Диверсия на кроватном заводе

***
Первые коллекции

     Закончились школьные мытарства.
     Вся дворовая детвора ждала жары, чтобы начать походы на море, но дядя Петя Борисов каждый день говорил: – Сегодня температура воздуха всего 22 (23, 24) градуса, вода ещё холодная, надо подождать.

     Я выносил во двор картонные коробки с настольными играми, подаренными на день рождения, девчонки расчерчивали «классиками» свежий асфальт, прыгали через скакалки, разбирали коллекции пуговиц, из крупных пуговиц делали «жужжалки» на скрученных нитках. Но повзрослевшим на год хотелось чего-то нового.

     Чтобы мы до начала купального сезона не увлекались дальними походами (см. «Много нового»), Толик Борисов предложил собирать коллекцию спичечных коробков с разнообразными этикетками. Чего-чего, а этого добра на ближних улицах хватало. Укладывали коллекцию в огромный фанерный метр-на-метр-на-метр ящик из-под спичек и хранили в сарае у Борисовых. Всё лето таскали этот ящик по двору. Пересматривали, проветривали, заменяли при пополнении потертые, помятые коробкИ более новыми. Остыли мы к этой затее довольно быстро, как и загорелись, хотя пол-ящика заполнили.

     Наконец в середине июня пришли долгожданные 26 градусов Цельсия и в сопровождении взрослых, вся мелкота весёлой гурьбой, катя по очереди клееную-переклеенную автомобильную камеру, спускалась по Каменной лестнице к морю.

     Тут необходимо заметить, что в описываемое время ограда и склоны по обе стороны от Каменной лестницы были густо зарощены кустарником и деревцами, полностью закрывавшими для малышни вид на воду залива, поэтому, чтобы увидеть водный простор с лодками и яхтами летом, и ледяное поле с буерами зимой, мы бегали в самое начало Украинского переулка. Здесь на крутом обрыве не было высоких деревьев и начиналась одна из «козьих» троп, выходящая к нижней площадке Каменки, примыкающей к опорной стене по границе Кроватного завода.

     Как только родители начали отпускать нас на море самостоятельно, мы тут же освоили эту тропу и другую, идущую к яхт-клубу от улицы П. Шмидта по не менее крутому обрыву. Они змеились по совершенно дикому склону, но у первой со стороны залива были какие-то здания с крышей из маленьких, отражающих солнце, прямоугольников. Вместо части прямоугольников зияли чёрные прогалы. Там внизу что-то скрежетало, ухало и выкашливало вонючий красновато-желтый дым.

***
О вреде милитаризации в начальной школе

     По правде говоря, на учёт в Детскую комнату Милиции мы попали всем двором не по преступному умыслу, а из-за начальной военной подготовки. Будучи перво– и второклассниками мы постоянно видели в школьном дворе, как наши десятиклассники шагали строем с винтовками образца освобождения Россией Болгарии от турецкого ига, а потом метали гранаты на дальность и точность попадания по условному противнику. А т.к. гранат у нас не было, мы метали камни при каждом удобном и не очень случае…

     Надо же было как-то отвечать на гнусные провокации империалистов: 01 мая американский высотный самолет-разведчик У-2, пилотируемый Гари Пауэрсом, сбит над над Уралом. Пауэрса приговарили к 10 годам тюремного заключения за шпионаж, а Эйзенхауэр отказался принести публичные извинения и дать обещание, что больше не допустит вторжения американских самолетов в советское воздушное пространство.

     Поэтому однажды при подъёме с моря, на середине тропы № 1 возник спор: прямоугольники – стекло это или не стекло, и добросит ли кто-нибудь камень до этой крыши. Попробовали – это оказалось не так просто. Без разбега, стоя на наклонной тропе. Но проснулся азарт в ущерб здравому смыслу, и только Игорь, стоявший выше всех на тропе, уговаривал нас идти домой. Ну, что его слушать – он ещё не ходил в школу и не понимал важности воинских экзерциций.

     Мы успели швырнуть ещё по паре камней, когда прозвучал крик тревоги: – Атас! – и увидели двух парней, бегущих к нам снизу по тропе. Все дружно рванули вверх. Передо мной бежали братья – Игорь и Юрка Рудкины, за ним – Светличные: мелкий Валерка и кто-то из его старших сестер. И вдруг моя нога потеряла опору, как будто за что-то зацепившись, я слетел с тропы, увидел, как мимо промчались Светличные, и оказался в руках этих парней, которые потащили меня вниз, на проходную.

     Там начался крик, что все мы вредители, разбили всю стеклянную крышу цеха, поранили всех рабочих, сорвали выпуск металлических кроватей и всех нас посадят в тюрьму. От этого я так испугался, что потерял дар речи и заливался слезами, пока не пришёл милиционер, которому удалось выжать из меня адрес, после чего он повел преступника в родное отделение милиции на пер. Тургеневском, около адресно-паспортного стола. Тут, под давлением неумолимых фактов, я выдал всех «подельников», после чего, осознав тяжесть содеянного и неизбежность наказания, дошёл до истерики, в которой меня и застала мама в сопровождении всей банды.

     Пацаны наблюдали из засады, как меня вели в Милицию, повинились во дворе и повели маму на выручку.

     Увидя полуобморочное состояние сына, мама так напустилась на ментов и не ментов, что они предпочли отдать хулигана под домашний арест, даже без подписки о невыезде, учитывая явку с повинной всей малолетней ОПГ.

     Так я первый раз увидел, как может мама за меня заступиться, даже за виноватого, и от неожиданности почти пришёл в себя. Но тут объявили, что «всю банду» поставили на учёт в детскую комнату милиции и пригрозили сообщить в школу и на работу родителям. От представленного позора я чуть снова не впал в транс, но Юрка шепнул мне на ухо, что «всё это фигня на постном масле», и потащил домой, не отпуская от себя, чтобы мама не начала «вставлять мозги» прямо на улице. Папа дома отсутствовал.

     Все обошлось и дома и в школе. Пару раз я видел как во двор приходила инспектор ДКМ, беседовала с соседями, а потом мы узнали о снятии всех с учёта. Но с тех пор я не забывал оглядываться, а чувство ответственности за поступки спасало от серьёзных неприятностей.

     Резюме. Не от каждого брошенного камня только круги по воде разбегаются.

     На всякий случай, от греха подальше, меня отправили «на перевоспитание» в Неклиновку. С Сашкой Бондаренко бегали на Миус купаться в чёрной воде и ловить бубырей – малюсеньких речных бычков. Он же показал, как таскать яйца и неоперившихся птенцов из воробьиных гнёзд под стрехой. Из карточных игр признавал одну – «пьяницу». Шашками предпочитал играть в «Чапая».