Дед Василий. Углич

.. Вот и дом. Такой-же неказистый, не выделяющийся из череды таких же приземистых, каких-то серых домов. Мой дом. Ворота закрыты. Ну конечно - уже поздно. Кольцо калитки не проворачивается, еще-бы, сам придумал запор. Стучу в окошко. В доме началось какое-то движение.

- Маш! Глянь, кто там! - послышался такой знакомый, много раз слышанный во сне голос матери. Горло перехватило спазмом. Скрипнула дверь на крыльце.
- Кто здесь? - спросила Мария.

Пытаюсь отозваться, но не могу произнести ни слова. Все та мина и тот гад, опытный оказался немец. Подловил меня. Знал, что привстану проверять результат пристрелочного выстрела и выстрелил на опережение. Качественная немецкая мина хлопнула прямо перед окопом, из которого я начал привставать. Повезло. Мина попала в скат воронки и основные усилия заряд растратил впустую. Только маленький осколок попал в рот, обжег язык и, выбив несколько зубов, через разорванную щеку затерялся где-то в Сталинградской земле. Меня приподняло и отшвырнуло к противоположному брустверу окопа.

- Мам! Тут солдат какой-то! - сказала сестра.
- Я это! Я! - хотелось закричать мне. Я - живой! Все! Я - вернулся!!!
Но ком, проклятый ком... Я видел себя со стороны, в шинели не по-размеру, выданной в госпитале, владельца которой зарыли в братской могиле у какого-то литовского городка с труднопроизносимым названием. В двух правых ботинках. В правых, потому что незадолго до выписки привезли двоих солдат, левые ноги оставившие в лесу на минах, расставленных лесными братьями. Седой каптер предложил мне подождать, когда привезут кого с уцелевшей левой ногой.
В ушах начался звон, голова закружилась.

- Ой! Да это-же Вася! Вася, сыночек! Худой какой!...- на крыльцо вышла крохотная, махонькая мама и, зарыдав, бросилась ко мне..
- Мама! Каким-то булькающим спазмом я выдавил из себя это слова. Ком стал уходить...

Мама и Мария обняли меня, стали гладить и ощупывать, как не веря, что это я, пытались поцеловать, и плакали, плакали, плакали, а я молчал... Только ком, он таял вместе с их слезами.

Шел 1947 год. Война Порочкина Василия Ивановича закончилась.