Экипаж

(Избранная глава из повести "Коробка")


        - Команде вставать. Койки убрать - прозвучала команда в кубрике по  корабельному радио транслятору "Рябина".
   Ванька вскочил со своего рундука, силясь понять, что бы значила эта новая команда и как следует её выполнять.
   По этой команде в кубрике подорвались лишь матросы те, которые спали, так же как и Ванька на нижних рундуках. Спящие на верхних коечках моряки продолжали спать.
   - Годки - промелькнуло в голове Соколова.
   Он быстро оделся, заправил свой рундук и выскочил из кубрика к месту построения экипажа. Вслед за Ванькой из люка кубаря вылезло ещё два "тела" Один высокий и здоровый матрос по фамилии Тимонин и широкоплечий по фамилии Ерёменко.
   - Серый - обращаясь к Тимонину сказал Ерёменко:
   - Походу вчера Химик с рулил по тихой до дому. Поэтому наши перцы сегодня утром хрен забили.
   - Похоже - ответил ему Тимонин и добавил:
   - Тем более сегодня Шкуркин дежурный.
   Этот краткий диалога двух матросов поставил Соколова в неловкое положение за своё неведенье. Он только вчера вечером прибыл из экипажа и вся эта новая обстановка, корабль, новые лица, с которыми придется вместе служить, всё это незнакомое и ещё пугающее навеивало грустные мысли. Кто такие были эти Химик, Шкуркин и т. д.  и  т. п. Ваньке ещё предстояло узнать. И чем раньше, тем лучше и спокойнее на будущее для самого себя. Надо быстрее адаптироваться в новой обстановке, что бы ни прослыть тормозом, что было смерти подобно во флотской среде.
   - А что подгодкам Шкуркин не авторитет что ли? На построение тоже забили? - продолжал поскуливать Ерёменко.
   Тимонин не обращая внимания на нытьё сослуживца, повернулся в сторону Соколова.
   - Ты вчера прибыл к нам из экипажа?! Давай знакомиться меня Серега зовут - сказал он, протягивая свою пять, для знакомства.
   Ванька назвал своё имя и пожал руку Тимонина.
   - А меня Никита зовут. Ты откуда будешь? - знакомясь с Иваном, спросил Ерёменко.
   - Из Чебоксар.
   -Чувашия. Россия. С Волги - дополнил подробностью Соколов, уловив на лице парней недопонимание.
   - А я с Украины. С Днепропетровска. А этот мотыль с Полтавы - улыбаясь, ответил Сергей и дал дружеский лобач Никите.
   В это время из кубрика вылезло ещё четыре матроса. Они вели себя более раскрепощено, по сравнению с Никитой и Серёгой. Это были подгодки Леушин Вован, Джусупов Андрей, Малинин Славян и Калинин Диман. Как позже узнал Соколов Джус, Леушин и Диман были призваны из России, а Малина был из Евпатории.
   К месту построения из ГКП по трапу спустился старшина 2 -ой статьи контрактной службы Шкуро. Он был в морской форме, а повязка на его рукаве указывала его причастность к несению дежурству по кораблю.
   - Становись. Равняйсь. Смирно - больше в шутливом, чем приказном тоне скомандовал он.
   Все собравшиеся на месте построения матросы, так же не на полном серьёзе, в полу шутовской форме исполнили данный приказ. Ванька понял ещё с вчера, что Николая срочники уважают и относиться к нему больше как к старшему товарищу, чем как к командиру.
   - А эти где гребанные годки? - спросил Шкуро, делая отметки в журнале поверки:
   - Опять спят. Расслабились совсем коросяры. Пока Химика нет. Тимоня пи…уй буди их. Не хрен расслабляться.
   Не успел Серёга спуститься в кубрик и исполнить приказание Николая, как раздался один короткий звуковой сигнал. После этого еле уловимого для уха звонка, произошло резкое изменение в поведении присутствующих. Всё как то разом напряглись и забеспокоились. Матросы на утреней поверке, до этого, будучи на "раслабоне", моментально " превратились" в строй дисциплинированных бойцов. Дежурный по кораблю Шкуро стал спешно приводить свою форму в уставной порядок, а именно застёгивать китель на все пуговицы и поправлять на голове фуражку.
   Тимонин Сергей, одним прыжком очутившись в кубрике, громко крикнул:
   - Атас. Химик
   А уже на втором прыжке своих длинных ног, стоял в строю построенных матросов.
   Не прошло и считанных минут как из люка кубрике, словно выстрелянные пробки из под шампанского, выскочили разом проснувшиеся годки. Они на ходу одевали свою робишку и, расталкивая строй бойцов, примостились на "шкентеле" построения.
   В надстройку КРХ, к месту общего сбора вошёл, а лучше сказать влетел небольшого роста, крепко сбитый человек. Одет он был в повседневную морскую форму в звании старший мичман. Это был старший помощник командира корабля и командир службы химической разведки Устиловский Николай Зигизмундович. Его живые и цепкие глаза, на иссини бритом и строгом лице, пронзали присутствующих насквозь.
    "Словно дьявол в душу заглянул" сразу промелькнула вдруг фраза из одного ужастика в Ванькиной голове.
   - Тащ старший мичман. Личный состав КРХ-321 на утреннюю поверку построен - доложил Устиловскому дежурный по кораблю старшина 2 - ой статьи контрактной службы Шкуро.
   Молча приняв доклад, и резко козырнув в ответном приветствии, Устиловский он же Химик, стал в таком же резком стиле расхаживать  вдоль построения. При этом он молчал, создавая тем самым гнетущую обстановку. Сам стиль рассхаживания, его манеры  движения и действий были, как бы сказать кипишными.
   - Дежурный - крикливым голосом прервал напряженное молчание Химик.
   - Шкуро ёперный театр. Ты что хочешь вместе со своим вахтенным у трапа Ярощуком на новые сутки заступить?
   Николай недоуменно посмотрел на него, силясь понять, что случилось и что не так с  Ярощуком и тем более с ним самим. Вроде не с похмелья. Правда вчера принял немного со своим корешом-"сверчком" с соседнего ВМ, но выпили то всего немного и то после отбоя. Может, заложил кто?
   - Ни как нет тащ старпом. Не хочу - миролюбиво ответил Шкуро и, улыбаясь, добавил в шутку, что бы снять накалившуюся атмосферу:
   - А что с Ярощуком не так? Замечен был за непристойным занятием, во время вахты?
   Химик шутку Николая не оценил и на его слова, крикливо взвизгнул:
   - Он у тебя во время вахты у трапе на кнехте сидел и курил. Думал,  что ни кто не увидит... Я в его года даже в рот не брал...
   Тут Устиловский осёкся на полуслове, чувствуя, что ляпнул что то не то, и уловив насмешливые взгляды подчинённых приказал:
   - Шкуро выводи бойцов на физзарядку. Сам лично с ними пробежку совершу. Только переоденусь.
   Старший мичман так же резко, стуча каблуками по трапу, поспешил в люк, где располагались каюты комсостава корабля.
   - Так сегодня же выходной тащ... Зарядки по распорядку вроде нет... - напомнил ему Николай.
   - А мне похер - послышался голос с низу:
   - И Ярошук с нами побежит. Будет знать, как курить на вахте... А ты его на трапе заменишь...
   На эти слова Химика Николай состроил неприличную физиономию и развёл руками.
   После подъема флага Устиловский вызвал Ваньку к себе в каюту для знакомства.
   - Разрешите тащ старший мичман - постучал в дверь Соколов и, получив добро, зашёл во внутрь. Каюта старпома была маленькая, как келья монаха. Вся мебель состояла из небольшой койки, стола, шкафа для одежды и умывальника стоящего в углу у двери. Химик сидел за столом и что то писал.
   Ванька стоял возле двери, приминаясь с ноги на ногу, заранее готовясь к вопросам на которые ему придётся отвечать.
   Наконец Устиловский оторвался от писанины и повернулся в сторону матроса.
   - Уже освоились маленько на новом месте? Привыкаете? Всё вам показали наши бойцы? - начал знакомство Химик, явно делая акцент на уставное обращение на "Вы"
   Ванька машинально кивнул головой в знак согласия и чётко по военному ответил :
   - Так точно товарищ старший мичман
   Конечно за то время, что пробыл Соколов на корабле после экипажа, прошло всего ничего, и освоиться он ещё не успел. Тем более "просмотрами" и "экскурсиями" по кораблю его ни кто не развлекал. Хорошо хоть для начала показали, где находиться его рундук и гальюн, а дальше надо будет включать свою голову, смекалку и общительность.
   Устиловского ответ матроса удовлетворил, и он продолжил знакомство.  Его интересовало практически всё. Откуда Соколов родом, кто родные, где учился, интересы и хобби.
   Особо заинтересовало Химика  умение Ваньки играть в футбол и обучение в кулинарном училище.
   - Скоро у нас будут проводиться первенство гарнизона по футболу среди воинских частей. Из нашего экипажа, в сборную делегирован  матрос Воскобоев. Но он вроде как травмировался на последней тренировки. Так что возможно вы его замените.
   Понятно теперь почему Устиловский так обрадовался  Ванькиным увлечением. Действительно Соколов до призыва на службу занимался футболом в городской команде «Энергия», и был капитаном в команде Школы Юнг. Играл, конечно, он не плохо, выступал на первенство Чувашии, но что бы сразу так выступать за сборную части, это был ещё тот вызов.
   Если с расспросами про футбол  было мало-мальски понятно, но почему Химика интересовало обучение в кулинарном училище, для Ваньки пока оставалось загадкой.
   - Соколов как вы относитесь к кулинарии? - начал прощупывать издалека Устиловский.
   Ванька пожал плечами  и кратко ответил:
   - Да вроде нормально
   - Это хорошо - обрадовался старпом, потирая свои руки:
   - У нас на корабле штатного кока нет. Поварить назначаются матросы из экипажа, кто хоть макароны от картошки может отличить. Сейчас у нас кок Юра Штец, но скоро он на ДМБовку уходит,  достойной замены ему нет. А вы почти дипломированный специалист из кулинарного училища. Так что вам Соколов и флаг в руки как говориться.
   - Тем более сейчас у вас будет целый месяц для подготовки на сдачу зачетов по ознакомлению корабля, штатного расписания, действий по тревогам, корабельного устава и. т. д. - продолжил Химик:
   - От несения вахт и корабельных работ, вы пока будете освобождены. До полной сдачи всех зачетов. Поэтому на весь этот срок определяю вас на камбуз, для помощи и обучению искусству кулинарии у матроса Штец. Время предостаточно для подготовки. Так что дерзайте Соколов.
   Перед уходом Химик выдал Соколову, для изучения Корабельный Устав ВМФ СССР и небольшую красного цвета книжечку, под названием Боевой номер.
   Боевой номер - это карманная книжка, в которую записываются обязанности по всем корабельным расписаниям того или иного матроса, старшины в соответствии с его боевым номером, а также номера закрепленного за ним личного оружия, противогаза и пр. Обязанности по корабельным расписаниям матрос, старшина должен знать наизусть.
   Книжку «Боевой номер» хранить бережно при себе — не терять и с корабля не выносить.
   При увольнении на берег книжку сдавать лицам дежурной службы.
   При списывании с корабля, отпусках, командировках, уходе в госпиталь и прочих длительных отлучках с корабля книжку сдавать командиру своей боевой части через командира подразделения.
   Книжка заполняется под руководством командира боевой части (начальника службы).
   В книжке «Боевой номер» запрещается производить записи, не предусмотренные формой этой книжки.
Присвоенный номер наносится на нашивку вышитую "Боевой номер".
   Все это Ванька узнал уже позже, когда изучал Корабельный устав и готовился к сдачи зачетов.
   После знакомства с Химиком, Ванька поднялся на главную палубу и, выйдя в открытую дверь, оказался в районе левого шкафута. Конечно, он обучался в Школе Юнг и знал немного об устройстве судна. Но одно дело изучать, а другое дело постоянно находиться и пользоваться всеми этими мудреными названиями, это ему ещё предстояло узнать в скором будущем. И это его пока мало беспокоило, он как ещё человек новый с интересом разглядывал всё, что окружало вокруг. Всё это было незнакомое и интересное. На корабль его доставил вчера поздно вечером Николай Шкуро, и он ещё толком не успел осмотреться.
   - Вот кого Серёга с Никитой называют Шкуркин - догадался Соколов и, обрадовавшись своей смекалкой с удовольствием закурил.
   Не успел он сделать вторую затяжку, как вдруг почувствовал болезненный удар в спину. От неожиданности Ванька уронил окурок за борт и резко скрючился как старый дед.
   - Ты чо корасина хренов. Оху... ел совсем курить на верхней палубе? Да ещё без "добра" - услышал он голоса за спиной.
  Превозмогая боль Соколов обернулся. Перед ним стояли годки Воскобоев Коля и Харченко Гена. Они были очень рассержены тем обстоятельством, что какой-то  карась, начинает борзеть, не успев ещё толком прибыть на коробку. Надо ему показать сразу, кто здесь хозяин и как следует себя здесь вести.
   - Ты чо карасина. Слишком ох….ший на верхней палубе, в неположенном месте курить? - повторил свой вопрос Харченко, зло, шипя с явно Западинским акцентом.
   - Давай подставляй "фанеру" к осмотру - пошел "наезд" от Воскобоева.
   Ванька напрягся, приготовившись получить удар в грудак, но ему повезло.
   - Отставить - услышал он спасительный для себя окрик старшего мичмана Устиловского:
   - Это что здесь происходит ёперный театр? Годковщина? Воскобоев. Харченко. Дежурный - громогласно заорал Химик.
   Годки, не ожидавшие такого поворота событий и быть застуканными перед старпомом, стали, что то мычать в своё оправдание. Николай Шкуро услышав на палубе, возгласы прибыл на место инцидента, при этом он силился понять, что здесь произошло. Соколов стоял в окружении своих новых товарищей и чувствовал себя полным идиотом, из-за которого произошёл вес этот сыр-бор. Уж лучше бы ему пробили "фанеру", за его косяк, чем прослыть с первых дней, стукачем и тормозным матросом.
   Вдруг шальная мысль, как пуля влетела в его голову и он сам не ожидавший от себя такого, быстро-быстро заговорил.
   - Тащ старший мичман. Ни какой годовщину здесь не было. Парни мне просто корабль показывали. Объясняли что и как...
   Химик, годки и Николай Шкуро разом замолчали при этих словах Ваньки. В его бредовым лепете была сущая фигня и неправда, но к удивлению всех, даже, наверное, самого старпома, она оказалась спасительной и логичной.
   - Соколов. Что вы мне туфту рассказываете. Я сам лично видел, как вас ударили в спину - оборвал сказочную легенду Устиновский.
   - Рассказывайте. Кто и за что вас ударили - продолжал гнуть Химик.
   - Нет… нет товарищ старший мичман. Я правду говорю - с жаром заговорил Ванька, боясь, что ему не поверят.
   - Хорошо - решил под играть ему старпом:
   - И что же они вам успели объяснить? Вот это как называется?
   Устиловский ткнул пальцем в швартовную тумбу.
   Ванька улыбнулся. Как ему было не знать таких простых вещей, после обучения в Школе Юнг. Это была задача на уровне первоклассника.
   - Это кнехт. Относиться к элементы швартовного устройства.
   Присутствующие с удивлением посмотрели на матроса, ни как не ожидавшие такого подробного ответа от карася-первогода.
   - А это что такое? - старпом похлопал своей ладонью по планширю фальшборта.
   - Фальшборт. А где сейчас находиться ваша рука называется планширем - ответил Соколов, не задумываясь.
   Такой экзамен ему нравился, и он явно начал входить в раж. В Школе Юнг по предмету Устройство судна у него была пятёрка.
   Устиловского же наоборот начало это приводить в бешенство. Он ни как не ожидал таких знаний от матроса который находиться на корабле первый день. Химик искал и тыкал своим пальцем в разные элементы набора и оборудования корабля, стараясь ввести впросак Соколова. Но Ванька на, всё отвечал чётко, правильно и подробно.
   Наконец Устиловский устал от своего экзаминаторства, в сердцах плюнул за борт и признал своё поражение.
   - Соколов - сказал он глухим голосом: Считайте, что первый зачёт по устройству судна я у вас принял. Учите дальше уставы и свои обязанности по тревогам. Химик был всё же раздосадован своим проигрышем перед этим салабоном.
   Ванька же наоборот был горд и доволен собой. Кто как ни он "спас" годков от люлей старпома и показал во всей красе свои знания. Но он не учёл тот фактор, что "всё знающих и особо грамотных" не очень-то жалуют в мужском коллективе. И, как правило, таких "обучают и экзаменуют " по другим правилам.
   Перед каждым обедом, а так же завтраком, ужинным  и вечерним чаем, по распорядку на корабле производиться ежедневная влажная уборка объекта, закреплённое за каждым членом экипажа, в расписании по приборкам.
   Объект или место приборки Соколова был коридор комсостава, кают-компания и каюта командира корабля.
   После окончания приборки весь личный состав корабля был отправлен на обед. Командный состав КРХ столовался в кают-компании, а рядовой за отсутствием матроской столовой, в жилом кубрике.
   Посередине кубрика стоял большой бак(стол), который перед приёмом пищи, сервировался бочковым, назначенным из числа лиц рядового состав, как правило первого года службы. В обязанности бочкового входила помощь на камбузе коку,  сервировка и уборка баков, а также помывка камбузной посуды. На эти сутки бочковым был матрос Степан Кононов, по прозвищу Метр, так как он числился в штате службы радиометристов.
   В самом начале флотского бака располагались годки, Воскобоев, Харченко, Штец. Потом по негласной корабельной иерархии  рассаживались подгодки Леушин, Джусупов, Малинин и Калинини. Ну и в самом конце, то бишь на шекентели караси Тимонин, Ерёменко, Конанов. Ванька занял то место, которое ему было указано, ещё за завтраком в конце бака. Во главе бака восседал старшина 2-ой статьи контрактной службы  Николай Шкуро.
   Конечно, ему положено было питаться вместе с командным составом, в кают-компании, но он частенько по привычке столовался в кубрике.
   На обед был подан украинский борщ с чесноком, котлеты с картофельным пюре и какао. Всё это было приготовлено очень добротно, вкусно и сытно. Ещё за завтраком Соколов заметил, что кормешка на коробке была намного сытная, чем в учебке, и её было предостаточно, что бы наесться. Это было из-за того, что во-первых пища приготавливалась согласно нормам морского пайка, который был намного больше и разнообразнее чем в береговых частях. Во-вторых, на кораблях коками назначались лица из числа экипажа,  и соответственно спрос за недобросовестное "кашеварованее" мог быть строгий. Недовольные матросы за плохо приготовленный обед могли устроить "тёмную" в лучшем случае, в худшем, заставили бы силой съесть полный лагун (котёл) бурды, которую этот кок  приготовил. В обиходе, в среде флотских матросов-коков была одна страшная байка. О там как, некий насильно накормленный своими же матросами, кок не выдержал переедания, умер в страшных мучениях. При этом, о той экзекуции ходили легенды и каждый рассказывал по своему, в меру своей буйной фантазии. Естественно, вся это история рассказывалась с полной подробностью и жестокой извращенностью. Рассчитана эта байка была в основном для молодых матросов-коков, которые очень боялись попасть в "шкуру" главного участника, таких расправ.
   Перед началом и в процессе приёма пищи присутствовали свои негласный ритуал и законы.
   Первыми в кубрик спускался старший за баком, как правило, боцман или лицо его заменяющий. Следующими шли годки, за ними подгодки,  потом караси, ну и в конце всё остальные. В списке всех остальных лиц, могли быть запахи, духи и вся остальная матросня, которая не имела ни какого авторитета на корабле. Попасть в список всех остальных лиц мог каждый, и боялись его пуще смерти, это был список униженных, крыс и тормозов.
   Уважаемым гостям, родственникам или именинникам, из числа личного состава экипажа, в независимости от срока службы, предоставлялось честь первым спуститься в кубрик и занять место во главе бака.
   Во время приёма пищи, каждый спускающийся в кубрик или выходящий из него, обязательно должен пожелать приятного аппетита всём присутствующим. Можно ограничиться коротким словом "Приятного"
   После года службы полагалось использовать при приёме пищи, ножи и вилки. Карасям, униженным и тормозам положено было использовать только ложки (весло).  В более крутых по нраву экипажах могли выдаваться так называемые учебные ложки. Учебная ложка на флоте представляла собой, столовый прибор с отверстием посередине.
   При приёме пищи в кубрике запрещено было, находиться в рабочей и грязной одежде, а так же соответственно без неё. Минимум тельник-маечка, чистые рабочие брюки, лапори. Максимум форма номер 3, хромочи или прогары.
   Во время приема пищи запрещено было спать, кроме под вахтенных и больных матросов, а также заниматься застилкой-растилкой флотских коечек и рундуков.
 
          После приёма пищи по распорядку следует адмиральский час, это время послеобеденного отдыха, перед общим построением. По уставу отдыхать должен весь личный состав корабля, не за действенный на вахте. Командный состав у себя в каютах, а старшины и матросы в кубрике.
   - Помоги тарелки  Никите собрать, и отнесите их на камбуз, а я пустые бачки заберу. На камбузе надо помочь - распорядился Тимонин, после того как закончился обед.
   Ванька стал исполнять указание Сереги, ещё не совсем понимая, зачем это нужно. Только очутившись на корабельном небольшом камбузе и увидав горы грязной пустой посуды, он понял, зачем нужно было  здесь его присутствие.
   Устав был строг и  справедлив для всех, кроме карася, бачкового и матроса первого года призыва. Адмиральский час отменялся, как минимум на ближайшие полгода.
   - Давай Ванек помогай пацанам посуду помыть, а я пока картофан почищу - продолжал руководить Тимонин.
   На КРХ-321 было заведено не писанное правило среди молодых моряков. Каждый карась помогает другому карасю, в их не лёгкой каресевке. То бишь это значит, что при любом "прихвате" молодого, каким либо  старослужащим или лицом комсостава, весь молодняк одного призыва "шуршит" вместе. Или,  если какого-то моряка прихватили что то "родить" (Что то найти. На пример сигареты, выпивку и т. д.), то рожают все вместе. Это было очень хорошее правило, которое всех сплачивало и объединяло ещё со времён карасевки.
   Вот за таким шуршанием которым занимались караси, в том числе Соколов, их запалил Химик.
   - Ни х…я себе... - удивлённо выругался Устиловский:
   - Это что здесь за Великое переселение народов... ???
   И уже заведясь с пол-оборота, гаркнул своим зычным голосом:
   - Дежурный... Какого х…я у тебя бойцы, во время адмиральского часа, на камбузе труться? Почему не в кубрике отдыхают?
   Конечно Химик был не дурак и он всё прекрасно понимал, что и почему здесь происходит. Просто за двадцать пять лет своей флотской службы,  для него уставщина всегда оставалась выше годковщины.
   После такого палева, справляться на камбузе остался один бачковой Конанов, а всё остальные, под чутким присмотром Устиловского, были отправлены в кубрик. Старший помощник не уходил из кубрика до тех пор, пока самолично не убедился, как молодняк лёг отдыхать на свои рундуки. После ухода Химика, конечно ни кто из карасей спать не стал, хотя и хотелось. Ещё было не положено, по сроку службы. Караси, без особого шума уселись на свои рундуки и, пытаясь бороться со сном, молча дожидались подъема.
   Послеобеденное построение  происходило, в том же месте где производиться подъем флага, на шлюпочной палубе КРХ-321.  Во время это построения, объявляется список лиц заступающих на суточную вахту, а так же производится развод на судовые работы. Вновь заступающим, предоставлялось два часа на подготовку к суточному несению вахты, пока остальные лица из рядового состава продолжали заниматься судовыми работами.
   Но так как в этот день был выходной, для моряков не задействованные в несении вахт, было предоставлено свободное время.
  Химик умел использовать это время, по своему доброму старпомовскому благодушию. У экипажа корабля был выбор ( в любой другой день или настроению старшего помощника, выбора не было), а именно: первый вариант - изучение интересной книги под названием Корабельный устав и отработка  учебных тревог;  вариант номер два - бодрый марш-бросок до стадиона, с последующей двухсторонней игрой в футбол.
   И как говорит тащ старший мичман в такой момент, в раз задумчивым бойцам:
   - Выбор за вами моряки. Для этого у вас есть уйма времени. Целая минута. Время Ч пошло...
   Моряки прошареные люди. Таковыми они становиться после года службы. Моряки прекрасно понимают, что занятие спортом это лучший вариант, чем зубрежка Корабельного устава на досуге. Тем более зная Химика, его амбиции и его рвение к уставным порядкам, могут сыграть не в их пользу. С Устиловским шутки плохи,  особенно ближе к окончанию срока службы. Время Ч ещё не вышло, а уже экипаж был на "Товсь" к занятию спортом.
   В футбол играли на старом поле, принадлежавшему в лохматых годах, Нахимовскому военно-морскому училищу. Не зная как другие, но Ванька с удовольствием погонял мяч, и даже забил три гола, применив пару своих фирменных приёмов. Устиловский его хвалил и ставил в пример перед другими бойцами, а Соколову же было лестно за слова старпома.
Это была его вторая ошибка за первый день в новом коллективе, за которые он впоследствии отгребет по полной.
   После ужина, который состоял из ароматного азу, с тушенными овощами, мастерских приготовленного коком Юрой Щтец, Устиловский спросил Ваньку:
   - Соколов вы в шахматы играете?
   - Играю немного.
   - Очень хорошо - обрадовался Химик:
   - Тогда с играем. Пройдёмте в мою каюту.
   Ваньке оставалось только молча пожать плечами и проследовать в след за старпомом.
   В каюте, предвкушая игру, довольный старший мичман, что то мурлыкал себе под нос, расставляя на шахматной доске, фигуры.
   - Играйте белыми - благосклонно "дал добро" Устиловский.
   Соколов сходил пешкой Е2-Е4. Старпом ответил встречной пешкой. На этот ход Ванька "открыл дорогу" ферзю. Устиловский в свою очередь выпустил своего коня. Через два хода, не ожидая такого быстрого исхода, Соколов поставил Химику "детский" мат.
   Старший помощник, потерпев такой фиаско, на секунду встал в ступор.
   - Бывает... Теперь я играю белыми... - досадно пробормотал он, и быстро взяв себя руки, заново расставил шахматные фигуры.
   Это партия продлилась ходов на десять дольше. Устиловский пропустил, мощный проход двух коней.
   - Где то вы меня наеб…ли... - обиженно сказал старпом, стараясь оправдаться за своё поражение. Он явно завёлся от всего происходящего, и его самолюбие было задето второй раз за день.
   Третью партию Устиловский снова играл чёрными. Теперь каждый ход старпом обдумывал долго и вдумчиво. Ванька не был супер шахматистом, но уровень его игры позволял, с лёгкостью ставить старпома в трудное положение. По игре было видно, что Химик играет плохо, и неминуемо, с каждым ходом, приближает своего короля к очередному мату.
   Кульминацией всей этой партии, стала тройная "вилка", поставленная Ванькиным конем, между королем, ферзём и ладьей.
   Старпом обречённо охнул и схватившись за голову выскочил из каюты.
   Не прошло считанных секунд, как по кораблю раздался тревожные звуковые сигналы.
   - Учебная тревога. Пожар в МКО. Аварийной партии приступить к разведки места пожара - орал старший мичман по громкой.
   После этого по КРХ-321 начался настоящий кипишь. Послышались топот человеческих ног, громкие   хлопки задраиваемых дверей и люков, доклады по "Рябине"...
   Соколов, не до конца понимая, что случилось и что ему в эту минуту делать, почувствовал себя настоящим тормозом. Он выскочил из каюты старпома и с ловкостью обезьяны вскарабкался по трапу на главную палубу.
   Выбравшись на верхнюю палубу, Ванька увидел, как парни из экипажа торопливо раскатывают пожарные рукава и готовят всевозможное противопожарное имущество. Матросы, входящие в состав аварийной партии спешно одевали АЗК (аварийно-защитный костюм). При этом они всё это делали с таким ожесточением, а на их лицах читалась естественная злость, что Ваньке стало не по себе.
   Соколов не зная ещё своих обязанностей по тревогам, попытался хоть чем-то помочь своим новым сослуживцам. Он стал помогать Никите, раскатывать пожарный рукав. Но Ерёменко грубо оттолкнул его и посмотрел на него взглядом, в котором читалась такая ненависть, что Ванька сразу всё понял. Это была его третья ошибка за первый день пребывания на корабле.
   Условный очаг возгорания "тушили" минут сорок. После этого прозвучала команда "Отбой учебной тревоги. Противопожарный инвентарь и имущество  в исходное. Команде собраться на месте построения по учебной тревоги,  для разбора действий "
   Разбор действий или "полётов" экипажа, старпом проводил до вечернего чая. За срок прошедший с начала объявления тревоги, прошло достаточное время, и Химик успел "остыть". Старший помощник уже не был в бешенстве, настроение его улучшилось, и он даже начал шутить:
   - А я смотрю. Во время тревоги Птица свой клюв разинул и давай у Еремы шланг отбирать - острил Устиловский, точно угадав прозвище Соколова, и тем самым переходя с уставного обращения на повседневной флотский сленг.
   Моряки не весело посмеялись над шуткой старпома. Ваньке же было не до веселия. Он готов был понести любую сложную повинность, лишь бы оправдать себя в лице своих новых сослуживцев.
   После вечернего чая, состоящий так же как завтрак, из мягкого пшеничного хлеба с маслом и чая, Соколова позвали на бак для разговора по душам.
   Ванька давно уже понял, какие за ним висят "косяки"и уже морально был готов к любому повороту событий. Он не отличался дюжей силой или хорошо  " подвешенным языком ", но свою голову Соколов не собирался отдавать за бесценок.
   - Главное не очковать. Говорить чётко, не мямлить и не оправдываться. Ударят - влупить ответку. - настраивал он себя.
   На баке, для разговора его ждали подгодки Леушин и Калинин, а также караси Тимоха с Никитой.
   - Ты чо карась слишком ох….ший? - начал свой "наезд" Калинин Диман:
   - Сюда после учебки в футбол и шахматы, что ли приехал играть? Чо до х…я много знаем?
   Он подошёл вплотную и, упершись своим лбом в лоб Соколова, смотрел в его глаза, не отрывая взгляда. У Ваньки промелькнула мысль, откинуть назад свою голову и со всей силы ударить лбом в переносицу Калинину. Этим приёмом его научил отец, и Соколов однажды его использовал. Эффект был потрясающий. У соперника, не ожидавший такого мощного  удара, из переносицы хлынула кровь и он, получив нокаут, рухнул на землю.
   В этот раз и в такой обстановке Ванька не решился использовать данный приём. Ситуация была ещё не критична и всё же "наезды" Калинина были по делу. Он предпочел молчать и слушать предъявы.
   - Ты в курсах, что ты сегодня всех пацанов подставил? - продолжал предъявлять Калинин:
   - Ты пока здесь ни кто. И звать тебя ни как. Тебе Химик сколько дней дал на сдачу зачётов? Месяц? Я командир отделения и ты мне их сдашь через неделю. Не х…й балду гонять. Пацаны на вахты сутки через сутки заступают, а ты будешь в футбол и в шахматы играть? Неё так не прокатит у тебя... Видел я таких хитро-сделанных... Быстро таким рога ломали...
   - Диман погоди. Не заводись - вступил в разговор Леушин Вован:
   - Слышал, вроде как Химик сегодня у Соколова зачёт один уже принял.
   И уже обращаясь к Ваньке, спросил того, таким же спокойным голосом:
   - Птица это правда?
   Соколов облизал свои высохшие от волнения губы, утвердительно хрипло ответил:
   - Правда. Зачёт по устройству корабля.
   - Что-то мне мало верится, что бы карась только что пришедший с учебки, так хорошо знал "коробку" - всё ещё продолжая доеб……ться, Калинин и дав подзатыльник Никите добавил:
   - Правильно я говорю Ерёма. Сколько раз  ты у нас шпации жарил и на клотик чай бегал пить?
   По его манере и стилю общения с людьми, было видно, что человек он не простой. Можно даже сказать, что хреновый.
   Присутствующие рядом моряки под….еб Калинина оценили и от души позабавились. Только Никита будучи главным персонажем насмешек, обижено проскулил:
   - Посмотрю, как Птица командиру будет зачёт сдавать и по тревогам подрываться.
   - Я сдам зачёты. И раньше назначенного срока – не акцентируя свои слова ни кому конкретно, твёрдо ответил Соколов.
   И действительно Соколов выполнил своё обещание. Через неделю он уже полностью освоился на КРХ-321, выучил свои обязанности по тревогам, корабельный устав и своё заведование. Командование корабля в лице командира старшего мичмана Войникова Валентина Ивановича, а так же старшего помощника командира корабля старшего мичмана Устиловского Николая Зигезмундовича по достоинству оценили отличную подготовку  и допустили  к несению самостоятельной вахты молодого матроса. Оценили это и его товарищи по службе старослужащие и молодые бойцы. Возможно кто-то с затаенной завистью и нескрываемой ревностью, но главное в коллектив экипажа матрос Соколов влился достойно и полноправно.