совместности уже самым настоящим народом. Как тому и положено, - со своим коллективным сознанием и своим языком.

В случае процесса жизнедеятельности “добыча и продажи соли”, таким народом стали рус(ь)ы с их Руским языком. Напоминаю, у рус(ь)ы, - профессиональных продавцов и добытчиков соли, - без национального у них признака совместности мог быть только (профессиональный) руский (с маленькой буквы) язык. Но никак не Руский (с большой уже буквы) язык, - язык народа рус(ь)ы, который потому уже был народ, что национальный признак совместности у себя в коллективе имел обязательно.

Впервые кооперация между добытчиками соли зырянами и её продавцами варами возникает задолго до начала таянья ледника на месте будущего Руского контекста. Это время нас особенно не интересует, потому как это была именно что кооперация, но только никакая не жизнедеятельность, что для зырян, что для вар. (Справедливости ради следует отметить, что вары гораздо больше зависели уже от этой кооперации, чем те же зыряне.) Всё меняется 12 тысяч лет назад, когда начинается таянье ледника, и он постепенно (я полагаю на протежении 2-3 тысяч лет) начинает из этих мест уже уходить.

Это место и сегодня называется Вятские увалы. Значение объединения “увалы” с руского языка “читается” как [”увал”ы] - [{”у” ”вал”}”ы”] - [{”у” {”ва” “л”}}”ы”]. Звук “ы”, это признак множественности, он придаёт множественную форму значению того объединения, что находится перед ним, в нашем случае это “увал”. В соответствии со знаниями связей Руского языка множественные формы тех или иных знаний звучаний для образования объединений в нём не используются. (В нашем случае это значит, что конструкции типа {”ва” “лы”} у объединения “валы” в Руском языке просто быть не могло. Это если только теперь была конструкция {”вал” “ы”}). Значение “у” вы знаете, потому как сами постоянно в своей речи используете, - это принадлежность [у]. Таким образом “увал”, это признак действительности, который находится (или есть) у признака действительности “вал”, т.е. является так его частью. Осталось только понять, что это за признак такой (действительности) сам этот “вал”.

Объединение “вал” образовано объединением “ва” в структуре значений которого уже тогда присутствовали знания “река” и “дорога” (а всё потому, что кроме рек других дорог тогда просто не было) и знанием звучания “л”, значением которого являлось [берег с нечёткой линией]. Таким образом значение объединения “вал” “читается” как [берег реки с нечёткой линией]. Так нам остаётся только определить сам признак действительности “увал”, который есть у “(невысокого) берега реки с нечёткой линией”.

Но только это не так просто, как кажется. Потому как для определения признака действительности “увал” знаний Языка уже недостаточно. Проще говоря, для того, чтобы понять, что представлял тогда из себя признак действительности “увал”, знания только его названия было даже тогда уже мало, его необходимо было в том числе ещё и увидеть. Увы, возникло объединение “увал” в Языке как минимум десять тысяч лет назад, а потому и воспоминаний очевидцев о том, как увал тогда выглядел, сегодня попросту нет. Но не всё так уже безнадёжно, как это нам кажется.

Дело в том, что объединение “вал” и сегодня ещё существует в Языке, причём в различных его контекстах (языках), - английском и русском, с примерно одинаковыми у него в них значениями. Что свидетельствует о том, что это и есть то самое объединение “вал”, которое возникло в Древнем ещё языке, и которое впоследствии было заимствовано и в английский, и в руский языки. (На самом деле всё было немного сложнее, но здесь нам для решения наших задач вполне достаточно будет и этого знания.)

Значение русского “вал” вы знаете, - [вал]. А значение английского “вал” (”wall”) - [стена]. Что-то не больно они согласуются со значением [(невысокий) берег реки с нечёткой линией], которое до этого мы “прочитали”. Возникает вопрос, - “почему?”. Чтобы ответить на этот вопрос, прежде надо понять, а зачем оно (объединение “вал”) такое вообще возникло тогда в Языке. Ведь было же в нём уже знание звучания “л” с примерно похожим у него значением. Получается, что “вал” возникает в Языке только для того, чтоб уточнить, что этот (невысокий) берег реки с нечёткой линией принадлежит именно реке, а не чему-то ещё? Не верю, не может так вообще быть. Проблема здесь в том, что само это значение получается очень уже так незначительным, чтобы ему возникнуть тогда вообще в Языке.

Проще говоря, древним человекам абсолютно так было без разницы, был это (невысокий) берег с нечёткой линией именно у реки, или чего-то ещё. Тем более, что у них в Древнем языке к тому времени были уже объединения “ва” - [река] и “вай” - [озеро], с помощью которых они могли отличать не только их берега.
 
А это значит, что если наши предки всё же сочли тогда необходимым придумать знание звучания “вал” со значением примерно похожим на то, что было уже у “л”, то были на это у них уже очень серьёзные так причины. Причины в виде соответствующих знаний, которые они и включили в структуру значений нового своего знания звучания “вал”, и о которых мы с вами пока ещё только догадываемся. Давайте же попробуем облечь наши догадки в форму уже чего-то более существенного.

Напоминаю, знание звучания “л” у древних человеков служило для называния посредством его места (в/у реки, озера, моря, и т.д.), где они могли передвигаться с опорой на дно, отсюда это его значение [(невысокий) берег с нечёткой линией]. Потому следовало ожидать, что новое знание звучания с похожим у него значением будет отличаться в первую очередь теми знаниями в его структуре значений, которые каким-то образом касаются самой этой возможности “ходить с опорой на дно”. Понятно, что возможность на то и есть возможность, что она может или быть, или не быть. А это значит, что новые знания в структуре значений объединения “вал” если и были зачем-то нужны, то только затем, чтоб саму эту возможность уже отменить. При этом, напоминаю, никто не отменял так самого значения, что следует из “прочтения” объединения “вал”, - [(невысокий) берег с нечёткой линией], оно у него таким тогда и осталось. Вот только ходить (с опорой на дно) вдоль этого берега с этими новыми знаниями в структуре значений объединения “вал” оказалось уже невозможно, - “почему?”.

Увы, сегодня нет ещё Структуры Языка, чтоб одним только нажатием кнопки я мог визуализировать на экране все связи, что есть у того или иного объединения вообще в Языке. Чтоб сразу ответить так уже на вопросы откуда, где, как и когда возникло его знание звучания с этим его значениями. А потому мне пришлось бы так много чего интересного ещё рассказать, чтоб в итоге назвать все те связи, что были у объединения “вал” тогда в Языке. А это огромное знание размером с отдельную книгу, чтоб я не мог привести его здесь целиком, - в конце концов наша тема “Руский язык”, а вовсе даже не “Объединение “вал” Древнего языка”. А потому включайте уже свой механизм Веры, и с ним мы пойдём так уже дальше. Чтобы понять наконец, что с объединением “вал” потом уже происходит.

(Кстати, знание “много чего интересного” включает в том числе знание происхождения объединения “белый” в руском языке и происхождения объединения “вайт” (”white”) в английском уже языке. Помимо общего у них значения [белый] их объединяет ещё и то объединение Древнего языка, от которого они в своё время произошли, а именно “вал”. Разница в том, что при детализации объединения “вал” для формирования в том числе на основе одной из его частей новых объединений с одним и тем же у них значением [белый], англичане использовали “ва”, а руские “л”. Впрочем, - ещё раз, - это совсем так уже другая история.)

А происходит с “вал” дальше то, что вообще происходит всегда в Языке, - пока существует признак в Действительности, будет существовать и соответствующее ему знание в Языке. Стоит признаку из Действительности почему-то исчезнуть, и вот уже вслед за ним через некоторое время, из Языка исчезает и соответствующее ему знание. Короче, признак “увал” получается из Действительности однажды так тоже исчез. Это чтоб сегодня не было уже слова “увал” у нас в Языке (для слова “увал” контекстом Языка является Руский язык)
.
Ещё раз, - в сочетании “Вятские увалы” объединение “увал” существует уже именно как название. А это значит, что какого-то собственного значения в русском языке оно давно уже не имеет. А если и может оно в нём сегодня ещё быть, то только уже как название. Впрочем, такова судьба большинства названий вообще в Языке. В смысле, когда те или иные объединения использовались для называния тех или иных топонимов и гидронимов, то значения у них безусловно тогда ещё были. Только давно всё это было, а потому сами признаки действительности, знания которых и использовались в этих названиях, давно так исчезли. Нет признака в Действительности, - нет его знания в Языке. Вот и мучаемся мы с тех пор, чтобы понять, что эти названия тогда (когда их только что и придумали) значили.

“Увал” исчез, а тот же “вал”, при котором (точнее “у которого”) он был, получается никуда так не делся. Получается, что знание, которое и определяло структуру значений у “вал”, тогда тоже исчезло. Чтоб само значение объединения “вал”, в структуре значений которого оно и присутствовало, сильно уже поменялось. А как именно оно тогда поменялось, мы с вами уже знаем по тем значениям, что сегодня у него есть в Языке.
 
Но, - ещё раз, - Язык, это всего лишь отражение Действительности. А потому, чтобы понять, что именно тогда происходило в Языке, необходимо прежде понять, что происходило в Действительности. А в Действительности, точнее в Руском её контексте почти 12 тысяч лет начало происходить, как я уже говорил, таянье ледника. Выглядело это примерно так.
Чуть южнее того места, где сегодня находятся Вятские увалы, 12 тысяч лет заканчивался огромный ледник. Чтобы понять, насколько он был тогда огромный, представьте себя в Крыму, в Ялте, возле самого моря. Крымские горы, что будут сразу у вас за спиной, высотой всего лишь тысячу метров над уровнем моря. Так вот, высота того ледника была от 2-х до 3-х километров. И этот ледник примерно 12 тысяч лет назад начал таять. Я полагаю, что понадобилось всяко больше тысячи лет, чтобы ледник отсюда (из Руского контекста) ушёл.

“Ушёл” в случае ледника значит, что те огромные объёмы воды, которые образовывались в результате таянья ледника, должны были отсюда постепенно истечь. Другое дело, что сам этот процесс имел соответствующие ограничения, а потому часть воды, скажем так, здесь тогда задержалась. Выглядело это как образование огромного озера у подножия ледника. Ледник отступал на север, поэтому озеро образовывалось с южной его стороны. Таким образом южная сторона этого озера представляла собой признак действительности “л”, т.е. невысокий берег с нечёткой линией. В то время как северная его сторона представляла собой признак действительности “вал”, т.е. невысокий берег образованный уже самим ледником. А это и была покрытая снегом и льдом, а потому белая, земля.

По этой причине ходить по той стороне берега озера, чтобы собирать там чего-нибудь вкусное, было невозможно. Отсюда и возникает необходимость у древних человеков саму эту невозможность отметить уже в Языке. Так в нём появляется объединение “вал”, в структуре значений у которого были знания, которых не было в структуре значений у “л”. И которые получить в неё если и было возможно, то только не за счёт знаний одного только лишь Языка. Проще говоря, чтобы убедиться, что по признаку действительности “вал” ходить было никак невозможно, его прежде надо было ещё и увидеть.

Ещё раз, - сегодня получить непосредственно знания (в смысле увидеть) признаков, что были тогда в структуре значений объединения “вал”, мы не можем. Хотя бы потому, что с тех пор их здесь уже попросту нет. Но мы вполне до сих пор можем сделать это посредственно, т.е. за счёт всех тех знаний, что после них остаются ещё в Языке. Для этого надо только внимательнее изучить все названия местных топонимов и гидронимов, которые объединение “вал” содержат. А ещё изучить все те устные знания, что дошли до нас в виде преданий, мифов и легенд.

(Кстати, о мифах. Те глобальные изменения, что здесь тогда произошли, одним из следствий имели ускоренное, - это относительно всех прочих контекстов Действительности, - накопление знаний в коллективных сознаниях коллективов тех древних человеков, что здесь тогда обитали. Именно отсюда потом эти знания распространились по всему уже миру.
 
- Замечание для черновика. Те лингвоидиоты, которые не понимают как могли тогда уже распространяться знания, в смысле не представляют процесс распространения тогда знаний вообще, пусть для начала попробуют поссать или поплевать против ветра. А только потом, будучи уже так сами собой оплёванными и обоссанными, пробуют всерьёз уже рассуждать о каких-то там направлениях “Север - Юг”, или наоборот, в распространении знаний. Потому как без учёта  Действительности в своих рассуждениях, это можно так если только себя обоссать и оплевать, но только никак не найти истину.
 
И рассказывается в этих знаниях о тех великих изменениях в Действительности, свидетелями которых тогда и здесь стали древние человеки. Они и запомнили их тогда только потому, что это воистину были грандиозные изменения, чтобы передавать потом знания о них из поколения в поколение. Другое дело, что сегодняшние “учёные” ни чуть-чуть ещё не понимают, что в знаниях этих содержится  рассказ о событиях произошедших тогда именно в этом месте, т.е. в Руском контексте Действительности. И рассказывается в них о древних человеках, которые там тогда жили. А потому тот же Харон, это не «обладающий острым взглядом», а, как это и следует из “прочтения” значения объединения “харон”, - [один из объединения “хар”].
 
Т.е. Харон был выходцем из ханты, которые своим предком считали самца северного оленя, и в объединении которого, получается, они так уже жили. Проблема в том, что это их объединение было, с одной стороны, одним из самых тогда успешных среди вообще всех коллективов древних человеков, но, с другой стороны, оно было сильно уже так ограничено. Чтобы все, кто в нём появлялся (рождался), по достижению соверношеннолетия в нём могли оставаться. И тот же Харон однажды из ханты был так изгнан, и вынужден был заниматься потом частным извозом на озере, что осталось в этих местах после таянья ледника.

Ещё раз, - все эти легенды, мифы и предания как совокупности соответствующих знаний появляются тогда здесь, в Руском контексте. Именно отсюда они распространились и стали известны по всему уже миру. Потому как начавшееся тогда и здесь таянье ледника и стало одновременно той самой необходимостью и возможностью, чтоб эти знания начали отсюда уже распространяться. А потому непонимание кем-то из “учёных” сегодня этой, достаточно таки простой истины, говорит о том, что эти “кто-то” прежде всего не понимают вообще, всё то, чем они так уже занимаются.)

У вала находился увал. И, чтобы знать, чем он тогда был, “по нормальному” его бы следовало тогда же и увидеть. Но, увы, те, кто тогда его видел, даже записки после себя не оставили, - письменности тогда ещё не было. Но мы знаем, как с тех пор признак действительности “увал” изменился. Тем более, что у этого, изменившегося с тех пор признака, сохранилось тогдашнее его название “увал”. “Увал” (вятский) сегодня, это небольшие горы (холмы), что остались тогда после таянья ледника. В смысле самого признака “вал” давно здесь так уже нет, а вот признак “увал”, что был тогда с ним, вроде как до сих пор существует. Хоть и изменился при этом очень.

Проблема в том, что невозможно “быть у” у того, чего уже нет. Это если теперь только “быть”. А потому тот же “увал” стал в Языке сегодня уже так “вал”, с тем самым его значением, которое никак не следует значению, что получается в результате “прочтения” объединения “вал”.

Ещё раз, - объединение “вал” с тем значением, что следует из его “прочтения”, исчезло из Языка, потому как до этого исчез признак из Действительности, которому оно и соответствовало. Остался только сильно изменившийся признак “увал”, которому уже не могло в Языке соответствовать объединение “увал” из-за этого вот “у” в его составе с его значением [быть у]. А потому и стало оно так уже “вал”, - его-то признака всё равно уже нет, а потому, что называется, “не пропадать же добру!”. В смысле, зачем выкидывать из Языка само слово, если его значение мы до сих пор так используем? Потому “вал” сегодня именно что [вал] (или [стена], как это есть у англичан в языке) , но только не [(невысокий) берег с нечёткой линией.

Из всего этого я прихожу к выводу, что объединение “увал” соответствовало тогда ледяной горе, что остовалась на (невысоком) снежном берегу с нечёткой линией, которая постепенно таяла. Самих таких гор в Руском контексте давно уже нет, - растаял все без остатка, - а вот само объявление “увал” в качестве названия, а именно Вятские увалы, с тех пор ещё сохранилось. А это значит, что было тогда в Руском контексте озеро, которое питалось водой из тающего ледника.