Алан Паджетт. Связь между богословием и философией

СВЯЗЬ МЕЖДУ БОГОСЛОВИЕМ И ФИЛОСОФИЕЙ:
ПОСТРОЕНИЕ ХРИСТИАНСКОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ
Алан Паджетт

Богословие и философия как коллеги

Тертуллиан однажды задал знаменитый вопрос: «Какое на самом деле дело Афинам до Иерусалима? Какое согласие существует между Академией и Церковью?» (1). В то время как великий ритор и апологет II века имел в виду этот вопрос как риторический, я предлагаю здесь серьезно отнестись к нему как к открытому вопросу: какую роль академия играет в Церкви, а Церковь в академии? Чтобы сфокусировать этот большой вопрос на более мелкой теме, мы позволим философии, любви к мудрости, заменить  академию. Богословие, изучение Бога, также заменит "церковь". Итак, наш вопрос сейчас таков: какое согласие существует между философией и богословием?
Чтобы немного отвлечься, мы собираемся найти ответ, отличный от того, который дал Тертуллиан. Тертуллиан считал, что как только мы находим Христа, философия нам больше не нужна. Возможно, он имел в виду стих из Колоссянам, где Павел предостерегает церковь: «Смотрите, чтобы кто не увлек вас философией и пустым обольщением, по преданию человеческому» (Кол. 2:8). В этой главе я докажу, что богословие и философия должны быть коллегами, и разъясню некоторые конкретные
области, в которых они должны работать вместе в поисках истины (2).
Мы могли бы начать с лучшего понимания точки зрения Павла в Послании к Колоссянам. Павел был одним из первых великих интеллектуалов Церкви. Он
ценил мудрость, понимание и знание, но основывал поиск истины во Христе. Это станет ясно, если мы уделим время прочтению всей его главы. Он начинает главу 2, говоря Церкви, что хочет, чтобы христиане «ободрились и объединились в любви». Почему? "Чтобы имели все богатство твердого разумения и имели познание тайны Божией, то есть Самого Христа, в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения" (Кол. 2:2-3). Проблема в Колоссах заключалась в том, что некоторых верующих вводили в заблуждение еретические, антихристианские учения. Вот против чего возражает Павел: не против самой любви к мудрости, а против всякого человеческого рассуждения, противостоящего господству Христа (Кол. 2:6-8). Урок, который мы усвоим, должен быть таким: знание - это хорошо, но оно может быть испорчено грехом. Мудрость — это хорошо, и любовь к мудрости — это хорошо, но любить Господа Бога всем своим разумением еще лучше (см. Мф. 22:37). Если Павел прав, то Тертуллиан должен был
ошибаться. Или это не так?

Что такое философия и богословие?

Говорить об отношениях между философией и богословием, казалось бы,
требовало определения и того, и другого, но этого не происходит. Нет общепринятых определений этих двух дисциплин. Однако позвольте мне сказать о них некоторые общепринятые вещи, прежде чем я рискну дать рабочее определение для наших нынешних целей.
Прежде всего, хотя богословие и философия являются строгими академическими
дисциплинами, они также говорят о том, что выходит за рамки академических кругов. Богословие здесь означает христианское учение, которое иногда называют догматикой или систематической теологией. Истоки христианского учения лежат в вере и поклонении Иисусу Христу, а следовательно, и Триединому Богу.  Когда христиане поклоняются вместе, их гимны, молитвы, литургии, проповеди уже содержат много христианского учения. Богословие не создается в семинарии, но уже присутствует в христианском образе жизни. Христианское учение подхвачено христианской практикой, христианским способом существования в мире, как в качестве отдельных верующих, так и в качестве сообщества Духа. Однако по большей части наше внимание будет сосредоточено на богословии как на академической дисциплине, то есть на академическом богословии.
Богословие - это изучение Бога, а христианское учение - это дисциплина, которая
изучает Бога и другие вещи в их отношении к Богу. Оно ищет истину о Боге и мире на основе откровения от Бога, центр которого находится в Иисусе-Мессии: пути, истине и жизни (Иоан.14:6). Таким образом, в других религиях будут разные теологии, основанные на различном понимании и исходных точках. Философия тоже указывает на то, что уже больше, чем академия. У каждого человека есть базовый взгляд на мир, себя и других людей, который влияет на его повседневную деятельность. Мы могли бы назвать это философией жизни или мировоззрением. Мировоззрение - это, в широком смысле, наше понимание того, кто мы есть, и мира, в котором мы живем, включая нашу систему ценностей и наши религиозные убеждения (если таковые имеются).Можно использовать понятие «мировоззрения» в широком и гибком смысле и позволять различным конфессиональным сообществам развивать различные мировоззрения. Действительно, между людьми с одним и тем же широким мировоззрением будут важные различия. Дело в том, что любой функционирующий взрослый человек оперирует какой-то жизненной философией или мировоззрением, пусть и неявным.
Одна из задач философии состоит в том, чтобы прояснить наши мировоззрения и подвергнуть их критике на основе разума и опыта. Люди вне академии могут делать это хорошо. Философы не ограничиваются колледжами и университетами! Тем не менее, по большей части мы будем говорить философии как о научной дисциплине. Таким образом, философия ищет истину. Она делает это на основе наших общих человеческих ресурсов, особенно разума и опыта. Философия стремится ответить на более широкие вопросы жизни, на большие вопросы (4). Она не занимается подробностями фактических вопросов, которые она с радостью предоставляет естественным и гуманитарным наукам. Скорее, философия ищет истину в вопросах значения, интерпретации, ценности, красоты и существования в целом, но всегда с помощью внимания к рациональности, ясности, доказательствам и аргументам. Она размышляет над методами и открытиями других дисциплин, не пытаясь установить или опровергнуть их результаты. Она делает это не на основе веры в Иисуса Христа, а на основе обычного человеческого разума и опыта. Таким образом, философия является общей для всех человеческих культур. Алвин
Плантинга справедливо утверждал, что христианские философы должны начинать
свою философскую работу на основе христианской веры; но философия как дисциплина - нет.
Во-вторых, каждая академическая дисциплина ищет рациональное знание. И богословие, и философия ищут истину. Они оба стремятся к хорошим аргументам, логической ясности, справедливой аргументации и здравым выводам. И
они оба озабочены более важными жизненными вопросами. Но фокус, цели и методы этих двух дисциплин весьма различны. Цель богословия – прославлять Бога нашим разумом и искать истину, как она есть в Иисусе (Еф. 4:21). Как правильно пояснил Павел, исследователей христианского учения интересуют не абстрактные истины, а взгляд на все с точки зрения веры во Христа. Философия как ищущее истину сообщество не привержено Христу, а ищет истину на основании нашей общей человечности и жизни в мире. Рациональность этих разных подходов означает, что разговор между богословием и философией неизбежно будет сложным.
Наконец, мы можем согласиться с тем, что не существует чистых, вечных и существенных форм ни философии, ни богословия. Важно отметить различные
философские школы, поскольку они отличаются своими подходами, методами и
формами рациональности. Размышляя о богословии и философии, важно осознавать, что разные дисциплины имеют разные традиции и немного разное понимание того, что считается хорошим доказательством и аргументом. Разные подходы также имеют разные фоновые предположения, которые они будут использовать при выдвижении аргументов, постановке вопросов и обсуждении конкурирующих теорий.
Все это означает, что христианство никогда не может встретить философию в чистом виде, а всегда только философию определенного времени, культуры и школы мысли. Например, неоконфуцианская философия в Китае и Корее - это совершенно иная
философская традиция, чем, скажем, Гегель и идеализм в Европе. Тем не менее, христианство столкнулось с обеими школами и на протяжении столетий вело с ними очень разные диалоги. Философия также никогда не может встретить чистое и вечное христианское богословие, ибо существуют различные школы  и подходы в традиции христианского учения. Все выглядит сложным.

Христианское сообщество

Чтобы несколько упростить ситуацию, я собираюсь предложить несколько
исторических примеров, которые дадут нам модели того, как богословие и философия могут взаимодействовать. Чтобы еще больше ограничить дискуссию, я  сосредоточусь на том, как богословие реагирует на философию и использует ее. Не менее важна и другая сторона медали. Я уверен, что богословие играет важную роль в качестве партнера по диалогу и коллеги по философии. Это так потому, что я считаю, что модель взаимности лучше всего описывает правильные отношения между академическими дисциплинами, включая богословие. Но для наших целей в этой книге мы сосредоточимся только на одной стороне медали: на встрече богословия с философией.
По большей части, когда мы будем говорить об этой встрече, мы будем говорить об академических дисциплинах, а не об отдельных людях. Как утверждали в последнее время многие философы науки, рациональность академических дисциплин -  это усвоенное введение в сообщество и научную традицию. Под дисциплиной мы понимаем любую из академических традиций университет, любое из искусств или наук (естественных или социальных). Стать ученым в определенной дисциплине - все равно что стать учеником в гильдии или союзе: определенные допущения, практики, нарративы и ценности следует
усвоить и освоить не только путем концептуального обучения, но и на практике.
Вслед за Томасом Куном мы можем назвать это парадигмой (6). Парадигма - это, грубо говоря, набор практик и убеждений, которыми руководствуются исследования, создание теорий и оценка в рамках традиции академического и/или научного исследования. Их также можно назвать исследовательскими программами или традициями исследования. Парадигмы бывают функциональными, практичными, общинными и традиционными. Они не являются вечными абсолютами и не являются собственностью какого-либо человека. Такие исследовательские программы не являются всеобъемлющими, и они делают предположения, требующие дальнейшего философского исследования. Таким образом, исследовательские программы могут разделять люди с разным мировоззрением. Это ключевой момент для понимания характера христианской науки.
Традиция исследования, которую я называю христианской доктриной, ищет истину о Боге и о других вещах, связанных с Богом. По этой причине христианская наука важна для целей христианского богословия. Для того чтобы правильно видеть все вещи в связи с Богом, богословам как сообществу ученых необходимо широкое представление об истине о творении. Но богословие не может и не будет сама по себе находить истину
в этих вопросах. В этом мы зависим от экспертов в других областях, особенно от экспертов, которые готовы интерпретировать результаты своей науки или дисциплины для более широкой задачи общего человеческого понимания (например, для построения и оценки мировоззрений).
Таким образом, богословие опирается на экспертов во всех академических дисциплинах, многие из которых сами будут верующими, способными правильно интерпретировать результаты этих других искусств и наук. Только таким образом богословие может прийти к пониманию истины о Боге и мире, созданном и поддерживаемом Богом. Творение, грех, провидение, христология, Церковь, эсхатология: все стандартные темы христианского богословия касаются реальностей вне богословия в строгом смысле этого слова. Например, богословы говорят, что люди созданы по образу Божию. Что это означает для нашего понимания человеческой природы сегодня? Как это касается психологии, антропологии и социологии? Богослов не может быть экспертом во всех этих областях. Мы должны зависеть от других, чтобы выполнить наше призвание.
К счастью для нас, традиция христианской учености или учения уже стремится понять всю реальность с точки зрения христианского мировоззрения (7). Каждая ветвь естественных и гуманитарных наук поддерживает свои собственные стандарты веских доводов, доказательств и аргументов, но христианин подходит к своей научной парадигме с точки зрения веры. Другими словами, христианские ученые принимают традицию исследования или парадигму своей специальности и желают быть лучшими философами, социологами или биологами, какими могут быть. Но они понимают
эту общую рациональность в более широком контексте. Это помогает тремя способами:
1) христианское мировоззрение финансирует и обосновывает метафизические, эпистемологические и ценностные обязательства дисциплинарной парадигмы, не
навязывая себя и не нанося ущерба результатам исследования;
2) христианское мировоззрение обеспечивает широкий горизонт, в котором результаты исследования могут быть интерпретированы для более широкой культуры; и
3) когда верующий ученый сталкивается с теориями, которые являются предметом интенсивных споров в рамках дисциплины, христианское мировоззрение иногда может привести ученого к временному предпочтению одной теории другой, подлежащей дальнейшему анализу, подтверждению и анализу. Христианин будет руководствоваться
конкурирующей теорией, которая лучше всего соответствует его или ее более широкому мировоззрению. Так поступило бы любое разумное существо. Это потому, что мы, в конечном итоге, ищем истину, и мы ожидаем, что когда-нибудь все наши истины сойдутся воедино (возможно, не в этой жизни). Возможно, в долгосрочной перспективе наше мировоззрение должно будет измениться, чтобы соответствовать новым фактам и теориям. С другой стороны, христианская истина может потребовать, чтобы элементы общепризнанного «факта» снова подверглись сомнению. Направление пересмотра не может быть определено априори.
Мы рассмотрим исторические примеры того, как богословы сталкивались с философией и работали с ней не в чисто исторических терминах, а создавали модели или типы отношений (8).
Один из величайших богословов своего времени, был философом, монахом, аббатом и, в конце концов, архиепископом Кентерберийским. Он написал ряд центральных и влиятельных работ по богословию, которые помогли установить схоластическую традицию в Средневековье. В расширенной молитве к Богу, которая также является размышлением о том, кто такой Бог (его Proslogion), Ансельм отмечает, что наша христианская вера - это вера, которая ищет понимания (fides quaerens intellectum). Эта концепция христианской мысли, начавшейся с веры в Иисуса и затем ищущей более глубокого понимания через философию, стала наиболее распространенным пониманием богословского метода и подхода в наше время.
Таким образом, модель Ансельма начинается с веры .

Фома Аквинат: философия ведет к богословию

Величайшим умом Средневековья был философ и богослов Фома Аквинский (1224/5–1274). Он развил сложное понимание отношений между верой и разумом в диалоге с лучшими философскими и научными работами своего времени, основанными на Аристотеле. Он является автором самой важной из древних систем  христианского богословия, своей знаменитой Summa theologiae. Для Фомы все исходит от Бога и ведет обратно к нему. Вера и разум взывают друг к другу.  Правильно понятая (и эту часть нельзя игнорировать) философия приводит к вере и поддерживает веру. Философия действует как преамбула веры, путь, ведущий к богословию. В то же время сама философия ищет быть завершенным богословием; то есть она стремится познать то, что выше и вне природы, посредством desiderium naturale, естественного желания узнать ответ на наши глубочайшие стремления. Этот интеллектуальный поиск может найти свой истинный покой только в Боге. В своей Summa contra gentdes Фома показывает, как может работать этот метод. Он начинается с философского изложения и критики, закладывающих основы христианского мировоззрения, а завершается библейскими и богословскими истинами, которые его дополняют.

Мартин Лютер: богословие в противоречии с философией

Немецкий монах, ставший протестантским реформатором и профессором Библии,
Мартин Лютер (1483–1546) - человек, которого помнят как отца Реформации. Из-за своего сильного акцента на Слове Божьем как на высшей инстанции христианской жизни и мысли (и, таким образом, на основе реформы Церкви) Лютер с подозрением относился к притязаниям и высокомерию человеческого разума. Все добрые дары Бога людям, включая наш разум, испорчены грехом и нуждаются в искуплении через Христа. Лютер считал, что с философией все в порядке, пока она остается в своей области и вне
богословия или церкви. В Церкви главенствует слово Божие, а философия в лучшем случае является смиренной служанкой (в худшем - орудием дьявола). Он часто критиковал философию и богословов, которые слишком сильно на нее полагались.

Джеймс Орр: богословие преображает философию

Шотландский богослов и апологет Джеймс Орр (1844-1913) поддерживает здесь
традицию Жана Кальвина, современника Лютера в Швейцарии. Реформатская традиция, возникшая в Женеве и частью которой был Орр, согласовывалась с учением о грехе, которое проповедовал Лютер, но имела другую модель того, как могут
соотноситься богословие и философия. Философия сама по себе вполне может быть орудием дьявола. Но для реформатской традиции вера может стать основой для переосмысления академических дисциплин, включая философию. Орр был
плодовитым ученым-евангелистом, а также пастором и профессором, написавшим
 многочисленные работы, включая журналы, словари, энциклопедии и книги. Его цикл лекций о христианском мировоззрении в конце концов был опубликован под названием «Христианский взгляд на Бога и мир» (1893). Орр - хороший исторический пример того, кто верил, что вера во Христа дает нам свет, который может и должен освещать наше понимание всей реальности.

Борден Паркер Боун: теология становится философией

Философ-методист и теолог Борден Паркер Боун (1847–1910) представляет нашу последнюю модель, модель либеральной протестантской мысли. Воспитанный в немецкой традиции идеалистической философии, Боун считал, что христианскую веру необходимо защищать и пересматривать в соответствии с современной культурой. Современник Джеймса Орра и Уильяма Джеймса, он основал в Бостоне школу персонализма, которая в свое время имела большое влияние. В начале ХХ века он был выдающимся ученым-методистом в Америке, но его обвинили в ереси (и оправдали). Подобно Гегелю и Джеймсу, он рассматривал философию как почти поглощающую истины богословия в более крупное и законченное целое. Те части традиционного богословия, которые не согласовывались с современной философией и наукой, должны были быть пересмотрены, чтобы сохранить рациональность христианской веры. Как и большинство либералов, Боун был подлинным сторонником интеллектуального и культурного прогресса.

Философия как партнер и коллега

Каждая из этих моделей может нас чему-то научить. Лютер прав в том, что
богословие должно сохранять свою абсолютную верность особому божественному откровению, то есть Иисусу Христу и Слову Божьему. Отказаться от них
- значит перестать быть христианским богословием. В то же время и Ансельм,
и Аквинат безусловно правы в том, что богословы ищут в философии своего
коллегу и помощницу. Богословие нуждается в ясности и рациональности философии
и всегда использовало философию как инструмент для разъяснения и защиты христианской веры. Наконец, кальвинистская традиция делает важный вывод: христианская вера может обеспечить основу или перспективу, с которымт мы занимаемся философией. Но мы не можем принять идею Боуна, что богословие должно быть основано на правильной философии (и, таким образом, в конечном итоге будет поглощено ею). Богословие и философия могут сотрудничать и быть партнерами только тогда, когда каждая из них сохраняет свою автономию в качестве отдельной традиции исследования. Эта поучительная история - наш самый важный урок из либерального эксперимента.
Философия и богословие являются коллегами в создании христианского мировоззрения (или, лучше сказать, мировоззрений, ибо на протяжении тысячелетий было построено много разных мировоззрений). В этой задаче они работают со всеми
академическими дисциплинами, как их понимает христианская наука. Ни одно не
должно доминировать или подчиняться другому. В своей области, в отношении своих собственных целей понимания и поиска истины каждая из дисциплин автономна. Однако в рамках этой автономии может и должно быть партнерство. Это партнерство было плодотворным, особенно для богословия. Следующие примеры должны пролить свет на центральное утверждение, что теология и философия могут и должны быть коллегами.
- Критический диалог.  Философы критиковали христианство на протяжении столетий, и, без сомнения, так будет и впредь. Здесь можно многое узнать о проблемах в церкви, в нашей этике и в нашей понимание веры. Философия оказывает христианам ценную услугу, когда она критикует христианство. Больше интеллектуалов в церкви должны слушать.
- Понимание культуры и различных точек зрения. Евангелие провозглашается
и живет в самых разных культурах по всему миру. Философия выражает глубочайшие прозрения, вопросы, борьбу и ценности человеческого опыта. Изучение философий различных культур может быть богатым источником для понимания различных культур и мировоззрений, в том числе собственных.
- Стандарты разума и логики. Одной из задач философии является изучение правильного рассуждения вообще, то есть формальной и неформальной логики. Как и другие академические дисциплины, богословие ищет ясности и истины, используя человеческий разум, чтобы прийти к выводам о своих центральных доктринах. Философия может помочь богословию в этом поиске, особенно если мы будем осторожны и скромны в своих аргументах и выводах.
- Развитие богословских концепций и теорий. Все христианские богословы
полагаются на ключевые философские концепции, чтобы развивать свои теории.
Как и другие академические дисциплины, богословие опирается на парадигмы,
включающие философское понимание. Богословие должно использовать философские
идеи, но критически. Критерием этой критики является откровение Бога во Христе Иисусе. Ни системы философии, ни метафизика или анализ не могут быть приняты как единственно верная христианская точка зрения. Богословие использует философию, но оно должна делать это с легким прикосновением, всегда стремясь обосновать
себя Божественным откровением, а не просто человеческой мудростью.
- Объяснение и защита христианской веры на философских основаниях.
Философия, очевидно, необходима в тех областях мысли, которые сочетают богословие и философию. Три из них - апологетика, рациональная защита христианской веры; философия религии, которая является ветвью философии, касающейся всех без исключения религий; и философское богословие, которое исследует философские вопросы в рамках определенного богословия. Таким образом, христианское философское богословие есть философия религии в рамках христианского богословия. Каждая из этих областей имеет немного разные подходы и цели, но они также очень похожи. Какое бы название мы ни использовали, дело в том, что это обязательно междисциплинарные задачи. Объяснение и защита христианской веры на философских основаниях всегда опираются как на философию, так и на богословие..
- Формирование христианского мировоззрения. Задача построения христианского мировоззрения принадлежит всем дисциплинам университета, как они интерпретируются через христианскую науку. Философия и теология должны
сыграть важную роль, но не единственную. Систематическое богословие (христианская доктрина) само по себе не создает христианского мировоззрения. На самом деле богословие  не может выполнять свою задачу без помощи других дисциплин, основанных и интерпретируемых сообществом ученых-христиан
Академическая дисциплина христианского богословия стремится познать и полюбить Бога, открытого во Христе и христианских Писаниях. Философия оказывается
очень полезным партнером по диалогу и коллегой в этом процессе. Особенно важны беседы с философами и учеными-христианами. Обе академические дисциплины представляют собой благородные сообщества и традиции, стремящиеся к истине. Однако в этой коллегиальности возникают проблемы , когда один партнер стремится контролировать другого. Богословие не должно стремиться контролировать философские поиски истины или предвзято относиться к их выводам в пользу или против веры (9). Отдельные философы вполне могут начать с христианской веры, но дисциплина философии как рационального сообщества будет подвергать сомнению все авторитеты, включая авторитет Иисуса Христа. По этой причине богословие никогда не может стать философией, и философы как сообщество (христиане и нехристиане) всегда должны быть
свободны в вопросах веры. В богословии только Иисус Христос является Господом; но Иисус также является Слугой. Слово Бога, ставшее плотью, является нашим другом, а не только нашим господином. Тот, Кто является автором всей истины и творческой основой
свободы, желает истинной свободы исследования для всех людей. Триединый Бог -
это вечная любовь. Вечность может позволить себе быть терпеливой с академией.
Богословие и философия могут и должны быть коллегами. Они могут
работать вместе, чтобы помочь нам создать христианское мировоззрение, но ни одна дисциплина не должна просто поглощать другую, и их методы и результаты не должны
становиться едиными в долгосрочной перспективе. Правильное понимание независимости и партнерства обеих дисциплин может значительно помочь нам в поисках истины.

Проблема естественного богословия

Утверждая, что богословие и философия являются взаимовыгодными традициями исследования, мы переходим к конкретному примеру, естественному богословию, чтобы продемонстрировать и прояснить только что сделанные выводы. Натурбогословие, его природа и легитимность, были живым вопросом с тех пор, как Карл Барт атаковал эту область. Но возражения Барта и философа Элвина Плантинги можно преодолеть, если мы обратим особое внимание на различия между двумя исследовательскими программами
философии и богословия.
"Натурбогословие переживает тяжелые времена. Нам говорят, что естественное богословие вредно для нас: оно ведет к атеизму, к принижению или отвержению христианского Бога или к отказу от христианского Евангелия" (11). Термин «естественное богословие» (theologia naturalis) весьма двусмыслен, особенно в руках го критиков. Даже такой сторонник естественного богословия, как Джеймс Барр, может использовать этот термин столь по-разному, что становится трудно понять его аргументы (12).
Особенно важны два значения термина theologia naturalis: в строгом смысле и богословие природы (13). Различие между этими двумя понятиями важно для ясного понимания текущих дебатов вокруг естественного богословия. Одно простое значение «естественной теологии» относится к философским аргументам относительно существования и природы бога. Они апеллируют, как и всякая философия, к общим характеристикам нашего мира («природы») и основываются на человеческом разуме. Слово «бог» здесь написано строчными буквами, потому что речь
не обязательно идет о западном Боге. Характер этого бога также открыт для философских размышлений и критики. Таким образом, Элвин Плантинга слишком узко определяет естественное богословие как «попытку доказать или продемонстрировать существование Бога » через философское исследование. Здесь Стивен Дэвис и Ричард Суинберн находятся на более твердой почве; оба этих естественных богослова приводят
философские аргументы о природе и существовании некоего бога.
Естественное богословие, понимаемое таким образом, является частью философии. Он апеллирует к знанию о Боге, полученному из разума и природы, и не делает центральной апелляции к особому откровению. В целях ясности при обсуждении
природы и области натурбогословия давайте будем использовать термин
«естественное богословие» в этом строгом смысле для обозначения аспекта философии религии. Поэтому, когда Уильям Алстон определяет естественное богословие как «предприятие по обеспечению поддержки религиозных верований, исходя из предпосылок, которые не являются религиозными верованиями и не предполагают их»,  мы должны понимать, что его определение концепции относит ее к дисциплине философии: понимаемое таким образом естественное богословие является философским предприятием (16).
«Богословие природы», с другой стороны, , здесь обозначает существенный
аспект христианского учения. Джордж Хендри ставит этот вопрос в центр такого богословия природы: «Каково место, значение и цель мира природы в общем плане Бога в творении и  искуплении?» (17) Theologia naturalis, понятая таким образом,  является частью христианской доктрины творения, основанной на откровении Бога в Писании и прежде всего в Иисусе Христе. Поскольку учение о творении является неотъемлемой частью задачи христианского учения, богословие природы необходимо для правильного понимания христианского учения. Даже Карл Барт подробно развил учение о творении в своей «Церковной догматике» (18).
Важно различать эти два значения theologia naturalis (естественное богословие в строгом смысле и богословие природы), чтобы оценить дебаты вокруг естественного богословия. сегодня. Например, когда Джеймс Барр заявляет (критикуя Карла Барта), что « естественное богословие Библии встроено в спасительное откровение [в Писании]», мы можем принять этот вывод только тогда, когда осознаем, что Барр имеет в виду богословие природы, а не естественное богословие в строгом смысле (19). Барр отмечает, что библейское богословие природы встроено в библейское свидетельство о человеческое спасение и Божественное откровение. Другой пример этой тенденции смешивать естественное богословие и богословие природы можно найти в недавней работе Алистера Маграта. Защищая цель и место естественного богословия для современной христианской доктрины, Маграт утверждает, что «вполне возможно сформулировать естественное богословие таким образом, чтобы оно не включало в себя такого направленного на доказательство существования Бога» (20). Когда Маграт продолжает описание
такого естественного богословия, становится ясно, что он описывает богословие
природы, а не естественное богословие в нашем понимании.
Эти разные смыслы theologia naturalis возникают из-за того, что они относятся
к разным дисциплинам. Как уже упоминалось, невозможно дать общепринятое определение философии либо христианского учения. Тем не менее, мы можем настаивать на том, что это не одна и та же академическая дисциплина, не имея ни того, ни другого общепринятого или необходимого определения. Как утверждалось выше, все академические дисциплины (включая философию и богословие) лучше всего понимать в свете Христа как отдельных, но взаимосвязанных и одинаково важных дисциплин-коллег, задачей которых является развитие христианского мировоззрения для сегодняшней Церкви. Каждая дисциплина может при определенных обстоятельствах рационально влиять на другую, но каждая из них остается отдельной в отношении своих основных целей и методов исследования. Таким образом, чтобы понять характер и природу естественного богословия, нам необходимо понять его место в различных академических дисциплинах философии и христианской доктрины.

Возражения против естественного богословия: Плантинга и Барт

Как показывает наш сборник статей, христианская философия играет важную роль в развитии христианского мировоззрения нашего времени. Большинство христианских интеллектуалов справедливо интересуется рациональной оценкой религиозных притязаний, отношениями между верой и разумом, а также тем, насколько можно обосновать нашу христианскую веру. Философы религии исследуют все эти вопросы,
и естественное богословие (как часть философии религии) кажется имеющим существенное значение для этих расследований. Тем не менее, даже когда мы обращаем внимание на различные смыслы theologia naturalis как естественного богословия в строгом смысле (в философии) и богословия природы (в христианской доктрине),
все же есть ученые, которые будут возражать против целей и методов естественного
богословия. в философии религии. Хотя мы не можем здесь рассмотреть все подобные критические замечания, здесь особенно выделяются два реформатских мыслителя:
Плантинга и Барт. Мы сосредоточимся на их возражениях.
Возражения Плантинги против естественной теологии изложены в нескольких
эссе. В центральной статье «Разум и вера в Бога» его основное возражение
против естественного богословия состоит в том, что оно является формой эвиденциализма и рационализма. то есть это классический фундаментализм. Натурбогослов, по-видимому, считает, что вера в Бога эпистемически неадекватна без доказательств и аргументов. Отвергая естественное богословие, Плантинга утверждает, что «уместность или правильность веры в Бога никоим образом не зависит от успеха или доступности теистических аргументов, которые формируют натурбогословы» (21). Другими словами, основное возражение Плантинги против естественного богословия состоит в очевидном допущении, что вера нуждается в доказательствах и аргументах, чтобы быть рационально приемлемой.или философски законной.
Я согласен с Плантингой в том, что вера в Бога может быть и часто является совершенно законной и правильной без каких-либо философских аргументов. Другими
словами, христианская вера не зависит от практики философии (особенно естественного богословия), а скорее от более прямых, непосредственных и духовных источников познания Бога. Тем не менее, естественное богословие как специальность философии религии действительно будет основываться на разуме, природе, доказательствах и аргументах. Это связано с тем, что естественное богословие как философское предприятие будет использовать стандартные методы философии для достижения своих целей. В своем эссе Плантинга допускает такую возможность, заявляя, что «естественный богослов» может вступать в философские дебаты с неверующими, но в то же время указывает, что «вера в Бога не основана на ее отношении к освобождению разума» (22). В своих более поздних Гиффордовских лекциях Плантинга заходит так далеко, что
признает: «Конечно, из этого не следует [из его позиции], что теистическая
вера не может быть подтверждена аргументами других верований; также из
нее не следует, что естественное богословие и более неформальные теистические аргументы не имеют никакой ценности в интеллектуальной и духовной жизни верующего» (23).Из этих комментариев мы можем видеть, что Плантинга допускает естественное богословие, которое является частью философии, но никоим образом не обеспечивает философского основания для христианской веры или необходимое эпистемическое обоснование христианской веры, понимаемой в общих чертах. Мое единственное предостережение состоит в том, что натурбогослов не обязательно должен быть верующим.
Возражения Плантинги против естественного богословия не являются решающими. Наоборот, они помогают нам увидеть, что таковое лучше всего понимать как часть философии религии. Естественное богословие не следует путать с самой религией или с доктринальным богословием, основанным на религиозной вере и практике. Тем не менее, как христианские ученые, заинтересованные в развитии христианского мировоззрения, мы хотим, чтобы эта интеллектуальная деятельность (естественное богословие) основывалась на христианском учении, точно так же, как для нас лучше, чтобы таковой была бы любая интеллектуальная дисциплина. Христианский философ вполне может интересоваться натурбогословием, но он или она не должны полагать, что
жизнеспособность и эпистемическое обоснование христианской веры зависят
от последнего. С другой стороны, как философ и христианин, так и натурбогослов должен будет обосновать и подтвердить свои убеждения и выводы. Здесь Ричард Суинбёрн, возможно, ведущий в мире сторонник естественного богословия, будет прав. Рациональная вера внутри дисциплин философии (включая рациональные религиозные убеждения) требует рационального объяснения и объяснения, включая некоторые доказательства и аргументы, даже если эти убеждения не основаны на доказательствах и аргументах философия религии. Она также дает логическое обоснование и объяснение. Я говорю здесь не о возвращении к классическому фундаментализму, а о том, чем философы занимаются в обычной практике своей исследовательской программы.
Возражения иного типа против естественного богословия исходят из работ Карла Барта. Сначала нам нужно понять его определение, данное Бартом., и тогда мы сможем понять суть его возражения. В своем знаменитом споре с Бруннером Барт определил естественное богословие как любую (позитивную или негативную) формулировку системы, которая претендует на то, чтобы быть богословской, т. е. интерпретировать божественное откровение, предмет которого, однако, коренным образом отличается от откровения в Иисусе Христе, и чей метод, таким образом, в равной степени отличается от подхода и толкования Священного Писания (25).
Здесь понятие Барта о theologia naturalis совершенно отличается от любого из смыслов, развиваемых в этом эссе. Естественное богословие, как он использует этот термин, - это, прежде всего, разновидность богословия, то есть разновидность христианского учения , стремящегося «истолковать божественное откровение». Во-вторых, это не столько аргумент или философское исследование как «формулировка системы», то есть систематическое богословие. Таким образом, возражение Барта против естественного богословия - это его возражение против любой так называемой христианской мысли или догматики, которая делается независимой от откровения Бога в Иисусе Христе, которое становится известным в свидетельстве Ветхого и Нового Заветов, в работе Святого Духа  и свидетельстве Церкви. Опять же, в своей «Геттингенской догматике» Барт утверждает, что «если Бог не говорит, то это не Бог, Которого мы слышим в этих предполагаемых голосах Бога, а голос из этого мира, из этого неискупленного мира, из противоречия нашего существования”. По этой причине он стремится «взять ту часть материального мира, котораябыла упомянута в том, что называется естественным богословием, и сразу включить его в истинно христианское богословие, называемую сверхъестественной, то есть в откровение» (26).
Таким образом, возражение Барта против естественной теологии есть возражение против любой христианской доктрины (систематического богословия), которая не основана прежде всего и существенно на особом, сверхъестественном откровении, т. е. на слове Бога. Естественное богословие означает для него «теологию, которая делает вид, что гарантирует познаваемость Бога без благодати и , следовательно, без веры». высокомерного «естественного человека», чтобы управлять богом, предоставить знание о боге в свое собственное распоряжение и следовательно, «познать» ложного
бога, а не  христианского Бога, «так что установление Его познаваемости в
природной сфере, в сфере человеческого жизненного стремления будет фактически
означать приготовление к установлению Его познаваемости в Его откровении» (29). Барт возражает против любого богословия, которое стремится контролировать, находить или гарантировать Слово Божье.
Барт, а до него Лютер могут провозгласить могущественные истины о
притязаниях человеческого разума и способности греха превращать даже
самые лучшие и самые высокие проявления нашей культуры во зло, идолопоклонство и смерть. Тем не менее, означает ли это, что все без исключения типы theologia naturalis являются приспешниками сатаны? В богословском методе Барта есть много места для богословия природы, как он сам позже развивает в «Церковной догматике». Но под термином «естественная теология» Барт всегда имеет в виду нечто, противоречащее знанию о Боге, найденному в собственном откровении Бога в Иисусе Христе. Для Барта естественное богословие - это либеральное или модернистское христианское богословие, примером которого является Борден Паркер Боун.
Барт не возражал против богословия природы, основанного на Слове Божьем, которое он развил в своем учении о творении. Но как насчет философской попытки познать Бога, то есть естественного богословия в нашем строгом смысле, как дисциплины философии религии? Здесь Барт , кажется, снова кричит: «Нет!» (30). Что он не принимает всерьез, так это идею о том, что вполне может существовать христианская философия, которая не смешивает Бога Авраама и Сарры с богом философов? (31). Действительно, Серена Кьеркегора (которого Барт часто цитирует и/или заимствует у него следует понимать именно как такого христианского философа.
Хотя идея христианской философии здесь прямо отвергается, в важном эссе «Первая заповедь как аксиома богословия» Барт приближается к рассмотрению такой возможности. Здесь он размышляет о том, что означало бы добавление маленького слова «и» к откровению, чтобы включить в него другие источники истины в богословии, например, откровение и разум (32). У Барта есть три предостережения для тех, кто хотел бы добавить «и» к откровению, как к основанию познания Бога: во-первых, мы должны говорить об откровении «с особенно повышенной серьезностью и интересом,
говоря об этом другом критерии только во вторую очередь и  ради откровения" (с. 73). Во-вторых (и это очень похоже на то, что я называю христианской наукой), богословие выражает свою приверженность первую заповедь, «истолковывая те другие вещи согласно откровению, а не наоборот» (74). В-третьих, богословие не должно
допускать «никакой возможности... смешения, обмена или отождествления двух
понятий в этом отношении» (75). ). Все эти предостережения могут быть приняты. Тем не менее, по сравнению с Бартом, здесь достаточно места для христианской философии, которая серьезно относится к христианской вере и откровению, но тем не менее занимается философией как философией (не подменяя одно другим и не смешивая
их).
В самом деле, только не смешивая дисциплины философии и богословия, мы можем избежать возражений Барта и Плантинги против theologia naturalis.Чтобы избежать возражений Барта, естественное богословие должно оставаться в пределах строго философской области. Оно не может и не должно стать своего рода заменой откровения  более приемлемым средством (к высокомерию просветительского рационализма) познания Бога, средством, независимым от Слова Божия и закладывающим его основу.
То, что люди могут познать Бога через природу, разум и философию, не подвергается сомнению. Является ли такой бог Яхве или Ваалом, это реальная богословская точка возражения Барта. Отвергая призыв Просвещения обеспечить надежную, рациональную основу для веры, естественное богословие может избежать этого возражения.
Во-вторых, хотя христианское естественное богословие является частью христианской науки и поэтому готово признать свои христианские предпосылки без извинений, оно должно выполнять свою работу в соответствии с высочайшими и наиболее строгими философскими стандартами, в диалоге и спорах с другими философами плюралистической академии. То есть естественное богословие должно поддерживать себя как хорошую философию и не обходить философские дебаты апелляциями
к особому откровению, религиозной вере или другим особенностям христианской религит как средство разрешения споров. Лучшие естествоиспытатели уже практикуют свое искусство именно таким образом.
Я предложил принять два различных значения theologia naturalis: естественное богословие в строгом смысле (в философии) и богословие природы (в христианской доктрине). Обращая внимание на эти различия, мы можем преодолеть возражения против естественного богословия, выдвинутые Плантингой и Бартом. Понимаемое таким образом естественное богословие продолжает играть важную роль как в христианской философии, так и в христианской доктрине. Это дает конкретный пример моей основной мысли: богословие и философия - разные традиции исследования, но они должны работать.
вместе на многих уровнях. Действительно, мы можем зайти так далеко, что заявим, что коллегиальность богословия и философии зависит от того, являются ли они разными методами и традициями академического исследования.

Некоторые рассмотренные возражения

Некоторые сторонники естественного богословия утверждали, что сама христианская доктрина должна включать в себя естественное богословие (33); другими словами, христианская доктрина всегда должна включать философию как часть своей работы. Я утверждал, что естественное богословие вместо этого должно сохранить свое место в философии. Означает ли это, что философии нет места в богословии? Ни в коем случае. Христианское учение использует методы многих других дисциплин, включая
риторику, литературу, историю, филологию и философию. Но так как естественно
богословие избегает каких-либо оснований в особом откровении и опирается на
широкие философские основания для своих аргументов, его дисциплинарным домом является философия, а не доктринальное богословие. Христианская доктрина должна прислушиваться к естественному богословию и использовать его, но богословы должны проверять ее выводы в соответствии со стандартами истины и разума, найденными в христианской доктрине.
Другое возражение может заключаться в том, что к теологии и философии относятся так, как если бы их цели, границы и методы были зафиксированы на все
времена. Это не так. Некоторое внимание к реальным различиям между
текущим набором дисциплин в рамках академических кругов также важно.
Возьмите в качестве аналогии политику. Различия между политическими
образованиями, такими как нации, штаты, округа и города, в равной степени открыты для пересмотра, исторических изменений и социального строительства. Но знать разницу между Соединенными Штатами и Канадой или Дели и Дельфами
по-прежнему важно. Тот факт, что вещи находятся в постоянном движении, не означает, что все различия и различия не имеют значения. Для наших целей лучше всего прояснить различие между философией и доктринальным богословием.
И последнее возражение: может показаться, что я стремлюсь оградить христианское учение от интеллектуальной критики или, по крайней мере, от строгости философских аргументов и публичных дебатов. Но опять же, это не так. Христианская доктрина работает публично и открыта для всеобщего ознакомления. Ее аргументы, доказательства и рациональность открыты для всех. Это не означает, что мы должны отказаться от нашей веры в особое откровение как в сердце и душу христианского учения. Для целей христианского учения это значит знать и любить Бога - не какого-нибудь бога, но Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа - и знать другие вещи, связанные с благословенной Троицей. Сказать, что христианское учение является рациональным и публичным, не означает, что христианское учение должно осуществляться так, как если бы Отец не говорил в Своем Слове, как если бы Иисус Христос не был воплощением живого Логоса и как если бы Дух не вдохновил пророков и апостолов в их письменном свидетельстве. Такое отрицание основных христианских обязательств не только изменило бы, но и подорвало бы двухтысячелетнюю традицию исследования, которой является христианское учение.
Теперь мы можем лучше ответить на вопрос Тертуллиана: есть ли согласие между философией и теологией? Ответ, который мы нашли, следуя за Тертуллианом, заключается в богатой и плодотворной коллегиальности двух различных сообществ и традиций рационального исследования. И богословие, и философия ищут истину, но как академические дисциплины их методы и интересы различаются. Понимание их различий как академических дисциплин может открыть путь к новым возможностям для сотрудничества и диалога.

1. Тертуллиан, Предписание против еретиков (De praescriptione haereticorum), §7.
2. Многие из рабочих предположений и точек зрения, на которых основана эта глава
разработаны в книге. Alan G. Padgett, Science and the Study of God: A Mutuality Model for
Theology and Science (Grand Rapids: Eerdmans, 2003).
3. Подробнее о мировоззрениях см. ibid., 74-77; see further David Naugle, Worldview: The
History of a Concept (Grand Rapids: Eerdmans, 2004).
4. Китайский философ Фун Юй-Лань «очень кратко» определяет философию как «систематическое, рефлексивное мышление о жизни». Затем он продолжает описывать, что он подразумевает под «систематическим» и «рефлексивным», также отмечая, что «жизнь — это всеобъемлющее целое». Деятельность философии он называет «внутренне направленным развитием человеческого разума См. Fung Yu-Lan,
A New Treatise on the Methodology of Metaphysics (Beijing: Foreign Language Press, 1997),
1-2. Cf. Edward Craig, Philosophy: A Very Short Introduction (Oxford: Oxford University
Press, 2002), который пишет о «некой очень общей картине того, на что похож мир» и
трех основных философских вопросах — ценности, реальности и знания  (p. 1).
5.  Доказательством этого является тот очевидный факт, что многие вполне хорошие философы
не являются христианами. Мы должны отметить, что критерии Плантинги для обоснованной христианской веры  зависят от человека. Обычно он пишет о том, что христианин может или должен или может думать, а не о том, чем занимается философия как дисциплина
См Alvin Plantinga, Warranted Christian Belief (New York: Oxford University Press, 2000), ch. 11.
6. Кун, в свою очередь, заимствовал этот термин у Витгенштейна. См. Thomas Kuhn, The Structure
of Scientific Revolutions, 2nd ed. (Chicago: University of Chicago Press, 1970).. Об
использовании Витгенштейном этого термина см. Ludwig Wittgenstein, Philosophical Investigations
(Oxford: Blackwell, 1953), 50-57.
7. Некоторое краткое введение в идею христианской науки см Arthur Holmes,
All Truth Is God's Truth (Grand Rapids: Eerdmans, 1977); The Idea of a Christian College
(Grand Rapids: Eerdmans, 1975); Nicholas Wolterstorff, Reason within the Bounds of
Religion, 2nd ed. (Grand Rapids: Eerdmans, 1984); and George Marsden, The Outrageous
Idea of Christian Scholarship (New York: Oxford University Press, 1997).
8.1 borrow the notion of such a typology from H. Richard Niebuhr, Christ and Culture
(New York: Harper & Row, 1951). We cannot do justice to each scholar in this brief typology.
For good introductions to each theologian, see G. R. Evans, Anselm (London: G.
Chapman, 1989); Brian Davies, Aquinas (New York: Continuum, 2002); G. G. Scorgie, A Call
for Continuity: The Theological Contribution of James Orr (Macon, GA: Mercer University
Press, 1988); James A. Nestingen, Martin Luther: His Life and Teachings (Philadelphia:
Fortress, 1982); and two articles on Bowne by Rufus Burrow: "Borden Parker Bowne,”
Methodist History 36 (1997): 44-54; and "Borden Parker Bowne’s Doctrine of God," Encounter
53 (1992): 381-400.
9 Как справедливо отмечает Джордж Марсден, «независимо от того, какие обязательства человек привносит в свою академическую работу, ему придется отстаивать свои научные интерпретации одних и тех же общедоступные площадки, которые широко приняты в академии» (53)
10. The arguments made here are developed in more detail in Alan G. Padgett, "Theologia
Naturalis," Faith and Philosophy 21/4 (October 2004): 493-502.
11. See, e.g., Karl Barth, “No!” in E. Brunner and K. Barth, Natural Theology, trans.
Peter Fraenkel (1946; repr., Eugene, OR: Wipf & Stock, 2002); Michael J. Buckley, At the
Origins of Modem Atheism (New Haven: Yale University Press, 1987).
12. James Barr, Biblical Faith and Natural Theology (Oxford: Clarendon, 1993), 1-7.
13. For a different taxonomy, see George L. Murphy, The Cosmos in the Light of the
Cross (Philadelphia: Trinity Press International, 2003), 8-25. Мерфи объединяет в
одну категорию, «зависимую естественную теологию», то, что я хочу отличить как естественную теологию от теологии природы.
14. Sм Alvin Plantinga, "Reason and Belief in God," in Faith and Rationality, ed. Alvin
Plantinga and Nicholas Wolterstorff (Notre Dame, IN: University of Notre Dame Press,
1982), 63. See, more recently, Plantinga, Warranted Christian Belief, 171n, 179n.
15. See Richard Swinburne, The Coherence of Theism (Oxford: Oxford University Press,
1977); The Christian God (Oxford: Oxford University Press, 1994); The Existence of God,
rev. ed, (Oxford: Oxford University Press, 1991); Stephen T. Davis, Logic and the Nature of
God (Grand Rapids: Eerdmans, 1983); God, Reason, and Theistic Proofs (Grand Rapids: Eerdmans, 997).
16William P. Alston, Perceiving God (Ithaca, NY: Cornell University Press, 1991),289.
17. G. S. Hendry, Theology of Nature (Philadelphia: Westminster, 1980), 11.
18. Karl Barth, Church Dogmatics, ed. and trans. G. W. Bromiley and T. F. Torrance, 4
vols. in 13 (Edinburgh: T. & T. Clark, 1936-1975). Volume 3 is The Doctrine of Creation.
19. Barr, Biblical Faith, 190n; his emphasi
20. Alister McGrath, A Scientific Theology, vol. 1, Nature (Grand Rapids: Eerdmans,2001), 266.
21. Plantinga, "Reason and Belief," 72.
22. Ibid., 71.
23. Plantinga, Warranted Christian Belief, 179n.
24. See Richard Swinburne, Faith and Reason (Oxford: Oxford University Press, 1981).
То, что Суинберн называет в этой книге «верой», я интерпретирую как рациональное убеждение.
25. Barth, "No!” 74.
26. Karl Barth, The Gottingen Dogmatics, trans. G. W. Bromiley (Grand Rapids: Eerdmans,1991), 92.
27. Barth, Church Dogmatics, 2/1:85.
28. Sм ibid., 86-87.
29. Ibid., 89.
30. Nein! is the German title for the booklet Karl Barth wrote against Brunner; the
English translation is Barth, "No!’’
31. См., например, отказ Карла Барта от христианского мировоззрения, основанный на его ложном отождествлении христианского учения с триумфом христианского мира, в книге
The Holy Spirit andthe Christian Life (Louisville: Westminster John Knox, 1993), 37-38.
32. Karl Barth, “The First Commandment as an Axiom for Theology,” in The Way of
Theology in Karl Barth, ed. H. M. Rumscheidt (Allison Park, PA: Pickwick, 1986).
33. Одним из примеров может служить несколько забытая работа f Richard Rice, Reason and
the Contours of Faith (Riverside, CA: La Sierra University Press, 1991), особенно две
главы о естественном богословии.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn