Путешествие во времени по улице Арбат

Часть I. «Ах, Арбат, мой Арбат, ты моё Отечество…».

Поэты и писатели любили воспевать в своих произведениях изысканной словесности московскую улицу Арбат, в районе которой в тихих уютных дворянских гнёздах жили герои бессмертных творений А. С. Грибоедова, А. С. Пушкина, М. Е. Салтыкова-Щедрина, Л. Н. Толстого. Особая атмосфера благородной старины, удобства и уюта жизни, невыразимое ощущение теплоты, душевной защищённости, которой как-бы «веет» от скромных, приятных взору каменных особняков, - всё это знакомо поколениям жителей Арбата и прилегающих переулков.

На улицу Арбат привёз после венчания свою молодую жену Александр Сергеевич Пушкин. Готовясь к свадьбе, поэт подписал в 1831 году договор о найме квартиры в особняке, отстроенном в стиле ампир после пожара 1812 года. В старинном фолианте, обёрнутом потёртой от времени замшей – книге документов «Пречистенской части маклера Анисима Хлебникова», имеется собственноручная запись поэта: «Нанял я Пушкин собственный г-на Хитрово дом, состоящий в Пречистенской части второго квартала под № 204-м в приходе Троицы, что на Арбате, каменный, двухэтажный, с антресолями». Срок найма дома – с 22 января по 22 мая. В апартаменты входили также кухня, прачечная, конюшня, каретный сарай, под домом подвал, запасной амбар, комнаты для «жительства экономки и приезду г-на Хитрово».

Здесь по адресу: Арбат, дом 53, А.С. Пушкин прожил с молодой женой Натальей Николаевной, урожд. Гончаровой, до 15 мая 1831 года. Накануне свадьбы поэт устроил мальчишник в этом доме, где «говорил стихи, прощаясь с молодостью». Там присутствовали его друзья: Е. А. Баратынский с «умным, задумчивым взором», П. А. Вяземский – «язвительный поэт, остряк замысловатый», А. А. Елагин, И. В. Киреевский, самый ближний друг детства П. В. Нащокин, поэт Н. М. Языков, написавший песню «Нелюдимо наше море», младший брат Л. С. Пушкин, композитор А. Н. Верстовский, сочинивший на стихи Пушкина музыку нескольких популярных романсов, герой Отечественной войны 1812 г. певец-гусар Денис Васильевич Давыдов, командир Ахтырского гусарского полка, которому Пушкин посвятил строки: «Не удалось мне за тобою, при громе пушечном, в огне, скакать на бешеном коне».

Возвратившихся после венчания в церкви Большое Вознесение у Никитских ворот молодых встретили 18 февраля 1831 года у входа в арбатский дом и благословили образом, по старинному русскому обычаю, ближние друзья поэта П. В. Нащокин и П. А. Вяземский – вместо отсутствующих родителей. (1)

А. С. Пушкин, родившийся в день праздника Вознесения, отмечал, что самые важные события с тех пор происходят с ним именно в этот праздник. Поэт Сергей Глинка, впервые увидев Наталью Николаевну, написал экспромт: «Поэт, обнявшись с красотою, с нею слившись навсегда душою, живи, твори, дари, летай!» Поздравить молодых на Арбат приезжала из подмосковного Захарово Мария Фёдоровна, дочь любимой няни поэта Арины Родионовны Яковлевой.

В доме на Арбате посещал поэта молодой историк Михаил Погодин и знакомил его с началом своего произведения «Пётр I». В течение арбатского периода жизни поэта наконец-то был опубликован «Борис Годунов», пролежавший почти пять лет в Третьем отделении. «Ай да Пушкин, ай да молодец!», – воскликнул в восторге поэт, впервые прочитав своё творение в напечатанном виде.

Покидая перед отъездом в Петербург арбатскую квартиру, где прошли его самые светлые, лучшие дни, поэт выразил своё настроение в стихах, сравнив его с «небесной лазурью»: «Я возмужал среди печальных бурь, и дней моих поток, так долго мутный, теперь утих дремотою минутной и отразил небесную лазурь».

В день отъезда молодых супругов Пушкиных в северную столицу, в Большом театре Москвы состоялось представление спектакля «Руслан и Людмила», поставленного балетмейстером А. П. Глушковским на сюжет одноименной поэмы А. С. Пушкина. «Светлым существованием» называл период своей жизни на Арбате великий поэт.

В детстве Пушкин также жил на Арбате. В 1807 году в приходе Троицы на Арбате родители поэта снимали квартиру в Кривоарбатском переулке, 9-11; дом до наших дней не сохранился, но в «Исповедных росписях» Троицкого храма отмечена вся семья Пушкиных.

В 1809 году Сергей Львович Пушкин снимает для своей семьи дом «майорши» Е. И. Меншиковой «деревянной на каменном фундаменте, … в приходе церкви Симеона Столпника в Хлебном переулке на Арбате». В 1811 году дядя Василий Львович увозит племянника Александра в Петербург для поступления в Царскосельский лицей, цель которого, согласно уставу, – готовить образованных государственных чиновников для управления страной.

Во дворе дядиного дома вблизи Арбата, на Большой Молчановке, проводить юного Пушкина собирается вся семья, а тётушка Анна Львовна и двоюродная бабка В. В. Чичерина дарят ему 100 рублей «на орехи», которые Василий Львович в дороге берёт у племянника «взаймы». Спустя годы, своё отношение к Москве Пушкин выразит в стихах: «В изгнанье, в горести, в разлуке, Москва! Как я любил тебя, Святая родина моя!».


Часть II. На улице свт. Николая

На улице Арбат, в построенных после московского пожара 1812 года уютных домиках с мезонинами, с благородной скромностью украшенными белой гипсовой лепниной в стиле ампир и стройными колоннами «дорического ордера» на фасадах, где обитали многолюдные семейства отмеченных наградами участников Бородинской битвы и заграничного похода русской армии, затем на протяжении долгого времени продолжали жить их потомки в нескольких поколениях, хранящие память о прошлых временах и баталиях.

Старожилы Арбата вспоминали рассказы из прошлого, как Наполеон, узнав, что русские приписывают целостность своего государства обладанию крестом на колокольне Ивана Великого в Кремле, приказал сорвать его, чтобы воздвигнуть потом над «инвалидным домом» в Париже. Когда этот крест снимали, над ним беспрестанно кружилась стая ворон. Наполеон воскликнул: «Кажется, эти зловещие птицы хотят защищать его!» Французы, верившие в то, что этот железный крест, покрытый золочёными листами, сделан из чистого золота, вывезли его из Москвы в своём обозе. Но казаки, позже обнаружив огромный крест среди награбленного французами, вновь вернули его на место. (2)

В Москве в 1812 году жил Василий Львович Пушкин, родной дядя великого поэта А. С. Пушкина. Ему пришлось быть свидетелем вторжения наполеоновской армии в пределы столицы. Стихотворение, написанное дядей Василием Львовичем 20 сентября 1812 года сразу после его приезда в Нижний Новгород из сожженной Москвы, передает эмоциональное настроение очевидца трагических событий нашествия армии двунадесяти языков:

Примите нас под свой покров, питомцы волжских берегов!

Чад, братий наших кровь дымится и стонет с ужасом земля!
А враг коварный веселится на башнях древнего Кремля!
Святые храмы осквернились, сокровища расхищены!
Жилища в пепел обратились! Скитаться мы принуждены!
Давно ли славою блистала, своей гордилась красотой?

Как нежна мать нас всех питала! Москва, что сделалось с тобой?
Тебе ль платить позорны дани? Под игом пришлеца стенать?
Отмсти за нас Бог сильный брани! Не дай ему торжествовать!
Погибнет он! Москва восстанет! Она и в бедствиях славна;
Погибнет он! Бог русских грянет! Россия будет спасена! (3)

10 (23) октября отрядом лёгкой кавалерии под командованием донского генерала Иловайского остатки армии двунадесяти языков были изгнаны из Москвы. Напоследок, спешно покидая Москву, Наполеон приказал маршалу Мортье, герцогу Тревизскому, при отступлении взорвать Кремль. Казаки Иловайского захватили французских сапёров, которые показали, где заложены снаряды. К счастью, начался дождь, фитили горели медленно, и казакам удалось их потушить. Частично была подорвана Никольская башня Кремля, но икона свт. Николая над входом в башню чудом уцелела.
По случаю завершения военных баталий, капитуляции французской армии, свержения и изгнания Наполеона, а также подписания мирного договора между монархами России, Австро-Венгрии и Германии «на вечные времена», ученик Царскосельского лицея Пушкин, увидев шагающих по дороге наших солдат, только что прибывших из Европы, в шестнадцать лет написал стихотворение «На возвращение императора Александра I из Парижа в 1815 году»:

Утихла брань племён, в пределах отдалённых
Не слышен битвы шум и голос труб военных:
С небесной высоты, при звуке стройных лир,
На землю мрачную нисходит светлый мир.
Свершилось! … Русский царь,
Достиг ты славной цели! …

После нашествия двунадесяти языков улицу Арбат отстраивали заново, пожар 1812 года не пощадил её дома. Особо почитали жители Арбата святителя Николая Чудотворца, соорудив вдоль улицы на расстоянии, не превышающем сотню метров друг от друга, три (!) храма в честь этого святого. Приделы с чтимыми иконами святителя Николая были и в других арбатских храмах – Спасо-Преображенском и Троицком. Поэтому улицу Арбат называли по праву улицей святого Николая.

Вблизи построенного позже современного здания театра им. Евгения Вахтангова, как бы окружая его, возвышались несколько столетий три колокольни трёх храмов из резного белого камня. Это храм свт. Николая в Плотниках, храм свт. Николы Явленного на Арбате и храм свт. Николая на Песках, которые не только украшали столицу и славились своей гармоничной архитектурой, но и были центрами духовной жизни москвичей.

После Отечественной войны 1812 года в храмах ежегодно служились благодарственные молебны об изгнании вражеской армии Наполеона из России в день Рождества Христова 7 января (25 декабря ст. ст.), когда последний солдат практически уничтоженной армии покинул пределы России.

Архиепископ Августин (Виноградский), написавший в 1812 году молебен «Об изгнании супостатов», обращаясь к жителям Москвы и её воинам в 1817 году, сказал: «Первопрестольная столица! Ты особенно носишь на себе печать чудес Божиих: в твоих развалинах сокрушилось страшное могущество сокрушителя…Храбрые воины! Во всех бранех, совершенных вами, вы осязали десницу Божию, водящую вас и вам поборающую». (4)

Первые сведения о храмах свт. Николая на Арбате появляются со времён царя Иоанна IV, когда здесь стояли стрелецкие полки, обороняющие столицу от неприятеля с западной стороны. Каждый полк сооружал свой храм. Рядом в полковой избе хранились воинские знамёна, полковая казна, составлялись документы.

Имя стрелецкого полковника Коковина на долгие годы пережило его в звучании названия Каковинского переулка, пересекающего примерно посередине переулок Каменная Слобода, где жили государевы мастера, резчики по камню в приходе Спасо-Преображенского храма. Этот храм часто стали называть «поленовским Спасом на Песках» после того, как художник Василий Дмитриевич Поленов запечатлел его на картине «Московский дворик», наглядно сохранив очарование неторопливой тихой жизни арбатских переулков в последней четверти XVIII века.

Но самым старинным и знаменитым был расположенный оттуда всего в трёхстах метрах, как раз посередине Арбата, у небольшого изгиба улицы, храм Николы Явленного, связанный с историей Москвы многими событиями, свидетелями которых были его древние стены на протяжении веков. Деревянный храм стрелецкого полка на Арбате, как предполагают, царь Иоанн IV Васильевич Грозный заново возводит из белого камня. Другие исследователи московской архитектуры, приводя свои веские доказательства, относят появление каменного строения ко временам царя Бориса Годунова. Красота архитектуры нового здания храма, украшенного многочисленными изящными кокошниками, впечатляли своей устремлённостью ввысь, к небесам.

 В Смутное время в августе 1612 года отряд гетмана Ходкевича, подвозившего обоз с продовольствием к Кремлю, пройдя по Арбату, был разбит у Арбатских ворот нижегородцами во главе с князем Димитрием Пожарским. В 1619 году отряд гетмана Петра Сагайдачного, который состоял на платной службе у польского королевича Владислава, претендующего на русский престол, двигался по Арбату с западного направления, целенаправленно устремляясь к Кремлю. Как раз у храма Николы Явленного отряд был остановлен стрельцами и московскими ополченцами, и остатки отряда обращены в бегство из столицы.

Это памятное событие произошло в праздник Покрова Пресвятой Богородицы, в связи с чем в храме свт. Николы Явленного был устроен придел Покрова. В период правления царя Михаила Фёдоровича в храме появляется новый придел, посвящённый небесному покровителю благочестивого царя св. Михаилу Малеину. Царская семья подарила храму колокол с памятной литой из металла круговой надписью по ободу: «Божией милостию Великий Государь, царь и Великий князь Михаил Фёдорович всея Руси Самодержец и Его царица и Великая княгиня Евдокия Лукьяновна и их Государевы дети… сей колокол велели дать к церкви Николая Чудотворца Явленного, что за Арбатскими вороты лета 7146 (1638) года». Символом Арбата на долгие годы стала колокольня храма высотой 14 сажен, построенная в 1682 году на изгибе улицы у приходского кладбища.

О том, что в эти годы храм свт. Николы Явленного упоминается в событиях обострения борьбы за власть царевны Софьи с младшим братом, свидетельствуют документы. Между царевнами Софьей и Марфой Алексеевнами, заточёнными в Новодевичьем монастыре, и арбатскими стрельцами поддерживается переписка – «на службе у царевен, в качестве постельниц, недовольные стрельчихи», которые передают тайные челобитные.

По Москве ходят слухи, что царь Пётр «неведомо жив, неведомо мёртв», а в это время на Арбате, у церкви Николы Явленного собирается толпа стрельцов, и мятежные стрельцы Проскуряков и Василий Тума читают собравшемуся народу грамоту из Новодевичьего монастыря от царевны Софьи Алексеевны к высланным из Москвы стрельцам: «…И вам бы быть к Москве всем четырём полкам и стать под Девичьим монастырём табором, и бить челом мне иттить к Москве против прежняго в державстве».(5)  Письмо подействовало, и стрельцы снова взбунтовались…

Спустя годы, в связи с существенным преобразованием структуры армии России, опустевшая каменная стрелецкая съезжая изба у храма свт. Николы Явленного перестраивается под жилой дом, наследница которого Авдотья Федосеевна Манукова становится супругой поручика Василия Ивановича Суворова, впоследствии известного тем, что он почти два года состоял при императрице Елизавете Петровне комендантом Кёнигсберга. Существуют многочисленные предания, что их знаменитый сын, будущий генералиссимус Александр Васильевич Суворов, родившийся в 1730 году, провёл своё раннее детство в приходе храма свт. Николы Явленного, где и находилась купель крещения младенца.

Серебряный переулок, вдоль которого тянулась южная стена храма Николы Явленного, долгое время назывался Мануковским по фамилии деда Суворова по матери Федосея Семёновича Манукова. Императрица Елизавета Петровна предпочитала храм Николы Явленного на Арбате другим храмам Москвы и первым делом, приезжая из Петербурга, посещала Арбат.

На слуху было предание, что, когда цесаревна была ещё совсем юной и приезжала на службу в этот храм, один прихожанин, благочестивый житель Арбата некто Василий Власов, «купецкий человек», предсказал ей, что она будет носить императорскую корону. Дочь Петра Великого отличалась щедрой благотворительностью и в 1739 году принесла в дар храму икону Божией Матери «Ахтырская», украшенную вызолоченной серебряной ризой и бриллиантами.

Спустя столетие в храм свт. Николы Явленного часто приходил помолиться перед Ахтырской иконой Николай Васильевич Гоголь, который жил неподалёку в Мерзляковском переулке, примыкающем к Арбату в его начале, ближе к Кремлю. Писатель рассказывал, что Ахтырская икона является его покровительницей с самого рождения, а назван он был в честь свт. Николая. Семейное предание говорило о том, что отец писателя, находясь на богомолье в Ахтырском монастыре Харьковской губернии, впервые увидел образ своей будущей супруги, ставшей матерью Николая Васильевича.

Писатель М. Е. Салтыков-Щедрин с детства много времени проводил в Москве, где в Плотниковом переулке вблизи Арбата находился одноэтажный деревянный дом его деда по матери, делового купца. Михаил Евграфович, как и Пушкин, окончил одно из лучших учебных заведений – Царскосельский лицей, где сыновей высокопоставленных персон учили премудростям управления государством, но его литературные произведения наполнены арбатскими впечатлениями, услышанными в детстве разговорами и запомнившимися житейскими поступками взрослых.

Так, он вспоминает в «Пошехонской старине», что в храм свт. Николы Явленного на Арбате на божественную литургию собиралось много молодых людей, в ту пору здесь было благочестивое место для встреч молодых женихов и невест, приезжавших из подмосковных усадеб на зимний сезон в Москву для знакомств, завершавшихся, по обычаю, сватовством.

Писатель Л. Н. Толстой в своём наиболее известном произведении «Война и мир» также уделяет особое внимание храму свт. Николы Явленного, у стен которого предстоит свершиться нескольким важным событиям, по замыслу автора романа. Вот как описывает писатель вход наполеоновских войск в Москву 2 сентября 1812 года, когда русская армия оставила столицу: «В четвёртом часу войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король. Около середины Арбата близ Николы Явленного Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находится городская крепость «le Kremlin». Выслушав, наконец, доклад о том, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада, Мюрат приказал обстрелять их. Артиллерия на рысях выехала из-за колонны и поехала по Арбату…».

На другой день Наполеон, так и не дождавшийся от «бояр» символических ключей от Москвы, направляется в Кремль той же дорогой по Арбату мимо храма свт. Николы Явленного. Здесь Пьер Безухов, один из известных героев романа, купив на рынке у Сухаревой башни тупой зазубренный кинжал, решает расправиться с французом и тем «прекратить несчастье всей Европы».

Толстой продолжает развивать линию своего повествования: «Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую улицу и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении давно определил место, на котором должно быть совершено это дело». Место, где «I’Russe Besuhof» должен был положить предел власти зверя» автором «Войны и мира» было выбрано, очевидно, неслучайно. Здесь в XVII веке не раз останавливали неприятеля по дороге к Кремлю, здесь, возможно, хранилась купель крещения самого Суворова, и пребывала чудотворная Ахтырская икона.

Ощутимые последствия пребывания французов на Арбате нашли отражение в исторических документах послевоенного времени. В «Ведомости о церквах Пречистенского и Замоскворецкого Сороков», составленных в 1813 году, записано: «Николоявленская с приделами Покрова Богородицы и Ахтырския Божия Матери, на оной церкви стропилы под железною кровлею сгорели. Иконостасы все целы, оклады с икон и всё наружное серебро пограблено, также некоторые иконы истреблены, престолы в приделах опровергнуты, а в настоящей целы… Священно – и церковнослужителей собственные домы сгорели: 38 дворов сгорели. Церковная сумма вся расхищена». (6)

В 1840-е годы древний храм в стиле «византийского зодчества» был признан ветхим и, по благословению митрополита Филарета (Дроздова), перестроен. К 1860 г. храм заново освящён.


Часть Ш. Забота о ближнем в братстве свт. Николая

Особо был знаменит храм свт. Николы Явленного на Арбате тем, что здесь в течение нескольких десятилетий существовало Братство свт. Николая, бравшее на себя заботу о детях, потерявших родителей. Благотворителями Братства были члены императорской семьи, а попечителями в разные годы состояли митрополит Московский и Коломенский Филарет, митрополиты Иннокентий и Макарий. В духе любви и милосердия к ближнему Братство оказывало материальную помощь сиротам, малоимущим семьям, брало на себя заботу о хорошем образовании детей. (7)

Особо широко развернулась деятельность Братства в годы Первой мировой войны, в 1914-1917 гг., когда стало необходимым оказывать помощь многочисленным детям погибших или потерявших трудоспособность воинов.

В 1921 году литератор Борис Зайцев, находясь в эмиграции, тоскуя по Родине, вспоминал об арбатских храмах. Ему удалось точно и глубоко передать особое настроение улицы Арбат и окружающих переулков, где поэту доводилось жить в начале XX века. Во Франции были написаны волнующие памятные строки: «В субботний день пред вечером, в воскресный – утром, гудят спокойные и важные колокола трех Никол, вливаясь в сорок сороков церквей Москвы. На зов их собирается различный люд. И старый, и молодой, и бедный, и богатый… Все сюда собрались, все равны здесь, равенством страдания, задумчивости, равенством любви к великому и запредельному, общего стояния пред Богом… Будто многое отмылось, вековое, цепенившее. И будто бы Никола сам, помощник страждущим, ближе сошел в жизнь страшную… Слушай звон колоколов Арбата… Плачь с плачущими. Замерзай с замерзшими и голодай с голодными. Но не гаси себя и не сдавайся плену мелкой жизни, мелкого стяжательства, ты, русский, гражданин Арбата… И Никола Милостивый, тихий и простой святитель, покровитель страждущих, друг бедных и заступник беззаступных, распростерший над твоею улицей три креста своих, три алтаря своих, благословит путь твой и в метель жизненную проведёт».

До отъезда за границу автор этих волнующих строк Борис Зайцев, впоследствии возглавивший в Париже общество русских писателей и поэтов, жил в доме на пересечении Арбата и Спасопесковского переулка. На первом этаже этого примечательного углового дома в послевоенные годы расположился известный магазин «Консервы», в котором всегда можно было купить экзотические редкие фрукты из южных стран.

Атеистические власти подписали приговор московской святыне. Последние фотографии, на которых запечатлен процесс разрушения храма Николы Явленного, относятся к 1931 году. Первой была уничтожена шатровая колокольня, выходящая на Арбат, древнюю красоту которой знатоки остроумно сравнивали с «шапкой большого царского наряда». На месте храма образовался пустырь… В предвоенные годы исчезли храмы свт. Николая в Плотниках, свт. Николая на Песках и Живоначальной Троицы на Арбате.


Часть IV. Арбат летом-осенью 1941 года

Когда меня спрашивают, что больше всего мне запомнилось из минувшей войны, я всегда отвечаю: Битва за Москву! Благодарные потомки никогда не забудут трудовых героических дел нашего народа и боевые подвиги не только отдельных воинов, но и целых соединений в тот труднейший для нашей страны период. В Битве под Москвой была заложена прочная основа для последующего разгрома фашистской Германии».

Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков.

Московская улица Арбат за века своего существования была свидетелем многих исторических событий. Летом 1941 года начались регулярные налеты немецкой авиации на Москву. Воздушные траектории движения бомбардировщиков Третьего рейха с большой точностью совпадали с направлением движения сухопутной наполеоновской армии в 1812 году вдоль Старой Смоленской дороги. Самолеты летели с западных аэродромов и иногда сбрасывали свой смертоносный груз в западной части Подмосковья. Но одной из главных целей этих налетов была Москва, Кремль, где располагалась Ставка Верховного главнокомандующего.

Высокую колокольню Ивана Великого на Соборной площади Кремля специально замаскировали, чтобы она не служила ориентиром для вражеской авиации, в изобилии сбрасывавшей с неба на город зажигательные снаряды.
Деревянные перекрытия на крышах довоенных домов в Москве были подвержены легкому возгоранию при попадании зажигательных бомб.

30 сентября немецкие войска 2-й танковой группы армии «Центр» нанесли удар по войскам нашей 50-й армии на Брянском фронте. Началось сражение, которое немецкое командование самоуверенно назвало операцией «Тайфун», не сомневаясь в скором завершении этого мощного наступления. Судьбоносное сражение вошло в историю под названием «Битва за Москву».

Основным рубежом сопротивления командование наших Вооруженных сил определило линию фронта протяженностью 220 км и глубиной 60-80 км от Волоколамска до Калуги. На защиту Москвы спешно перебрасывались войска из районов Дальнего Востока, Сибири, Средней Азии, Казахстана. Маршал Александр Михайлович Василевский оставил нам бесценные воспоминания об этих напряжённых днях:

«На совещании в штабе группы армий «Центр» осенью 1941 года Гитлер говорил, что Москва в ходе этой операции должна быть окружена так, чтобы «ни один русский солдат, ни один житель – будь то мужчина, женщина или ребёнок – не мог её покинуть. Всякую попытку выхода подавлять силой». 6 сентября 1941 года Гитлер подписал директиву № 35 на проведение операции «Тайфун».

Для осуществления этого замысла немецкое командование стянуло на московское направление свои лучшие силы. Группа армий «Центр» была пополнена 4-й танковой группой и двумя армейскими корпусами. Сюда же были возвращены с юга 2-я армия и 2-я танковая группа, а также направлено большое количество маршевого пополнения, боевой техники и 8-й авиационный корпус.

Для взятия Москвы Третий рейх сосредоточил 77 дивизий численностью более миллиона человек, 1700 танков и штурмовых орудий, свыше 14 тысяч орудий и миномётов, 950 боевых самолётов. Гитлер в приказе по Восточному фронту самоуверенно подводил итоги: «Создана, наконец, предпосылка к последнему огромному удару, который ещё до наступления зимы должен привести к уничтожению врага... Сегодня начинается последнее, большое, решающее сражение этого года…»  . (8)

«Зажигалки», как вскоре стали называть в России зажигательные бомбы, – это «чудо» немецкой пиротехники по замыслу их разработчиков могло бы наносить максимальный ущерб жителям столицы, создавая очаги пожаров.

Особо повышенная плотность бомбежки «зажигалками» наблюдалась в районе
старинной улицы Арбат, являвшейся продолжением Старой Смоленской дороги, непосредственно ведущей к Кремлю. Осенью 1941 года для населения московского жилого района Арбат быстро вошло в привычку находиться по ночам на крышах своих домов, чтобы не дать разгореться пожару. Горожане сообща определили, что самое действенное средство – это непрерывные дежурства, чтобы вовремя погасить с помощью песка или даже сбросить вниз на землю залетевший на чердак или крышу дома зажигательный снаряд.

Житель Каковинского переулка вблизи Арбата с 1923 по 2003 год, правнук участника сражения при Бородино, ветеран Великой Отечественной войны Кирилл Константинович Берендс к лету 1941 года успел окончить первый курс Московского авиационного института и имел «бронь» от службы в действующей армии, как учащийся по специальности оборонной промышленности. После окончания Битвы за Москву он добровольцем уйдёт на фронт, пройдёт пешком от Ельца до Берлина и Праги в составе армии маршала Конева, а после напишет свои ценные личные воспоминания, начиная с первых дней войны, в том числе о бомбёжках Арбата. «Зажигалок» вскоре перестали бояться и научились отважно им противостоять, но фугасные снаряды приносили неотвратимые беды.

Ветеран вспоминал в 1980-е годы в кругу друзей, собравшихся в его старинной арбатской квартире в День Победы 9 мая: «Через месяц после начала войны, в ночь на 22 июля 1941 года, в Москве была впервые объявлена уже настоящая боевая воздушная тревога. От выстрелов, разрывов снарядов и взрывов бомб стоял в городе оглушительный грохот. Были первые нацеленные падения со взрывами вражеских фугасных и зажигательных бомб. Было множество огней в небе, очагов огня на земле и зарева от пожаров. Были в ту ночь в Москве первые разрушения и человеческие жертвы.

В городе еще мало было бомбоубежищ, и станции метро еще не были для этого приспособлены, поэтому большая часть москвичей, разбуженных сигналами воздушной тревоги, находилась в своих квартирах. Люди выходили на улицы, собирались толпами, волновались и переживали случившееся. Вот и сюда пришло дыхание войны.

На следующий день Москва переменилась: город маскировали – раскрашивали, застраивали и заставляли различными макетами, очищали от лишних предметов и всякого мусора чердаки и подвалы домов, оборудовали чердаки для наблюдения за воздушным противником и тушения зажигательных бомб, подвалы приспосабливали под укрытия для защиты людей.

Заготавливали средства для тушения пожаров и инструмент для спасения людей из-под обрушившихся домов, необходимые препараты для оказания пострадавшим и больным первой медицинской помощи. На территории дворов многих домов сооружались легкие земляные укрытия.

В памятный день 30 августа 1941 года большой фугасный снаряд, сброшенный с немецкого бомбардировщика Ju-88, который называли «заряд смерти», залетел прямо в центр Москвы и упал на Арбате, непосредственно в помещение театра им. Евгения Вахтангова. Близко расположенные жилые дома оказались сильно поврежденными: сорваны крыши, сбиты с фасадов архитектурные детали и украшения, напрочь выбиты окна, сорваны со своих мест внутренние стены и перегородки, повреждены полы и потолки; погибло немало людей. Сброшенная на театр бомба была весом в 1 тонну, попала через крышу и разорвалась в центре зрительного зала. Разрушения огромны, чудом уцелели главные стены, фасад здания, выходящий на Арбат, всё остальное превратилось в пыль и туман». (9)

События Отечественной войны 1812 года, уже давно ставшие историческим прошлым, как бы вновь начали возвращаться и оживать в памяти людей, когда летом 1941 года первые «зажигалки» обрушились на Арбат.

В первый день Великой Отечественной Войны 22 июня 1941 года митрополит Сергий (Страгородский) после литургии в Богоявленском соборе Москвы сразу дал точную оценку происходящим событиям, верно определив их исторический смысл:
«Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла Шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз поставить народ наш на колени перед неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостностью Родины, кровными заветами любви к своему Отечеству.

Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божией помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении вещей, потому что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своём долге перед Родиной и верой, и выходили победителями.

Не посрамим же их славного имени и мы, православные, родные им по плоти и по вере. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом, общей готовностью послужить Отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может… Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины. Господь нам дарует победу». (10)

26 июня 1941 года митрополит Сергий (Страгородский), местоблюститель патриаршего престола, в Богоявленском соборе Москвы, отслужил молебен «О даровании победы». С этого времени священники по всей России вновь начали совершать подобные молебствия по специально составленному в 1812 году архиепископом Московским и Коломенским Августином (Виноградским) тексту: «Молебен о нашествии супостатов, певаемый в Русской православной церкви в дни Отечественной войны».

Наталья Васильевна Чечулина в начале войны жила в одном из переулков, примыкающих к улице Арбат. Ещё совсем недавно Наталья Васильевна была хозяйкой большой дружной семьи. Заботливый работящий муж, два старших сына только что окончили среднюю школу, выросла помощницей четырнадцатилетняя дочь Тамара, уже четыре года исполнилось младшей Лиде... И вдруг всё перевернула война. Мужчины – и муж, и оба сына – ушли на фронт, и она осталась одна с двумя дочерями под звуки постоянных бомбёжек и днём, и ночью.

Наталья Васильевна решила, что главное для неё в условиях военного времени – постараться выжить и сберечь детей. Всё своё свободное время, включая время ночного сна, она стала посвящать борьбе с зажигательными снарядами. Как только в городе темнело, Наталья Васильевна отправлялась на крышу четырёхэтажного дома № 9 в Резчиковом переулке, захватив одеяла и другие постельные принадлежности. Обязательно брала с собой детей, считая, что лучше быть вместе, если приходит беда – прямое попадание снаряда. Вскоре Наталья Васильевна приспособилась ловко тушить «зажигалки» и даже умудрялась немного отдохнуть на крыше в течение длинных осенних ночей.

Переулок, где жила Наталья Васильевна, длиной в полторы сотни метров, за века своего существования сменил несколько названий: Каменная Слобода, Резчиков переулок, переулок Воеводина. Когда Москва начинала строиться из белого камня, здесь жили резчики по камню. Белый камень преимущественно добывался на мячковских каменоломнях в бассейне речки Пахра, притока Москва-реки. К потомкам мастеровых-резчиков принадлежала семья мужа Натальи Васильевны. В былые времена у потомственных каменщиков и мастеров каменной резьбы были торговая лавка и ремонтные мастерские на Смоленском-Сенном рынке, где улица Арбат пересекается с Садовым кольцом. Рынок «специализировался» на продаже товаров большого веса и объёма – крупнотоннажных грузов – сена для корма лошадей и дров для отопления, которые сплавлялись из дальних подмосковных полей и лесов по Москве-реке в этот крупный торговый центр.

Местность вокруг улицы Арбат, несмотря на интенсивное строительство накануне Первой мировой войны многоэтажных «доходных» домов, до 1970-х годов сохраняла в себе характерные «патриархальные» черты «тихого провинциального уголка». В конце XIX века художник Василий Дмитриевич Поленов, влюблённый в неспешный, основательный и уютный быт московской старины, отразил в своей картине «Московский дворик» очарование Арбата.

Мольберт художника, вполне вероятно, был установлен как раз в начале арбатского переулка Каменная Слобода, когда чуткая кисть живописца наносила на полотно охристыми белилами очертания храмов на фоне лазурного неба с лёгкими воздушными облачками, создавала тонкими штрихами зарисовку старинного дворянского особняка с традиционными колоннами, спрятавшимися за пышными листьями деревьев, покрывала изумрудной зеленью тонкую городскую травку, растущую на песке по краям причудливо извилистых городских тропинок.

Один из наиболее живописных «ракурсов» открывался на местность, окружающую улицу Арбат примерно там, где переулок Каменная Слобода выходил к площади перед приходским храмом местных жителей. До войны в арбатских переулках ещё в 1930-е годы нередко можно было услышать по утрам петухов, встретить пасущихся гусей, клюющих зелень кур и даже проезжающих в упряжке лошадей с телегами, по обыкновению перевозящими мелкие грузы и путников.

Храм с устремлённой ввысь шатровой колокольней, изображённый художником В. Д. Поленовым на картине «Московский дворик», был закрыт в конце 1920-х годов, но сохранился до наших дней и вновь открылся в 1990-е годы. Это действующий Спасо-Преображенский храм с приделом свт. Николая Чудотворца в Спасопесковском переулке. «Я хорошо помню, – в 1990-е годы вспоминал Кирилл Константинович Берендс, проживавший с рождения в Коковинском переулке, пересекающем переулок Каменная Слобода посередине, – как в этом храме моя бабушка всегда снимала с плеч теплый пуховый платок и стелила на старинный пол из цветных каменных плит, чтобы не замерзали мои ноги, когда мы молились на коленях перед чудотворным храмовым образом свт. Николая». (11)

В середине октября 1941 года в Москве почувствовалась острая тревога в связи с критическим положением на фронте. Некоторые люди были близки к панике, началась массовая эвакуация предприятий и трудовых коллективов на восток, где предполагалось восстановить производство продукции для нужд фронта на вывезенных станках и оборудовании.

Наталья Васильевна твёрдо решила, что никуда из Москвы не уедет, ведь где-то рядом, на передовой линии огня, сражаются её муж и сыновья. Одна только мысль больше всего тревожила и волновала её: «Как сохранить, сберечь дочерей?». У неё выстраивалась своя, «женская логика» развития событий. Дочь Тамара, 1927 года рождения, сильно похудела за несколько месяцев войны и стала превращаться из неуклюжего подростка в симпатичную стройную девушку.

Больше всего Наталья Васильевна боялась, что красота Тамары привлечёт внимание солдат вражеской армии, если они вдруг смогут прорвать линию фронта и окажутся в городе. Она стала усиленно напряжённо думать, какие она лично успеет предпринять срочные меры, чтобы спасти Тамару?

16 октября, когда по Москве пронеслись слухи, что на окраинах столицы были замечены немецкие мотоциклисты-разведчики, в тот единственный день, когда московские типографии даже не напечатали и не выпустили ни одной газеты, Наталью Васильевну неожиданно «осенила» спасительная мысль – устроить на базе арбатской квартиры в Резчиковом переулке, дом 9, секретное убежище для Тамары!

Привыкшая за месяцы войны к самостоятельным и решительным действиям, предприимчивая Наталья Васильевна быстро разобрала часть досок пола на кухне своей квартиры, расположенной на третьем этаже. Открывалось значительное пространство между полом третьего и потолком второго этажей, так называемое межэтажное перекрытие, которое в домах старой постройки имело довольно внушительные размеры.
Здесь и было оборудовано потаённое убежище для Тамары, где можно было только сидеть, немного согнувшись, и куда можно было быстро и надежно спрятаться от посторонних глаз в случае появления солдат вермахта на пороге квартиры. К счастью, воспользоваться этим уютным уголком красавице Тамаре так и не пришлось.

Удалось нашей армии «развеять в прах фашистскую вражескую силу». С 6 декабря 1941 года за короткий срок передовые немецкие части были отброшены на 100-150 км к западу от Москвы. Враг ещё был полон сил, ещё предстояли битвы на широком географическом пространстве за Кавказ, Сталинград, Курск, Кёнигсберг, Берлин и многие другие сражения, но, по свидетельствам очевидцев, в декабре 1941 года немцы просто бегом побежали подальше от Москвы.

Тамара Чечулина вышла замуж в первый же год после окончания войны. Её избранник, высокий, крепкий и хозяйственный Михаил Якушев, уроженец города Венёв Тульской области – родной дядя знаменитого впоследствии хоккеиста, защитника сборной команды СССР по хоккею Александра Якушева, работал с ней на одном московском заводе, выпускающем продукцию для фронта.

Лидия Алексеевна Чечулина, уроженка Арбата, в четырёхлетнем возрасте помогавшая маме успешно тушить зажигательные снаряды на крыше дома, вспоминала, что единственным уцелевшим действующим храмом в западной части города был храм апостола Филиппа в Филипповском переулке вблизи улицы Арбат.

С 1818 года храм Воскресения Словущего с приделом в честь апостола Филиппа стал подворьем Иерусалимского патриархата по указу императора Александра I. С тех пор в этом храме, построенном ещё по указу царя Алексея Михайловича, ежегодно проходил сбор средств для материальной помощи храмам на Святой земле, находившимся, вплоть до послевоенных лет, на территории Османской империи, или Турции.

В обстановке крайней тревоги, неизвестности о судьбе своих близких на фронте, многие люди устремились к единственному в западной части Москвы действующему храму в арбатском Филипповском переулке, который не закрывался никогда. Храм святого апостола Филиппа был переполнен, в него трудно было войти, тротуары на улице ежедневно были заполнены женщинами с детьми, особенно по вечерам, после трудового дня. Все становились на колени, когда начинался молебен «В нашествии супостатов». У каждого было своё горе, у людей на глазах были слёзы.

Осенью-зимой 1941 года в одном из небольших старинных домов в переулке вблизи Арбата, расположенного в бывшем приходе уничтоженного храма свт. Николы Явленного, нашла приют и молилась за наших воинов блаженная Матронушка, почитаемая тульская старица, ныне прославленная в лике святых.

Лидия Алексеевна вспоминала, как в своём военном детстве она проводила всё свободное время, ежедневно участвуя в молебне «В нашествии супостатов…». «Моя мама каждый вечер после работы, взяв меня за руку, шла к Филипповскому храму, где прямо на улице непрерывно служились молебны, так как храм не мог вместить всех приходящих.

Самые близкие нам люди, отец и два брата, совсем недавно окончившие среднюю школу № 12 им. В. Д. Поленова, сражались в это время под Москвой. Мы очень за них переживали, плакали и молились, чтобы Бог хранил их. Братья дошли до Берлина и вернулись домой после ранений, награжденные многими орденами и медалями, в том числе медалью «За взятие Берлина». Младший брат Алексей Чечулин вынес с поля боя раненого командира в период Сталинградской битвы и был награждён орденом Красной Звезды. Провожая своих сыновей на фронт, мама заставляла их учить наизусть псалом 90-й «Живый в помощи Вышнего…» и зашивала в подол их солдатских шинелей маленькие аккуратно сложенные записочки с текстом этого псалма.


«Мы с мамой их очень ждали и во время войны никуда из Москвы не уезжали», – рассказывала Лидия Алексеевна спустя годы самое важное, что ей запомнилось в детские военные годы. После Победы Наталье Васильевне, лично погасившей несколько очагов пожаров от зажигательных бомб на крыше арбатского дома, вручили боевую награду - медаль «За оборону Москвы».

Маршал Георгий Константинович Жуков вспоминал: «С каждым днем усиливались бомбежки Москвы. Однако к этому времени была уже проделана большая работа по укреплению местной противовоздушной обороны. Миллионы граждан активно обучались противовоздушной защите, и «зажигалки» были уже не страшны москвичам». (12)

После войны Георгий Константинович рассказывал своей дочери, что в напряжённые дни осени 1941 года он попросил принести ему роман «Война и мир» и, читая о подвигах русских воинов в Отечественной войне 1812 года, вдохновлялся их примером. (13)

Несмотря на активность гитлеровской авиации, основные ударные силы немецкой армии – танки и моторизованная пехота – так и не смогли прорваться к городу, сдерживаемые героическими усилиями нашей армии на подступах к Москве. 5 декабря 1941 года Главнокомандующий И. В. Сталин отдал приказ маршалу Г. К. Жукову начать контрнаступление. На следующий день, когда празднуется память св. блгв. вл. князя Александра Невского, немецкие войска двинулись от Москвы обратно на запад. В праздник Образа Божией Матери «Достойно есть» 24 июня 1945 года в Москве состоялся Парад Победы.

Для участия в торжествах на Красной площади вылетел из Берлина военный комендант столицы поверженного третьего рейха генерал армии Горбатов Александр Васильевич. В своей книге воспоминаний «Годы и судьбы» генерал записал то, что его наиболее впечатлило из увиденного тогда в Москве: «Несмотря на то, что война закончилась всего сорок суток назад, столица выглядела по-праздничному; улицы были переполнены людьми, их радостные взгляды были полны благодарности ко всем встречающимся военным, и всюду чувствовалась уверенность, что скоро мы залечим раны войны, на пепелище построим ещё лучшие, красивые дома, которые наполнятся достатком и радостью». (14)



Источники.

(1) - Н. А. Тархова. Жизнь Александра Сергеевича Пушкина. Книга для чтения. – М.: «Минувшее», 2009. С. 496-499. – 784 с.

(2) -   И. К. Кондратьев. Седая старина Москвы. – М.: «Военное издательство», 1997. – С. 85. – 527 с.

(3) - Н. Храмцовский. Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода. /Изд. В. К. Мичурина. Н. Новгород, Губернская типография. 1857. С. 27-28.

(4) - С. М. Любецкий. Старина Москвы и русского народа в историческом отношении с бытовой жизнью русских; Московские окрестности/Гос. публ. ист. б-ка России. – М., 2008. С. 350 – 590 с.

(5) - Ф. Гиляров. I. Новодевичий монастырь. М., Университетская типография на Сретенском бульваре. 1888. С. 50-51. – 84 с.

(6) - http://www.peshegrad.ru/articles/arbat-bez-nikoly-yavlennogo. Дата обращения 21. 09. 2022.

(7) - Московские Церковные Ведомости. № 43. М. 1888. С. 505.

(8)- А. М. Василевский. Дело всей жизни. М.: Издательство политической литературы. 1974. С. 153-154.

(9) - К. К. Берендс. Дедушка, расскажи о войне… М., 2015 г. Рукопись

(10) - Митрополит Сергий (Страгородский) (1867-1944 гг.) – епископ Русской Православной Церкви. Родился в г. Арзамасе, окончил Арзамасское духовное училище, Нижегородскую духовную семинарию, Петербургскую духовную академию. Служил священником на крейсере I ранга «Память Азова». Кандидат богословия, автор магистерской диссертации «Православное учение о спасении». В сане архимандрита был настоятелем храма при русской миссии в Афинах. Ректор Санкт-Петербургской духовной семинарии и академии, архиепископ Финляндский и Выборгский с 1905 г., митрополит Нижегородский с 1924 г. С 12 сентября 1943 г. по 16 мая 1944 г. – Патриарх Московский и всея Руси.

(11) - К. К. Берендс. Рукопись. 1990-е годы.

(12) - Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. М. 1990. С. 220.

(13) - М. Г. Жукова. Маршал Жуков – мой отец. М. 2009. С. 192.

(14) - А. В. Горбатов. Годы и войны. Воениздат. М. 1989. С. 346. – 366 с.