Красное поле солнца моего

Хочу домой на миг. Зовет, меня дорога не переставая,  вот уже долгое время. Всему виной сопутствующие явления. Как быстро летит птица Времени. Можно говорить и говорить о ее нескончаемом полете. Крылья времени захватили большие отрезки жизни, чтобы запечатлеть все моменты. Сокрушаемся, бередим душу Времени. А Время видит,  как нам порой тяжело и только отчаянно вздыхает. Каждый вздох несет свою информацию: где-то радостную, где-то с примесью тревоги и отчаяния.
Не благодарим Время. Не шлем открытки почтой. Писем не пишем, но оставляем рукописи. Время щадит все то, чему были отданы часы, возможно, ночи. Наши рукописи жизни Время изредка просматривает. Предлагает нам свои отзывы о формате жизни. Находит фактические ошибки и вносит правки. Корректировка жизни нужна обязательно. Времени присуще чувство переполнения. Оно рассыпает секунды, минуты и часы. С новой секунды набирает обороты.
А я хочу поверить в зептосекунду, в наименьшую временную единицу. В одну триллионную миллиардной секунды.  Можно многое увидеть, услышать. Если очень захотеть.

Красное поле солнца моего. Краснополье. Донбасс. Я в бесконечном пространстве: N – координаты северной широты, Е – координаты восточной долготы. Средняя высота села над уровнем моря: 110 м. С высоты птичьего полета, поддерживаемая воздухом, я любуюсь стайками домов. Вспоминаю,  кто, где жил  раньше. Многие ушли. Навсегда. Но я их вижу. Они заняты привычным трудом.
Улицы, окутанные зеленью и тополиным пухом, напоминают колыбель. Некоторые колонки для воды у домов прикрыли Ивы своей красивой прической. Останавливаюсь у дома под номером тринадцать. Ива могучая раньше росла, с нежным покрывалом нераспустившихся листочков ранней весной. Теперь ее нет. Каштаны, расположившиеся по обе стороны ворот,  приглашают войти. В детстве зубчатые листья, а каждый листочек до тридцати сантиметров в длину,  превращали в веера. Часто такой лист обнаруживался в книге.

Взор падает на грушу осеннюю, крупную. Дерево растет прямо у дороги. Помнит руки всех, срывающих когда-то огромные плоды. Под деревом,  покачиваясь в разноцветных нарядах, примостились Мальвы (Просвирник). Вспомнилось, как бабушка заваривала чай с мальвой, когда мы, дети, кашляли.

Опустел наш двор. Тишина. У летней кухни открыта дверь. Не пахнет пирожками с гречкой и укропом. Родовые пирожки. Ни в одной кухне мира нет такого рецепта. Дверь закрыла. Пора.
Вглядываюсь в окна дома и вижу себя на руках у мамы. Бабушка хлопочет на кухне. Вкусный обед скоро будет готов. Дедушка сидит в большом зеленом кресле. Он ищет очки, а они у него на носу. Сестра с учебником математики в руках. Дедушка будет помогать.
Семейный воскресный обед в самом разгаре. Было.

Можно остаться? Хочу слышать все голоса, как раньше. Хочу смотреть в глаза, родные и преданные глаза. Хочу по утрам выходить во двор,  видеть в росе крупные вишни. Обрывать и обнаруживать на платьице в цветочек большие расплывчатые пятнышки.
Пройдя по дому, хотелось целовать даже стены. На кухне порядок, в спальнях все так, как запомнилось. На круглом столе большой комнаты стоит кувшин, а в нем букет сирени. Все как было. Сев на диван,  расслабилась. Слезы воспоминания медленно стекали по подбородку и, падая, разбивались.

Странностей у памяти нет. Все просто: чтобы запомнить, нужно временно отстраниться. И тогда мгновения покажутся вечностью. Быть на расстоянии – это не значит потерять.
Огромное небо, как окно, было распахнуто. Горизонт растворился, словно глюкоза в воде. И только красное поле солнца моего. Краснополье. Донбасс. И я в бесконечном пространстве.
Все идет изнутри, волнообразно, сжимая мысли,  как пружину. Гордость меня обуревает. Отрезок моей любви к этому краю. От  двух до сорока лет.