Глава 8. Девичьи грёзы

               
             В опустевшем, засыпающем в сиреневых сумерках лагере, остались лишь Кира да Люся. Примостившись на бревне, завели они разговор о женском счастье и прочих туманных перспективах. Вечерний холодок сквозил из болотной чащи, прижимая подруг к жарким углям костра. Где-то в кустах меланхолично запиликала ночная птица.  Дымок сигарет потянулся из наманикюренных пальцев, сливаясь с дымной коброй, повисшей над их головами.
 

             Можно было говорить о состоявшейся идиллии отдыха, если бы не странные возгласы, доносившиеся из мрака. Двое из нас, Кушнарёв и Баянов, как ни в чём не бывало, продолжали своё бурное веселье. Начав с прыжков через костёр, они развили его индейской импровизацией: выстругали острые копья, вырядились в набедренные повязки и даже обмазались костровой сажей, а для полного перевоплощения – нанюхались бензина для растопки и втихую приговорили остатки спирта. И теперь, всласть упившись высокооктановой смесью, как дети Кастанеды бегали в одних набедренных повязках и с копьями наперевес, оглашая окрестные заросли боевым кличем каманчей и пугая расслабленный народец. Никто тогда не хотел им помешать, или не видел в этом смысла, и как оказалось, совершенно зря. Впрочем, мне, почуявшему неладное, всё же хватило ума вернуться к девицам не без беспокойства прислушивающимся к устрашающему улюлюканию, то ближе, то дальше долетающему из чернеющих кушерей. Ещё при свете дня, невинной шалостью начавшаяся забава, заражаясь вечерней темнотой, всё более превращалась в нечто неистовое и странное, пока не оборотилась ночным кошмаром…


             - Вот ненормальные, - вздрогнула Кира после очередного тарзаньего крика, поговорить не дадут. Нет, разве это по-людски, носиться по кушерям, в чём мать родила, и орать?

             - Кира, я тебя умоляю, ты разве не в курсе, что это ЕЩЁ ТЕ экспериментаторы, - внесла ясность Люся. – Не знаю, зачем их сюда взяли. Проблем не оберёшься. Хотя с ними и прикольно.

             - А я думаю, чего они там такое через тряпочку нюхают и глаза какие-то стеклянные.

             Люся протянула руку к припрятанной под колодой чекушке с бензином, - ну так и есть, полбутылки вынюхали, токсикоманы чёртовы. Теперь жди проблем, - и словно в подтверждение, откуда-то издалека долетел истошный вой. - Вот, вот, именно… ужас, летящий на крыльях ночи…

             - Кошмар, - передёрнуло Киру, - нет, нам только этого ещё не хватало!

             - Да ладно тебе, подруга, не дрейфь. Народу полно. Как-нибудь да управимся, - и точно, на какое-то время всё стихло, и разговор незаметно вернулся в прежнее русло. Барышни вновь зашушукали о пикантных, значимых для них, вещах, с каким-то странным вызовом поглядывая через дымину костра в мою сторону.

              - Нет, только через штамп в паспорте, - поучала правильная Кира, прикуривая от головёшки, - Сначала ЗАГС, а потом всё остальное.

              - Ой, да ладно тебе, - ухмылялась меднолицая Люся, - ты как моя мама. А вдруг за какого-нибудь урода выйдешь и так ничего и не поймёшь. А так, хотя бы нагуляешься.

              - Вот тебе и ладно. Залетишь по глупости или ещё чего по хуже, будешь знать, - седое облачко никотиновой мудрости взметнулось к небесам.

              - Ну ты и зануда, Кирка. Надо брать от жизни всё, пока дают, но с оглядкой на будущее. Не-а, монастырь не по мне.

              - Причём здесь монастырь. Это техника безопасности такая, Милочка. Раз проскочишь, два – повезёт, а на третий – бах! и накроет.

              - Да ну тебя, как старая бабка. Заладила одно и то же. С тоски повесишься. Давай я лучше тебе историю смешную расскажу. Короче, на прошлой неделе пригласил меня в кино Кудрин из «А» класса, и… - но тут из-за куста, как черти из табакерки, выскочили наши бесноватые, на полуслове оборвав очередной Люсин асисяй.

              - Девчонки! Улю – лю – лю! – загоготали они как ошпаренные и дико задёргались в немыслимом танце. – Мы и вправду крутые?!

                - Дебилы, вот вы кто, - одновременно и в унисон ответили девушки, - Скачите, давайте от нас, индейцы хреновы!

              - Ой, ой, какие мы нежные, заплетаясь на согласных, обиделись разрисованные сажей исчадия, - Стараешься тут для них, стараешься. И всё бестолку. А ну вас…, - поникшие фигуры криво поплелись в более дружелюбные заросли, напоследок нестройно, но с чувством пропев про индейца, которому «завсегда везде ништяк».

              - Знаешь, Люся, а по-моему, кто-то из них в тебя влюблён, - мечтательно выдохнула Кира, - и это…

                - Да брось, Кирка, - поморщилась рыжеволосая нимфа, - я наркоманов на дух не переношу, ты же знаешь. Эти очумелые рожи, блуждающий взгляд и постоянный полёт в преисподнюю, брр… нет уж, увольте, - красивые плечики чуть заметно тряхануло в приступе отвращения.
                Виталий Сирин