Границы моей философии. Формула имени Sauve Garde

    Предварительное размышление на тему крайней степени бессмысленности безмерного роста одного из двух связанных  между собой качеств (холодное-горячее, светлое-тёмное, ну, вы поняли) вне диалектической трансформации (всех двух и целого впридачу), обусловленного наличием как бы необходимого вмешательства абсолютного *наблюдателя* (который не судит, а ВИДИТ), подвело меня к признанию давно вызревающей мысли, что у философии есть предел, обозначенный литературой. Поясняю. Не нужно рассуждать о том, что женщина намного слабее мужчины, и, когда мужчины слабеют, то и женщин те хотели бы ослабить.

    Литература в силах положить предел философии и всякого рода “филосовиям”. Поясняю. Рассказ о спасении мужчин женщиной, рассказ о рождении мужчины женщиной (можно понимать шире физиологического или психологического процесса). И философия способна положить предел литературным игрищам. Как можно понять, тут говорится о пределах для неподлинного, а это то, что нуждается в другом для своей актуализации (подлинное является истиной само для себя).

   А это значит, что итогом философствующего мышления может быть отнюдь не философский текст, а милая прозаическая миниатюрка. Но, возможна и философская мысль, ограничивающая предел литературных потуг.

  (автору: сила свободного искусства — отдельный и довольно редкий случай.)

    Если мы будем говорить о пребывающем вне добра и зла авторе текстов (nb) только в рамках литературы — это одно. Непоправимое произойдёт, если мы попытаемся представить его транслятором истины, наподобие философа-мыслителя или мудреца.

    Уже где-то писала о том, что предел ницшеанства положен в моём сознании личностью Чарльза Буковски (не претендую на абсолютность данного высказывания, даже не берусь его доказывать по выше изложенной причине). А Фёдора Михайловича как гуру старательно обхожу стороной, при всей силе невероятного, сбивающего, подчас, с ног, притяжения к этому бесспорно талантливейшему автору. Возможно, зря. Да, скорее всего.

    За границей философии маячит и искусство.

   
    И сколько дивных историй про маяки!

    Например, недавно, по случаю, прочитан рассказ про погасший маяк. Сюжетец! Вокруг тайна и мистика! Невольно после такого хочется читать про волшебные гирокомпасы и гениальных штурманов!
    Литература, литература... Игра, игра... Авторы — не-авторы... И я размышляю! Победа! Маяки и гирокомпасы с аппетитом съедают друг друга, а я приникаю к истории о Хайдеггере, вернувшемся на рабочее место в трудное время. Мыслить по-своему. И я осуждаю его.

    И лучше бы искусству быть чистым (от философии и идеологий), чтобы оставаться собой, где автор может хоть кол у себя на голове отешить. А в области философии он должен мыслить логично и внутри философского канона.

   Моя вторая натура мечтает тихо славить её Вечного Стража — мифического, придуманного мной и не существующего нигде Адвоката Истины, нигде, кроме как в моём “собранном” из осколков воспоминаний, впечатлений и воображаемых картинок, художественном мире; героя, одним из возможных указаний на имя которого я назову формулу “Мистер Ди”. Это — странствующий атлант. Это и Velox. Это и Генри Уильям Далглиш... Это Ты... Невидимый.

   И память о Тебе уже светла в анналах моей мифической “Гиперборее”...


31 августа 2022 г., 25 февраля 2023 г.