Проездной билет

Проездной билет
Вечерний поезд городской электрички – С бана был почти пустой. За окном было уже темно и только фонари выхватывали из темноты фрагменты зданий, скоростных дорог, еще заполненных машинами, какие-то трубы…Ночной Берлин.
   На очередной остановке, кажется, это было что-то вроде Франкфуртер аллеи, вошел Он. Я сразу поняла, что он сядет рядом со мной. Очень худой, весь в черном и не трезвый. Из кармана у него торчала недопитая бутылка вина. Он задремал, а я невольно стала его разглядывать. Лицо было тонкое, смуглое, продолговатое, с аристократическим носом и красивым рисунком рта. Густые волосы слегка тронуты сединой. Вдруг, будто почувствовав мой взгляд, он открыл глаза. Они были большие и черные. Я быстро отвернулась и нарочито внимательно уставилась в темное окно.
- Почему Вы такая грустная? – спросил он по-немецки, но как- то слишком четко. Так говорят иностранцы, много лет живущие в Германии. Половина зубов у него отсутствовала.
- Я не грустная, просто устала, - ответила я быстро и снова отвернулась к окну, словно желая на этом закончить разговор.
- Сколько Вам лет? – не унимался он,- мне 55. Для пьяного он был слишком разговорчив, и я перешла к защите.
- У женщин не спрашивают о возрасте, - нелепое замечание его нисколько не смутило.
- Вы такая красивая…Вы испанка? А я – венгр
- Ну, предположим,  - ответила я, начиная входить в роль.
В этот момент нашу беседу прервали два энергичных контролера.
Один небольшой, толстоватый и с бородой. Другой высокий и неуклюжий.
Маленький обратился к моему новому знакомому:
- Ваш билет!
- Нет у меня никакого билета, - грустно ответил тот.
- Тогда аусвайс!
- И аусвайса нет…
Я внутренне напряглась, представляя, как они его сейчас вытолкают из вагона или вызовут полицию.
Но толстенький как-то тихо и безнадежно спросил:
- Обдахлос (бездомный) ?
И повернулся ко мне. Я в это время выкопала из сумки вечно куда то заваливающийся проездной.
Посмотрев на него, толстенький оживился:
- Вы можете взять его с собой, - показал он на моего соседа и как-то двусмысленно улыбнулся. Второй одобрительно хмыкнул. Соседи по вагону смотрели на нас с нескрываемым любопытством. Контролеры явно намекали на то, что если немолодая тетка в субботу вечером едет куда-то одна, наверняка она одинокая и любому мужику будет рада. Как в анекдоте про француженку: «Чей мужчина? Чей мужчина? Такси!!!»
Сам же мужчина, совершенно не замечая сарказма и нездорового любопытства окружающих, в знак благодарности протянул ко мне обе руки. Немытые, были они божественно красивы. Не знаю, был ли он падший ангел или принц из волшебной сказки, но таких рук я не видела никогда. Я, опытная хиромантка, которая рукам человека придает не меньшее значение, чем лицу. И тоже протянула ему свою руку, чувствуя совершенно неуместную симпатию к этому странному типу, уже теряющему человеческий облик.
Впрочем – что такое человек? Это его одежда, выражение лица, манеры? Или это – его душа, которая просвечивает из любой оболочки?
Так вот, душа то у него была светлая. А я, как всегда, спасовала.
Испугалась, что этот явно социально неблагополучный человек проникнет в мою и без того сложную и запутанную жизнь и усложнит ее еще больше.
Я судорожно отняла у него свою руку и дернулась к выходу, хотя до остановки было еще далеко. А он, вместо того чтобы разозлиться,
как это часто бывает у пьяных, когда слюнявая эйфория резко сменяется злобой, с какой доброй и нежной улыбкой он на меня смотрел, показывая свои ужасные зубы. С какой грустью он махал мне рукой, когда я выходила из вагона.
А может, все это мне почудилось, он был пьян и не отдавал себе отчета в своих действиях.
Но все-таки теперь, когда я вхожу в вагон С бана, все время ищу его глазами. Хотя понимаю, что вероятность нашей встречи ничтожно мала. Ангел не приходит дважды…

27.04.2004, Берлин