Две бабульки под столом

- Галка, Галинка, ты где? - скрипнула дверь в сенях, шоркнули галоши о дощатый пол, старческий, немного надтреснутый голос раздался из прихожей. - Да где ты, бисова душа?

- Тута я, Матвеевна! В комнате. Шлепай сюды!

- Чего это под стол забралась? Аль, детство вспомнила? Помню, как батя тебя ремнем порол за прятки твои!

- Да, катушка с нитками куда-то закатилась, никак найти не могу!

- Може вылезешь? Я пирожных принесла, чайку попьем.

- Так ставь чайник и залезай ко мне. Смотри, как здесь уютно. Скатерка большая, до пола свешивается. Совсем, как в шалашике.

- Да, старая! Совсем ты в детство впала. Мало тебя батя порол, не всю дурь выбил.

- Я на него не в обиде, за дело тогда попало. Они с мамкой ушли к соседям, у дяди Васи день рождения случился. А меня дома оставили и наказ дали, чтоб сени на крючок не закрывала. Да подзадержались малехо.
На улице стемнело быстро, страшно стало и спать захотелось.
Но попробуй засни, когда хата не закрыта. На кухне у нас стол большой стоял, а скатерка у мамки большая была застелена, аж до пола почти свешивалась. Я одеяльце туда постелила и улеглась. Хорошо! Словно в палатке какой. И не страшно совсем. Не заметила, как и заснула.
Родители пришли домой втемках, а ребенка и нет. Мне было тогда годиков восемь.
Всполошились они и на улицу. Полночи бегали по деревне, аукали. Пока батя не притомился и не решил чайку испить. За стол уселся, ноги под скатерку сунул, а я сплю. Попало тогда знатно, до сих пор задница чешется, как вспомню.

- Хватит балаболить, куперда старая! Двигайся давай. Кипяток готов, конфеты, пирожные.
Да ты подвинешься или нет? Мне тоже примоститься надо.

- Ай и вкусный чаек у нас сегодня. Будто на природу выбрались и в палатке сидим. Сейчас и кукушка прокукует!

- Смотри чтоб у тебя кукуха не запела, Галчонок! Кстати, слыхала у Васьки Егорова дите появилось? Говорят, что вылитый он во младенчестве. Про мамку никто не знает, кто такая и откуда.

- Ты про пастуха, что ли? Так от инопланетянки дите!

- Откуда весточка такая прилетела?

- Люська рябая вчерась забегала. Они же с Васькой женихаются. Вернее, хороводились, пока кастрюля эта третьего дня на луг за деревней не приземлилась.
Договорилась с пастухом, что придет на пастбище. Принарядилась, надухмянилась и в полдень отправилась на свиданку.
Только дошла до перелеска перед полем, как это страшилище появилось.
Да такое огромное, что испугалась девка и в кустах заховалась, но все видела.

- Вот везет же рябым, всегда они самые первые. Так что, какие они - инопланетяне?

- Да такие же, как и мы. Как эта фигня движки заглушила, дверца отворилась и выходит оттуда цаца. Красивая - глаз не отвести. Брови тоненькие, лучики из ресниц так и вылетают. Фигурка на загляденье, в комбинезон серый затянута. Кудри русые по ветру полощутся. Нашим бабам не чета.
Подходит к пастуху и говорит:" Здравствуй, Василий!"

- Ну, а он? Он то чего?

- Что ты мужиков наших не знаешь? Симпотна девка к нему подошла, сама заговорила!
Васька подбоченился, чуб свой пригладил, рубашку в штанишки заправил, чуть ли ногой не шаркает.
Поздоровался с видом молодецким. Видит, что девица не нашенская. Негоже землянину лицо перед ней терять.
Поспрашивал о жизни на дальней планете, о своей просветил.
Сидят они на старенькой телогрейке, беседуют, а Люська из кустов прислушивается, подойти боится.
Заинтересовал пастуха вопрос: " Как происходит деторождение в их мире?" Спросил.
Девица достала из своего комбеза маленький компьютер, посмотрела на Василия пристально, по клавишам потыкала и преподносит ему младенца, уже в пеленку завернутого. Точную копию, что мамка из роддома привезла.

- Так вот откуда ребенок появился! А Люська что?

- Да все бы ничего, только инопланетянка попросила Василия показать, как это у землян происходит, что у них за компьютер?

- Ах, ха-ха! Показал?

- Неужто мужик откажется от такого дела! Показал! Да так, что она потом долго уговаривала продать его компьютер, что жить без него теперь не сможет!

- Ах, ха-ха! Ну, Васька, ну молодец! Не посрамил родную деревню!

- Он, конечно, молодец. Только Люська его теперь в упор не видит, изменщиком считает.
Ладно, Матвеевна, давай вылезать из-под стола, а то ноги затекли и спина онемела. Помогай, старая, одной мне не подняться.

художник Инге Лоок