Абрам надоумил

Бар. Людно, накурено, громко. Допиваю седьмую кружку пива. Слышу бесцеремонное: 
– Позвольте полюбопытствовать ваше имя?
Отвечаю с улыбкой:
– Абрам.
– Еврей что ли?
– Нет.
– А почему Абрам?
– Потому что так звали деда.
– Значит, ваш дед был евреем?
– Нет.
– Странно. А почему деда звали Абрамом?
– В честь прадеда.
– Вы ещё скажите, что прадед не был евреем?
– Не был.
– Странно…
– Ничего странного. У нас в семье традиция: если рождается мальчик – значит, Абрамчик.
– А если девочка?
– Про девочек не знаю.
– Вы же сами говорите: «Если родится мальчик»! Значит, девочки тоже были?
– Нет.
– Ладно. Отца вашего тоже зовут Абрамом?
– Нет. Его зовут Иваном.
– Разве он не был в детстве Абрамчиком?
– Говорю же: Иван! Русские мы.

Вот это разговор! Я слизнул пену с восьмой по счёту кружки пива и снисходительно посмотрел на соседа по столику. Передо мной сидел махровый еврейский очкарик и ёрзал по столу сухой, как древесный кап, воблой. «Слабак! – подумал я. – Не так надо».

– Эврика! – воскликнул мой непрошенный собеседник. – Я всё понял: вы русский еврей. Абрам российского разлива!
Заговорщицки подмигнув, он нагнулся и переложил бутылку водки из саквояжа в нагрудный карман плаща.
– Предлагаю выпить за нас, российских евреев!
«А он ничего, – подумал я, – еврей, а ничего!» Очкарик как-то странно взмахнул руками, и на столе материализовались два стограммовых стаканчика. «Во даёт! Фокусник что ли?» Обернув бутылку газетой, фокусник наполнил стопарики водкой.
– За нас! – он улыбнулся. – Я ведь тоже Абрам. Безродный обрусевший потомок Давида!
– Какой же вы безродный? Давид – сила!
– Ах, юноша, выпитые вами семь кружек пива (таки посчитал!) смыли с вас все противоречия. Вы декларируете свою этническую принадлежность, полагая, что один русский Иван существенней множества Абрамов и Абрамчиков. А ведь такая словесная арифметика попахивает Холокостом! Бойтесь подобных рассуждений, от слов легко перейти к действию…

Он встал.
– Простите, я, наверное, наговорил лишнего. – очкарик усмехнулся. – Экая гадость эта Социальная арифметика? Каждый волен вести учёт правых и неверных по собственным понятиям!
– В смысле «казнить нельзя помиловать», так что ли?
– Именно, юноша. Именно!

Он расплатился и, пошатываясь, направился в сторону выхода. Меня разобрало: «Ну, зачем я сказал неправду? Какой Абрам! Русский я, Иван Иванович Иванов. И с арифметикой у меня всё в порядке. Есть, правда, одно «но»: когда спрашивают: «Ты-то сам как думаешь, казнить или миловать?» – не знаю, куда ставить запятую. С одной стороны, миловать несовременно. В мире всё так усложнилось. Линии человеческих судеб сплелись друг с другом в натуральный Гордиев узел. Выплести из него свою житейскую дорожку невозможно, надо рубить узел, а это значит – кого-то казнить. С другой стороны, не хочется, чтобы о тебе говорили плохо. Поэтому казнить нельзя, надо миловать. Но миловать нынче опасно. Только дашь слабинку, скажут: «Ишь, добренький нашёлся. Улыбается, а сам наверняка за спиной камень держит. Ату! Ату его двойные стандарты!» И как быть?..
На дне восьмой кружки я обнаружил решение этого житейского парадокса: из фразы «казнить нельзя помиловать» надо убрать всё несовременное – никаких милостей! Кто «за»? – Я. Против, воздержавшиеся? – Нет. – Отлично! Читаем и руководствуемся:
– Казнить нельзя – точка! Читаем по буквам: К-А-З-Н-И-Т-Ь-Н-Е-Л-Ь-З-Я!)))

 Абрам надоумил!