Ибн Сина - гениальный светоч Востока

Личность и труды великого философа, ученого, врача и поэта Ибн Сины (известного на Западе под именем Авиценны) и по сей день будоражат умы человечества, вызывая диаметрально противоположные оценки, хотя жил он более тысячи лет назад. Кто-то считает Ибн Сину “носителем особой, таинственной духовности, неразгаданной и по сей день”, другие говорят, что вообще никакого Ибн Сины не было – это миф, собирательный образ восточного философа, ведь не под силу одному человеку за короткую жизнь изучить столько наук и написать столько многотомных трудов. Кто-то называет Ибн-Сину – гением, пророком, первым умом человечества, другие клеймят его как простого переписчика чужих книг и их комментатора.

Попробуем и мы разобраться кто такой Ибн Сина, благо к его 1000 летнему юбилею было издано много новых книг о нем, переизданы его труды и автобиография. Согласно истории Ибн Сина родился около 980 года. Ученый Байхаки приводит положение небесных светил в ночь рождения Ибн Сины: “Восходящим светилом был Рак, точнее градус его, соответствующий возвышению Юпитера. Луна, Солнце, Венера находились в градусах своего возвышения. Доля счастья была в 39 градусе Рака, а доля неизвестности в 0 градусе Рака вместе с Канопусом и Большим Псом”.

Отец Ибн Сины Абдуллах родился в Балхе в Афганистане. Балх не город, а срез тысячелетнего дерева, каждое кольцо – новая культура. Считается, что Балх основали племена ариев, двигавшиеся с севера в Индию во втором тысячелетии до н.э. Балх – столица Бактрии лежал на перекрестке торговых путей. В юности отец Ибн Сины Абдуллах любил уединяться среди развалин буддийского монастыря Наубехар, и однажды его наставник рассказал ему, что когда-то в незапамятной древности на месте этого ныне разрушенного монастыря стоял зороастрийский храм огня и ходили по его белым плитам великие маги. В Балхе, как говорил наставник, проповедовал Заратустра, звавший к правде и честному труду на поле. “Цветение мира от крестьян”- пел он. “Кто пашет землю, сеет праведность. Есть лишь один этот путь. Все остальное - беспутье”. Проповеди Заратустры – спокойные, искренние, соединенные с музыкой, изгоняли из сердец страх перед жизнью. Говорят, где бы, он ни стоял, над ним всегда сияла звезда. Здесь в Балхе, признали его учение, и долго бы оно еще процветало, если бы Искандер (Александр Македонский) не отделил Балх от западного Ирана. После чего нахлынули в Балх красные монахи-буддисты, а потом черные проповедники ислама. Так говорил наставник-исмаилит молодому Абдуллаху.

Многие исследователи сходятся во мнении, что исмаилизм – это зороастризм спустившийся в народные массы, укоренившийся там, в виде простых притч и легенд вместо сложных ритуальных церемоний, но сохранивший сам дух учения. Бартольд пишет “исмаилизм – это борьба иранского рыцарства против исламского строя”. Отец Ибн Сины, как и его старший брат были исмаилитами. У двадцатилетнего Абдуллаха была первая ступень посвящения, что означало, что он научился жить, отказавшись от роскоши, женщин и лжи. У его наставника и старшего друга сорокалетнего Натили была третья ступень посвящения, это значит, что он обладал сильной волей и умел защищать учение от нападок врагов. Именно Натили станет первым учителем Ибн Сины. Натили известен своим философским трактатом “Совершенство”, где он различает 3 стадии совершенства: первая – когда человек может создавать себе подобных, вторая – когда формируется мыслящая душа, и разум из возможного становится реальным, третья – когда понимаешь, как надо управлять собой, семьей и народом.

Абдуллах приехал в Бухару по приглашению эмира стать чиновником его казначейства. В селении Афшан под Бухарой он женился в возрасте 30 лет, что чрезвычайно поздно по тогдашним меркам, когда браки заключались в 15-16 лет. Жена даровала Абдуллаху двух сыновей и через пять лет покинула этот мир. Абдуллах приглашает своего наставника Натили воспитывать детей.

До нас дошла автобиография Ибн Сины, записанная с его слов любимым учеником Джузджани, там есть такие слова: “Мой отец считался исмаилитом. От них он воспринял учение о душе и разуме. Таким же был и мой брат. Всякий раз, когда они беседовали между собой, я слушал их и понимал то, о чем они говорят, но душа моя не принимала сказанного ими”. Брат Ибн Сины практически всю свою жизнь был рядом с ним, помогал переносить тяготы судьбы, скитания, милость и гнев правителей. К шестнадцати годам Ибн Сина прекрасно знал мусульманское право, логику Аристотеля, астрономию Птолемея и медицину. Вот как он говорит в своей автобиографии о медицине: “Потом я увлекся наукой врачевания. Медицина - это не из трудных наук, поэтому за короткое время я настолько овладел ею, что даже самые превосходные мужи медицины стали учиться у меня науке врачевания. Я стал посещать больных. Благодаря приобретенному опыту передо мной открылись врата врачевания”. Легенда гласит, что Натили пришел к отцу Ибн Сины и сказал, что уезжает словами древней поэмы: “Учил я его стрелять из лука, а когда у него окрепла рука, он выстрелил в меня”. Абдуллах сам провожал Натили: “Возьмите коня, Учитель”, - сказал он старому философу. “Нет, после встречи с твоим сыном мне только и остается, что ездить на осле” – ответил Натили.

Вскоре после отъезда Натили слава пришла к семнадцатилетнему Ибн Сине, он вылечил правителя Бухары эмира Нуха. Когда эмир спросил, как отблагодарить юного доктора, Ибн Сина ответил, что ему не нужны ни золото, ни драгоценности, все что он желает – это получить доступ в знаменитую библиотеку эмира Самани. “Какой наивный” – зашептались придворные, “нам бы такое везение. Уж мы бы выбрали себе достойную награду”. В огромном, длинном здании библиотеки было много комнат. В каждой комнате стояли сундуки с книгами, в одной комнате были только медицинские книги, в другой – книги по астрологии, в третьей – книги о путешествиях.
В автобиографии Ибн Сина напишет: “Я нашел в этой библиотеке такие книги, о которых не знал и которых не видел больше никогда в жизни. Я прочитал их, и мне стало ясно место каждого ученого в своей науке. Передо мною открылись ворота в такие глубины знаний, о которых я не догадывался”. Но счастье в Бухаре длилось недолго, умер эмир Нух. Три его сына стали делить власть. Настали смутные времена. Один визирь сменял другого, окончательно перессорились все полководцы. Рушился огромный бухарский эмират, которым почти двести лет правили люди из рода Самани. Со всех сторон надвигались тучи пыли – это огромные армии кочевников шли на Бухару. В октябре 999 года предводитель тюрков Наср захватил город, знаменитая библиотека Самани была предана огню. Ибн Сина бежит из Бухары в Хорезм, поступает на службу во дворец, но вскоре вынужден ее оставить из-за клеветы и оскорблений. В предисловии к своему трактату “Освещение” того времени Ибн Сина пишет: “Долгое время я был пленен такими трудностями и горем, что если бы они попали на горы и камни, то размельчили бы их”. За два года в Хорезме Ибн Сина написал один огромный том “Книги собранного” для Арузи, книгу “Итоги и результат” в двадцати томах для Бараки, книгу “Дозволенное и запретное” в двух томах и еще несколько трактатов. Всего в возрасте с 17 до 19 лет он написал 24 тома!
 
Но судьба гонит его дальше, он бежит в Гургандж. Здесь все было новым для Ибн Сины. Его друг, пришедший с ним, пишет: “Город тесный, крикливый. Идешь по улицам, как по базару. Местные жители говорят громко, будто кричат скворцы. Вместо приветствия говорят: “Поднимемся ко мне, у меня сегодня хороший огонь”. Даже нищий войдет и прямо садится к огню. Отогреется, сидит, молчит. Просить здесь не принято, хозяин должен сам подать нищему хлеб, тогда тот уйдет. Очень гордый народ”.
 
В Гургандже Ибн Сина становится членом духовной общины “Уммат ал-илм”, собранной гениальным визирем Сухайли. В общину входят выдающиеся ученые и философы: столетний христианин Хаммар, его называют третьим после Гиппократа и Галена во врачебном искусстве; племянник хорезм-шаха Ибн Ирак – второй Птолемей, воспитатель и учитель Бируни, сам Бируни – царь математики и астрономии, его друг христианин Масихи – выдающийся врач, наследник аристотелевой мудрости. Здесь в философских диспутах еще ярче формируется личность и творческая мысль Ибн Сины.

Дружба с Масихи оказала огромное влияние на Ибн Сину. Масихи старше Ибн Сины на десять лет. До нас дошли несколько бесед Масихи с Ибн Синой, вот одна из них. “И все-таки ты должен быть один, - говорит Масихи Ибн Сине, - всегда один. Я избежал искушения семьей и тем счастлив. Так страдает всякий, кто не может ничем ограничивать свою свободу. Без свободы невозможна борьба за осуществление своего предназначения, невозможно сохранить, продираясь сквозь жизнь, свое лицо, предназначенное для вечности. Без свободы теряется острота мысли, утомляется покоем и однообразием жизни. Но прежде человек должен выстрадать это одиночество, одиночество творца, должен научиться сопротивляться злу, невежеству и семье, которая своим покоем не дает идти вглубь времени, вглубь самого себя”.
Масихи познакомил Ибн Сину с учением Гиппократа. Он научил Ибн Сину двум вещам: относиться к медицине, как к науке, а не в общем, как к рецептам на тот или иной случай, ценить не отточенность знаний, что так естественно для врача, а человеколюбие. Вся жизнь Масихи прошла под девизом Гиппократа: “Врач, знающий только медицину, не знает медицины. Надо еще любить человека”. Именно Масихи подвел Ибн Сину к мысли о создании единой, обобщающей все знания по врачебному искусству медицинской системы. Благодаря чему впоследствии родился 14-томный трактат “Канон врачебной науки”. Ибн Сина начал писать его в Гургандже в 1005 году под влиянием бесед с Масихи. Первый том канона Ибн Сина писал 15 лет, закончил он его лишь в 1020 году, живя в безвестности в маленьком рыбацком селении Дихистан на берегу Каспия. «Тому, кто постигнет первую книгу «Канона»,- напишет через сто лет после смерти Ибн Сины Низами Арузи Самарканди, - не останется неизвестной ни одна из важных основ медицины, и если бы Гиппократ и Гален воскресли, им следовало бы отдать должное этому труду. После ознакомления с «Каноном» изучение остальных медицинских книг излишне». В уставе Краковского университета было записано, что каждый, изучающий медицину, обязан знать «Канон», особенно его первую книгу. В Лейпцигском университете основой медицинского образования также являлся «Канон». Изучали его и в других европейских университетах. Изучали канон Леонардо да Винчи, Микеланджело, Данте.

Вклад Ибн Сины в развитие медицины бесценен. Ибн Сина первый в истории медицины дал точное классическое описание менингита. Американский невропатолог Кэмпстон сказал: «Вряд ли в наше время к этому описанию можно прибавить что-нибудь новое». Ибн Сина первый в истории медицины дал полное и точное описание плеврита, воспаления легких, астмы, туберкулеза, выделив их из общих легочных болезней. Указал на заразность чахотки. Описание картины туберкулеза у Ибн Сины так точно, что даже появление рентгена не внесло в него изменений. Иби Сина первым указал на роль нервной системы в патогенезе бронхиальной астмы. Она возникает, пишет Ибн Сина, от повреждения начальных мест органов дыхания — то есть нервов спинного мозга и головного мозга». К такому же выводу совсем недавно пришла современная медицина. Ибн Сина первый в истории медицины описал картину, лечение и причину болезни, считавшейся в Европе до XIX века самой загадочной — бешенства. Ибн Сина первый в истории медицины отделил оспу от кори, выделил ветряную оспу в самостоятельное заболевание, применил при лечении сифилиса ртуть.

Ибн Сина первый указал на важность проблемы диабета и на выпадение сахара в моче больных: «Осадок мочи диабета, — пишет он в «Каноне», — имеет сладкий вкус, как у меда». В Европе это впервые заметил Т. Уиллис лишь в XVII веке. Современным врачам почти не пришлось прибавлять ничего нового к характеристике клиники диабета, которую дал в XI веке Ибн Сина. Он первым указал и на причины этой болезни: нарушение функций печени, механическая и паренхиматозная желтухи, тонко отличаемые Ибн Синой от других видов желтухи. Ибн Сина первый в истории медицины указал на заболевание инфаркта миокарда: «Иногда в сосудах сердца происходят закупорки, которые вредят действиям его». Указал на связи заболевания сердца с болезнями других органов — то, что современная медицина определила лишь в XX веке. Ибн Сина первый в истории медицины применил пальпацию печени и перкуссию (постукивание) при установлении диагноза. «С помощью постукивания, — пишет он в «Каноне», — различают бурдючную и барабанную водянку».

Наблюдательность Ибн Сины потрясающа. Он различал 15 видов боли, 48 видов пульса с десятью параметрами каждый, 26 видов дыхания, 9 вкусовых признаков лекарств, 22 цвета мочи — (современная медицина описывает только 12). По цвету кала Ибн Сина мог сказать, какие кишки болят. Различал поносы от желудка, печени, желчи или от нервов, туберкулеза, лихорадки, тифа, холеры, даже от мозга. Ибн Сина в совершенстве владел 1200 лекарствами минералогического происхождения и 1400 — растительного. Он ввел новые лекарства, которыми мы пользуемся до сих пор. Это:  александрийский лист, ревень, камфара, мускус, тамариндовый порошок, мышьяк (для лечения зубов), медный купорос, сера, серебро, олово, сода, поташ, гипс, бура, глина, квасцы... Ибн Сина открыл очищенную (дистиллированную) воду. Раны обрабатывал вином и розовым маслом. Наука недавно, установила противомикробные свойства розового масла. Гениальна была догадка Ибн Сины и о микробах за 800 лет до Л. Пастера: «Что-то попадает в рану,— пишет он в «Каноне», — и вызывает ее загнивание, как молоко, как фрукты закисают».

Ибн Сина изучал и психологические аспекты скорейшего выздоровления, вот несколько строк из «Канона»: «Знай, к числу хороших и действенных лечений относится пользование тем, что усиливает душевную силу,— например, радость, встреча больного с тем, что он любит, и постоянное нахождение с человеком, который радует его. Иногда полезно нахождение с мужественными людьми и с теми, кого он стыдится...»

Но Ибн Сина писал еще и стихи. Поэтому многие медицинские советы для простого народа он писал как несложные куплеты в стихах, которые распевали бедняки на всех улицах и базарах. Вот одно из них:
              Почувствовав простуду – вот мой тебе совет:
              Себе кровопусканье вначале сделать след
              А полегчало, в баню, костей не ломит пар,
              И до конца болезни ячменный пей отвар!

Серьезные философские истины Ибн Сина также излагал в простых, легко запоминающихся четверостишьях:
              Мир – это тело мирозданья, душа которого Господь,
              И людям с ангелами вместе дарует чувственную плоть.
              Огонь и прах, вода и воздух – из их частиц мир создан сплошь,
              Единство в этом, совершенство, - все остальное в мире ложь.

Суфии всего мира считают Ибн Сину своим духовным наставником. До наших дней дошел рассказ об его встрече с самым уважаемым суфием того времени Абу Сайдом из Нишапура. Ибн Сина подходит к дому великого мастера. Он видит, что народ пляшет все быстрее, поет все взволнованнее и вскоре входит в экстаз. Глаза в глаза смотрят друг на друга через толпу Абу Сайд и Ибн Сина. Абу Сайд делает еле заметный знак идти за собой. Ибн Сина подчиняется.
В простой глиняной келье Абу Сайд, низко кланяясь, говорит:
—  Здравствуйте, Абу Али ибн Сина.
—  Как вы узнали меня?! У вас есть мой портрет?
—   Я посмотрел на вас и понял: это вы. Наверное, когда я читал ваши письма, ваше лицо проступало сквозь расстояние и отпечаталось в моем сердце. Вы про этот портрет спросили?
Они провели семь дней, никуда не выходя, сказал потом об этой встрече народ.
Провели семь дней в беседах души.

Идеи Ибн Сины очень созвучны суфийской мудрости. Ибн Сина говорит: “Связь человеческой души с Деятельным разумом - хозяином подлунного мира осуществляется через Любовь, через мистическое знание. Это учение, если перевести его со средневекового языка на современный, есть учение о бессмертии человека, но бессмертна только разумная душа, говорит Ибн Сина,  не тело. «Разумная душа, - пишет Ибн Сина,- познает что-либо лишь после соединения ее с Деятельным разумом. Это истина». Жизнь разумной души человека, считает Ибн Сина, это движение от состояния материального разума (обремененного телом, с помощью которого он и получает первые сведения о мире) к состоянию бестелесного Деятельного разума. Движение это осуществляется через беспокойство, тоску, постоянное недовольство собой, ибо, как только перестанешь познавать, прерывается связь с Деятельным разумом. Деятельный разум — хранилище всех знаний человечества, - пишет Ибн Сина. - Оттуда Деятельный разум отпускает души обратно в мир для выполнения той или иной работы. Возраст души определяется не возрастом тела, а временем нахождения ее внутри Деятельного разума.

После Нишапура Ибн Сина поселился в Казвине. Ибн Сина не мог не посещать замок-крепость Аламут, расположенный в 35 километрах севернее города, в районе Рудбар, на вершине горы. Это орлиное гнездо построено в 860 году дейлемитским правителем. Оно славилось неприступностью, библиотекой, астрономическими инструментами. Ибн Сина, конечно, занимался в Аламутской библиотеке, наследнице зороастрийских традиций и знаний, здесь он познакомился с Насиром Хусровом, наставником Насреддина Туси, друга Омара Хаяма, его сотоварища по школе — Хасана Саббаха. Главные суффийские трактаты Ибн Сины “Хайй ибн Якзан”, “Птицы” и “Указания и наставления” сохранены для человечества благодаря астроному Насредину Туси, который при нашествии монгол на Аламут спас книги Ибн Сины тайно переправив их через непроходимые горы в Азербайджан. Омар Хаям – ученик Насреддина Туси в день перед смертью долго читал “Книгу исцеления” Ибн Сины, потом встал на вечернюю молитву, низко поклонился заходящему солнцу и сказал: “О Боже, прости мне мое знание тебя. Это мой путь к тебе…” И в тот же вечер умер.
В трактате “Птицы” Ибн Сина пишет «Мистик или ариф, —  скромен, приветлив, радушен, одинаково чтит как малого, так и старого, любезен как с безвестным человеком, так и с прославленным. Да и как ему не быть приветливым, когда он радуется достижению Истины и всякой вещи, в которой усматривает Истину! Как ему не быть одинаковым со всеми, когда для него все равны? Все люди в его глазах достойны милости, хотя они и предаются тщетной суете... Мистика не занимают ни сплетни, ни слухи, а при виде мерзкого его охватывает не столько гнев, сколько жалость, ибо ему ведома тайна о предопределении. Если он совершает благодеяние, то делает это бескорыстно. Он способен совершить великое благодеяние даже для тех, кто не относится к людям благочестивым. Мистик бесстрашен. Как же может быть иначе, когда он далек от страха смерти. Он не злопамятен на прегрешения. Как же иначе: ведь его душа выше того, чтобы ей могло нанести рану людское зло. Да и как же иначе, если его разум всецело поглощен истиной...”

Именно эти идеи находят отражение в знаменитой беседе Ибн Сины со своим покровителем эмиром Исфахана Ала ад-давлей, которая произошла многими годами позже. Эмир, этот огромный, обожженный солнцем, неряшливо одетый богатырь суетных земных забот грубо останавливает Ибн Сину - прозрачную вселенскую духовность в одеянии дервиша.
—  Я все хочу тебя спросить,— наступает плотский земной голос на хрупкую сосредоточенность. Если ты прав перед вечным временем, а перед нами — живой плотью твоего века неправ, то почему Вечность не защищает тебя, а равнодушно смотрит на унижения, в которых ты тонешь?
—   И пророка поначалу никто не слушал,— тихо отвечает Ибн Сина.
—  Знаю, знаю,— засмеялся эмир.— Однажды он даже, бедный, вынужден был подняться на гору Сафа и оттуда кричать:  «О, утро!», как кричали при нашествии врага. Народ сбежался, а он начал  проповедовать свою религию. Но слушать его никто не стал. Посмеялись и ушли. Так почему  Аллах допустил, чтобы смеялись над пророком?
—   Чтобы все видели, что этот человек отмечен любовью Истины,— ответил Ибн Сина.
—   Как?! Значит, муки, слезы, унижение,— все это знаки любви Бога? — вскричал Ала ад-давля.
—   Да,— ответил, поднимая глаза на эмира, Ибн Сина.
—   Значит, тебя Бог любит?
-   Да.
—   А меня, которому, Бог дал царство, здоровье? Значит, меня, Бог не любит?
Ушло из глаз Ибн Сипы молчание, заиграла ирония; он вернулся на землю.
—   Он дал тебе всего лишь земное счастье,- улыбнулся Ибн Сина. Мое же счастье небесное, Это - мученичество, нищета, подвижничество.

За последние 17 лет своей жизни с 1020 по 1037 годы Ибн Сина написал более 430 трудов. Причем многие из них – энциклопедии века. “Канон врачебной науки” – 14 томов, “Книга исцеления” – 18 томов, “Книга справедливости” – 20 томов, “Книга по арабскому языку” – 10 томов и многие другие. Откуда такая фантастическая работоспособность, невозможная ни для одного человека на земле? Мало кто знал, как тяжело создавались эти книги! В седле эмир Ала ад-давля запретил писать, и Ибн Сина стал писал по ночам, уходя куда-нибудь за склон, где разводил костер. Возвращался из походов, как загнанный зверь из облавы. Любимый ученик Джузджани и его брат молча ухаживали за ним. Они видели - Ибн Сина тает, умирает, - не от усталости, от унижения... Не отдохнув и часа, он бежал к ученикам. Сохранилась запись, сделанная одним из них.

Прослушав ответы учеников, Ибн Сина сказал:
— Я полагаю, истекшей ночью вы потеряли славное время и часть своей драгоценной жизни,  предавшись праздности?
- Да.
Слезы выступили на глазах Учителя, и он глубоко вздохнул.
— Как горько я сожалею, что бесценное время жизни вы истратили понапрасну! Даже канатные плясуны вызывают удивление умных людей совершенством! А вы? Все невежды нашего времени поражены степенью вашего умственного развития!

Ибн Сина всю жизнь работал не покладая рук, не жалел себя, но, увы, до нашего времени сохранилось не более двадцати процентов от всех, созданных им трудов. Очень многие из его работ погибли еще при жизни автора, во время многочисленных пожаров, захвата и разорения врагами Бухары, Гурганджа, крепости Аламут. Когда Ибн Сине сообщали, что очередной его многотомный труд погиб при пожаре, он относился к этому невозмутимо по-философски и даже посвятил этому следующее четверостишие:
            Каждый образ и каждый исчезнувший след
            В усыпальницу времени лягут на тысячу лет.
            И на круги своя наши годы, когда возвратятся,
            Сохраненное бережно явит Всевышний на свет.

Ибн Сина говорил «Человек не вечен, но лучшие результаты деятельности его разума, вливаясь в общий поток духовных благ, превращаются в вечность. Выработанные им лучшие нравственные и интеллектуальные качества, мечты, идеалы подхватываются последующими поколениями и вдохновляют их на подвиги, на борьбу за счастливую жизнь. И все хорошее, что остается после каждого человека, каждого поколения, является их счастьем, их вкладом в дальнейшее усовершенствование общей человеческой культуры, в общечеловеческое счастье».

Поэтому он призывал своих учеников и последователей – творить, создавать своей мыслью вечное и светлое, и не думать о судьбе своих трудов, ведь каждая мысль, каждый порыв к общему благу, есть вклад в развитие и эволюцию всего человечества.

  май 2012 г.


                Литература

1.Салдадзе Л. Ибн сина (Авиценна). Страницы великой жизни. Ташкент. Изд-во литературы и искусства им. Гафура Гуляма. 1985.
2.Воскобойников В. Авиценна – великий врачеватель. Москва. Молодая гвардия. 1972.