Мои любимые книги Мысли вслух

 


                Мои любимые книги
                Мысли вслух
                Светочке Клименко
                посвящается               
   
    
                Часть1
  Сегодня, сидя в кресле напротив своих книжных полок, подумал о том, что их постояльцы очень скоро   должны будут сменить место своего проживания. Сейчас почти никто ничего не читает и кому будут нужны стеллажи,  уставленные непонятной макулатурой о начале давнишней войны, ее причинах и проблемах, когда с причинами и проблемами войны сегодняшней   никто разобраться не может, да, похоже, и не хочет.
Кому сейчас нужны книги Салтыкова-Щедрина или других русских классиков? Кто станет восхищаться культурой русского языка персонажей "Подростка" Достоевского, тем более сейчас, когда все русское отвергается в корне? Кто в израильском обществе будет с упоением слушать разговорную музыку Андрея Платонова? Видимо, у моих книг та же судьба, что и у меня: мы прекрасно жили вместе, вместе и уйдем. В воображении всплывают обычаи , сопровождавшие уход из жизни фараонов: вместе с ним замуровывали в пирамидах любимые им вещи, оружие, жен и наложниц. Везло же людям!
    Одновременно с размышлениями о судьбах моих книг ко мне пришло, как мне кажется, и решение одной давно мучающей проблемы. Я как-то говорил, что очень скучаю по тем счастливым временам, когда мог писать о событиях давно минувших дней. Когда же события иссякли в моей памяти, писать стало не о чем, поскольку основным писательским даром - воображением Бог меня не наградил. А тут на тебе, такая огромная тема, знакомая и любимая.- мои книги. Спасибо, Боженька!
    Книги  стали появляться в моей жизни где-то лет в 5-6, когда научился складывать буквы в слова и быстро понял, что можно не упрашивать взрослых рассказывать что-то интересное и захватывающее. Обо всем этом можно прочитать в книгах, в них есть все. Достаточно было только снять с полки в отцовской библиотеке нужную книгу и устроиться в местечке, где тебе не будут мешать. Увлечение чтением дошло до того, что я провел освещение под одеяло, где меня однажды застукал отец. Он запретил это делать, а при повторной удачной облаве применил  эффективный  метод ручного воздействия, после чего я сразу понял, насколько он прав.
     Но книги уже прочно вошли в мою жизнь и, слава Богу, мы вместе прошли путь длиной в 80 лет. Однако, всему наступает конец,  а мое родное государство разрешило двум нашим семьям при отъезде в Израиль взять с собой лишь 500 кг багажа. Мне удалось всунуть только один том рассказов Чехова. О нем мы поговорим отдельно. Все остальные книги, корешки которых я сейчас медленно рассматриваю, были приобретены уже здесь.  Наверное, это хорошо, когда молодые люди бегло владеют клавиатурой своих смартфонов, могут моментально найти в любой поисковой системе ответ на интересующий их вопрос и быть в курсе любых событий. Но полежать с живой книгой в руках, а не с электронным ящиком,- это, простите, две большие разницы. Книги даже пахнут иначе. Все это так, но все равно современность неумолимо входит в нашу жизнь, и я даже не знаю, куда делся старый потрепанный энциклопедический словарь, заклеенный скотчем, как улан, выбравшийся живым из сабельной сечи. Я очень часто просто листал его страницы, открывая для себя массу интересного.
    Скоро мой внук вынесет всех моих друзей на помойку. Нет, он их не выбросит, он сложит их там  аккуратно в сторонке несколькими большими стопками,- быть может, кто-нибудь их возьмет. А ему они зачем, ни он , ни его дети читать по-русски не умеют, а старые довольно потрепанные книги совсем не украшают  современный интерьер.

                Часть 2   
    Сейчас раннее утро, тихое, яркое, солнечное. Моя  комната залита светом и со своего места я отчетливо читаю все, что написано на корешках книг. Они стоят группами, составленными волей хозяина. Быть может, они хотели бы стоять иначе в компании других авторов, более близкими им по стилю или взглядами на жизнь, но тут уже ничего не поделаешь, приходится довольствоваться тем, что есть. Тем более, что компания вполне приличная. Воображение рисует мой приход сюда в эту комнатку как появление короля Артура в зале, где за огромным круглым столом собрались его  рыцари,  верные, преданные и надежные.
     Я сейчас уже точно не помню, кто сидел на почетном месте прямо напротив короля. Ланселот? Память уже подводит. Но это место напротив меня всегда занимал и будет занимать Антон Павлович Чехов, пред творчеством которого я преклоняюсь. Это совсем не значит, что мне все у него нравится. Совсем нет. Его "Степь" я с трудом дочитываю до конца, а не спектаклях "Дядя Ваня"      или "Вишневый сад", которым рукоплещет публика почти всех театров мира, я откровенно борюсь со сном.  Но это не показатели слобости автора. Уверен, это свидетельства моей толстокожести и врожденного отсутствия должного чувства прекрасного. Видать, не дано.
    Что касается его литературных произведений малой формы, его фантастически чудесных рассказов, то не знаю, кого бы поставил с ним рядом. Ну, если только О Генри, но не уверен. Почему я так безапелляционно об этом заявляю? Попробую объяснить. Тех ощущений, что возникают у меня во время прочтения его рассказов, никогда  не бывает при прочтении рассказов других авторов. Ну, к примеру, читаю у Чехова, как человек рано утром идет по коридору плохонькой гостиницы в каком-то Богом забытом городке. Написано все это обычными словами без всяких выкрутасов, а я чувствую себя этим мелким чиновником, невыспавшимся, с перепоя,  полным нерешенных бытовых проблем, с трудов переставляющим ноги в направлении присутственного места. Так этого недостаточно. Я слышу звуки этой гостиницы: ругань в номерах, шипение примуса, мяуканье обиженного кота, свист самовара. Мало того, я ноздрями улавливаю запах жаренной на подсолнечном масле скумбрии, специфический запах бедности  убогого жилища старой супружеской пары и вонь густо смазанных гуталином сапог ломового извозчика. Никогда не возникало у меня подобных ощущений при прочтении рассказов других авторов. Никогда. Это ли не писательский гений? Это кресло напротив меня всегда за Вами, дорогой Антон Павлович.
    Рядом располагаются столпы русской классики - Салтыков-Щедрин и Достоевский. Должен покаяться сразу,- кроме одного красочно изданного тома сказок Пушкина и маленькой книжечки Ахматовой стихов нет. Но я уже признавался в своей толстокожести. На этом русская классика заканчивается. Пардону просим, тут не Ленинская библиотека, в этой комнатке всего метров 12, но она идеально приспособлена для работы, отдыха, развлечений и чтения. Здесь есть все, что мне необходимо.
    В заключение не могу не упомянуть о языке, на котором говорят герои "Подростка" Достоевского. Послушав этот язык, эту литературную музыку понимаешь, что потерял русский народ, допустив к власти кухарок.


                Часть3
    Я вглядываюсь в лица своих друзей-рыцарей, сидящих вокруг огромного стола, и угадываю за  их спинами   бесстрашное воинство, ведущее постоянное сражение с невежеством, мракобесием ,  предрассудками и несущее свет во мрак вековых клановых обычаев. Эти воины , будь то маленькая  фаланга, когорта или полновесный легион с центурионами во главе каждой сотни, "без страха и упрека" вступали в бой во имя истины и будущего. Они, практически, не выходили из боев, набираясь опыта и мудрости. Но в последние годы стали замечать, что к их помощи стали обращаться все реже и реже, их амуниция стала ветшать, а оружие тупеть и покрываться ржавчиной.
     Рядом с ними стали появляться совершенно непонятные новомодные электронные прибамбасы, к которым люди стали относиться с большим интересом. Человечество разделилось на тех, кто по-прежнему любит посидеть в уютном местечке с книгой, на тех, кто говорит, что все читает в смартфоне или планшете и на тех, а их большинство, кто любит посидеть в пабе с кружкой пива. Мне нравится, что я в первой команде.
    Около когорты, сформированной относительно недавно и состоящей из книг авторов, мнения которых диаметрально разнятся с существующим официозом о начале Великой Отечественной войны, останавливаюсь и который раз перелистываю страницы какого-нибудь тома. Авторов, изучающих этот вопрос у меня всего двое. Виктор Суворов и Марк Солонин. Их произведения не "художка" , в них нет прямой речи и диалогов, это серьезная аналитика. Но что интересно: Суворов, будучи в прошлом военным аналитиком, в основном использовал материалы открытой печати, а Солонин, авиационный инженер по профессии, подошел к делу как профессиональный историк и пользовался только официальными документами, однако, к выводам они пришли одинаковым.
Положа руку на сердце, должен сказать, что моя жизнь поделилась на две части - до и  после прочтения "Ледокола" Суворова. Я много дней был под впечатлением прочитанного. После этого скупил все этого автора, что было возможно в нашем провинциальном городке. Книги Солонина попались на глаза позднее и, должен признаться, они мне чем-то ближе. Слышал, что есть еще несколько русскоязычных авторов, пишущих на эту тему, но их книги мне не встречались.
    Тема войны меня всегда очень интересовала, особенно тогда, когда стала появляться "литература лейтенантов", т. е. книги, написанные людьми, которые во время войны были в самом пекле, где командовали взводом, танком или орудийным расчетом, теми самыми людьми, продолжительность жизни которых исчислялась одной-двумя атаками. Им неведомы были душевные терзания генералов и маршалов, о которых в упоении писало большинство штатных московских литераторов. Их счастье заключалось в получении ранения, при котором дальше служить было невозможно, а то, что с ними произошло в траншеях, не отпускало уже до конца жизни. Поэтому их книги такие правдивые, и никого не оставляют равнодушными.
     Трудно назвать среди этих книг лучшую о войне, это просто невозможно. Чего стоит повесть Григория Бакланова "Мертвые сраму не имут", которую перечитывал много раз и даже рисовал схему боя, чтобы лучше представить себе, куда двигалась колонна гаубиц, и откуда на них вывалилась танковая группа немцев. И, чего греха таить, никогда не мог ответить на вопрос, а как бы я себя повел в аналогичной ситуации.
     А какая прекрасная вещь Владимира Богомолова "В августе 44-го". Сколько времени было проведено в спорах с друзьями. Кто-то считал, что полно длиннот в виде радиограмм о второстепенных делах, не имеющих отношения к развитию событий. А мне казалось наоборот, они свидетельствуют о достоверности материала и придают  особую изящность форме повествования. Кто служил в войсках, тот знает, что любая работа на 99 процентов состоит из скучных и рутинных действий, без которых, к сожалению, не обойтись.
      Обе эти книги у меня были и относятся к любимым. Когда несколько лет назад поехал из Израиля в "Спартак" я, конечно, их взял с собой, где у меня их благополучно сперли, причем, сперли, буквально, накануне отъезда домой, и у меня просто не было времени пойти искать их в магазины. 
     А книги Василя Быкова, Виктора Некрасова и очень многих других? Мы должны быть просто благодарны им за честные рассказы о том, как наши отцы отстаивали свою страну.
     Война. Человек на войне. Что может быть страшнее и отвратительнее войны? В последние годы появились замечательные книги, доносящие до нас правду об этом кошмарном времени и показывающие  истинное лицо войны, независимо от того, когда, где и по каким причинам она ни возникала.
     Каждый год российское телевидение к празднику Победы подготавливает очередной документальный фильм, якобы, дополняющий все, созданные до него. А на деле, рождается еще один брат-близнец, как две капли воды, похожий на своих предшественников. 
     В этом году какое-то неистовство в ожидании годовщины победы. Скорее всего, связано оно с относительно круглой датой. Огромное количество телепередач. Очень старается российское ТВ сохранить прежнее, советское мнение об этой бойне у соплеменников. Видать, слишком мешают жить опубликованные статьи и вышедшие книги разных авторов-исследователей тех страшных лет, идущие в разрез с общепринятыми еще при Сталине представлениями о предвоенных годах, начале и ходе войны.
     Конечно, спокойнее жить и знать, что мы самые миролюбивые люди на планете. Что Гитлер с бухты-барахты взял, да и вероломно напал на мирно спящих советских людей. Что мы были совсем не готовы к войне, и что у нас было намного меньше войск и вооружений, мол, одна винтовка на троих, но мы собрались с духом, и под руководством партии и необыкновенно одаренных полководцев переломили хребет агрессивному фашистскому зверю. Все очень логично и закончено. Все это мы впитывали с молоком матери и с первого дня в школе. И нечего смущать людей какими-то никому ненужными фактами, свидетельствующими совершенно об обратном.
      Именно фактами, а не интеллигентными вымыслами. А из них почему-то логически вытекает, что мы не «мирно спали», а вовсю готовились к покорению мира и гнали войска на исходные позиции в западную Украину и Белоруссию, чтоб в этом же 1941 году бросить несметные полчища вооруженных до зубов вандалов в бюргерскую Европу. И что Адольф выбирал из двух зол меньшее: то ли быть раздавленным этой страшной ордой, то ли напасть первым и попытаться побороться с ней, хотя шансов победить в этой неравной битве у него не было никаких, и он это прекрасно понимал. И войск у него было на много десятков дивизий меньше, и танков меньше в пять раз, и авиации в семь, а артиллерии, стрелкового оружия и боеприпасов - в несметное количество раз.
      Так как же советская армия не смогла сдержать первый удар, когда по всем канонам военной стратегии считается, что у нападавших для успешных наступательных операций должно быть превосходство не менее трехкратного?. А здесь имеет место многократное превосходство у обороняющейся стороны. Значит, абсолютно бездарное руководство и полное отсутствие желания у высокоидейных солдат защищать свое отечество. Как можно сдаваться в плен сотнями тысяч с полным вооружением? Как может военный человек, принимавший присягу на верность Родине, не использовать это оружие? Да все просто.
     Солдаты - бывшие крестьяне, влачившие полуголодное и совершенно бесправное существование, прекрасно помнящие и коллективизацию, и раскулачивание, и голодомор, просто не хотели класть жизнь за великого Сталина, за постоянный страх, со всех сторон опутывающий человека, за "счастливое будущее", ждущее его в Гулаге. Вот и отправлялись они в полном вооружении в плен, справедливо полагая, что хуже уже просто быть не может.
     Сколько времени длится драка между двумя мужиками, если один из них здоровее и сильнее другого в несколько раз? Правильно, секунды. А во время войны это вылилось в четыре с половиной года! Почему? Да потому еще, что "талантливейшие" стратеги не имели ни малейшего представления о военном искусстве и заменяли мышление человеческими потерями. Чего-чего, а этого добра у нас хватит, "бабы еще нарожают" (любимое выражение лучшего друга физкультурников и железнодорожников).
     А с экранов   поют об обратном, как будто не прошло много лет с тех пор, и время в нашей стране застыло, как вулканическая лава. Голова отказывается это понимать. Ну, непонятно мне, для чего все это делается, с какой целью скрывается правда, и чем эта ложь лучше истины?
     Мне непонятно также, почему в центре Москвы на постаменте стоит квадратноголовый конный унтер, лично повинный в бездарно погубленных жизней миллионов солдат. Будь моя воля, приказал бы  снести эту непотребность и водрузить на это место, если уж обязательно нужен герой войны, фигуру небритого и смертельно уставшего комбата в каске, ватнике, перетянутом ремнем и с автоматом в опущенной руке. Того самого капитана, кто на своих плечах вынес всю тяжесть этой бойни и кто единственный старался сохранить, по возможности, жизнь своим подчиненным.  Это он по прошествии стольких лет подарил нам правду о том страшном времени.
     Ценность этих книг еще и в том, что написаны людьми, которые не просто изучали этот пласт истории, а находились внутри его, воевали на передовой, выжили в великой мясорубке войны, а потом сумели и  описать пережитое.
      По крайней мере, за всех нас  я говорю им всем: "Спасибо".



                Часть 4
    Тихо и грозно стоит отдельно  полновесный и прекрасно вооруженный легион "Гулаг" под командованием своего бессменного полководца Александра Солженицына. Книг на полках стоит  достаточно много, но выделить какую-то одну совершенно невозможно, поскольку все написаны кровью, душевной болью  и телесными страданиями людей, познавшим все "прелести" сталинских репрессий на себе. "Крутой маршрут" Евгении Гинзбург, "Колымские рассказы" Варлама Шаламова,"Факультет ненужных вещей" Юрия Домбровского",- все это книги, по которым через много-много лет будут изучать историю этого страшного периода в жизни российских народов. И все же об одной книге стоит поговорить отдельно, поскольку она вобрала в себя, практически, все, что известно сейчас об этом ужасе. Речь, конечно же, пойдет об "Архипелаге Гулаг" Александре Солженицына.
      Совсем недавно, еще до войны в Украине видел в экране телевизора, как его вдова автора  встречалась с Путиным, и они вместе рассматривали книгу "Архипелаг ГУЛАГ", специально отредактированную и сокращенную в четыре раза для изучения в средней школе. Наверное, это правильно, хотя законченного мнения на этот счет у меня пока нет. Историю своего народа, безусловно,  знать надо, вот только подводить ребенка к таким литературным произведениям следует очень осторожно. Неаккуратные действия могут повлечь два диаметрально противоположных следствия: либо вызвать глубокий шок, либо полное невосприятие истины. И то, и другое - ужасно. Но когда-то начинать все равно надо.
     Каждый раз, когда беру в руки "Архипелаг",  вспоминаю  беседы с друзьями на страшные темы сталинских репрессий. Один мой близкий друг знал эту тему изнутри, поскольку провел в местах "не столь отдаленных" полных 10 лет, и кое-что рассказывал. Я, наверное, был благодарным слушателем, поскольку он рассказывал о жизни, нет, существовании там, довольно детально. Несколько лет я сам работал в Заполярье и по собственному опыту знаю,- люди, пережившие весь ужас лагерей, стараются об этом не вспоминать, а тем более, рассказывать. Но он рассказывал, а я впитывал, как губка.
     Сейчас  вновь читаю "Архипелаг", книгу, в которой почти 1300 страниц, написанных самым маленьким шрифтом, почти петитом, и названную, как "Полное издание в одном томе". Но никакое произведение не может быть "полным", поднимая такой пласт нашей страшной истории.
     Полагаю, что лишне говорить о том, что книга стала несомненным бестселлером 20-го века. Поражало другое. Какое огромное количество людей, рискуя своим благополучием в период абсолютного мракобесия, принимало участие в стремлении помочь произведению увидеть свет! Я в первый раз читал ее в то время, когда только за то, что книга была в доме, давали 4 года, и считал, что совершаю подвиг, но не знаю, хватило ли у меня духа попытаться вывести рукопись за границу СССР, числясь в приятелях автора. Для этого надо иметь стержень внутри, а вот есть ли он у меня?


                Часть 5
    Смотрю на свои книги и думаю, что взялся за неправедное дело. Получается, что одни книги люблю больше, а другие меньше. Нет, это не так, я их люблю всех одинаково, во всяком случае, тех, что стоят на моих полках и никого обижать не собираюсь, просто рассказать обо всех не получится. Не обессудьте. И если предыдущие группы книг  сравнивал  с различными воинскими формированиями, то оставшиеся единичные экземпляры будем собирать в войска местной национальной обороны и гражданское ополчение. Ну что ж, национальной, так национальной, а посему начнем с хорошо известной мне национальности.               
    Шолом Алейхем. С его произведениями я познакомился в 1949 году, когда приехал жить в семью своего дяди из Германии, поскольку в нашем тамошнем гарнизоне была только начальная школа, Дядя Боря, брат моего отца, довольно часто сажал меня за стол рядом с собой, водружал на нос очки-велосипеды, открывал непременно книгу любимого им Шолома Алейхема и с бешеным местечковым еврейским акцентом начинал читать: "... В нашем доме квас никогда не переводился. Бочка с квасом стояла в сенях, и каждый, кто выпивал кружку кваса, обязан был долить в бочку кружку воды. В нашем доме квас никогда не переводился". Как сейчас, я вижу дядю Борю, его очки, стол под оранжевым матерчатым абажуром, раскрытый томик еврейского автора и слышу незабываемую музыку  талантливого исполнителя
     Рядом с Шоломом на полке стоит его современный продолжатель Эфраим Севела. Купить три томика его произведений меня заставило название одного из них: "Остановите самолет - я слезу".Ну как было не купить? Купил и совсем не пожалел.    О следующих соседях я даже говорить ничего не буду, смысла нет. " 12 стульев" и "Золотой теленок". А рядом держат оборону бравый солдат Войнович и рядовая необученная Фаина Раневская - "Пионэры, идите в жопу!" Лучше не бывает. 
   А вот совсем другие строчки моего знакомого израильтянина Иона Дегена, воевавшего мальчишкой в танковых войсках Советского Союза и имевшего огромные проблемы потом за эти слова. Они написаны в декабре 1944 года. 
   Мой товарищ в смертельной агонии   
   Не зови понапрасну друзей, 
   Дай-ка лучше согрею ладони я 
   Над дымящейся кровью твоей.
   
   Ты не плачь, не стони, ты не маленький   
   Ты не ранен, ты просто убит. 
   Дай на память сниму с тебя валенки.   
   Нам еще наступать предстоит.
   Здесь не добавить, не убавить. Эти пронзительные строки бьют наповал. Когда услышал их впервые, ничего не мог произнести какое-то время. Не менее волнующее впечатление на меня производят каждый раз две повести Анатолия Приставкина "Ночевала тучка золотая" и "Кукушата". Такое тонкое и всеохватывающее описание кошмарной человеческой трагедии.
    Пожалуй, пора закругляться, Повторяю, я пытался рассказать о тех замечательных книгах, что сейчас со мной в этой маленькой 12-ти метровой комнатке. Любимых же книг неизмеримо больше. Ведь мы даже не дотронулись не только до талантливых современных писателей, но и не коснулись также ни одного зарубежного автора. А любимых среди них -море! И я приношу им самые искренние извинения.   
   И все же где-то внутри тлеет огонек надежды и даже уверенности, что наши книжные войска не будут брошены на произвол судьбы и забыты, как некоторые римские легионы в разрушающихся крепостях на холодных просторах Ьритании, и еще долго-долго к их помощи,  мудрости и глубоким знаниям будут обращаться люди, а к полкам в отцовских библиотеках, конечно, будут пробираться дети, совсем недавно научившиеся складывать буквы в слога, а слога в слова.    
   Так будет, я в этом уверен. Во всяком случае, очень хочется в это верить.

                февраль 2023г.