Золотая рыбка

     26 января состоялось торжественное открытие памятника Чехову скульптора Рукавишникова И.М. и другие официальные мероприятия, в которых я почему-то не участвовал. Труппа нашего театра три дня давала «Вишнёвый сад» и «Иванова» на московских сценах. Часть актёров получила звания народных и заслуженных. Мхатовцы в Таганроге показали «Трёх сестёр», а в «Рот-Фронте» прошел премьерный показ «Дамы с собачкой».

     Во втором полугодии второго класса подняться выше «четвёрки» по чистописанию не смог и надолго перешёл в «хорошисты». Сначала чистописание было только в классе. Учительница своим каллиграфическим почерком писала каждому в тетрадь слова или короткое предложение, которое мы должны были скопировать определённое количество раз. Потом стали продаваться специальные тетради-прописи, с образцовыми примерами.

     Мама сидела со мной, заставляла переписывать, не понимая, почему у меня такой неровный, неустойчивый почерк. Ругала меня, доводила до слёз, – но строчка «осы, осы, осы...» становилась всё грязнее и корявее. Пытаясь исправить, я затирал ошибку до дыр. А всё дело было (как я теперь понимаю) в том, что и плечевой, и локтевой и кистевые суставы были также слабы, как и ноги, и нуждались в лечении и очень дозированной нагрузке. «Мы писали, мы писали, наши пальчики устали».

     «Обучение письму начиналось с приучения правильно держать ручку-палочку и обмакивать вставляемое в неё перо в чернильницу-непроливайку. Каждая буква имела свое изображение, состоящее из волосяных (тонких) линий и линий с нажимом. Как правило, вертикальная часть буквы – с нажимом, а изгиб и элемент соединения с последующей буквой в виде тонкой линии. А прописные буквы с завитками и округлыми формами – это настоящие «китайские иероглифы». Уроки чистописания входили в программу начальной школы.»
     Я почему-то думал, что со второго класса. Ан, нет.  В годовой ведомости за первый класс уже есть такая дисциплина.

     «Оценивались красивый почерк и аккуратность письма, отсутствие помарок, исправлений и чернильных пятен. Ученики младших классов страшно переживали. Движения снизу вверх, спиралеобразные завитушки, координирование их с передвижением руки вдоль строки чрезвычайно трудны для детей, вызывают у них переутомление глаз, мышечное перенапряжение, искажение осанки и бессмысленно тратят умственные силы.»

     Помните фиолетовые бугорки-мозолики между указательным и средним пальцами? Написанное чернилами поддавалось иногда жесткой красной резинке для стирания. Но если бумага и не протиралась до дырки, то и вписать на это место правильный знак на получалось – чернила расплывались. Кто-то советовал подчищать уголком лезвия. Только в средних классах разрешили тонкой вертикальной черточкой с наклоном справа налево зачеркнуть ошибку и над ней написать правильную букву.

     А перьевые ручки и чернильницы-непроливайки?
     "Непроливайками" те чернильницы (фарфоровые или пластмассовые разборные – их можно было промывать, благодаря отвинчивающимся крышечкам) были только у девчонок. Их носили в ранце на донышке или в мешочке с затягивающейся завязкой. У всех, кто катался на портфелях или лупил ими одноклассников на переменах и после уроков, чернильницы были очень даже "проливайками". У многих пацанов штаны, пиджаки, тетради и учебники несли на себе следы фиолетовых чернил. Видя это, кто-то принял решение оставлять чернильницы в школе. Они начали пропадать или забиваться мухами, жеваной бумагой и др.

     Перышки шкорябали бумагу, брызгали чернила, ломались при скатывании ручки с парты. Чистить их можно было о промокашку, которая вкладывалась в каждую тетрадь. Но от промокашки часто цеплялись на перо какие-нибудь волоконца. Тогда на уроках труда мы, под руководством Глафиры, вЫрезали из лоскутков 6-8 кружочков (ромашек) и сшили их в стопочку через пуговку. Получилась "тряпичная лохматка", о слои которой можно было вытирать перо.
     Ситуацию спасли поршневые и пипеточные ручки, но позже.
     Резюме. Если бы не чистописание, был бы я и дальше «круглым» отличником.

***
     В рамках реконструкции Таганрога к 100-летию Чехова прошел капремонт и переоборудование большого продовольственного «Гастронома № 33» на Ленинской. Заодно проведен подбор руководства и лучших молодых продавцов. По рекомендации «Вась-Вася» (см. «Грипп и наука торговать») маму перевели в феврале в этот магазин, в пяти минутах от дома. И ставили в престижные отделы: кондитерский, бакалейный, гастрономический.

     Представляете, как я обрадовался. Теперь не нужно ехать на трамвае, долго идти от остановки. Вышел из школы, перешел через дорогу и – у мамы. А мама в новой форме, красивая, молодая, улыбаясь, во всеуслышание приветствует меня:
     – А вот и моя «золотая рыбка» пришел!
     И продавцы, и некоторые постоянные покупатели тоже улыбаются, зная, что это домашнее прозвище я давно получил за многократные просьбы прочитать мне полюбившуюся сказку Пушкина «О рыбаке и рыбке».

     Побывал я и за прилавком и в административно-хозяйственной зоне, но только один раз. Тут было всё строго. Дело в том, что магазин стоял между Педвузом и Горисполкомом, в самом центральном Центре города. В любую минуту кто-то из руководства мог зайти по делу или по своей надобности. Да и жёны их отоваривались в торговом зале или с «чёрного входа». А тут ненужные свидетели, да ещё и без медицинских книжек. Но в магазин я всё равно забегал выклянчить у мамы рубчик на пульки в тире, кино или мороженое. Кстати, тир тоже недолго продержался в таком соседстве. Деревянный сарай разобрали, место долго пустовало, но наши мечты и фантазии о чём-то красивом и полезном не сбылись. Построили два других сарая, кирпичных, низких под галантерею и трикотажную мелочь.

***
     В школе о «Правах человека…» мало кто слышал. И хотя беспредела еще не было, но «Закон – тайга, хозяин – медведь» вовсю проникал в послевоенную жизнь. Без «моего десятиклассника» и продлёнки кто пошустрее и понаглее стали донимать маленького отличника и маменькиного сынка. Приходилось что-то рассказывать дома, мама поделилась на работе тревогой о своей «золотой рыбке», и нашелся сын сослуживицы в 7-м или 8-м классе моей школы.

     Нас познакомили, и он пару раз при случае провел на большой перемене профилактическую беседу, среди средних классов (старшие маленьких тогда не трогали), сказав: – Кто обидит этого пацана – будет иметь дело со мной! А еще ему тоже понравилось и запомнилось моё домашнее прозвище и поэтому по утрам или на перемене он приветствовал меня: – Ну, здравствуй, Золотая рыбка! – приводя поначалу в некоторое замешательство.

     И вдруг, при очередной встрече, вместо обычного: – Здравствуй, – я неожиданно пробурчал: – Чего тебе надобно, старче? – чем вызвал изумленно-веселый смех не только своего покровителя, но и его друзей. При следующей встрече я снова ответил тем же вопросом, но уже осознанно, с иронией. И это притом, что обращение «старичок» между молодыми, ещё не было в моде. С этого дня момент нашей встречи привлекал повышенное внимание старшеклассников, а мы артистично исполняли ставшее ритуалом приветствие. Я уже позволял себе выдержать паузу, повернуть туловище или голову вполоборота. Старший друг подыгрывал мне, изображая удивление, недоумение, снисходительность. А так как мы заранее не договаривались, неожиданность и парадоксальность реакций, всегда вызывали искренний смех окружающих. Это было наше своеобразное выступление в стиле КВН, который появился на ТВ только через год.

     Была куплена радиола «Восток-57» и несколько пластинок с популярными песнями и мелодиями. Теперь у взрослых по праздникам после традиционного «выпили-закусили-спели пару песен», стол сдвигался к стене и на освободившемся пятачке начинались танцы. Гости приносили и свои любимые пластинки, так что за короткое время я не только расширил музыкальный кругозор, но и рассмотрел вблизи танцевальные «па». Коллекция пластинок понемногу пополнялась, а при отсутствии взрослых, я приглашал Юрку Рудкина на прослушивание новинок.

     Уже мои обидчики не трогали меня без причины, но покровительство оставалось неизменным до самых каникул.
     Однако за воротами школы оно не действовало.

          (см. «Чарли Чаплин»)