Забытый наследник вещего Олега

Пролог. Таинственный «царь русов»

Наша история начинается весной 922 года, на берегах Волги. Это пока ещё не Волга-матушка, не Волга-кормилица, а древний Итиль. В Русской земле берёт начало только его исток. Полноводное русло Итиля, по которому его плавный поток разливается во всю ширь, пролегает по землям других народов. Средним его течением, в районе современного Татарстана, владеют волжские булгары. Низовья великой реки принадлежат Хазарскому каганату.

Однако и русское имя по берегам Итиля уже хорошо известно. Волга — это восточная часть торгового пути «из варяг в хазары»: то есть из Балтики — в Каспийское море и к побережью Ирана. По этому маршруту в Европу из Багдадского халифата текут «серебряные реки» — арабские монеты-дирхемы. В средневековой Европа денежная чеканка — почти забытое искусство, и звонкая монета там ценится высоко. Ежегодный денежный оборот Балтийско-Волжского торгового пути достигает миллиона дирхемов. Значительная часть арабского серебра оседает в кладах, которыми усеяны берега Волги и её притоков. Самый крупный монетный клад, найденный археологами в Рязанской земле, весил больше 30 килограммов!

К концу IX века в Волжской Булгарии, Хазарии и Багдадском халифате уже отлично знают купцов «ар-рус». Они поставляют на местные рынки светловолосых рабов, «франкские» мечи с метровым клинком, одеяния из льна и драгоценную северную пушнину.

В один из майских дней 922 года в столицу Волжской Булгарии — город Булгар — прибывают несколько ладей русских купцов. Первым делом к ним наведываются булгарские таможенники, чтобы взять положенный сбор: по одному рабу с каждых десяти голов.

Спустя несколько дней с купцами-русами знакомится другой заезжий гость. Его зовут Ахмед ибн Фадлан. В Булгарии он очутился по воле багдадского халифа, в составе огромного посольского каравана: почти 5 тысяч человек и больше 3 тысяч лошадей и верблюдов. Цель посольства — убедить правителя булгар принять ислам. На Ибн Фадлана возложена обязанность прочитать булгарскому хану грамоту халифа и вручить посольские дары.

Скажем сразу, что посольство ни в чём не преуспело. Зато дорожных впечатлений было хоть отбавляй. Ибн Фадлан подробно описал всё, что видел со времени своего выезда из Багдада. Его «Записка» — первый в истории путевой отчёт о путешествии по территории будущей России.

Купцов-русов Ибн Фадлан посетит ещё несколько раз. Этот любознательный и наблюдательный человек буквально впился в них глазами, благодаря чему мы имеем ряд драгоценных сведений об образе жизни наших далёких предков, их верованиях, погребальном обряде и внешнем облике.

Первым впечатлением Ибн Фадлана было восхищённое удивление. «Я не видел людей с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, румяны, красны...». Тела русских купцов, по его словам, от ногтей руки до шеи покрыты татуировкой с изображениями деревьев и другой растительности.

Кое-что из сообщённых Ибн Фадланом известий может шокировать современного читателя. На страницах «Записок» русы предстают нечистоплотными, похотливыми существами со странными повадками и обычаями. Но следует учитывать, что на северных «варваров» смотрят глаза представителя одного из самых культурных народов того времени, человека, привыкшего к роскоши и гигиене, строгого приверженца исламского закона. И, естественно, всё, что не укладывается в представления Ибн Фадлана о цивилизации, кажется ему отвратительным и отталкивающим. Перед нами яркий пример столкновения культур — конфликта, от которого, увы, не свободно и наше время.

Удачная торговля зависела у русов от милости богов. Сразу после того, как их ладьи причаливали к волжской пристани, каждый купец отправлялся совершать жертвоприношение. Святилище русов располагалось под открытым небом. Оно представляло собой открытый участок земли, усеянный воткнутыми деревяшками, верхняя часть которых грубо изображала подобие человеческого лица. Эти идолы торчали из земли в строгом строевом порядке: в первом ряду — самые маленькие, во втором — повыше, в третьем — ещё более высокие и так далее. Подойдя к ним, купец перечислял все привезённые с собой товары, после чего оставлял дары — хлеб, мясо, лук, молоко, какой-то хмельной напиток — и произносил молитву об удачной торговле.

Впрочем, торговые неудачи случались крайне редко. Жёны русов щеголяли драгоценными монистами, и вот что Ибн Фадлану удалось выяснить о происхождении этих украшений: «На шеях у женщин мониста из золота и серебра, так как если человек владеет десятью тысячами дирхемов, то он справляет своей жене одно монисто, а если владеет двадцатью тысячами, то справляет ей два мониста, и так далее, так что на шее какой-нибудь из них бывает много монист».

Подобные женские мониста из арабских дирхемов найдены археологами в киевских захоронениях Х века.

Многие зарисовки Ибн Фадлана использованы в фантазийной киноленте «13-й воин». Правда, в фильме картины жизни русов несколько смягчены из цензурных соображений, а сами русы представлены белокурыми бестиями, бравыми викингами, что не соответствует их описанию у Ибн Фадлана. Достаточно сказать, что русские купцы были облачены в куртки и шапки хазарского покроя, то есть они были коренными жителями Среднего Поднепровья, успевшими перенять моду своих восточных соседей. А толмачом в их беседах с Ибн Фадланом служил посольский раб-славянин по имени Борис. Насколько историкам известно, в Багдадском халифате не было университета с кафедрой скандинавских языков. Значит, славянин Борис переводил Ибн Фадлану речь своих соплеменников.

Из бесед с русами Ибн Фадлан узнал кое-что о правителе Русской земли, которого он называет «царём русов». По словам купцов, он сидит в своём замке на великолепном троне, украшенном драгоценными самоцветами, в окружении сорока девушек-наложниц и четырёхсот дружинников. Если ему нужно сойти с трона, то к нему подводят лошадь, и он садится в седло, не касаясь земли.

Ибн-Фадлан признаётся, что ему чрезвычайно хотелось увидеть воочию погребение знатного руса, потому что ему рассказывали об этом обряде необычные вещи. Ему повезло: через некоторое время до него дошло известие о смерти «одного выдающегося мужа» из числа русских купцов. Ибн-Фадлан поспешил на похороны. Это была долгая, многодневная церемония, сопровождавшаяся человеческими жертвоприношениями. После того как покойник был положен в ладью и сожжён, над местом кремации насыпали могильный курган, а на его вершине водрузили деревянный столб, на котором, по свидетельству Ибн Фадлана, было вырезано «имя погребённого мужа и имя царя русов…».

Оказывается, у русов ещё до крещения Русской земли была своя письменность! И если бы Ибн Фадлан задал русским купцам вопрос — всего ещё один вопрос! — мы имели бы бесценное свидетельство о первых князьях Русской земли. К сожалению, арабский путешественник, обыкновенно столь внимательный к деталям, не полюбопытствовал узнать имя русского владыки.

Так кто же он, этот таинственный «русский царь», наследник вещего Олега? Наш пост о нём — неназванном герое начальной русской истории.

Почему не Игорь?

Имя наследника вещего князя, казалось бы, хорошо известно из летописи — князь Игорь. Но историческая критика вправе поставить под сомнение династическую концепцию «Повести временных лет».

Русское летописание — уникальный памятник письменности. Древнейшая славянская хроника. Другие славянские народы обзавелись своими летописями позже лет на сто, а то и на двести. Более того, ни один народ в мире не имеет столь полной официальной государственной истории, подобной русским летописям, где история страны изложена последовательно с древнейших времён до рубежа XVII—XVIII столетий.

Сведения «Повести временных лет» в целом отличает высокая степень достоверности. Недаром даже историк-норманнист Август Шлёцер заявлял, что по сравнению с повестью Нестора скандинавские саги — просто бредни исландских старух.

Но и слепо доверять каждому летописному сказанию, конечно, тоже нельзя. Читать летопись нужно критическим оком.

Академик Алексей Александрович Шахматов стоит у истоков научного изучения русского летописания. Он исследовал около двухсот списков «Повести временных лет» и первым обнаружил многослойность летописного текста, наличие в нём древнейшей основы и поздних наслоений, следы многочисленных правок и редактур. Реконструируя древнейший летописный свод, учёный пришёл к выводу, что самые ранние известия об Олеге не упоминали имени Игоря. Эти два персонажа древнерусской истории на самом деле между собой не связаны.

«Умер Рюрик и передал княжение своё Олегу — родичу своему, отдав ему на руки сына Игоря, ибо был тот ещё очень мал».

Таково первое летописное известие о князе Игоре. Историческая наука давно установила, что первоначальный текст «Повести временных лет» не имел дат и не был разбит на погодовые статьи. Датировка внесена в летопись задним числом, скорее всего уже в XII веке. За основу были взяты византийские хроники и церковные записи о рождении и смерти князей. Но до крещения Руси подобных записей ещё не существовало.

Процитированный отрывок о назначении Олега опекуном малолетнего Игоря датирован 879 годом. Но сколько тогда Игорю было лет? «Был ещё очень мал» — сколько это: год, два, три? Увы, точной даты рождения Игоря летописи и не знают. Тем не менее летописная датировка его биографии весьма любопытна.

Давайте пробежимся по основным вехам жизни Игоря.

Итак, считаем: в год смерти Рюрика (879-й) Игорю не меньше года. Когда в 912 году вещий Олег умирает, Игорь уже зрелый 34-летний мужчина. Однако проходит ещё примерно 28 лет, прежде чем у него рождается сын Святослав. Поздравляем 62-летнего отца!

Бездетный период, растянувшийся почти на три десятилетия, конечно, вызывает серьёзные сомнения в правдивости летописной хронологии. Но в конце концов, мало ли чего не бывает на свете. Для мужчины зачать ребёнка в 62 года — совсем не чудо. Есть примеры и похлеще.

Но вот применительно к матери Святослава летописные хронологические выкладки выглядят намного более несуразными.

Согласно известию «Повести временных лет», Игорь женился на Ольге в 903 году. Подходящий возраст для вступления в брак в эпоху Средневековья для женщин колебался между тринадцатью и пятнадцатью годами. Например, о княгине Евпраксии, дочери киевского князя Всеволода Ярославича, известно, что в возрасте шестнадцати лет (в 1087 году) она уже успела овдоветь.

Допустим, что Ольгу выдали замуж 15-летней. Тогда получается, что в 940 году, когда у неё родился первенец, она уже давно успела справить серебряную свадьбу и 50-летний юбилей: ей должно было стукнуть не меньше 52-х лет. Далеко не ягодка для первых родов.

Это ли не чудеса!

При чтении летописных известий о семейной жизни Игоря и Ольги нельзя отделаться от мысли, что читаешь житие библейских патриархов. Настоящие Авраам и Сарра.

А вот семейная жизнь Святослава находится в разительном отличии от жизни его родителей. Несмотря на то, что он бывал в Киеве наездами, однако же, ко времени своей гибели приблизительно тридцати лет от роду, уже имел от разных женщин троих сыновей, старшего из которых — Владимира — он зачал 15;16-тилетним отроком. Здесь летописец явно оказывается гораздо ближе к истине, нежели тогда, когда набрасывает фантастическую биографию Игоря и Ольги.

Итак, наиболее вероятно, что к моменту рождения Святослава в 940 году Игорю исполнилось лет семнадцать-двадцать, а Ольге — не больше пятнадцати-семнадцати лет. Рождение Игоря состоялось, таким образом, в 920 году или несколько позже. Эта обстоятельство не позволяет ему в 922 году быть «царём русов», о котором идёт речь в записках Ибн Фадлана. Ведь этот правитель — вполне взрослый мужчина.

Странное дело — получается, что в списке первых русских князей пропущено одно звено! Настоящий наследник вещего Олега до сих пор не назван по имени в подавляющем большинстве научных трудов.

Однако ему уже пора выйти из тени.

О чём поведал древнееврейский манускрипт?

Древнюю русскую историю приходится собирать, как мозаику, из разрозненных известий. Сведения о прошлом Русской земли обнаруживаются порой в самых неожиданных местах.

В декабре 1896 года в Каир прибывает американский гебраист Соломон Шехтер. Крупный талмудист, богослов, он пытался взглянуть на еврейскую религиозную традицию с научной точки зрения. Целью далёкого путешествия была каирская гениза. Так на иврите называется архив при синагоге, место хранения священных текстов и других старинных манускриптов.

Работа Шехтера в каирской генизе привела к открытию ряда ранее неизвестных источников, в том числе имеющих отношение к древнерусской истории. Среди них — так называемый Кембриджский документ. Своё название он получил по месту хранения в библиотеке Кембриджского университета.

Рукопись датируется серединой Х века. По своему содержанию это письмо, чьим адресатом с высокой долей вероятности является Хасдай ибн Шапрут — видный еврейский учёный и советник халифа Абд ар-Рахмана III, правителя Кордовского халифата. Это арабское государство занимало тогда большую часть современных Испании и Португалии. Халиф питал к своему советнику неограниченное доверие, отдав в его руки финансы страны и ведение иностранных дел.

Хасдай ибн Шапрут никогда не забывал о своём происхождении. Он помогал своим соплеменникам и единоверцам в Кордовском халифате и за его пределами, вёл обширную переписку и собирал еврейские древности.

Однажды из беседы с хорасанскими купцами Хасдай с удивлением узнал, что на другом конце света существует иудейское государство — Хазария. Новость ошеломила его — ведь до сих пор он был уверен, что со времён гибели Израиля евреи скитались по свету, не имея своей земли. Но посольство из Византии, побывавшее в Кордове в 949 году, подтвердило сведения хорасанских купцов и назвало имя здравствующего правителя Хазарии — царя Иосифа.

Хасдай загорелся желанием узнать как можно больше о новом иудейском царстве. Между 954 и 961 годами он написал письмо Иосифу с просьбой рассказать о размерах, государственном устройстве и истории его державы. Доставить письмо ко двору хазарского царя было поручено доверенному лицу Хасдая — Исааку бен Натану. Однако тот не смог добраться дальше Константинополя — византийский император отказался пропустить его через свои владения. Пришлось отправить письмо окружным путём — вместе с еврейскими купцами через Венгрию, Русь и Волжскую Булгарию.

По всей видимости, сидя в Константинополе, Исаак бен Натан и написал Хасдаю то послание, которое спустя тысячу лет Шехтер обнаружит в Каирской генизе. Верный слуга делится со своим господином теми сведениями и полулегендарными слухами об истории Хазарского каганата, которые ему удалось собрать в центре тогдашнего мира. Один эпизод изложен со многими реалистическими подробностями и приурочен к последним годам правления византийского императора Романа I Лакапина (он умер в 944 году). Как явствует из Кембриджской рукописи, в это время вспыхнула война между Хазарией и неким «царём Руси». Его имя, согласно древнееврейскому письму, передано без промежуточных гласных — Х-л-го (HLGW).

Среди историков считается безусловным фактом, что имя «царя Руси» в его древнееврейском написании соответствует древнерусскому имени Олег. По-гречески оно должно было звучать как Эльгос (Helgos), поскольку княгиню Ольгу её современник, император Константин VII Багрянородный, в своём сочинении «О церемониях» именует Эльгой. Таким образом, понятно преобразование греческого Helgos в древнееврейское HLGW.

Казалось бы, вот она — блестящая разгадка известия Ибн Фадлана о таинственном «царе русов»! Загвоздка, однако, в том, что единственный Олег, известный по русским летописям — Олег Вещий, — умер почти за три десятилетия до тех событий, которые описаны в Кембриджском документе.

Так что же, снова тупик?

По счастью, нет. Но чтобы продолжить наш рассказ, мы должны познакомить вас ещё с одним важным источником — чехо-моравским летописанием.

Олег II

Отцом чешской историографии считается писатель второй половины XVII века Томаш Пешина.

Это был католический священник, богослов, но с широким научным кругозором и сильным патриотическим настроем. Его занимала история Великой Моравии — одного из первых славянских государств. Её короткий расцвет пришёлся на вторую половину IX — начало X века. Собирая материалы об этой державе, Пешина обнаружил и исследовал старинные чехо-моравские и русские летописи, в том числе и такие, которые впоследствии будут утрачены.

Согласно известиям этих источников, вещему Олегу на Руси наследовал его сын, носивший то же имя — Олег. Впоследствии он принял христианство и был избран князем Великой Моравии. Во времена Томаша Пешины происхождением от Олега гордились представители влиятельного моравского рода Жеротинов, которые заказывали специальные генеалогические изыскания для обоснования этого родства, впрочем скорее всего вымышленного.

Сведения о тёзке Олега Вещего проникли и в польские хроники XV—XVII веков. Оттуда его имя попало в исторические сочинения польских историков XVIII столетия — Яна Стржедовского и Христиана Фризе.

Словом, всё говорит за то, что «царь русов» Ибн Фадлана, «царь Руси» Х-л-го и князь Олег из чехо-моравских летописей — это одно и то же лицо: правитель Руси, княживший в Киеве после смерти вещего Олега и до возмужания Игоря. Во избежание путаницы далее мы будем называть его Олег Второй.

Поход Олега в Крым

Однажды к киевской пристани в устье реки Почайны причаливает богато украшенная ладья. На её борту находятся послы василевса ромеев Романа I Лакапина. С собой они привезли много золотых монет и ещё больше обещаний. Взамен империя хочет, чтобы острые русские мечи обратились против хазар.

Эти события можно условно датировать второй половиной 30-х годов Х века (более точной даты история не сохранила). В это время между Византийской империей и Хазарией разгорелся жестокий конфликт. Интересы Византии и Хазарии в Северном Причерноморье были прямо противоположны. Власти империи всегда рассматривали безопасность крымских владений в качестве первоочередной задачи внешней политики. Ведь на Таманском полуострове и в Адыгее находились многочисленные источники нефти — важнейшего компонента секретного оружия Византии, так называемого «греческого огня». А принятие Хазарией иудаизма вносило в политические распри заметный оттенок религиозного противоборства.

Дошло до того, что василевс Роман I повелел всем живущим в империи евреям принять христианство. Византийские евреи толпами хлынули в сопредельные страны, в том числе в Хазарию, где царь Иосиф, разъярённый преследованием единоверцев, обрушил гонения на христиан.

Военные силы империи были заняты сразу на многих фронтах. На востоке Византия вела войну с арабами, на западе — с итальянскими герцогами и сарацинскими пиратами, на Балканах пыталась сдержать амбиции болгарских царей. Поэтому бороться с каганатом приходилось чужими руками. Так послы императора очутились на берегах Днепра.

Олег II свято соблюдал договор дружбы с империей ромеев, заключённый его отцом. Ещё в 924 году, когда болгарский царь Симеон с огромным войском осадил Константинополь, «светлый князь» готов был прийти на помощь ромейской столице. Вероятно, в это же время, стремясь к более тесным союзным отношениям с Ромейской державой, он принял крещение с именем Александр. Сделано это было в расчёте на повышение политического престижа. Константин Багрянородный свидетельствует, что вожди «северных народов», в том числе и русов, неоднократно просили василевсов послать им «что-нибудь из царских одеяний или венцов, или из мантий ради какой-либо их службы и услуги…». Судя по тому, что в арабских и еврейских источниках Олег II носит титул «царя русов», некий «царский венец» действительно был им получен.

В русско-византийском договоре 944 года упоминается киевская церковь пророка Ильи. Вероятно, это первый христианский храм в Киеве. И возведён он был, по всей видимости, новокрещёным князем Олегом/Александром.

Выполняя просьбу Романа I, Олег наносит удар по владениям Хазарии в Восточном Крыму. В 936 году русские ладьи врываются в Керченский пролив и захватывают портовый город, названный в Кембриджской рукописи С-м-к-рай. По всей видимости, под этим названием скрывается Фанагория или Таматарха-Тмуторокань. Нападение было хорошо подготовлено. Олег совершил нападение в то время, когда в С-м-к-рае не было градоначальника. Организовать оборону было некому. В темноте русы подплыли к С-м-к-раю, и той же ночью город оказался в руках Олега.

Городская казна ограблена, жители обложены данью. Богатую добычу Олег отослал в Киев, сам же с дружиной засел в С-м-к-рае. Используя город как военную базу, он принимается грабить хазарские поселения в Крыму и хазарских купцов.

Каганат наносит ответный удар

Хазарская торговля терпит огромный ущерб. Но собственных сил для войны с Русью у Хазарии тоже нет. Восстановить порядок в регионе хазарские власти поручают чёрным булгарам. Эта приазовская орда подчинялась хазарам с VII века, но сохраняла автономию. Арабы называли земли чёрных булгар Внутренней Булгарией, в отличие от Булгарии Внешней — на Волге. По словам анонимного автора географического трактата «Худуд аль-Алам» («Границы мира»), чёрные булгары — «народ храбрый, воинственный, внушающий ужас». Их отношения с русами носили неприкрыто враждебный характер: «Внутренняя Булгария находится в состоянии войны со всей Русью».

Хан чёрных булгар, по всей видимости, принял иудаизм. Кембриджский документ называет его «досточтимый Песах». Этот человек оказался талантливым военачальником. Глубокий Керченский пролив, в котором господствовал русский флот, был непреодолимой преградой для булгарской конницы. Войско Песаха вторглось в Крым с севера, через Перекопский перешеек. Прежде всего Песах ударил по византийским владениям на южном побережье Крыма, протянувшимся от Херсонеса до Керчи. Эта линия приморских укреплений империи состояла более чем из 30 городов, крепостей, замков и монастырей. Песаху удалось овладеть тремя городами, в которых были истреблены все жители, от мала до велика. Херсонесу повезло больше — его крепкие стены спасли город от разгрома.

Покончив с местью Византии, войско Песаха устремляется к С-м-краю. Олег с дружиной запирается в городе, но не выдерживает осады и, потеряв многих людей, уплывает восвояси.

Напомню, что обо всех этих событиях мы знаем благодаря Кембриджской рукописи. Далее в ней говорится, что Песах не удовлетворился восстановлением власти Хазарии над Восточным Крымом и совершил поход в глубь Русской земли. Война Песаха с Олегом будто бы продолжалась четыре месяца — почти весь «военный сезон» того времени. В конце концов русы были снова побеждены: Олег подчинился Песаху и вернул всю захваченную в С-м-к-рае добычу.

На основании этих данных некоторые историки находят возможным говорить о покорении Русской земли Хазарским каганатом. Однако это чересчур смелый вывод. Нет ни малейших сомнений, что в этой части Кембриджской рукописи история перерастает в ура-патриотический роман. Исторические реалии исчезают, события происходят в безвоздушной среде авторского вымысла. Куда, например, девались печенеги? Ведь совершить переход от Азовского моря к Киеву, минуя их кочевья, было невозможно. Но их в рассказе Кембриджского документа будто не существует. Нечего и говорить о том, что покорение Русской земли силами одной булгарской орды в первой половине Х века было уже совершенно немыслимым делом. Недаром современник событий — византийский император Константин Багрянородный — ничего не знает о подчинении «Росии» хазарам.

Для лаврового венка «досточтимого Песаха» все эти факты столь же пагубны, как осенняя буря — для увядшей листвы на деревьях.

И тем не менее неудача Олега в Крыму действительно имела следствием его поражение в Русской земле. Но здесь победителем наследника вещего Олега стал не опытный военачальник дряхлевшего каганата, а юный предводитель киевских дружин, князь Игорь.

Изгнание Олега из Киева. Моравское княжение

Причина, по которой Олег должен был уступить киевский стол своему сопернику проста — к 936 году Игорь достиг совершеннолетия и, по всей видимости, заявил о своих правах. Правда, до открытого столкновения не дошло. Согласно известиям моравских летописей, Олег вовремя заметил, что теряет поддержку в Русской земле. Тогда, забрав все свои сокровища, он бежал в Великую Моравию.

Недолгая история этого славянского государства вела отсчёт от падения в начале IX века Аварского каганата, когда многие славянские племена, прежде подчинённые аварам, признали вассальную зависимость от Франкской империи. В их числе был и моравский князь Моймир I (умер около 846). Он исправно посылал ко двору восточнофранкских государей ежегодную дань — 120 быков и 500 марок, а когда пассаусский епископ Регинхар потребовал от него принять христианство, то покорно сменил веру отцов.

Его племянник Ростислав был совсем другим человеком. Он стремился к политической и церковной независимости. В 855 году Ростислав отбил вторжение немецкого короля Людовика II и с этого времени прекратил выплату дани. А в 862 году он пригласил в страну священников из Ромейской империи, чтобы вывести Моравию из церковного подчинения Пассаусской кафедре. Православными миссионерами были братья Константин (Кирилл) и Мефодий, создатели славянской азбуки и первые профессиональные переводчики на славянский язык богослужебных текстов.

В 871 году племянник князя Ростислава по имени Святополк обманом захватил дядю в плен и отправил в Регенсбург, к Людовику II. Там моравскому князю вынесли смертный приговор, но затем «из милости» ослепили и заточили в монастырскую темницу.

При Святополке Великая Моравия пережила кратковременный расцвет. Вассальное подчинение немцам было окончательно сброшено, славянская держава в центре Европы приросла новыми землями — в Словакии, Чехии, Малой Польше, Паннонии и Словении.

Сыновья Святополка поделили державу отца и немедленно затеяли междоусобицу. Это облегчило покорение страны новым захватчикам — мадьярам.

В IX веке мадьярская орда под давлением печенегов откочевала из донских степей в междуречье Днепра и Днестра. Но печенеги и там не оставляют своих врагов в покое. В 894 году, в то время когда мадьяры грабят моравских славян, их собственные кочевья подвергаются опустошительному набегу печенежской конницы. Следующей весной мадьярская орда снимается с насиженных мест и, пройдя по восточным склонам Карпат, оседает в Паннонии, в долине реки Тисы. На языке окрестных славянских племён пришельцы получают имя венгров (или угров — от булгарского «он огур» — «десять частей (родов)»).

В Европе появление венгров вызывает панику. Одетые в звериные шкуры и словно сросшиеся со своими малорослыми, но выносливыми лошадями, они наводят ужас одним своим видом. Лучшие европейские армии не в силах им противостоять. Венгры осыпают неприятеля тучей стрел, а затем стремительным ударом прорывают вражеский строй. При неудаче они обращаются в притворное бегство, и когда враг ломает свои боевые порядки, устремляясь в погоню, — разом оборачиваются и всей ордой обрушиваются на преследователей. Пощады к побеждённым они не знают.

Ближайшей жертвой венгерских набегов становится государство Моймировичей — Великая Моравия.

В 907 году битва при Прешпорке (так называлась тогда современная Братислава) кладёт конец династии Моймировичей и могуществу Великой Моравии. Однако её угасание растягивается ещё на полстолетия.

Противостоять набегам венгров можно в союзе с Чехией, Польшей или Германией. Но это повлечёт за собой вассальную зависимость от этих государств. Между тем моравская знать желает во что бы то ни стало сохранить независимость. Для этого ей нужен такой князь, который не присоединит Моравию к своим собственным владениям.

Появление в Моравии знатного беглеца из Русской земли позволяет удачно решить эту задачу. Как повествует моравское летописание, в 939 году знатнейшие моравы, приняв во внимание высокие доблести Олега, предложили ему моравскую корону и сделали великим князем.

Правление Олега пришлось на последнее десятилетие существования Великоморавского государства. Судя по всему, ему удалось ненадолго задержать окончательный распад моравской державы. Исследования венгерских и чехословацких археологов установили, что в первой половине Х века на территории Моравии по-прежнему существовали процветающие городские и сельские поселения, действовали епископии, исправно платившие Риму «дань святого Петра», не было заброшено ни одного кладбища. Резкая убыль населения произошла лишь во второй половине столетия.

К концу 40-х годов Х столетия чаша весов начинает всё явственнее склоняться в сторону венгров. Они разоряют ряд крупных городов и захватывают саму моравскую столицу — Велеград, где покоились останки одного из братьев-просветителей, святого Мефодия. Растущая угроза полного краха государства заставляет Олега обратиться за помощью к бывшему сопернику за киевский стол. Состоялось примирение. С этого момента в войске Олега постоянно присутствуют русские дружины. Впрочем, военное счастье всё равно отворачивается от Олега в Моравии, как и ранее в Русской земле. Решительное сражение разыгралось в 949 году при Брюнне. Вначале Олег сильно потеснил венгров и уже торжествовал победу, когда его войско вдруг попало в засаду, было окружено и разбито наголову.

Эти события знаменуют гибель Великой Моравии. Уже в следующем 950 году император Константин Багрянородный записывает в своем трактате «Об управлении империей», что Великая Моравия «совершенно уничтожена венграми и захвачена ими». По его словам, моравские беженцы толпами хлынули в сопредельные страны: «Венгры, явившись, совершенно разгромили их и завладели их страною, в которой живут и ныне. Остатки населения рассеялись, перебежав к булгарам, туркам, хорватам и к прочим народам».

Русская земля тоже принимает беженцев из Моравии. Неподалеку от Чернигова, на правом берегу Десны, даже возникает целый Моравский город — Моравийск, или Моравск. Другое моравское поселение в Русской земле — Моравица — находилось западнее Киева, неподалеку от Луцка.

Массовое присутствие на Руси выходцев из Великой Моравии подтверждается многими археологическими находками. Окрестности Киева и Чернигова усеяны древними могилами, относящимися к первой половине Х века. Для них характерно смешение языческой и христианской обрядности. Некоторое время их относили к скандинавским погребениям. Но это большая натяжка. В 1978 году в сборнике статей «Древняя Русь и славяне» историк и археолог Сергей Сергеевич Ширинский опубликовал небольшую статью «Археологические параллели к истории христианства на Руси и в Великой Моравии». По результатам его исследования оказалось, что множество дружинных могил Киева и Чернигова по характеру и деталям захоронений полностью идентичны погребениям знати на территории Великой Моравии.

А что же Олег?

Сведения о конце его жизни скудны. Знаменательно то, что последние годы он провёл в Киеве, своём бывшем стольном граде. Западнославянские писатели сообщают, что, потерпев поражение от венгров, Олег вначале бежал в Польшу, откуда в дальнейшем перебрался на Русь. Вдова умершего к тому времени князя Игоря, княгиня Ольга, с почётом приняла знатного беглеца.

Вместе с Олегом на Русь прибыло множество моравских христиан. Они привезли с собой церковные книги, переведённые на славянский язык Кириллом и Мефодием, а также сочинения их учеников. Благодаря этому Русская земля станет основной хранительницей богатого духовного наследства солунских братьев-просветителей. Моравские переселенцы приносят на Русь и свои фольклорные сказания, которые дадут удивительные ростки на русской почве. Но об этом чуть позже.

История обрекла на неудачу как военные предприятия Олега, так и его государственную деятельность. И на первый взгляд может показаться, что его фигура не стоит того, чтобы спасать её от забвения. Но за ним числится одно деяние, одна духовная победа, которая перевешивает все его поражения и делает его имя значимым для русской истории. Через несколько лет после приезда в Киев Олег убедил княгиню Ольгу креститься. Отсюда начинается отсчёт к тому культурно-цивилизационному выбору, который тремя десятилетиями спустя сделает креститель Руси князь Владимир.

Бывший «царь русов» и государь Великой Моравии умер в 967 году, незадолго до кончины приютившей его княгини Ольги.

Эпилог. Илья, богатырь из Моравии

Наша история началась на Волге, а заканчивается на Оке, в Муромской земле, в селе Карачарово. Сегодня это — один из микрорайонов города Мурома.

Все мы с детства знаем, что именно здесь родился и 33 года пролежал на печи с парализованными ногами могучий русский богатырь Илья Муромец. Здесь к нему пришло чудесное исцеление, отсюда он отправился совершать свои богатырские подвиги, ставшие сюжетами десятков русских былин.

Казалось бы, где, как не здесь, живут знатоки и слагатели этих былин!? Разве не жителям Карачарова и Мурома подобает больше всех славить своего самого знаменитого земляка?

Действительно, в Муроме ещё в XIX веке любили показывать достопримечательности, связанные с именем славного русского богатыря: старое русло реки Оки, которое Илья якобы завалил деревьями, колодец, из которого он напился перед отъездом в Киев и т. д. Но вот что странно: все эти памятные места были связаны с содержанием одной-единственной былины об «исцелении» Ильи каликами перехожими. А никаких других былин об Илье местные жители и не знали.

Выходит, в Муромской земле былины об Илье появились позже, чем где-либо ещё?

Этнографы, собиратели устных народных сказаний подметили и другую странность: во всех самых древних былинах Илья выступает уже пожилым человеком, старшим товарищем Добрыни Никитича и Алёши Поповича. Вместе с тем о его молодости ничего не говорится. Народная фантазия редко оставляет такие вещи без внимания. И вот для объяснения, почему Илья так поздно начал свою богатырскую службу у князя Владимира, и появляется былина о добром молодце, который 30 лет и 3 года просидел на одном месте, а затем чудом исцелился. Как выяснили филологи, этот сюжет — один из позднейших в цикле былин об Илье.

Время его появления учёные относят к середине — второй половине XVII века, уже после того, как во времена Смуты прославился уроженец Муромской земли — атаман Илейка Муромец. Встав по главе целого полчища терских казаков, он объявил себя царевичем Петром — сыном последнего Рюриковича, царя Фёдора Иоанновича, который на самом деле произвёл на свет одну только дочь, которая умерла в младенчестве. Илейка выказал недюжинные военные таланты. Он одержал несколько побед над царскими воеводами, захватил Тулу и, вместе с Иваном Болотниковым готовился идти на Москву. Но затем фортуна покинула его. Царь Шуйский собрал стотысячную рать, взял Тулу в кольцо и заставил осаждённых сдаться. Илейку в числе других отправили в Москву и там повесили.

Но именно с этого времени былинный богатырь Илья становится «Муромцем» и «старым казаком», плавающем на Соколе-корабле с Ермаком (а позднее — и со Стенькой Разиным) по «Хвалынскому» (Каспийскому) морю.

Между тем в древнейших былинах богатырь Илья носит совсем другое прозвище — не Муромец, а Муравленин или Моровлин. В 1915 году собирательница былин Озаровская записала со слов пинежской сказительницы Кривополеновой, 82-х лет, былину об «Илье Муровиче и Калине-царе». Зафиксирована и форма «Моравец».

Всё встанет на свои места, если вспомнить, что слова «мравленин», «моровлянин» в древнерусских источниках имеют значение: «выходец из Моравии». Вместе с тем в русском языке буква В может переходить в М. Тот самый город Моровийск в Черниговской земле, населённый выходцами из Моравии, в летописных сводах XVII века называется уже Муромск. Так, богатырь Илья Муровлянин из великоморавского эпоса превращается в русского силача Илью Муромца и переселяется на берега Оки — родину казака Илейки Муромца. Ну и не забудем, что былинный Илья накрепко связан с богатырём Святогором, от которого получает свой волшебный меч-кладенец. А Святыми горами в древней Руси называли Карпатские горы — восточную границу Великой Моравии.

В былинах, отразивших древнейший слой славянского фольклора, Илья Муромец три года служит «у короля тальянского» (итальянского), и ездит в Царьград «дорогою латынскою» (то есть вдоль Дуная по мощёной дороге, построенной ещё во времена Римской империи). Киев он обороняет, находясь на заставе в «степях Цицарских» (цесарских, то есть австрийских, придунайских), да и сам этот Киев стоит не где-нибудь, а на Дунае.

Все эти детали перекочуют в русские былины из моравских сказаний, принесённых на Русь во времена Олега II.

Таков последний — фольклорный — мост из древней Руси в Великую Моравию, о котором я хотел вам рассказать. И этот мост тоже был наведён благодаря деятельности нашего героя — забытого наследника вещего Олега.

Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939

Мои книги на ЛитРес
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
https://sergeytsvetkov.livejournal.com/476612.html