У Бога всё бывает

Егорка очень любил своего отца. Правда, помнил его плохо. Сергей, папа Егорки, был замечательным, смелым и добрым человеком. Пройдя службу в горячей точке, он устроился работать в МЧС, пожарным, чтобы спасать людей. Папа вытаскивал детей, стариков из горящих домов, извлекал рабочих из-под завалов во время технического взрыва на заводе, участвовал в эвакуации туристов из горящего леса, а умер от простого приступа аппендицита. Хоть мама и говорит, что от разлитого, а не от простого, но что это меняет?
Егорка решил, раз уж папа помогал людям, значит и он обязан всем помогать, потому, что сын должен продолжать дело своего отца. Пожарником ему в 12 лет быть пока рановато, но мало ли людей, нуждающихся в помощи? Да и не только людей…
В день рождения Егорка поделился своими соображениями с другом Санькой, и тот согласился с парнем:
- Действительно, мой папа шофер, и я тоже хочу быть шофером, а ты что – особенный? Тоже должен быть как папа, спасателем.
С этого дня всё и началось.
Ребята стояли на балконе и ждали Егоркину маму, когда соседская кошка Лайза, испугавшись проходившей мимо неё собаки, сиганула на дерево. Псину это раззадорило, и она залаяла на Лайзу. Кошка устремилась по веткам вверх. Хозяин окликнул собаку, и та ретировалась. Тут Лайза поняла весь ужас своего положения. Она попыталась слезть, но ветки качались под её лапами. Наконец кошка вцепилась в самую толстую из них и застыла. Над двором разнесся тревожный стон напуганного животного. Стали собираться соседи. Кто ласково звал кошку на землю, кто пытался трясти ствол дерева, чтобы она наконец сдвинулась с места, всё было напрасно. Лайза ещё крепче впивала когти в понравившуюся ветку и всё громче выла. Хозяйка кошки, Людмила Павловна, выскочила на улицу в домашних тапках и стала уговаривать её слезть. Дядя Витя, сосед из квартиры напротив, предложил вызвать МЧС.
- А то им, наверное, больше делать нечего, как за кошками по деревьям лазить, - проворчал проходивший мимо дворник, дядя Паша, - поорет, поорет, да и слезет.
Соседи решили подождать. Но голос кошки становился всё надрывнее, и Егорка не выдержал:
- Погнали на улицу! – бросил он Саньке, вбегая с балкона в комнату, - сейчас попробуем снять её.
Подскочив к дереву, парень обвил ствол руками, Санька подтолкнул Егорку снизу, и мальчишка пополз по стволу вверх. Главное было добраться до веток. Двор затих.
- Ну вот и хорошо, - прокомментировал Санька, когда друг добрался до первой ветки, - теперь, главное держись крепче и проверяй сучки перед тем, как наступаешь на них.
Егорка уже бодрее стал продвигаться к кошке. Та, толи поняла, что к ней идёт помощь, толи устала орать, но притихла и следила за каждым движением мальчика. Когда, наконец, Лайза оказалась в шаговой доступности от юного соседа, она осмелела и аккуратненько поползла по веткам к нему на встречу. Соседи ожили:
- Смотри, ведь всё понимает, ползёт!
- А то, спасателя увидала!
- Егор! Хватай её, да за пазуху!
Парень, присев на ветку, ласково взял кошку в руки, погладил её и посадив под майку, стал спускаться. Мужчины подошли поближе к стволу дерева, чтобы поймать Егорку. Осталось совсем немного, но новые брюки, зацепившись за сломанный сук, тормозили движение. Мальчик дернул немного посильнее и часть штанины осталась на дереве.
Из-за угла показалась мама.
«Ну вот и всё! – пронеслось в голове у Егорки, - она эти брюки мне сегодня на день рождения подарила, радовалась, что сын будет ходить, как человек, а я…»
Он уже не видел, как целовала кошку Людмила Павловна, не чувствовал, как хлопал его по плечу дядя Витя, не слышал, как хвалили соседи. Егорка представлял, как расстроится мама.
Он побежал к ней на встречу со словами: «Прости, пожалуйста, я, честное слово, не хотел».
Мама на секунду замерла, глядя на то, что осталось от брюк, вздохнула и уже приготовилась говорить, но соседи дружной толпой заступились за Егорку. Тут ещё Санька подскочил и тоже начал рассказывать, какой герой её сын. В общем, мама сдалась. Тем более Людмила Павловна пообещала зашить брюки так, что «никто не догадается, где была дыра».
Слово она своё сдержала, зашила хорошо. Дыра исчезла, но шов остался, брюки новыми не стали. Санька решил поддержать друга:
- Папа, когда порезал руку, говорил: «Шрамы – это украшения мужчин», а у тебя теперь брюки стали мужскими, со шрамами.
Егорку это утешение устроило, да и не очень-то он из-за штанов переживал, он о маме больше думал.
Мама Егорки, Оксана Алексеевна, работала воспитателем в детском саду, поэтому достаток в их семье, выражаясь языком бабушки Лиды, «оставлял желать лучшего». Но маме её работа нравилась и поэтому они старались жить экономнее, только не всегда получалось…
После кошки был спасенный щенок, провалившийся в канализационный люк и оторванный рукав куртки. Потом у соседа потекла машина, и Егорка, помогая, весь перепачкался машинным маслом. И так почти каждый день. Мама вздыхала, терпела, лишь изредка говорила:
- Ты, когда на свои подвиги идешь, переодевайся что ли, а то скоро в школу ходить не в чем будет.

В воскресенье Егорку разбудил громкий звонок маминого телефона. Он взглянул на часы:
- Шесть сорок пять! Так рано только бабушка Лида может в выходной позвонить, - пробурчал парень и попытался снова уснуть, но разговор заинтересовал его.
Дело в том, что бабушка жила в другом часовом поясе и считала, если у неё день, то и все уже выспались, а мама, чтобы не обижать её, не напоминала про разницу во времени.
Ну да ладно. Вернемся к разговору. Изначально он не обещал Егорке ничего интересного:
- Доброе утро, мама! У нас все хорошо… Да выспались мы, не переживай… И питаемся нормально. А как дела у тебя? – мама Оксана помолчала, выслушивая Свою маму, а затем продолжила:
- Мам, я даже не знаю, как начать… В общем у внука твоего то ли переходный возраст начался, то ли переклинило его, решил стать спасателем… Да нет, не когда вырастит, сейчас стать. Причем, он уже во всю, так сказать, всех спасает… Ну кто говорит, что это плохо? Я не о том. Просто все его подвиги кончаются какими-то ненужными тратами для семейного бюджета. То брюки порвет, то – куртку. На днях увидел, как у мусорных баков кто-то костер разжег, ну и огонь стал расползаться по сухой траве, так Егорка кинулся тушить. Остался без кроссовок, подошвы прожег… Костер-то потушил, а вот ходить теперь не в чем… Да я понимаю, что молодец, но как хвалить, если каждый раз что-то рвется, пачкается, прожигается…
Потом была тишина. Егорка уже начал дремать, надеясь, что бабушка успокоит свою дочь, вразумит её, но мама вновь заговорила:
- Мама! Тебя послушать, так все проблемы можно решить, посетив церковь. Ну сходим мы туда и что? ... Хорошо. Исповедуемся, причастимся… И как я подойду к батюшке?   Как попрошу побеседовать с сыном? … Ладно, мам, обещаю, схожу и поговорю.
Егорка перестал дремать. Теперь мама поведет его в храм, да ещё на беседу к батюшке. Что он, преступление какое совершил что ли? Нет, парень верил в Бога и против посещения церкви ничего не имел. Только не любил на службе долго стоять. Но если надо, значит надо. С другой стороны, что не так-то? Он ведь старается правильно поступать, а в храм обычно наоборот, тех, кто оступается ведут. Егорка накрылся одеялом с головой, чтобы мама не заметила, что он не спит, и гоняя в голове мысли о разговоре, отключился.

- Сын! Вставай! Ну ты и спать здоров! – мама присела к Егорке на кровать, - уже одиннадцать скоро, а мы собирались за кроссовками на рынок. Поднимайся, тебе ещё позавтракать надо.
Про посещение храма мама молчала, и Егорка решил, что ему это всё приснилось.
- Я уже на ногах! – выпрыгнув из постели крикнул он бодро.
Поход на рынок закончился приобретением скорее спортивных тапочек, чем кроссовок. Цены за последнее время здорово скаканули, и мамина зарплата явно отставала от них. Пришлось довольствоваться малым, но Егорка не унывал. На эту осень хватит, а там как будет. Может маме к Новому году какую-нибудь премию подкинут, а может удастся сэкономить на чем-то. «Да и нога растет быстро. Зачем дорогие покупать?» - успокаивал он себя. А на самом деле парню очень хотелось иметь настоящие кроссовки. Нет, не ради того, чтобы были. Егорка любил играть в футбол, а в тапках по мячу не ударишь. Поэтому придется быть болельщиком, а вот погонять мячик, видно пока не судьба.

Во вторник вечером мама объявила:
- Завтра в школе не задерживайся, пойдем в храм. Я с батюшкой разговаривала, он хочет побеседовать с тобой.
Егорка пробурчал: «Уж так прямо и хочет…», а вслух произнес:
- Мам, ну что я не так делаю? Учусь, не хулиганю, стараюсь помогать всем по возможности. За что меня к батюшке?
Мама заулыбалась:
- К батюшке не за что-то водят, а на беседу. Ты, глянь, как быстро взрослеешь, одежду покупать не успеваю, а рассуждаешь, как маленький. Тебе советчик нужен. Мужчина. Дедушка далеко, папа ещё дальше…
Мама перевела взгляд на окно, помолчала и продолжила:
- Понимаешь, Егорка, я бы рада тебе помочь, но я же не парень и ваших тонкостей не знаю, а вижу, что ты хочешь стать настоящим человеком. Вот и попросила отца Фёдора побеседовать с тобой. Он, как и наш папа, служил в горячей точке, был тяжело ранен, но спас товарищей и сам спасся. За это и пообещал служить воином Христовым, и сдержал своё слово. Разве он не настоящий мужчина?
Егорка слушал внимательно. Он, посещая храм, видел батюшку, но ничего о нем не знал.
- Хорошо, мам. Если ты считаешь, что надо, я схожу.

Храм находился на соседней улице, в двадцати минутах ходьбы. Совсем недавно там были полу развалины старой церкви, а года три назад здание стали восстанавливать. Работы велись медленно в основном на деньги прихожан. Прошлый год нашли мецената, который оплатил внешний ремонт, и теперь работы велись внутри храма.
На пороге Егорка глубоко вздохнул, перекрестился и вошел во внутрь. Не смотря на вечернее время в здании кипела работа. Совсем юные мастера, больше похожие на вчерашних школьников, заделывали щели в старых стенах. Батюшка разговаривал с какими-то мужчинами возле окна. Увидев Оксану Алексеевну, он раскланялся с прежними собеседниками и подошел к Егорке и его маме. Глядя на напряженного парня, отец Федор по-отечески улыбнулся:
- Добрый вечер! Ну что, - обратился он к Егорке, - давай знакомиться?
Только сейчас паренёк понял, чего ему не хватало все последние годы: вот этой доброй, и в тоже время мужественной улыбки. Именно так когда-то смотрел на него папа. От осознания происходящего стало легко и радостно на душе, Егорка представился батюшке.
Казалось, что разговор шел вне времени, потому что пролетел он очень быстро, но столько новой информации, новых впечатлений принес пареньку! Когда мама и сын выходили из храма, было уже совсем темно. Егорка опять вздохнул, но теперь уже с лёгкостью от хорошего завершения начатого дела. 
- Мам, а батюшка предложил мне приходить и помогать тем, кто ремонтирует. Ты видела там молодых ребят? Это студенты из художественного училища, - Егорка, возвращаясь домой, вначале молчал, обдумывая разговор с отцом Фёдором, а потом его как прорвало, - и вообще, батюшка сказал, что я правильную дорогу выбираю. Даже в Евангелии написано: «Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя». А ещё он папу нашего знал, и сказал, что молится за него.
Парень снова замолчал. Оксана Алексеевна тоже молчала. Она не хотела мешать Егорке осмысливать всё то, о чём они говорили с отцом Фёдором.
Проходя мимо булочной, мама вспомнила, что у них нет хлеба и отправив сына домой учить уроки, свернула в магазин.
Уже возле двери Егорка услышал Санькин голос:
- Стой уже! Третий раз к тебе иду! Где тебя носит? Телефон не отвечает, дома никого нет. Ты где был то?
- В храме. Мы с мамой к отцу Фёдору ходили.

Санька не унимался:
- В храм с утра ходят. Не хочешь говорить, не говори.
- Тебе говорят, в храме я был. Разговаривал с батюшкой.
- Не понял. О чём разговаривал? Натворил что ли чего? А почему я не знаю?
- Да не натворил. Просто разговаривал и всё.

Чтобы перевести диалог на другую тему, Егорка спросил у друга:
- А ты чего приходил то?
Санька ухмыльнулся:
- Да с математикой опять… Дурацкая алгебра. Ты домашку сделал? Мне никак нельзя завтра пару огребать. У меня уже две не закрытые. Мать узнает, убьет.
 Егорка улыбнулся:
- Не убьет. Сейчас я тебе объясню, как делать, и ты сам всё решишь. И завтра на уроке руку поднимешь и исправишь свои пары. Тема-то лёгкая.
- Лёгкая, тяжёлая… Какая разница? Нужна мне эта математика. Дай, я спишу и всё. Может за домашку троечек поставит.
- Зря ты так. Да и не делал я ещё ничего. Сказал же, в храме был.
Санек надулся:
- Чего тебя в храм-то понесло? Папа говорит, что туда только бабки неразумные от безделья бегают.
Егорка насупился:
- Глупости не говори. В храм ходят, чтобы с Богом общаться.
Санек покрутил у виска:
- Ты его видал, чтобы с ним общаться? Ты вообще уверен, что он есть? Я что-то не слышал, чтобы его кто-то видел.
Егорка прервал друга:
- А святой Лука говорил, что он, оперируя у людей мозг, ум не видел. Что по-твоему и ума тоже нету?
Санек аж отпрыгнул:
- Это ты про меня, что ума нету? Жалко с другом задачками поделиться? Ну и не давай! Я найду завтра у кого списать!
Он махнул рукой и побежал к своему подъезду.
Егорка крикнул вслед другу:
- Причём тут ты?
Но было уже поздно, дверь за Санькой закрылась.

Утром Егорка шёл в школу один. Санька не дождался его.
«Чего он обиделся?» – думал парень, шагая по школьной аллее, - «я же ничего плохого ему не сказал».
В классе он увидел сидящего за последней партой Саньку и подошёл к нему.
- Ты чего обиделся?
Санька хлюпнул носом:
-  Конечно. Сам меня дураком обозвал…
- Да не говорил я, что ты дурак. Вспомни наш разговор. Ты сказал, что Бога никто не видел, значит его нет. А я сказал, что ум тоже никто не видел. Мозг видели, а ум – нет.
Санька ухмыльнулся:
- Ну ты придумал!
- Да не я, а Лука Крымский. Святой такой. Он хирургом был и священником одновременно.
Санька удивился:
- А разве так бывает?
Егорка, доставая из ранца учебник и тетрадь, заключил:
- У Бога всё бывает! Ладно. Ты алгебру сделал?
- Ой! Я и забыл про неё… Дай я быстренько спишу, а ты, если хочешь, на следующей перемене объяснишь мне.
Егорка засмеялся:
- Очень хочу! Просто ночь не спал, как хочу!

Со школы друзья шли как обычно вместе. От вчерашней ссоры и следа не осталось. Дорога вела через стройку. Можно было конечно пройти и по хорошему асфальту, но по нему дальше, да и работа только начиналась. Летом вырыли котлованы под фундамент, обложили их плитами, и местные мальчишки играли здесь, то в прятки, то в войну. Сторожа конечно гоняли их, но разве мальчишек прогонишь?
Осень в этом году была дождливая и котлованы наполнились водой, превратившись в бассейны с грязной жижей. А вдоль них шла старая дорожка, которую пока не убрали. По ней ребята и ходили в школу и обратно. Друзья шли и обсуждали какой-то ролик из Интернета. Вдруг Егорка насторожился:
- Санька, слышишь?
Из дальнего котлована доносилось едва уловимое: «Помогите!»
Парень рванулся с места в сторону голоса. Санька побежал за ним. В холодной грязной жиже будущего фундамента плескался, пытаясь выбраться наверх Витёк, второклассник из их дома.
Не думая, Егорка плюхнулся на край плиты и ухватил за руку Витька. Тот, увидев помощь, перестал сопротивляться и его тут же потянуло вниз.
- Держись, пацан! Не сдавайся! А то вместе нырнём!
Парень изо всех сил тянул Витька, и жижа начала отступать. Тут подоспел и Санька. Он осмотрительно оставил ранец на чистой дорожке, а уж потом побежал на помощь. Схватив друга за ногу, Санька «завершил спасательную операцию». Он так потом всем и рассказывал. Егорка снял с себя куртку, замотал в неё мальчика, и ребята побежали домой.
Возле подъезда Витю уже целый час ждала бабушка. Она очень переживала. Уроки-то уже давно закончились, а внука всё нет и нет.
- Думала пойти на встречу, да боялась, что разойдемся по разным дорогам, - причитала она, подхватывая из рук спасателей перепуганного замерзшего мальчишку.

Придя домой, Егорка даже обрадовался, что мама была на работе. Он замыл куртку, брюки и запустил стиральную машинку. Потом протёр ранец и чуть не вскрикнул: «Переобувка!». Новые спортивные тапочки, купленные четыре дня назад, лежали в боковом кармашке ранца и, наверное, выпали, когда он вытягивал Витька из грязи. 
 - Санька, ты как? – позвонил он другу.
- Нормально. Мама меня немного поругала, мол зачем сам полез, а не взрослых позвал, но потом ничего, успокоилась. Хорошо ещё, что не испачкался, как ты, а то бы разоралась! А тебе-то досталось, поди?
- Да нет ещё. Мама на работе. Я кажется тапки новые в котлован уронил. Сходишь со мной поискать?
- Если отпустят, конечно схожу.
Через пятнадцать минут друзья были уже у котлована. Но сколько не пытались найти там тапки, так ничего и не нашли. Домой шли молча. Наконец, уже у дома, Санька выпалил:
- Слушай, Егорка, мне дед летом такие же тапки в лагерь покупал, а я их от родителей спрятал, чтобы кроссовки не отобрали. Завтра в школу принесу. Ты только не проговорись, а то мне достанется.
- Было бы здорово! А то я без переобувки остался.
- Ну, что? Пока. До завтра?
- До завтра!
И друзья разошлись по домам.
Вечером Егорка всё рассказал маме. Правда про тапки промолчал. Санька же просил не говорить. Мама приобняла сына:
- Да я уже догадалась, что опять кого-то спасал, увидела куртку и брюки в ванной. А ты взрослеешь. Сам постирал всё. И даже не порвал. Молодец!
Егорка, улыбнулся: «Пронесло».
Тапки, принесенные Санькой, оказались точь-в-точь похожими на те, что лежали на дне котлована. У Егорки аж камень с души упал. Теперь мама точно не расстроится. Тапки же целы. Вот только…
- Слушай, Санька, а как же ты? Вдруг твои про тапки спросят?
- Кто спросит? – ухмыльнулся Санька, - родители про них не знают, а дед уж и забыл поди, ну а если вспомнит, скажу, что в лагере летом порвались и я их выбросил.
Егорка подумал немного и сказал:
- Врать конечно не хорошо, но раз они тебе совсем не нужны… В общем, спасибо тебе, друг! Выручил!
На большой перемене к друзьям подошли ребята из соседнего двора.
- Мы прогноз погоды на субботу смотрели, дождя не будет. Приходите к нам на площадку в футбол играть, а то скоро снег выпадет, а мы так и не отыгрались. Если не придете, засчитаем вам техническое поражение.
Саньку аж передернуло:
- Засчитают они! Всё лето проигрывали, а теперь по лужам будут строить из себя футболистов. То же мне, игроки! Егорка ты как? Сделаем их, как летом? В сухую?
Егорка отрицательно покачал головой:
- У меня в субботу не получится. В храм должны доски привести, я обещался прийти помочь с разгрузкой.
- Ты что, футбол на батюшку своего променял?
- Да при чем здесь батюшка. Сказал же, обещал. Да и не в чем мне играть. Не в тапках же! Помнишь, я тогда в таких же тапках палец выбил? Три недели в гипсе ходил. Спасибо. Больше не хочу.
- Да найдем мы тебе в чём играть. У Борьки попросим. Он всё равно играть не умеет. Поставим его арбитром. Пусть в тапках за игрой следит.
Егорка нахмурился:
- Ну ты что, не слышишь? Я обещал! Давай на воскресенье матч перенесем?
Санька не унимался:
- А вдруг в воскресенье дождь, или снег? Осень всё-таки.
- А ты у Гидрометцентра спроси. Вдруг нет?
Звонок на урок прервал перепалку. На следующей перемене было решено перенести матч на воскресенье. Но, увы, Егорка в нем так и не поучаствовал. И были на то веские причины. Но обо всём по порядку.
 В субботу после уроков, забежав домой поесть и переодеться, Егорка отправился в храм. Там уже во всю кипела работа. Молодежь носила доски, а мужчины постарше сортировали их и аккуратно складывали в разные углы здания.
Когда разгрузка была завершена помощники перегруппировались. Большая часть молодежи стала шлифовать доски для отделки стен, двое мужчин принялись обрабатывать уже отшлифованные доски на станке, а батюшка и несколько взрослых с группой новичков, к которой относился и Егорка, стали из некондиционных досок сбивать леса для штукатуров. Точнее, сбивали конечно опытные мужчины, а молодежь придерживала, подавала. Потолки в храме высокие, поэтому рабочие места для тех, кто будет приводить в порядок стены, должны быть надежными.
Егорка был рад, что попал в «бригаду» к отцу Федору, потому что он не только ловко управлялся с инструментом, но и был прекрасным рассказчиком.
Вечер наступил гораздо быстрее, чем парень ждал его. Уходить не хотелось, но рабочий день был закончен и пришлось прощаться.
Только подходя к дому, Егорка ощутил усталость. «Ничего, сейчас поем и отдохну», - подумал он, - «мама уже небось ждет меня». 
Мама была дома, и не одна. Когда парень зашёл в квартиру, она вышла к нему на встречу со словами:
- Наконец-то, дождались! Проходи, сын. У нас гости.
Егорка напрягся. Он представлял своё возвращение иначе. Хотелось просто поесть и плюхнутся за компьютер, но, увы.
В комнате его ждали родители спасенного Витька. Видно они приехали на выходные, и бабушка им всё рассказала.
- Ну, здравствуй, Егор Сергеевич!
Папа Вити вышел навстречу парню:
 - Узнаю Серёгу! Весь в папу! Спасибо тебе огромное за Витьку! Если бы не ты! Он нам в подробностях рассказал, как вы его с другом вытаскивали. Жизнь спасли.
Папа кивнул на жену:
 - Мама наша сказала, что теперь два дня рождения сыну отмечать будет.
Мама Вити тоже поднялась с дивана, и вытирая толи простуженный нос, толи слезы счастья, кивала головой и «дакала» на каждое слово своего супруга.
- Подводя итог.
Папа сделал паузу, внимательно осмотрел присутствующих:
- Мы, посоветовавшись, решили: проси, что хочешь, вплоть до компьютера или телефона. Любое желание!
Егорка задумался. Он полдня работал в храме и общался с людьми, которые просто так уже не первый год работают над восстановлением здания. Тратят время, силы и ничего не просят взамен, кроме молитв. Он же потратил на спасение Витька минуты, разве за это что-то нужно? Парень посмотрел мельком на свою маму и произнес:
- Дядя Дима, а вы бы прошли мимо, если бы к примеру в этом котловане я или мой друг Санька бултыхались? А потом стали бы просить с моей мамы к примеру, телефон?
Мужчина явно не ожидал такой ответ. Он то думал, что малец прикидывает в уме что лучше выбрать, а тут такой разворот.
- Ты прав. Не прошел бы. И просить бы не стал. Но ты же не просишь, мы сами тебе предлагаем. Мы хотим тебя отблагодарить, понимаешь? От всей души!
В разговор вступила мама Егорки:
- Вы уже отблагодарили. Вон сколько гостинцев принесли! Нам их и за полгода не съесть.
Парень поддержал маму:
- Тем более. Я очень рад, что помог Витьку. И не только я. Ему и Санька помог. И любой, кто был бы там, помог. А вам спасибо, что благодарите, батюшка говорит: благодарные люди благо дарят. Разве этого мало?
Папа Вити приобнял Егорку:
- Видел бы тебя сейчас твой папка. Он бы гордился. Совсем взрослый стал! Ладно, тебе отдыхать надо.
И обращаясь к супруге:
- Ну что, Танюша, пойдём?
Мама Вити подошла к двери, повернулась:
- Простите нас, если что-то не так. Спасибо ещё раз и поклон земной.
- Ну а если всё-таки надумаете, наше предложение в силе, - заключил папа перед уходом.
Родители Витька ушли и в доме стало тихо.
 Мама подошла к Егорке:
- Я, наверное, теперь каждый день буду тебе говорить: какой ты стал взрослый, сын. Даже не заметила, когда ты вырос.
Смахнув слезу, она продолжила:
- Устал небось, наработался. Ужинать пойдем?
 - Конечно. Я такой голодный, что быка съем!

Сначала был ужин, потом чай. За чаем Егорка рассказывал о работе в храме, цитировал отца Федора, удивлялся ребятам:
- Мам, батюшка сказал, что почти все ребята, которые восстанавливают церковь из детского дома. Просто они уже повзрослели и их отправили учиться в профессиональное училище.  Такие классные ребята! Я думал, что в детских домах все дети злые и голодные, а эти – добрые.
Мама улыбнулась:
- И сытые.
- Почему сытые? – не понял Егорка.
- Да это я тебя продолжила. Ты же сказал, что думал – голодные.
Егорка усмехнулся:
- Когда мне батюшка сказал про них, чтобы я про родителей не спрашивал, а то почти все с этого начинают, я их даже пожалел. А отец Федор сказал, что зря жалею. Они из очень хорошего детского дома. У них воспитатели и заведующая замечательные педагоги. Не известно, что бы с ними в семьях было. А так выросли хорошими людьми. А ещё батюшка сказал, что жалеть сейчас стариков нужно. Дети вырастают, уезжают в другие города, страны, а родители немощные одни со своими болезнями и проблемами остаются. Для некоторых даже в магазин сходить проблема. Есть конечно социальные службы, но они по графику работают, а хожалок нанимать старикам не по карману.
Егорка отпил чаю, откусил принесённый Витиными родителями торт и продолжил:
- Мам, я знаешь, что подумал. Поговорю с бабушками из нашего подъезда, с тётей Зоей, с бабой Машей, с тётей Лизой. Может когда надо в магазин сходить, или в аптеку. Я же могу. Вечерами я дома. Свободен. Саньку подтяну. Может и он согласится.
- Хорошо придумал. Молодец! Правильно Дима сказал, папа гордился бы тобой.
Мама потрепала сына за чуб и поднялась из-за стола.
- Почему «гордился бы». Он видит меня и радуется. Я это чувствую.
- Чувствительный ты мой, давай закругляться с ужином. Спать уже хочется.

Воскресным утром Егорка ещё нежился в постели, когда позвонил Санька.
- Привет! Ты что, ещё дрыхнешь? Просыпайся быстрее! У меня к тебе разговор срочный.
- Давай, разговаривай, - Егорка присел на край кровати и приготовился слушать друга.
- Ну, ладно, короче, к тебе вчера родители Витька приходили?
- Ну приходили.
- А велели подумать, что ты хочешь, чтоб тебе купили?
- Ну велели.
- Что ты всё нукаешь? Говори, ты что попросил?
- Ничего.
- Ты можешь быстро сказать, а то мы вот-вот с папой и дядей Димой в торговый центр поедем.
Егорка был непоколебим:
- Я тебе уже всё, что ты просил, сказал.
Санька начал злиться:
- «Ничего» это что? Просто, когда они вчера ушли, папа и мама спорили, что мне нужно. Папа сказал, что телефон на халяву – это круто, а мама сказала, что не круто, а борзо. Хватит чего-нибудь и попроще. Ну, например, коньков. Вот я и думаю, если ты что-то более серьезное попросил, мне обидно будет. Сам понимаешь, между друзьями обид быть не должно. Так что, говори.
Егорка едва сдерживался:
- Я же тебе русским языком сказал, ничего мне не надо! Не для того мы спасали Витька, чтоб его родителей обирать. И вообще, у меня всё есть, а чего нет, сами купим. С мамой.
В трубке послышалось: «Сейчас, папа, бегу», а Егорке:
- Ладно, потом договорим.
И Санька отключился.

Крикнув маме, и не получив ответа, парень вспомнил, что она собиралась за продуктами.
«Ну, раз уж я встал», - подумал Егорка, - «пойду с бабушками поговорю. Вон они все у скамейки собрались. На солнышке греются».
Через несколько минут он уже беседовал с пожилыми соседками. На предложение о помощи старушки обрадовались. Эка невидаль! Молодой, даже юный паренек их уважить решил. Зря выходит, молодежь ругают. Не такая уж она и плохая.
Егорка уже делал уроки, а бабушки всё ещё обсуждали всех молодых жильцов дома вообще и его в частности.
Мама пришла из магазина и стала собираться к подруге, помочь с поклейкой обоев. Сын предложил свои услуги, но Оксана Алексеевна отказалась:
- Понимаешь, Егорка, у нас поклейка вместе с девичником. Мы и поработаем, и поболтаем. Не переживай, справимся. Вечером, часов в шесть, буду дома. Суп в холодильнике, заготовки на ужин я сделала, так что подомовничаешь один?
- Конечно. Если что нужно, звони.
Егорка вспомнил про футбол:
- Только, мам, после двух я в футбол пойду поиграю. Ладно?
- Конечно иди. А в чём играть-то будешь? Чур не в ботинках.
- Ребята обещали дать кроссовки.
Мама вздохнула:
- Потерпи, сын. Купим мы тебе кроссовки к весне. Обязательно купим.

Буквально через две минуты после ухода мамы в дверь постучали. Егорка даже подумал, что она что-то забыла. Но нет. Это был Санька. Он никак не мог отдышаться:
- Я к тебе бегом бежал. Этот Борька, дурак, сам играть не придёт и кроссовки не даёт. Говорит, что мы его из-за них играть зовём. Ты тоже хорош! Не мог вчера у родителей Витька кроссовки попросить? Сегодня уже бы как человек был. В кроссовках!
- А я что, по-твоему, не человек? Разок без меня сыграете, а весной будут у меня кроссовки. Мы с мамой купим.
Санька наконец отдышался:
  - Купите! Конечно! Каждый год покупаете, и всё круче и круче! Так и будешь в тапках до окончания школы бегать! Что ты упертый-то такой? Попросил бы вчера, и все были бы счастливы.
- Особенно ты, - Егорка не выдержал, - как Бог даст, так и купим. Не твоё дело! Что ты к этим кроссовкам прицепился? Что, больше тем для разговора нет? А если нет, иди играй без меня. Мне уроки учить надо.
Санька понял, что переборщил с наездом и решил поменять тему разговора, но не вышло:
- Да кому играть-то? Ты не пойдешь, Борька. Серый сказал, что болеет, мама не отпускает. Илюха на выходной к бабушке уехал. Мне одному за весь дом мяч пинать? Да ладно. Без игры обойдемся. Весной будем играть. Ты вон теперь в храм ходишь, на стройке там работаешь, может и накопишь на кроссовки. Платят хорошо?
Егорка заулыбался:
- Там не платят. Там во славу Господу работают. Так что заработать не получится.
Санька аж присвистнул:
- А чего же ты туда ходишь? Делать что ли нечего? Правильно папа сказал, что попы дураков для работы ищут, а все деньги, выделенные на ремонт, по карманам распихивают. Ну ты лох!
Егорка посмотрел на Саньку так, что тот аж присел:
  - Не смей так говорить! Ты эти карманы видел? Ты хоть с одним батюшкой разговаривал? А почему тогда судить берёшься? Ты что Господь? Санька решил успокоить друга:
- Говорю: папа сказал. Я-то откуда знаю?
- Ну вот и молчи, раз не знаешь. Я думал, что ты друг, хотел тебя на благое дело уговорить, а теперь понял, не помощник ты мне.
Егорка обиженно отвернулся к окну. Ему было очень обидно слушать Саньку. Раньше он никогда не замечал за ним такой корысти. А сегодня друг предстал перед ним в другом свете. И это дурацкое «папа сказал…» почти в каждой фразе. Как будто он не с уважением об отце говорит, а за его слова прячется.
Саньке тоже было явно некомфортно. Наговорил лишнего. «И правда, чего я к нему с этими кроссовками привязался?» - подумал он, - «так и друга можно потерять», - а вслух произнёс:
- Ладно. Прости. Понесло меня. Очень поиграть хотелось. А что за дело-то благое?
  Егорка рассказал о своей задумке помогать старикам. Саньке идея вроде бы понравилась, только он уточнил, что надо посоветоваться с родителями. На этом друзья и расстались. Егорка сел доделывать уроки, а Санька побежал отменять игру по «объективным причинам». Ему такая отговорка понравилась больше всех.

Утром, как обычно, Егорка вышел из дома, осмотрелся. Саньки во дворе не было. Подождав минут пять, он позвонил другу, но тот не ответил. «Может приболел, или ещё что-нибудь», - подумал парень, - «ладно. Или сам перезвонит, или я ему попозже наберу. Побегу, а то в школу опоздаю».
Егорка был удивлён, увидев Саньку в школе.
- Ты чего не дождался, и не позвонил? Мы как договаривались?
Санька знаками и движениями головы показал ему, что ждёт под лестницей. Было у них там условное место.
Егорка уже начинал нервничать:
- Ты чего шифруешься? Фильмов про разведчиков пересмотрел что ли? – обрушился он на Саньку, когда тот показался под лестницей.
- Да нет!
Санька осторожно оглядывался назад и говорил вкрадчиво.
- Значит, такое дело. Вчера я папе про твоё предложение рассказал, ну про старушек. Понял?
- Ну да, и что?
- В общем, я не участвую. И, это…
Санька явно что-то хотел сказать, но не как не мог выдавить из себя. Егорка не выдержал:
- Ну говори уже. Чего мнешься?
  - Мы пока с тобой дружить не будем. Или давай сделаем вид, что не дружим. Вообще. Даже не разговариваем. Ты ко мне не подходи, а я к тебе не буду.
От такого предложения друга Егорке стало не по себе:
- С чего это? Я ничего не понимаю. Ты объяснить по-человечески можешь или нет?
- А что объяснять-то? – Санька говорил уже почти в полный голос, явно в сердцах, - в общем, меня папа вчера за твоё предложение чуть не прибил. Орал весь вечер.
Санька изобразил гримасу орущего отца и захрипел его голосом:
- Все дети, как дети. Стремятся заработать себе, кто на джинсы, кто на телефон, а этот придурок собрался для бабок просто так по магазинам бегать, мусор выносить. Ошалел? Нашел себе друга с совковыми генами и рад стараться. Тот (Санька отвлёкся для пояснения), - это он про тебя, - и продолжил папиным голосом, - тот сам в нищете живет, и тебя, дурака, за собой тащит. Ты понимаешь, что время сейчас другое? Кругом всё деньги решают, а не ваша доброта. Она сейчас и в грош не ценится. Значит так, ещё раз тебя с ним увижу, без компьютера останешься, телефон заменю на старый и будешь, с твоим другом, как консервы из двадцатого века «Тимур и его команда» по бабкам и дедам бегать, «Спасибки» зарабатывать.
Санька заговорил нормальным голосом:
- Мама попыталась возразить, мол, что ты -  молодец, в храме на стройке подрабатываешь. А я, дурак, ляпнул, что и там ты «во славу Господу» работаешь… Ну, наверно, догадываешься, что после этого было?
Санька тяжело вздохнул:
- Поэтому, пойми меня. Лучше давай пока не дружить.
Егорку как будто холодным душем облили.
- Это ты меня на компьютер и телефон поменял? Я думал, что ты настоящий друг, а ты предал меня за какие-то игрушки…
Санька аж вскрикнул:
- Я тебя променял? Это ты меня на своего Бога променял. На бабок всяких. Что они тебе дались? Толку от них? Ходишь, спасаешь всех, и…? Один раз появилась возможность хоть что-то получить, и то ты: «Мне ничего не надо!» Носишь не поймешь, что и всё туда же. Ну попроси теперь кроссовки у Бога своего. Он тебе подарит!
Санька ещё что-то кричал, а Егорка сказал тихо:
- Предатель, - и пошёл в класс. На душе у него не то что кошки, тигры с рысями скреблись. Хотелось всё бросить, убежать домой, и разрыдаться, как давно, в детстве, но позволить себе это Егорка не мог. Он же не маленький. Он же почти мужчина, а мужчины не плачут.
Кое как отсидев уроки, парень постарался уйти из школы первым из класса, чтобы никто не задавал вопросы, на которые он сейчас ответить не мог. Да и не хотел. Егорка хотел, чтобы всё это обернулось страшным сном. Он проснулся бы и побежал с Санькой на улицу, но увы.
Маме он ничего говорить не стал, зачем расстраивать? Она вроде бы и догадалась, видя настроение сына. Стала спрашивать, что, да как. Но Егорка объяснил ей, что конец четверти, устал очень, контрольных много, Санька за «двойки» наказан, учит и исправляет их, и она успокоилась.

В субботу Егорка пошёл работать в храм. Пошёл, потому что обещал. Настроения не было совсем. За неделю ремонт в храме продвинулся. Часть стен уже была оштукатурена и по низу рабочие набивали рейки, а молодежь, шлифовала готовые стены и обрабатывала их грунтовкой. Когда Егорка переоделся, ему тоже вручили кисть и банку с грунтовкой. Парень даже не спросил, где грунтовать. Он встал по центру подальше ото всех и начал размазывать грунтовку во все стороны.
- Э, так не пойдет, - один из рабочих взял его за руку и отвел к группе ребят, грунтующих простенок. Егорке было явно некомфортно, хотелось побыть одному. Да и работать сил не было. Напряженная неделя давала о себе знать. В школе он был, как натянутая струна, ведь только ленивый не заметил их с Санькой раздор. И все что-то спрашивали, сочувствовали, советовали. Егорке же хотелось всё поскорее забыть, стереть из памяти. А как? Вот и не находил он себе места нигде; ни дома, ни в школе. Хотел побыть один в храме, но и тут не получается.
Отец Федор заметил настроение парня:
- Пойдем ка, хороший мой, поговорим.
Тронув Егорку за плечо, батюшка направился к выходу. Парень пошёл за ним.
- Смотрю я, ты сегодня не в себе? Случилось что, или погода не нравится?
Егорка поднял глаза и недоуменно посмотрел на отца Федора:
- Причём здесь погода?
- Да знаешь, причин для уныния придумать можно множество, только глаза по шире открой. А на самом деле таких причин нет. Вот такая штука. - Как это так?
Батюшка положил на крыльцо храма доску, которую держал в руках, уселся на неё и пригласил Егорку присесть рядом.
- Есть в православии такие грехи, которые ведут напрямую к погибели души, и один из них уныние. Человек начинает унывать, когда уходит в себя хорошего, а значит удаляется от Бога. И кончается всё это дело Богоотступничеством. Что бы не случилось, надо на Бога уповать, а не на себя.
- Легко говорить, когда Вас это не касается, - Егорка попытался продолжить, рассказать о том, что произошло, но ком подкатился к горлу.
- Ты знаешь, говорить, когда легко, а когда и не очень. Но спасение надо всегда искать, из любой ситуации. Какой бы безвыходной она не казалась.
Батюшка внимательно посмотрел на небо, как будто с кем-то посоветовался и продолжил:
- Когда я был на войне, мы попали в окружение. Я и пять молодых ребят, которым едва по двадцать лет было. Опыта военного у них никакого. Просто там, куда мы шли, врагов долгое время не было, и никто не знал, что они ночью туда пробрались. В общем, отступать было поздно, нас заметили, в плен идти – проще умереть на месте, а отбиваться, так не с кем. И я, бывший комсомолец, вспомнил, что в кармашке у меня мамина икона лежит. Вспомнил и взмолился: «Господи! Помоги ребят вывести отсюда живыми, век тебе благодарен буду! В храм служить пойду, только помоги!» А в это время ребята уже сообразили, что дела плохи, схватились за оружие, один вспомнил, что забыл из вещь-мешка гранаты вытащить. Раздал их нам. Приготовились. Ждём момента. И тут неожиданно табун баранов кто-то выгнал. Видно Господь послал. А табуны там славные! Ну мы среди этих баранов на четвереньки и к краю села. Враги за нами. А чабан старик уже. Они ему орут, убирай, мол, баранов, всех перебьём. А тот растерялся и гонит их в нужную нам сторону. Значит, пока враги сообразили, что да как, мы уже по кустам убегали.
  - И что? Все живы остались?
- Все. Отбились. Только вот двоих ранило сильно, но ничего, обошлось. Это я тебе к чему рассказал, чтобы ты понял, даже когда смерть рядом, про Бога не забывай, а уж во всех остальных случаях сам понимаешь.
- Да я и не забывал про Бога. Только как он мне поможет-то? Тут ведь не смерть, тут совсем другое.
И Егорка рассказал батюшке всё, что случилось, и как дорог был ему друг. Рассказал о том, что родился на две недели раньше Саньки и плакал, пока их на колясках вместе не вывезли во двор. А потом всё вместе: и первые шаги, и первые сбитые коленки, и поединки в песке, и детский сад, и школа…
- Я без него жить не умею. Он всегда был рядом, как воздух, и вдруг.
Егорка тяжело вздохнул:
- Я не хочу унывать, но не могу.
Батюшка опять удивил парня:
- Не хочешь, не надо. Ну, во-первых, кто тебе сказал, что у тебя больше нет друга? Это он на время попросил передышку, чтобы осознать, может без тебя или нет. Слабость, понимаешь? А слабости надо прощать. Господь Иуду простил за то, что тот его на верную мучительную смерть отправил, Петра простил, за то, что тот от него трижды отрекся, а ты что за фрукт, чтобы не прощать?
И, во-вторых. А что ты сделал, чтобы изменить ситуацию? Сам не в силах, Бога проси. Молись и он услышит. Только сердцем молись. За себя, за друга, за отца его. Поверь, Господь управит. Нет на Земле, того, что Господу не подвластно. А мы в молитве обращаемся к нему, и видя наше усердие, посылает он нам избавление от бед и проблем во спасение душ наших.
Егорка опять вздохнул:
- Если бы всё так было. Как в сказке «по-щучьему веленью».
- Да нет, хороший мой, не как в сказке, а каждому по делам его воздаётся. Живешь жизнью праведной, одно получишь, грешной – другое.
Отец Федор поднялся с доски:
- Заговорились мы с тобой, а люди, между прочим работают. Во славу Господа трудятся. Так что и нам пора.
Егорка поспешил за батюшкой в храм. Работалось ему теперь легче, да и быстрее, потому что молился. Правда делал он это совсем тихонько, чтобы никто не слышал.

Начались каникулы и Егорке стало спокойнее на душе. Он теперь не встречался с Санькой, как в школе и начал забываться. Только вот молиться не прекращал. По-своему, по-мальчишески, он просил Господа о помощи в восстановлении дружбы, и о том, чтоб Санькин папа понял, что доброта нужна людям. Очень нужна. Кроме того, появилось время, чтобы организовать помощь пожилым соседям. Егорка распечатал каждой старушке из своего подъезда контактный телефон и время, когда он не занят учебой. Что бы бабушки могли по необходимости позвонить ему и вызвать на подмогу. Парень стал чаще помогать в храме. Там он чувствовал себя взрослым и ему это нравилось. Нравилась спокойная размеренная работа с опытными мастерами, батюшкины беседы и наставления. Возвращался он ближе к вечеру. Выполнял поручения соседок и помогал маме по дому. На улице гулять не хотелось. Погода мерзкая, начало ноября. То дождь, то снег, и холод. Да и с кем? За то хотелось сидеть за компьютером и просматривать разные видео о спасателях. Так и пролетали день за днём.
Неделя каникул промчалась очень быстро. В последний выходной день Егорка возвращался из храма и увидел у своего дома большую грузовую машину. Рабочие разгружали её и заносили в подъезд мебель и разные коробки, а какой-то пожилой мужчина говорил куда и что положить.
- Наш новый сосед, Иван Антонович, - кивнула на него тётя Лиза, - будет теперь над вами жить.
Егор улыбнулся:
- Это хорошо, вы ему, по возможности, про меня скажите. Вдруг, помощь нужна, - и направился домой.

Познакомились они с новым соседом уже на следующий день. Егорка возвращался из школы позже обычного. Санька почему-то не пришёл в школу и Егорке досталось дежурить одному. «А может и к лучшему?» - подумал парень, - «не надо молча ходить мимо друг друга и делать вид, что рядом никого нет».
Иван Антонович, опираясь на трость, разговаривал с бабой Машей. Увидев Егорку, та заулыбалась:
- Вот и наш спаситель пришёл.
Новый сосед повернулся к парню:
- Ну, здравствуйте, молодой человек. Давайте знакомиться, - и протянул Егорке руку.
- Егорка, - ответил парень на предложение и пожал тёплую жилистую руку соседа.
- А я – Иван Антонович, живу теперь в 38 квартире. Как Мария Васильевна сказала, прямо над вами.
Егорка пытался вспомнить, остался ли у него распечатанный номер телефона, и хотел уже предложить соседу свою помощь, но тот опередил:
- Егор, я слышал, что вы шефство взяли над такими, как я? Можно вас попросить?
- Да, конечно. Я сам хотел предложить, а вы опередили.
Сосед рассмеялся:
- Вот и супруга говорит, что я больно шустрый для своих лет. Шустрый, да не во всём. Вот добежал до булочной, а за молоком зайти забыл. А ещё раз бежать… Силёнок маловато. Можно я вас попрошу?
- Без вопросов. Сейчас занесу вещи домой и сбегаю. Только скажете, что купить и сколько.
- Буду очень любезен.

Егорке новый сосед приглянулся. Был в нем какой-то особый мужской стержень, спрятанный в галантность и возраст. Он быстренько обернулся до магазина и обратно. Соседа у дома не было.  «Наверно замерз и дома ждёт», - подумал парень и поднялся на этаж соседа.
Дверь Иван Антонович открыл сразу.
- Простите, Егор, что на улице вас не дождался. Как-то прохладно. Да вы проходите. Чай вместе попьем. Вы, наверное, тоже замерзли?
Егор немного смутился:
- Да нет. Я не замерз.
- Тогда просто так проходите чайку попьём и познакомимся поближе. Соседи ведь, как-никак.
Егорка снял ботинки и прошёл за соседом на кухню.
- Как видите, мы ещё не разобрались совсем. Супруга приболела после переезда. Дорога дальняя. Да и волнений море.
Сосед наливал чай из расписного электрического чайника и продолжал:
- Мы давно мечтали вернуться в город своей юности. Когда-то давным-давно жили мы с Софьей Михайловной на Фабричной, где руины храма. Там стоял большой барак для рабочих, и мы там с разных сторон этого барака. Когда я закончил школу и поступил в военное училище, уехал из города. Приехал спустя три года. Увидел во дворе дома красавицу и очень удивился, когда узнал, что это долговязая девчонка с длинными тугими косичками из нашего дома, на которую я и внимания раньше не обращал. Познакомились. Стали дружить. Софьюшка поступила в медицинский, отучилась и мы поженились. Я, как уже сказал, военный.
Сосед тяжело вздохнул:
- Помотала нас жизнь по гарнизонам! Осели в одном северном городке. А на родину тянуло! Решили, когда сын вырастет, станет на ноги, уедем к себе в наш город.
Сосед посмотрел на парня. Тот слушал, тиская бокал в руке.
- Егор, вы чай пейте, с печеньем, с повидлом. Бутерброды берите. Со школы, всё-таки, голодный.
Иван Антонович подал парню большой бутерброд, а сам продолжил:
  - Вот так и ждали. Сын вырос, отучился, женился. Внуки пошли. Надо было с ними помочь. Теперь и внуки выросли. Вот и решили мы с супругой осуществить свою давнюю мечту, вернуться к истокам. Тут и воздух роднее, и молодость наша прошла. Может поживем подольше в родных местах-то?
Егорка спросил:
- А сын? Он-то как к вашему отъезду отнёсся? Обычно молодые уезжают, а тут…
Парень посмотрел на соседа, не обидел ли его? Мужчина улыбнулся:
- Он о нашей мечте давно знал, поэтому перечить не стал. Да и сам скоро на пенсию уходит и к нам в город перебраться планирует. Он у нас гордость, пошел и в меня, и в супругу: военный врач. Так что, пенсия у него уже скоро. Через год глядишь и к нам переедет. Да и супруга его тоже врач, и тоже из этих мест. Так что скоро семья вновь объединится. Ну а внуки, сам понимаешь, у них свои интересы. Пока в университете учатся. Два парня погодки. Ну а вы Егор, как поживаете? Корни ваши тоже из нашего города?
Егорка немного рассказал о себе, о маме, о том, что папа местный, а мама – сибирячка, папа её из командировки сюда привёз. Как остались вдвоём с мамой… Ну, в общем, всю свою жизнь.
Иван Антонович, заметив, что Егорка приуныл, вспомнив папу, решил отвлечь его:
  - А досуг чем занимаете? В секцию, наверное, ходите?
- Да нет. Летом футбол, а зимой коньки, хоккей. Сейчас хожу в храм, тот про который вы говорили. Его почти восстановили. Мы ремонт там делаем.
- Да. Храм – это замечательно. Без Бога в наши дни никак нельзя. Вот супруга поправится, и мы с ней обязательно в храм сходим. Вы нас проводите?
- Конечно провожу. И с батюшкой познакомлю. Знаете, какой он у нас хороший!
Егорка посмотрел на часы.
- Простите, мне идти надо. Уроков много. Да и мама скоро придёт. Спасибо за чай. Если что-то надо, обращайтесь. Да, и пусть супруга ваша быстрее поправляется.

Егорка простился с Иваном Антоновичем и побежал домой делать уроки.

Прошла почти неделя, а Саньки в школе не было. Одни ребята говорили, что он в деревне у бабушки. Что-то произошло с его отцом, и мама ждёт выходных, чтобы съездить и забрать Саньку домой. А другие говорили, что он не хочет ходить в школу из-за своих оценок. Думает, что придёт в середине четверти и его пожалеют, спрашивать не будут, тройки просто так наставят. Кому верить?

В субботу, как обычно Егорка возвращался из храма домой. Идти короткой дорогой было темно и грязно, и он пошёл через сквер, соединяющий их улицу с Фабричной. Людей в это время в сквере уже не было. Да и откуда им взяться, если на улице середина ноября, темно, грязно и холодно. Снег ещё не выпал, морозы не наступили. Но ветер пронизывал насквозь. Егорка увидел на одной из скамеек пожилого человека.
«Как он сидит в такой холод?» - подумал парень и даже поёжился.
Приблизившись к мужчине, Егорка узнал Ивана Антоновича.
- Здравствуйте! – поприветствовал он соседа, но тот не ответил.
Егор подошёл поближе и тронул мужчину за плечо:
- Иван Антонович! Вы меня слышите?
Сосед что-то прохрипел в ответ.
«Ему плохо. Надо вызвать скорую», - заключил парень и стал набирать номер спасательной службы. Ответили ему сразу. Егорка попытался объяснить диспетчеру, что на улице в сквере нашел соседа, которому очень плохо, но та просила позвать взрослых.
- Понимаете, здесь нет взрослых. Я не вижу никого. Приезжайте, пожалуйста.
Но диспетчер была неумолима:
- Мальчик, позвони кому-нибудь из взрослых и попроси их сделать вызов. У нас сейчас много ложных вызовов, а бригад мало. Вдруг сосед просто задремал, или пьяный, а кому-то действительно нужна помощь…
Егор дослушивать не стал. Он отключился и позвонил в телефоне на первый попавшийся «взрослый» номер. Это был номер батюшки. Отец Фёдор ответил сразу:
- Я уже вышел из храма. Сажусь в машину. Через две минуты буду возле вас.
Егор тем временем пытался растормошить соседа:
- Иван Антонович, отзовитесь! Вам плохо?
За спиной уже слышались шаги батюшки. Он посмотрел на мужчину, аккуратно положил его на скамейку, подложив под голову принесённый с собой сверток, начал активно массировать кончики пальцев:
- Егор! Звони. Я поговорю.
Егорка протянул телефон отцу Фёдору. Тот подтвердил слова парня и попросил ускориться.
- Я так думаю, у мужчины инсульт или предынсультное состояние. Время решает всё.
Уже через несколько минут возле них стояла скорая помощь. Медики, осмотрев пациента, подтвердили слова батюшки.
- А родственники у него есть? – поинтересовался один из них, - нам документы нужны, чтобы в больницу его оформить.
Отец Фёдор посмотрел на Егорку:
- Вы везите, только скажите – куда, а мы с документами разберемся и подвезём, правда, Егор?
Парень утвердительно кивнул. Батюшка узнал у медиков номер больницы, и они с Егоркой побежали к дому. Дверь квартиры никто не открывал.
- Что будем делать? – спросил парень.
Отец Фёдор постучал в соседнюю дверь. Вышла баба Маша. Узнав, что случилось, она запричитала:
  - Ой, горе-то какое! Он сегодня жену свою в больницу отправил, и нате вам… что же делать-то?
Подождите, он мне телефон сына продиктовал, говорит, мало-ли что…
Баба Маша метнулась в комнату и принесла листочек с записанным на нём телефоном.
Батюшка отошёл в сторону и позвонил сыну Ивана Антоновича. Оказалось, что его зовут Геннадий Иванович и он завтра к вечеру обязательно приедет. И ещё он просил доехать до больницы и связать его с дежурными медиками, чтобы решить вопрос о документах и госпитализации. Егорка, заскочив к себе и кратко объяснив маме ситуацию, побежал догонять отца Фёдора.
Когда они вошли в приемный покой Ивана Антоновича там уже не было. Дежурный фельдшер объяснил, что ждать родственников не было возможности, нужна была срочная помощь.
- Так что не переживайте, живой ваш дедушка, в реанимации он.
Батюшка поблагодарил медика и связал его с Геннадием Ивановичем. Вопрос с документами был решён. Но Егорка всё равно переживал:
- А можно его завтра проведать?
- До завтра ещё дожить надо, - сказал фельдшер и осёкся, - нет, это так говорят обычно, я не про вашего дедушку. Вообще-то в реанимацию не пускают, но батюшке, наверное, можно.
- Тогда после службы и приедем, - подытожил отец Фёдор.

Вечером Егорка долго не мог заснуть, всё анализировал произошедшее. «Нет, без отца Фёдора я бы ничего не смог сделать», - наконец заключил он.

В середине воскресного дня парень с отцом Фёдором вновь приехали в больницу. Как и сказал фельдшер, батюшку пропустили к Ивану Антоновичу, а вот Егорку пускать не хотели, но отец Фёдор уговорил. Врач – реаниматор сообщил им, что состояние больного стабильное, средней тяжести. Из кризиса вывести удалось благодаря тому, что помощь была оказана вовремя. Ещё бы чуть, и не известно, чем бы всё закончилось.
Иван Антонович, увидев их, заулыбался:
- Спасители мои пришли.
Отец Фёдор поинтересовался, может быть что-то нужно? Но и больной, и доктор сослались на то, что неоднократно звонил сын Ивана Антоновича, он уже на подъезде. Вот-вот будет. Так что, спасибо, не надо.
Удовлетворенные увиденным, Егорка и батюшка пошли к выходу. На первом этаже возле гардероба отца Фёдора окликнула какая-то женщина:
- Батюшка, простите ради Бога, можно вас?
Отец Фёдор и Егорка одновременно обернулись, и парень застыл, перед ними стояла тётя Люся, мать Саньки. Она мяла в руке носовой платок:
- Батюшка, прошу вас! Не могли бы вы поговорить с моим мужем?
Егорка, понимая, что стал лишним в этом разговоре, потихоньку отошёл от них и сел на лавку у выхода. А Санькина мама продолжала что-то говорить отцу Фёдору, вытирая слезы скомканным платком. Потом они развернулись и пошли назад в больницу.
Уже позже Егорка узнал, что отец Саньки, дядя Денис попал в аварию и сильно повредил ногу. Ему сделали несколько операций, но нога никак не хотела срастаться.
«Плохо ему, наверно», - подумал парень, - «Господи, помоги ему, пожалуйста!»

Дяде Денису было действительно плохо. Здоровяк от рождения за свои сорок лет он не знал, что такое лечиться. Жил себе и в ус не дул, а тут такое. Привезли, положили на кровать. Боль адская, выть хочется, не встать, не сесть. Попить сам не можешь, что уж об остальном говорить! В палате он, ещё один мужик со сломанной ногой, правда уже на костылях, и дед старый доходной, тоже еле ползает. Когда укол обезболивающий сделали, стало чуть легче, но так пить захотелось, а медсестры всё нет и нет. Слипшимися губами Денис скорее прошипел, чем сказал:
- Мужики! Позовите сестру, пожалуйста! Или попить дайте, а то всё пересохло. Я заплачу, если что.
Дед повернулся к Денису:
- Ишь ты, плательщик. Если сейчас на операцию повезут, воду пить нельзя. Илюша, спрыгай, узнай, чего там? – обратился он теперь уже ко второму соседу по палате.
Тот аккуратно поднялся с кровати, взял костыли:
- Это я мигом, - и запрыгал в коридор.
Денис не унимался:
- Я правда заплатить могу, не бедный. Работаю. «Руки, ноги есть», - сказал и осёкся.
- Да! – дед многозначительно вздохнул, - и не попишешь, правда есть. Только вот трепаться об этом не надо. Господь дал, вот и есть. Захочет, и не будет. Тебе же во благо. Чтобы кичился поменьше. А деньги свои спрячь подальше, может где и пригодятся, но не здесь. Тут люди лежалые, понимают по чем фунт лиха. Они не за деньги, а для спасения души помогают. Да видно мало ты в этом смыслишь.
В двери показался Илья.
- Через час заберут. Так что терпи. У меня лимон есть. Сейчас дам. Губы помажь.
Он проскакал к своей тумбочке, достал лимон и отрезав от него кусочек протянул его Денису:
- Только есть не обдумай, а то плохо будет.
Денис молча взял лимон. Говорить не было ни желания, ни сил. Клонило в сон, и он задремал.
Где-то через час его забрали на операцию и привезли, когда за окном было уже совсем темно. Тело было тяжелым, нога ныла и очень-очень хотелось спать. Денис осмотрел свою палату и отключился теперь уже до утра.
Утром стало ещё хуже. К болям в ноге добивалась головная боль, как следствие от наркоза, и онемевшая спина. Ногу буквально разрывало на части. Обезболивающий укол мало что изменил. Лишь чуть-чуть притупил боль.
На обходе Денис пожаловался врачу. Тот строго посмотрел на мужчину:
- А что вы хотели? У вас множественный оскольчатый перелом ноги. Смещение элементов кости. Вокруг каждого мягкие ткани, нервные окончания. И всё травмировано. Плюс мы собирали осколки, скрепляли их фиксаторами. Это тоже лишние травмы. Терпите. Обезболивающие уколы вам делают. Всё необходимое лечение вы получаете. Что мы могли во время операции, и что можем сейчас мы всё делаем. Теперь вся надежда на Бога. Молите, чтобы быстрее заживало.
Доктор договаривал уже стоя на выходе из палаты. Когда дверь закрылась Денис запоздало спросил:
- А что делать, если я в Бога не верю? Я атеист.
Дед, поднимаясь с кровати, ответил за доктора:
- Не веришь, тогда просто лежи, как колбаса в холодильнике. Она поди тоже атеистка.
Сплюнув, дед продолжил:
- Тьфу! Атеист – слово-то какое пустое. Сказал бы лучше безбожник, и сразу всем всё ясно: стало быть, из лягушек произошёл, прямым путем через обезьяну. Так ведь ваш ученый говорил? Не то Дравин, не то Дарвин? А раз из лягушек, куда тебе до Бога, до молитвы?
 Дед вышел из палаты. Денис злился и выливал весь негатив Илье:
- Тоже мне, старый мухомор, человек из человека, не из лягушек. От Бога напрямки сюда в больницу. Чего он в травматологии-то делает? Тут все поломанные лежат, а он немощный какой-то.
Илья решил остудить Дениса:
- Зря ты так. Нет на Земле людей неверующих. Есть не зрелые. А разве этим хвалятся? И дед здесь по назначению лежит. Он летом сено на чердак поднимал, да лестница не устояла. Упал, сломал позвоночник в нескольких местах. Сестрички рассказывали, когда его привезли, думали овощем останется. Совсем плох был. Позвоночник на проволоку собирали. А вон, гляди с Божьей помощью встал. Ходит потихоньку. Говорят, когда его с операции привезли, к нему дети прибежали. У него их аж пятеро. Прыгают вокруг, у медиков интересуются, что можно есть, какие лекарства купить, что ещё нужно. А дед только очнулся и сразу: «Ничего не нужно. Ведите батюшку. Давно я не исповедовался, не причащался, вот Господь и призвал полежать, подумать о своих грехах. Без батюшки не приходите». А после причастия на глазах оживать стал. Руками, ногами зашевелил. Головой заворочал. Так и поднялся. На него даже с областной больницы профессора смотреть приезжали. Это уже при мне было. Смотрели снимки и удивлялись.
Илья поднялся с кровати, присел, опираясь на костыли:
- А ещё при мне недавно одного больно крутого привезли. Весь из себя: «тачки, тёлки». Отдельную палату ему. Ну, понял, значит. Разбился на Феррари. Две ноги сломал. Орал тут, что он сам себе и Бог, и Царь. Пять операций сделали, а ноги так и не спасли. Одну ниже колена, а другую выше отрезали. Так и увезли обрубком. Дед его так назвал. Я его ещё поправить хотел, говорю: «Инвалид, а не обрубок». А дед мне: «У инвалидов если чего-то нет, то голова светлая, душа чистая. А у него ни мозгов, ни души. Одно слово: обрубок». Так что, тебе жить, ты и прикидывай.
Денис слушал молча, а про себя думал: «Мало ли совпадений бывает. При таком раскладе во что хочешь, поверишь. Даже в инопланетян. Фигня всё это. Поживём, посмотрим».
Илья замолчал и вышел из комнаты.

К вечеру у Дениса поднялась температура. Нога стала наливаться и приобрела какой-то жуткий сине-фиолетовый оттенок. Бинты промокли. Поставили капельницу, а на утро забрали в операционную. Следующие дни мало отличались друг от друга. Иногда казалось, что нога «затихает», но всё возвращалось назад: воспаление, температура, операция.
Когда Денису поставили очередную капельницу, дед не выдержал:
- Какой ты атеист? Ты осёл не понимающий, чем твоё упорство закончится может. Что с тебя убудет, если прощения у Господа за свои грехи попросишь, исповедуешься, причастишься? А там и помолиться можно. Хотя, чего тебе ждать. Сейчас и молись, пока без ноги не остался. Поди крещённый? С другой стороны, сам знаешь, как поступать.
- Ну крещенный, ещё в детстве, а значит против воли. А в Бога вашего всё равно не верю.
Денис продолжал стоять на своём. Вплоть до субботы. В этот день дежурил его лечащий доктор. Пришёл, сел на край кровати и спокойно так заговорил с ним:
- Я не знаю, почему Всевышний не хочет помогать вам. Обычно с такими переломами, и таким здоровьем долго не маются. Это я вам на своём опыте вывод делаю. Ну, в общем, в понедельник заканчиваем капать, если улучшения не будет, придётся ампутировать.
У Дениса внутри всё похолодело. Он, здоровый мужик и калека. Как жить-то дальше? На что, или на кого надеяться? «А может и прав дед. Чего я уперся. Мать с отцом верующие были, а прадед даже священником служил. Получается, что я их предал. Весь в добычу денег ушёл. А что они мне, эти деньги дали? Друзей не осталось, у сына друг был, и того прогнал. Дома изобилия как не было, так и нет. Только все разговоры, где заработать, сколько подработать. Жену экономией замучил. Ходит в одной юбке уже пять лет. И ради чего?» Денис так рассердился на себя, что даже зарычал вслух.
Дед ехидно глянул на него:
- Теперь рычи, не рычи, зато, как тебя там? Атеист? Тьфу ты, безбожник.
Мужчина повернул к деду голову:
- Ладно, дед, не ворчи. От горя я рычу. От упорства не нужного. Прости.
- Я тебе не Господь, чтобы прощать. Скажу только одно. Умные люди говорят: вначале Бог тихонько обращается к человеку с любовью, и, если человек услышал, он в этой любви и живет. А если нет, то Бог обращается к его совести. И она теребит и будит человека. Ну а уж если и совесть не справится, тогда только страдания могут оживить каменную душу. Вот и думай, на какой поре ты. Есть у тебя ещё шанс хорохориться?
 Дед аккуратно поднялся с кровати.
- Илья, пойдём-ка за завтраком. Мне врач уже разрешил.
- Пойдём, дед.
Илья подхватил костыли и подмигнул Денису: «Думай, мол».
В палате наступила мёртвая тишина. Такая тишина, от которой глохнут. Всё отделение ушло на завтрак. Не ходячие по палатам лежат. В коридоре никого. И так Денису тошно внутри стало, что, если мог бы встать, убежал бы куда глаза глядят от этой тишины, от этой больницы, ото всех в мире. Убежал бы, но куда? Где его ждут? Кому он теперь немощный нужен будет. Нет. В жене он уверен, не предаст. Любит его. Только что он взамен может ей дать? Так зануда по жизни, а теперь ещё и безногий. Сын? Сын тоже любит его, слушается. Вот даже друга бросил по указке отца. А зря. Друг правильный был. Такие и в огонь, и в воду. Получается, чего не коснись, во всём неправ. Тогда ради чего жил? Деньги не в счёт. С ними всё и так ясно. Получается, прав дед. Жил, как лягушка. Спал, ел, работал, спал, ел, работал. Ни одного доброго дела, что дела, слова доброго никому не сказал. О душе и не думал совсем. А она вон как болит. Сильнее ноги, сильнее спины, сильнее любой боли телесной. И как эта душевная боль лечится, разве знает кто?
В палату вошли, посмеиваясь соседи по койкам. Илья, взглянув на пустую тумбочку Дениса, спросил:
- Тебя что, без еды оставили? Сходить? Там раздатчица новая. Совсем девчонка. Запуталась в тарелках. Все диеты перемешала. Сидит, ложечкой чай пробует на сахар, чтобы диабетиков не потравить.
Денис ухмыльнулся:
- Да что-то и есть не хочется.
- Ну, совсем приуныл, - заворчал дед, - если ещё и есть не будешь, то завтра точно всё заживёт. Что же ты такой не правильный? Что не возьми, всё наоборот.
Неожиданно для присутствующих, Денис громко и чётко обратился к деду:
- Дед, научи меня молиться. Я ведь не умею совсем.
Старик задумался, а затем тихо произнёс:
- Ты думаешь, что этому научиться можно? Это внутри каждого по крещению заложено. Бог, он с нами. Он в нас. А молитва, это разговор с Богом. Вот и разумей, как к нему лучше обратиться. Только одно знаю, надо душой, а не языком разговаривать.
Дед задумался, а потом сказал:
- Тебе бы сейчас с батюшкой поговорить. Попроси жену, пусть приведёт.
- Да жена за сыном в деревню уехала. Итак, уже неделю уроки пропускает. Она же всё тут крутилась, отъехать не могла, а сегодня я её отправил.
- Да, дела. А завтра придёт?
- К обеду должна приехать, если с первым автобусом успеет.
- Вот и попросишь. А сейчас мы с Ильей полежим, поспим, а ты попробуй свою жизнь полистать, оценить, что по чём. Может и с Богом заговоришь.
Денис закрыл глаза и попытался сосредоточиться, но ничего не получалось. «Вот так», - подумал он, - «думал всё в этой жизни познал, а оказалось, самого главного - смысла не уловил».

В середине ноября день короткий. Снега ещё нет, а солнце садится рано. В пять вечера уже темно. Соседи успели поспать, погулять, поужинать, а Денис лежал с закрытыми глазами и незаметно для окружающих плакал. Он сам не заметил, как его мысли плавно перешли в беседу с Богом. Ему казалось, что Господь был где-то совсем близко, слышал всю боль стонущей души и скорбел вместе с ним. Сейчас больше всего на свете мужчина боялся потерять эту утешающую душу связь. Ближе к ночи незаметно для себя Денис первый раз в больнице глубоко и безмятежно заснул.
   Утро наступило неожиданно. Солнечный луч скользнул по лицу и упал на полированную тумбочку Ильи. В палате заиграли блики. Заметив, что Илья и дед уже не спят, Денис непривычно для себя произнёс:
- С добрым утром!
Соседи удивленно оглянулись на него.
- Никак ожах? – Дед подошёл поближе к Денису, - Ну? Рассказывай, если есть чего.
- Да нечего рассказывать. Во всём ты, дед, прав. Батюшка мне нужен. Исповедоваться надо, аж мочи нет.
Дед заметил, что мужчина, то ли лукавит, то ли не договаривает. Но, с другой стороны, вроде и посветлел, уже хорошо.
- Ну раз нужен, жене звони. Глядишь и приведёт сегодня.
Денис позвонил супруге с совершенно неожиданной для неё просьбой. Людмила сначала испугалась, а потом решила, что это очередная крайность, в которые всю неделю бросало супруга. «Хорошо, что не эвтаназия», - подумала она, - «Зайду вначале к нему, а уж потом решу, приводить батюшку, или нет. А то переклинит мужа, разорется. Как тогда священнику в глаза смотреть?»
Денис встретил жену на удивление доброжелательно. «Что-то с ним не то», - сразу подумала Людмила. А муж тем временем поинтересовался, как сын, как тёща, как добрались. Не ворчал, не ныл. Наоборот, почти убил жену фразой: «Люся, какая ты у меня красивая!» Да и цвет лица стал у него каким-то не таким. Светлым что ли, а может бледным? Может он предчувствует что-то? И как сильно припухли глаза! Супруга подумала: «Плакал что ли? Про батюшку сама говорить не буду, спросит, тогда и скажу что-нибудь». Спросил. Спокойно, без нервов:
- Ты в храм не заходила? Мне бы с батюшкой поговорить. Может пойдёшь от меня и зайдёшь?
Жена пыталась взглядом выпросить у соседей причину изменений в муже, но те делали вид, что ничего не знают. Простившись до вечера, Людмила вышла из палаты. «Может чувствует конец», - подумала она и испугалась своих мыслей. «Господи, лишь бы выжил», - взмолилась Людмила. На глаза навернулись слезы. Уже внизу у гардероба она увидела батюшку и обратилась к нему.
Егорка сидел внизу уже больше часа, когда отец Федор вернулся от дяди Дениса.
- Ну как он там? – вырвалось у парня.
Батюшка повернулся к Егорке прижал его к себе:
- Хорошо, правильно молишься! Господь слышит тебя, - произнёс он.

Короткие зимние дни пролетают очень быстро. В конце ноября выпал снег, стало светлее, но время медленнее не потекло. Егорка ходил в школу, делал уроки, помогал старушкам, участвовал в ремонте храма. Мама радовалась на сына, но виду не подавала, боялась, что загордится. Ивана Антоновича в конце ноября Геннадий Иванович привёз из больницы домой. Парень успевал между делами и его проведывать. Познакомился и с супругой Антона Ивановича, тётей Соней. Она оказалась доброй позитивной женщиной. Радовалась каждому приходу Егора, как будто он их родной внук. Да и сын Ивана Антоновича подружился с парнем. Часто благодарил его за спасение отца. Говорил, что теперь его, то есть Егоркин должник по жизни. С Санькой по-прежнему не общались. Тот ходил и прятал глаза. Тётя Маша однажды сказала про него: «Что, Егор, с другом – то твоим? То не разлей вода были, а теперь ходит, как котёнок в тапки нагадивший, глаза воротит». Егорка ответил ей по взрослому: «Зреет наверно. Есть что сказать, а силы сказать пока нет». Ближе к середине декабря привезли из больницы дядю Дениса. Шёл он очень медленно, сильно хромая, опираясь на костыль. Но старушки во дворе говорили, что нога заживает.  Правда времени нужно много, чтобы всё срослось. В общем, жизнь продолжается.

Вот и пролетела вторая четверть, а вместе с ней и подошли новогодние праздники. Первый раз в жизни Егорка ждал не Деда Мороза с подарками, а Рождество Христово. Повзрослел, наверное. А может быть общение с отцом Фёдором сказывалось. С мамой они решили на Новый год «пир горой» не устраивать, а сходить на ночную службу. Пост, всё-таки. Да и когда к пиру готовиться? Надо старушкам помочь к праздникам. Кому ёлку убрать, кому гостинцы красиво упаковать, а кого и просто поддержать. Сын Ивана Антоновича уехал на Новый год домой, просил его стариков, пока будет отсутствовать, не забывать. Ребята каток во дворе залили. Хотелось и в хоккей поиграть с ними. Батюшкины помощники построили у храма снежную пещеру, сказали, что будут к Рождеству из неё вертеп делать, если достоит. И туда хотелось успеть. В общем, не до пира.
Егорка решил для себя, если Санька до Нового года к нему не подойдёт, то сам с ним пойдёт мириться. Сколько уже ждать можно? Вдруг он так и не созреет? Только вот Санька пропал куда-то. В хоккей играть не приходит, во дворе не мелькает… Тётя Маша сказала, что видела, как они всей семьёй на такси с большими сумками уезжали. Может в деревню опять укатил, или отдыхать куда-нибудь.

На Новогодней литургии Егорке понравилось. «Наверно, это и есть благодать», - подумал он. В городе шум взрывающихся петард, смех ликующей толпы, а в храме – треск горящих свечей, молитва, и главное, Бог. Он с ними, стоящими перед иконами, провожал прошлый год и шёл в новый. Значит всё будет хорошо. А если что-то пойдёт не так, Господь поможет, управит.

Пролетают новогодние деньки, вот и Рождество. Бабушка Лида к празднику прислала Егорке деньги на подарок. Вначале они с мамой решили купить на них кроссовки, а потом парень подумал и предложил подарить Саньке наколенники вратаря. Уж больно он коленками бьётся, когда ворота защищает. В этом году даже играть не приходил. Ребята говорят, что у него с прошлого года коленки болят, вот и не приходит.
 К празднику из снежной пещеры, которая достояла, не рухнула, и никто её не сломал, сделали вертеп. Просто чудо, а не вертеп! Егорка тоже помогал чем мог. В центре пещеры поставили большую икону Рождества Господня, по бокам от неё из палок и мягких игрушек – загоны с домашними животными, из сена – ясли. Протянули в пещеру электричество и осветили икону гирляндами. Получилось здорово! Когда заходишь туда, попадаешь, как будто в другой мир. Мир, где всё по-настоящему. Мария склонилась к младенцу, Иосиф стоит рядом, сложив руки на груди, новорожденным любуются волхвы. И звезда… Точнее свет от звезды. Он как будто сливается со светом гирлянды, оживляя всё внутри. Егорка видел, как выходили из вертепа прихожане храма, крестились и плакали. Мама сказала, что её там как будто за сердце тронули.
А ещё была Рождественская служба. Ликование о рождении Спасителя. После службы – трапеза. За большим столом все, кто помогал в храме, кто был его прихожанином. Первый раз Егорка был на такой общей трапезе. Люди радовались Рождеству, поздравляли друг друга. Душа парня ликовала!
Домой они с мамой попали только в три часа ночи и сразу улеглись спать. Хлопоты последних дней дали о себе знать, уснули, едва коснувшись подушек.

Утром Егорку разбудил стук в дверь. С кухни по дому разносился запах маминого фирменного пирога.
«Сейчас будем чайповать», - парень вспомнил фразу дедушки. Тот всегда при запахе пирогов так говорил, - «чего же я лежу, наверно колядовать пришли, надо встретить».
Егорка быстро поднялся, запрыгнул в спортивные штаны, накинул на себя майку и вышел в прихожую. Мама уже открыла дверь и гости предстали перед Егоркой. Санька с отцом, дядей Денисом, стояли и переминались с ноги на ногу. Мама, увидев сына, обратилась к нему:
- Ты уже проснулся? А к тебе гости, я уже хотела идти, будить.
Она вспомнила про пирог:
- Ой, простите, газ горит, пойду посмотрю, - и побежала на кухню.
Первым заговорил дядя Денис:
- Ну, здравствуй, Егорка! С праздником тебя!
Санька поддакнул отцу: - С Рождеством!
Егорка решил разрядить обстановку:
- Так вы колядовать пришли?
Гости переглянулись, и скупо улыбнулись:
- В общем, я мирится к тебе пришел.
Санька сказал эту фразу так быстро, как будто нырнул в холодную воду:
- Ты прости меня, пожалуйста. Мне, честное слово, очень стыдно.
- И не только тебе, - дядя Денис насупился, - никогда не думал, что буду у мальца прощения простить, а вот… значит, пришлось. Прости нас, пожалуйста! Вообще, это я Саньку с пути правильного сбивал, но он то же хорош.
- Да ладно вам! – Егорка подошёл поближе к гостям, протянул руку, - Мир?
Санька крепко сжал её:
- Мир!
Дядя Денис, перевалился на здоровую ногу, покрепче сжал трость и положил на дружеское рукопожатие свою жилистую тяжёлую ладонь:
- Мир!
В прихожую вышла мама:
Сын, ты чего гостей в дверях держишь? Проходите чай с нами пить. Праздник же!
Те мялись у выхода, но видно, дяде Денису было уже тяжеловато стоять, и они согласились пройти в комнату. Санька протянул Егорке коробку:
- Это тебе от нас к празднику. От души!
Егорка взял подарок, открыл его и обомлел. Новые кроссовки, о которых он даже мечтать не мог, со светоотражателями и газовыми карманами для лучшей амортизации. Парень счастливыми глазами посмотрел на Саньку:
- Но это же наверно очень дорого?
Мужчина, увидев, как обрадовался парень, не удержался:
- Подарок и должен быть дорогим. Бери и носи! Ты своими добрыми делами большее заслужил. Одевай и не думай!
Егорка выбежал из комнаты и принёс подарок Саньке:
- А это, Санька тебе, что бы ты коленки свои не разбивал. Я сам хотел к вам сегодня идти, с праздником поздравлять, а вы захватили.
Санька с радостью взял подарок:
- Спасибо, друг!
Мама, хлопоча вокруг стола, скомандовала:
- Откладывайте подарки, я чай разливаю, а то намочу случайно.

Когда чай был разлит и пирог разрезан, опять раздался стук в дверь.
- Наверно коляды.
Егорка вскочил и побежал открывать дверь. На пороге стоял дядя Дима, папа Витька:
- С Рождеством! Я сегодня Дед Мороз и подарок вам принёс! - Он протянул парню свёрток, - прости, что к Новому году не успел, уезжали мы к родственникам, вчера только приехали.
Егорка попытался остановить дядю Диму:
- Зачем вы это придумали? Я уже взрослый.
Но мужчина был не приклонен:
- А разве взрослым подарки не нужны? Мы с бабулями из твоего подъезда посоветовались, и я решил, что подарить. Посмотри, угодил?
Егорка развернул свёрток. В нём оказался мешок – рюкзак для сменной обуви, а в нём ещё одни кроссовки. Настоящие, футбольные, многошиповые, которые подходят для игры и на улице, и в зале. Парень опешил. 
- Ну, что? Угодил с подарком? Мне Витёк проговорился, что твоя переобувка в гаражах осталась, да и бабули подсказали, что ты футболист. Так что играй в удовольствие!
В прихожую вышла мама:
- Спасибо вам большое! Проходите чай с нами пить.
- Спасибо! Не откажусь.
Дядя Дима не успел пройти в комнату, как в дверь опять постучали, и вошёл Геннадий Иванович:
- Ну здравствуйте, дорогие! С праздником! Егор, это тебе к Рождеству!
Мужчина протянул парню большой пакет.
Прихожая была хорошо видна из комнаты, поэтому все переглянулись и заулыбались: «Кроссовки!»
Егорка открыл пакет и достал оттуда футбольный мяч.
Геннадий Иванович прокомментировал:
- Этот мяч мне друг отдал, когда узнал, что ты моего отца спас. Друг у меня работает врачом в футбольном клубе, поэтому много ездит по миру, общается с футболистами. Видишь на мяче подписи? Там есть автографы Месси, Роналду, Марадоны, Зидана и даже Пеле. Правда он, когда подписывал мяч, уже не играл.
Егорка не знал, что сказать. Он смотрел на всех по очереди, потом снова на мяч и молчал.
Геннадий Иванович продолжал:
- Но это не всё. Посмотри в пакете.
Парень достал из пакета коробку с кроссовками.
- Это «Тихоходы». Они самые комфортные из кроссовок. И самые живучие.
Гости рассмеялись, но увидев слёзы в Егоркиных глазах, затихли. Мама подошла к сыну:
- Настоящие мужчины плачут только от счастья.
Она прижала к себе сына и пригласила Геннадия Ивановича на чай.

Мужчины обсуждали за столом футболистов, спорили, кто из них лучший. Мама подкладывала в пустеющие тарелки очередные порции пирога, а Санька подсев к другу, поинтересовался:
- Ты что, правда у Бога кроссовки просил?
Егорка уже успокоился, и на вопрос, пожав плечами, ответил:
- Даже не думал. Он сам всё про нас знает.
Санька задумчиво произнёс:
- Помнишь, ты мне сказал, что у Бога всё бывает? А я, дурак, не поверил.