Предгрозье. гл. 12. 13

     12.Путята, Оглобля и Пронька по приказу Коловрата подошли к постоялому двору Босолая со стороны двора. Оглобля скомандовал:
     – Ты, Путята, схоронись за кривой ивой и наблюдай, кто выйдет через сад или двор, проследи, куда пойдёт. А мы с Пронькой в лавку заглянем, понаблюдаем, что за покупатели да постояльцы там собрались, разговоры послушаем за кружкой сыты. А сделаешь своё дело, найди нас, обскажи подробно, что и как проследил. Ну, Проня, пошли к Босолаю.
      В лавке за столами сидело несколько приезжих гостей, обедали. Сытный запах щей, ядрёный – кваса на травах, сдобный дух свежих калачиков раздразнил стражей. Заказали себе сыты и крупитчатых калачей.
     – Смотри, Оглобля, смотри: Змеёныш тихо прошмыгнул в лабаз. А вот и книгочей-Полукет за ним. Может, тоже заглянем?
     – Нет, Проня, я тихо подойду, может, что услышу. А ты наблюдай и за мной и за входом, вдруг кто ещё пожалует. Да не Полукет, а Поликлет.
     Оглобля стал у лабаза перепоясывать кушак, медленно его расправляя. Услышал тихую речь Поликлета:
     – Передашь прелату мой платок, да не намочи случаем, там знаки. Он знает.
     Оглобля быстро отошёл от двери, сел на своё место, стал потягивать из канопки сыту. Змеёныш неслышно проплыл  к выходу, немного погодя вышел и книгочей.
     – Ну что, пойдём и мы, Оглобля?
     – Да, пора и нам. Как выйдет Змеёныш ко двору Доброслава, где липа большая, я его сзади плёточкой по ногам случайно уроню, а ты быстро выхватывай платок из его рукава, засунь вместо него вот эту тряпицу, да помогай Змеёнышу  подняться, почисть ему платье, пожалей. А платок – мне тихонько. Я прохожу мимо. Понял?
          Пронька, наблюдавший  за Змеёнышем, когда ромея «уронили», быстро стал помогать монашку. А увидев у того ранку на руке, пригласил монашка к себе, чтобы нужной мазью смазать, да перевязать. Испуганный служка сначала отнекивался, но потом, под ласковым натиском Проньки, согласился.  Оглобля побежал к Коловрату.  Туда же подошёл и Путята.
    
     13. В горнице у Коловрата – малый совет. Чужих ушей нет, но говорят тихо, с опаской.
     – Хитёр Поликлет, да мы – хитрее, на платочке-то как с птичьего полёта наш город и всё окрест помечено. Вот Ново-Ольгов городок, вот пристань в Исадах, и Шатрище, и Чевкино, и все ворота города указаны. Ну, вои, большое дело сделали.  Теперь надо бы хитро обратно платочек вернуть вашему Змеёнышу.
     – Да сделаем мы это незаметно, воевода. Только бы поскорее, чтоб не спохватился. Богунок-то успел перерисовать? –
Оглобля посмотрел на взятого Евпатием к себе на службу милостивца его отца Льва. Богунок кивнул: всё перечертил. Стражники заторопились. 
       Жёнка у Проньки дородная да приветливая, усадила гостя, налила квасу, принесла горшочек с мазью. В глаза парню заглядывает, говорит  тихо, голосом грудным успокаивает, руками ласково прикасается, паренёк и сомлел, заслушался. А тут и вои подоспели, зашли шумно, весело. Подвигались возле ромея, поздоровались, похлопали его по плечу, и дело сделано: тряпицу, что подсунул Пронька за обшлаг Змеёнышу, заменили на платочек, что послал Поликлет ромею.
     – Как звать-то тебя, парень? – поинтересовался Оглобля.
     – Франческо я, из Рима приехал, – ответил монашек.
     – Эк, куда тебя занесло. А по-нашему справно болтаешь. Прошла рука-то?
     – Да. Всё хорошо, хорошо. И почему упал?
     – Так ведь за корешок от дерева, видать, запнулся. С кем не бывает. Ну, пойдём. Провожу тебя до калитки, – приобняв Змеёныша, поддерживая его, сказал Пронька.
     – Ух, ловко всё вышло, –  улыбался он, потирал руки, вернувшись в дом.
     – Не больно-то радуйся, лишь бы поп их не догадался, да не стал расспрашивать. Этот боров хитрющий, не зря его который раз присылают к князю, в веру латинскую хотят обратить всех нас. Господи, спаси и сохрани! –
подвёл итоги Оглобля.