Глава 4. О том, кому в мире нужна помощь

- Что, пацан, заблудился?- смешливо-грубый голос заставил Рэнниса буквально подскочить на месте, хоть он и чувствовал присутствие Кайты прежде.
- Да, есть такое дело, - выродок почесал затылок и повернулся с виноватым видом. – И почему Сезанна живет в одном месте, а ее рабочий кабинет на другом конце Логова?
Кайта басисто расхохотался, и по спине выродка побежал холодок: он прекрасно знал силу этого существа, да и видел ее в действии буквально вчера. Смеяться вместе с Хохотуном, как прозвали этого мага по всей земле, как-то совсем не хотелось. Он стоял, огромный, высоченный и мускулистый, в своем безразмерном дорожном плаще, который обманчиво скрадывал его истинные размеры, от красных и синих ромбов на его пончо, проглядывавшем из-под грубой холстины, рябило в глазах. Немые колокольчики с вырванными языками болтались угрюмо на его колпаке с тремя длинными отростками: Кайта был шутом, и весь его облик только подтверждал это. Он казался медлительным и неуклюжим в своей объемной одежде, но было бы ошибочно полагать, что таким он и останется в бою. Многие маги, из Дома ли, из наемников ли или же из городов частенько скрывали себя, предпочитая не выделяться из толпы ни внешним видом, ни поведением, сам Рэннис был таким, но с Кайтой все было ровным счетом наоборот. Он мало того, что физически возвышался над всеми, так еще и носил яркую, запоминающуюся одежду. Его узнавали на улицах и поспешно уходили с его дороги, потому что дурная слава о его жестокости и агрессивности шла перед ним, как пыльное облако перед табуном.
- У нее из одной комнаты в другую проход тянется, - Кайта улыбался, и его буйные глаза, завешенные черной бахромой челки, что выбилась из-под плотного колпака, блестели смехом. – Ей это удобно вполне.
- А мне-то что делать? - взвыл Рэннис: надо было установить контакт с этим чудищем, чем выродок активно и занялся, желая если не втереться в доверие, то хотя бы обезопасить себя от невменяемого товарища. – Чаирья куда-то сгинула, небось, на миссию ушла, да и не связаться с ней никак, Аукори не откликается, зараза, а мне срочно надо найтись… я уже не знаю, где я сам, и тем более понятия не имею, где кабинет Сезанны.
Кайта продолжал смеяться: у него была непростая жизнь до того, как он присоединился к Не Таори, и, кажется, он слегка двинулся рассудком за это время. Он был рабом в одном из перевозных театров, где жил в ошейнике и таких условиях, в которых обычно не выживают, он вырос буквально зверем с хитрым, злобным разумом и в один момент сорвался с цепи. Поубивал всех, кто был на представлении, своих владельцев, оставил только рабов, проявлявших к нему хоть какую-то жалость прежде. Безработный, не умеющий ни читать, ни писать, он пошел по миру, убивая, грабя всех без разбора, не различая понятий «добро» и «зло». Он попался в королевстве ЭгОрад, в стране Великанов, где еще на десяток лет угодил в рабство, но удержать его не могли никакие оковы: он попытался бежать, но был пойман и приговорен к смертной казни с особой жестокостью за убийство королевской семьи, но Сезанна не дала этому случиться, вытащив психа буквально с плахи. С тех пор он жил в Не Таори, а его напарником стал опасный, непредсказуемый Эрон Луокард, который в случае чего мог и прирезать своего же товарища.
Но Рэнниса тоже нельзя было причислить к «нормальным» членам группировки, и его ничуть не смущало, что шут мог убить его самого без зазрений совести. Выросший в Доме, выродок привык, что доверять нельзя даже тем, кого официально назвали другом: у каждого свои цели, кто станет ради других останавливаться - станет первым погибшим.
- Тебе повезло, я вызван туда же, - хохотнул Кайта и протянул огромную ладонь новичку: - Меня зовут Кайта, если все еще не знаешь.
Выродок тряхнул лапищу, чувствуя себя крошечным по сравнению с гигантом, и представился:
-Я Рэннис.
- Тебя-то я знаю, - Хохотун двинулся по коридору, и выродок с неприязнью отметил, что шел не в ту сторону. – Ты опасная тварюшка.
- Да? А кто среди вас не опасен? – отмахнулся Рэннис.
- Здесь, в Не Таори, нет смысла быть не опасным, - продолжал посмеиваться Кайта, - здесь собраны все отбросы общества, отвергнутые или использованные, кому как повезет, все мы нужны только здесь, в остальном мире для нас нету места.
- А для чего вы нужны здесь? – спросил Рэннис и ухмылка зазмеилась по его губам, сделав его похожим на Синвирина.
Его не интересовал пустой разговор, да и о способностях Кайты он знал: не только Смех, но и другие звуковые волны, марионеточные техники, превосходное владение холодным оружием – все это принадлежало шуту, но Рэннису было важно другое. Внутренняя составляющая, сознание будущего напарника, его реальные цели и взгляд на жизнь, все то, чего не узнаешь простым наблюдением, и вот разговор повернулся в нужное русло.
- Тебе Сезанна что, не вдолбила в мозг еще? – усмехнулся Хохотун. – Цель Не Таори – несение мира путем недопущения войны. А так как Дом вечно развязывает конфликты, похищая детей и магов, он должен быть устранен в первую очередь.
- А зачем? – снова спросил выродок, все больше погружаясь в себя.
Он уже практически не видел физическим зрением, но отчетливо чуял каждое движение опасного существа, шагавшего рядом с ним. Кайта был одним из самых непредсказуемых существ во всем мире, страшней был разве что сам Синвирин, а все потому, что у обоих отсутствовало понятие ценности чужой жизни. Для них все было игрой, театром, в котором они исполняли роль режиссера, кроша остальных направо и налево. И если Синвирин был еще хоть сколько-нибудь вменяем, то про Кайту такого сказать было нельзя.
- Ты что, дурной совсем? – с явным раздражением поинтересовался Хохотун. Внутри него что-то вспыхнуло, и энергия задрожала под неуклюжим балахоном. – Я же тебе сказал: цель Не Таори…
- Мне интересно, за что сражаешься ты. Лично ты, Кайта, - Рэннис остановился и в упор уставился на уродливое лицо шута: широко расставленные глаза налились бешенством, опущенные уголки рта дрожали, брови сошлись к переносице, заложив глубокую складку на лбу, испещренном морщинками. Но Рэннис не боялся: ему было плевать на гнев шута, Крепость многому учила, в том числе и не бояться, когда гора мышц, нависала, грозя уничтожить. - Для чего ты сражаешься? – повторил вопрос выродок и поднял слепые глаза, подернутые паволокой.
Кайта едва не трясся, его зрачки бешено вращались.
- А что прикажешь делать, когда в трех королевствах ты – самый разыскиваемый преступник, а в остальных назначена такая сумма за твою голову, что сложно посчитать нули после первой цифры? Что прикажешь, ждать, пока за тобой придут? Единственная жизнь, что возможна для меня и мне подобных – это Не Таори, - Хохотун шаг за шагом наступал на мелкого Рэнниса, словно хотел раздавить его, как букашку. – Здесь нас принимают такими, какие мы есть, и не лезут в душу с пустыми расспросами. Мы сражаемся за будущее без войны, а если у тебя не та же цель, то ты зря пришел.
Кайта резко отступил на шаг и пошел вдоль коридора, словно забыв о товарище, но Рэннису этих злых слов, брошенных в сердцах, было достаточно, чтобы понять все. У каждого здесь были свои цели: Веллес исполнял мечту о своем швейном производстве, Луна с Князем хотели выстроить для себя мир без гонений, где смогли бы спокойно жить вместе… Но способ достижения этих целей был один – скинуть Крепости и установить порядок, который Не Таори считали нужным и правильным. Поэтому они и собрались вместе, такие разные, с разными историями и мечтами, объединенные одной целью, только вот у Кайты ее не было. Он сражался, потому что больше ничего не умел, и после войны его ждала пустота. Ему нечего было делать в мирное время, и он смутно осознавал это, потому и злился на расспросы, он не умел просто жить и не мог этому научиться, как и у гэльфордов, война была его сущностью. Вот почему он и был опасен. Самым простым решением этой проблемы была смерть. Погиб на войне – что может быть лучше? Умер, сражаясь за «мечту», которой даже не было, и дело с концом, но…. Рэннис знал, что подобное лечится. Лечится разговором, но хотел ли этого Кайта?
- Слушай, ты, - внезапно заговорил тот, и выродок вздрогнул от неожиданности: он не думал, что Хохотун теперь станет говорить. – Не лез бы ты в чужие жизни. Здесь у каждого судьба переломана, испоганена, ты не найдешь ничего, кроме мрака и гнили в нас.
- Я знаю, - задумчиво отозвался псих и непроизвольно дернул плечами, - я ведь не сильно от вас отличаюсь.
- Я хотел поблагодарить тебя: не явись ты вовремя, нас с Эроном бы порубили, - шут выкинул руку в сторону и поклонился театральным жестом, видимо, оставшимся в его памяти со времен рабской жизни.
Необъятное пончо распахнулось, показав внутренний костюм Хохотуна: штаны в красно-черных ромбах, мягкие полусапожки с загнутыми носами, а сверху – стальная туника в тесемках, соединяющих пласты доспехов. А на самом пончо висели ряды клинков самых разных размеров, но все прямые. На поясе была прикреплена шутовская маска, две тряпичные куклы, да короткий жезл вместо посоха - полный набор для успешного убийства.
-Я не забываю обид, - словно предостерегая, проговорил Кайта, - но и добра не оставляю. Я твой должник и не успокоюсь, пока не выплачу долга.
Что-то в нем все же было человеческое, хот и совсем мало, но робкий лучик разума порадовал выродка - на этом можно было и хорошую игру провернуть… Рэннис склонил голову, принимая клятву:
- Спасибо тебе, надеюсь, мы сможем найти общий язык.
Хохотун ничего не ответил, опустил руку, скрывая свой арсенал, и кивком указал на дверь:
- Мы пришли.
Рэннис вскинул бровь и первым вошел. Сезанна в черном платье, еще сильнее оттенявшим ее бледность, сидела за столом, в ее прическу, на сей раз высокую, были вплетены бусы и ленты из тонкого, гнущегося золота. Не всякая королева сравнилась бы с ведьмой по строгости и холодному изяществу. Дрэг был тут же, его рябое лицо выглядело еще более хмурым, чем обычно, из-за глубоких синяков под глазами, а на щеке появился свежий пластырь: он сражался ночью, а теперь досыпал, сидя в кресле в углу. А самое обидно было, что Аукори уже пришел, и его серые глаза посмеивались, ожидая разноса со стороны лидера - она ненавидела опоздания.
- Доброе утро, - поздоровался Рэннис, еще не зная, что его ждет.
А вот Кайта знал, и жался за товарищем, как будто желая казаться меньше.
- До свидания! – рявкнула Сезанна и со злобой долбанула кулаком по столу так, что чернильница подпрыгнула, а одно из нераспечатанных писем в ужасе юркнуло под стол.
Дрэг вздохнул, выдернутый окриком из полусна, и на его лице отразилось неподдельное страдание, жалостливое выражение, явно умолявшее оставить его в покое хоть на немного, промелькнула на рябом лице, оборотень тяжело вздохнул, зная, что на этом разнос не кончится, и прикрыл глаза, пытаясь уснуть. Рэннис, послушный, повернулся было, чтобы идти, и это стало второй непростительной ошибкой, допущенной этим несчастным утром.
- Куда собрался? – казалось, ведьма сейчас просто взорвется, на побогравела и съежилась ещё больше, готовая выстрелить сжатой энергией. – Я во сколько велела быть?
- В одиннадцать, - отозвался псих, не зная, как реагировать: слушался, вроде, а на него все равно орали. Невменяемая, что с нее возьмешь?
- А сейчас сколько?
- Одиннадцать ноль пять, - пробормотал выродок.
- Вот и не опаздывай больше, - рыкнула Сезанна, выдохнула, успокаиваясь, и махнула рукой, мол, заходи.
В реальности они с Кайтой опоздали минуты на две, не больше, но даже этого было не доказать, а то, что Аукори, бросивший напарника, мало того, что не предупредил об этом пунктике ведьмы, но и смелся, когда напарнику влетело, говорило вовсе не в пользу укрепления дружеских отношений. Рэннис отметил это про себя, но не стал придавать большого значения: были заботы поважнее, например то, что говорила лидер. Да и носиться с ним никто не должен был - каждый сам за себя.
- Со мной связались из Коннота, не из столичного города, конечно, а из мелкой деревушки, что у Великого моря. Там, говорят, нечисть завелась, вы втроем отправляетесь туда, - сухо объясняла она. – Обо все расскажут местные, деньги у главы селения.
- А зачем мы туда идем? – совершенно бестактно оборвал Рэннис: у него в голове не укладывалось, какое отношение Не Таори имеет к проблемам в королевстве людей. Монстры были повсюду, это все знали, особенно те, кто жил в Крепости и занимался вычищением мира каждый божий день, но у группировки же были совсем иные задачи, нежели наемничьи услуги.
- Родненький, - Сезанна облокотилась острыми локтями о стол, глядя на выродка с усталым презрением, - я понимаю, что в Доме никто из магов не занимался делами обеспечения, но у нас все по-другому. Еда и одежда, специальные предметы для колдовства, лекарства – все это стоит денег. Веллес, конечно, покрывает своими тряпками большую часть расходов, но этого недостаточно. Для того, чтобы жить хорошо, надо работать, уяснил?
Рэннис почесал лоб, соображая, потом кивнул: это было гаденько, но ясно. Куда уж ясней... Все упиралось в эти мерзкие, блескучие кругляшки, которые все звали деньгами.
- Говорят, оно боится света и выходит по ночам, - вернулась к прерванному разговору ведьма. – Я помню, что вы плохо переносите темноту, Мастер Аукори, - она подняла руку, предостерегая его от спора, - поэтому я посылаю с вами еще Кайту.
- Я не хочу с ними идти, - лицо Хохотуна приобрело обиженное, детское выражение. – Я хочу идти с Эроном.
Сезанна закатила глаза, ее пальцы судорожно скривились, как будто она хотела оторвать капризе голову, но она сдержалась, остановившись на испепеляющем взгляде, способном напугать любого, но только не Кайту. У силы, которой обладал шут, была оборотная сторона: как и в Рэннисе, в нем то и дело просыпался ребенок, готовый капризничать на ровном месте. Это никогда не проявлялось во время опасности, и Сезанна доверяла товарищу, как самой себе, но в мирное время приходилось уживаться с этой странной особенностью, хоть периодически и хотелось свернуть идиоту шею.
- Эрон все еще болен и не встанет в ближайшие полгода точно, поэтому ты будешь работать с другими командами, - терпеливо пояснила ведьма.
- Меня ищут в Конноте, - ныл Кайта, - я не могу туда пойти.
- Рэннис с Аукори все разведают, а ты присоединишься к самой битве, - иногда ее спокойствию могли позавидовать верующий бога Тишины, молчаливые антэрги, и сегодня она просто мастер-класс невозмутимости давала.
Хохотун сник, понимая, что ему не отмазаться, и тогда Сезанна поднялась, опершись о стол:
- Идите, я все сказала.
Урунье не стал спорить и молча переправил обоих в место назначения, но Рэннис кожей почувствовал презрение и даже брезгливость, с которой была исполнена просьба. Не стой за спиной Сезанна, он бы, поди, отказался вовсе.
Деревушка даже на вид была жалкой: затхлые, дымные домишки с грязными скотными и вонючими птичьими дворами, стояли вразнобой, кое-как ютились по склону холма, низенькие, полуразвалившиеся заборы не мешали даже овцам перемещаться по скудным пастбищам, поэтому дорога, петляющая между дворами, была покрыта слоем свежего навоза. Одной стороной селение упиралось в мрачный, еловый лес, стеной встававший прямо за последними участками, другой примыкало к берегу Великого моря, откуда, по словам Сезанны, и лезла нечисть. Утлые лодочки качались на серых волнах, и мутная глубина была неясна и темна - неудивительно, что там кто-то поселился.
- Идем, - позвал Аукори, - надо порасспрашивать людей, кто-что знает.
Рэннис изобразил страдание: что-что, а говорить с незнакомцами он просто ненавидел, да и тащиться по влажной дороге, варьируя между скотом, вовсе не казалось ему хорошей идеей. Но делать было нечего, и он побрел вслед за напарником, поминутно рискуя провалиться в ямки свежего навоза.
-  Монстры, - ворчал выродок уныло, - нашли кого отправить. Они ведь боли не чувствуют в большинстве своем, придется физически биться. Не то, что я не справлюсь, но я для другого создан…
- А для чего тогда, если не для борьбы с монстрами? – спросил Аукори.
С его лица не сходила легкая, довольная улыбка: ну да, он мало того, что шел слегка над землей, так еще и запахов, наверняка, не чувствовал.
- Убивать тебе подобных, - с мрачной правдивостью отозвался выродок, даже не посмотрев на товарища, - убивать гэльфордов.
Дух вздрогнул, покосившись на психа: тот не лгал. Разговор не завязался, и они продолжили двигаться между угрюмых, низких домишек, почерневших от близости к морю, сохраняя молчание, вполне подходящее столь неприветливому месту.
А впереди них шла девушка в поношенном, буром платье неопределенного цвета, совсем молоденькая, только-только вышедшая в статус невесты. Она несла на плечах коромысло с ведрами, легко двигаясь между кучами нечистот.
- Вот разве это жизнь? – тихо заговорил Рэннис, Аукори повернулся было, но глаза выродка были направлены внутрь собственного сознания: он говорил сам с собой. – Она родилась в этой богами забытой деревеньке, выросла тут, работая, как проклятая, и за ней не приедет вельможа верхом на драконе. Она выйдет замуж за одного из местных парней только для того, чтобы родить себе подобную. Разве это может назваться жизнью? В пределах одного селения, где главное событие – приезжающая ярмарка или балаган уродцев? Не лучше ли сразу в омут, уж коли нет возможности поменять жалкую судьбу? Страх монстров, от которых нет защиты, грязь и беспросветное уныние повседневности… Что может быть страшнее?
Тут печальные размышления Рэнниса были прерваны: из кривого переулка вынырнули трое рослых бугаев, еще двое возникли слева и справа в доме и на крылечке жалкого заведения с банальным названием «Жаренный петух». Наглые ухмылки парней, их похабное посвистывание не оставляли сомнений в их намерениях, и Аукори ускорил шаг: магов и девушку разделяло порядочное расстояние.
- Куда идешь, красавица? – спросил парень, что был за главаря, и ухмыльнулся битым ртом, в котором не доставало переднего зуба.
- Пропустите меня, я тороплюсь, - робко сказала девушка, пытаясь обойти парня, но вокруг раздался пошловатый гогот: ее не собирались отпускать просто так.
- Тогда откупись, - велел главарь.
- Но мне нечем, у меня с собой ничего нет, - начала было жертва, но ее резко перебили:
- У тебя все, что нужно, с собой, - парень резко схватил ее за подбородок, сверху вниз заглянув в перекошенное лицо.
Аукори дернулся было вперед, но Рэннис схватил его за руку, останавливая:
- Не вмешивайся, она не просит помощи, значит, не стоит лезть.
Лицо духа дрогнуло от гнева:
- Ты ничего не понимаешь в этой жизни, - выдохнул он с нескрываемым презрением и тенью понесся вперед, ладонь выродка сжала пустоту.
- Отпусти ее, как ты себя ведешь с дамой? – сухо заметил Аукори и выкрутил руку бандита.
Тот завопил от боли, согнулся пополам вслед за рукой, его товарищи бросились было к нему на помощь, но купол осязаемых теней встал над духом, девушкой и обидчиком, а остальных хулиганов вздернуло в воздух нитями, вырвавшимися из-под земли. Девчонка завизжала от страха и выронила ведра.
- Впредь не приближайся к ней, - Аукори все выкручивал руку, - а чтобы ты не мог ее тронуть…
Кости жутко захрустели в стальной хватке, парень завыл, корчась всем телом.
- Отпусти, - жестко велел Рэннис,  кладя тяжелые ладонь на плечо напарника. – Не порти ему жизнь. Кому он будет нужен без руки?
Волосы падали на лицо – заколки переместились в руки, и синие линии на теле загорелись: выродок был готов сражаться.
- Она не просила тебя о помощи, зря ты влез. Твоя сила не дает тебе права чинить правосудие, где тебе вздумается, - продолжал Рэннис, все сиьлнее сжимая плечо духа. – Не ломай жизни, ты не имеешь этого права.
Парни, поднятые в воздух, извивались, как черви на крючке, пытаясь освободиться, у них даже оружия-то не было, они не были головорезами – просто местная шпана.
- Отпусти его! – не помня себя от страха, крикнула девушка, с жалостью глядя на побледневшего главаря.
Аукори разжал руку, и тот свалился в навоз, прижимая к груди целую конечность, девушка бросилась его поднимать, зовя по имени: она знала его, она не боялась его. Остальные тоже были опущены на землю целыми и невредимыми, теневые сети съежились и исчезли, но вокруг уже собралась порядочкая толпа. Выродок покачал головой: он чувствовал страх и агрессию, направленную на пришлых магов. Мирные существа всегда боялись того, чего не могли понять, поэтому зачастую относились к представителям колдовского мира враждебнее, чем к монстрам, это Рэннис хорошо усвоил, но сражаться с людьми он не собирался, и заколки вернулись на голову.
- Что вам нужно здесь, ведьмаки? – крикнул кто-то из толпы. – Убирайтесь, вы не найдете здесь поживы! К нам уже пришли на помощь из столичного города, они привели своих магов!
- Проваливайте! – на разные голоса взревела толпа, и в Не Таори полетели камни и комья грязи.
Лицо Аукори перекосилось от отвращения, но нечистоты не попадали в него: он был духом, и все брошенное ударялось о Рэнниса. А тот стоял и улыбался, как безумный, словно не чувствовал, как сам становится похож на вонючую дорогу. Он мог убить их всех настолько быстро, что они ничего не поняли бы, но страшные руки были опущены, а глаза, затянутые мутной пленкой, не собирались колдовать: сумасшедший не держал обиды.
- Все-то я понимаю, - тихо заговорил он, явно продолжая разговор, что был прерван вмешательством духа в местные разборки, - даже получше многих. Нет смысла встревать в дела простых людей: все это боком выйдет, как сейчас. Мы, маги ли, колдуны ли, наемники ли, мы все на другом уровне бытия. Он не лучше и не хуже, он просто другой, и от смешения двух этих уровней, от вмешательства в жизни чужих нам существ, не станет лучше. Зачем тогда это делать? Наша задача в другом, и меня удивляет, что вы, Мастер Аукори, не понимаете этого - сколько лет прожили, а все также не можете истин осознать…
Дух смотрел на него огромными глазами, окончательно запутавшись в том, что же все-таки это за существо такое… с одной стороны спокойное, как вода, готовое сносить оскорбления от тех, кто ему в подметки не годился, а с другой – тварь, готовая вырезать города, не щадя никого. Грязь облепила его всего, а он все улыбался и не поднимал руки на обидчиков, продолжая говорить на угловатом наречии Дома:
- Вокруг много злобы, слишком много, чтобы исправить ее всю, мир безжалостен и бездушен, но не наше дело то зло, что идет из чужих душ. Мы можем защитить лишь от внешнего зла, от той тьмы, что живет внутри каждого, мы не только не обязаны, но и не должны защищать, это бой каждого лично.
На шум из кабачка вышел рослый мужчина в серебряных латах: явно воин из столичного города, такой выхоленный, что его нельзя было сравнить с жителями деревни. Вслед за ним появились еще двое, одетые столь же роскошно. Служить в гвардии королевства Коннот было почетно, доходно и в большинстве случаев совершенно безопасно – они пришли сюда посредниками между начальством и рабочими магами, они пришли проследить за ходом выполнения задания, порученного безымянным наемникам. Вступать в битву они явно не планировали. На их лицах шрамов-то не было, и вовсе не от мастерства, а от мирной жизни. Они держали осанку и посмеивались над потасовкой, покручивая усы – показная армия, необходимая для официальных мероприятий, вот кем они были.
- Что у вас тут происходит? – гаркнул капитан, прекращая свалку.
Жители тут же присмирели, кто-то посмелее стал рассказывать свое видение истории, начальник послушал-послушал, а потом расхохотался бесстрашным, молодым смехом:
- Да это же те, кого мы ждем! Добро пожаловать, господа-маги, заходите, я введу вас в курс дела, - и крикнул внутрь кабачка: - Еще вина, хозяйка!
Только вот Рэнниса не пустили: как вонючую псину оставили на пороге, толпа разбрелась, Аукори ушел с солдатами, и выродку ничего не оставалось, как сесть на крыльце. Изнутри раздавался веселый смех, а он сидел в одиночестве, мокрый плащ прилип к телу и стало холодно. Так и не дождавшись товарища, Рэннис пошел обратно к морю, чтобы хоть оглядеться до темноты.
У воды явно никто не жил: домишки стояли пустые и запертые, деревянные мостки, идущие над самой серой, угрюмой глубиной, прогнили и частично обрушились, повсюду валялись снасти, и фонари на изогнутых ножках, свисавшие над самым путем, не горели в подкравшихся сумерках. И ни души не было на мостках, только волны бились с шумом, а в нескольких шагах была глубина, которая не прощупывалась ментальным взглядом. Это было дрянью, и мороз пробежал по коже: выродок чувствовал себя беспомощным рядом с этой бездной, но сбегать он не привык. Да и кто, если не он, мог отвести пришедшую Беду? Страх возникал от неизведаности, но скоро все должно было решиться. Рэннис уселся на край, снял замызганный плащ и помятую шляпу и принялся стирать их в ледяной воде, насвистывая сквозь зубы старую дразнилку,чтобы немног разогнать тревогу и собраться перед грядущим боем. Сумерки вошли в полную силу, ветер дул с моря, поэтому из деревни не доносилось ни звука, и лишь мерный шепот волн был рядом с выродком: Аукори так и не появился.
Рэннис повесил выстиранную одежду на чей-то забор, сам вернулся и, сняв ботинки, сел на самом краю мостков, вглядываясь в неясную муть: ночь приближалась, скоро должно было появиться чудовище.
- Уходи отсюда, оно сожрет и тебя тоже.
Рэннис повернулся на детский голосок и вздрогнул: девочка в льняном платье, что стояла позади него, была еще жива, но у нее была помертвелая душа, под глазами залегли черные тени. Она не поднимала головы, соленый ветер рвал карие волосы, босые стопы окатывались усилившимися волнами - пирс прогнил и кое-где просел ниже, вода, забеспокоившаяся к ночи, стала заливать часть досок, но на самом краю, где уселся выродок, было сухо.
- А ты зачем здесь? – спросил он, не вставая: в ней был мрак, и теперь темнота обступила его со всех сторон. – Ты уже видела того, кто живет в море?
Она кивнула безразлично и пощла по гнилым доскам.
- Видела, да никто мне не верит, - девочка остановилась на самом краю, рядом с незнакомцем, глядя в глубину, а затем внезапно расплакалась, так тихо-тихо и совершенно беспомощно. – Я не хочу жить, как Тейла: она либо откупается от парней, либо служит им игрушкой, но она сама не против, ей нравится. И так со всеми, кто хоть сколько-нибудь не дурен собой. А я брошусь в волны, и, если не утону, то чудище пожрет меня. Но если и оно побрезгует - придут льды и отрежут мне голову, и буду я плавать рыбам на корм. Все лучше, чем жить здесь.
- Прыгнешь – пути назад уже не будет, - Рэннис не отговаривал. Знал, что бесполезно. – А так ты можешь уйти и все поменять. Жизнь в твоих руках, но если упустишь ее – никто уже не сможет помочь.
- Легко вам говорить, - отмахнулась она, - вы маг, а меня даже местная ведьма в подмастерья не взяла.
- Магия – не единственный путь развития, - не согласился выродок.
Сзади раздались шаги – Кайта пришел. На его лице была мертвая шутовская маска, из-за чего он казался пришельцем с другого света, а не живым существом. Хохотун с интересом посмотрел на девчонку и Рэнниса, болтающего ногами в воде, но не стал вмешиваться.
- Девчонка-наемник? – она горько усмехнулась. – Да кто меня возьмет в ученицы? Кому я нужна? Нет, не бывает чудес, сказок, уж лучше умереть. Прости меня, маг, что заняла твое время, мне пора.
Она шагнула вперед, прямо в накатившую волну, и в тот же момент кто-то проснулся в океане. Вверх взвились мясистые щупальца, над взбаламученной поверхностью показалась гигантская голова спрута. Рэннис схватил девчонку поперек туловища, и прыгнул к берегу, уходя от страшного удара, мостки разлетелись в щепки, девчонка всхлипнула от ужаса и сжала руки выродка стальной хваткой. Он приземлился на крышу утлой лачуги, рядом из воздух возник Кайта.
- Боль на нее не действует, - констатировал Рэннис.
- Смех тоже, - сухо кивнул Хохотун. – Остаются физические техники.
- Где Аукори? Он что, надрался настолько, что уже ничего не чувствует? – с удивлением спросил выродок и поставил девочку на крышу, задвинув себе за спину.
Щупальца вздымались и били воду: тварь чувствовала опасных противников и собиралась уничтожить всю деревню вместе с нежелательными соседями, волны разошлись не на шутку, грозя смыть все подчистую. Кайта хохотнул мрачно:
- Не думаю, что он явится: ночью он беспомощен, а врожденная трусость не позволит ему рискнуть задницей.
- Не выражался бы при детях, - одернул Рэннис, - и без него справимся. Доставай своих куколок.
- А ты неплохо осведомлен, я смотрю, - шут театральным жестом скинул свое пончо, рядом с ним тут же выросли две куклы в человеческий рост: изменение размера было любимой техникой в Не Таори. Все клинки с внутренней стороны накидки перекочевали в руки кукловода и его детишек.
- На-ка, подержи пока что, - он отдал пончо девочке, - не потеряй, - шутливо пригрозил он и вместе с куклами прыгнул в разбушевавшуюся глубину.
Малышка стояла, огромными глазами глядя ему вслед: на нее впервые обратили внимание кто-то настолько сильный, и в ее душе все перевернулось.
«Боже, помоги ему вернуться,» - подумала она, но ее бог был слеп и глух, и просьба канула в пустоту.
Рэннис выхватил сюрикены и прыгнул вслед за Кайтой: за ребенка он был спокоен теперь. Плана не было, скоординированных действий тоже, и только двое отпетых психов из Не Таори могли так бездумно броситься в море, в стихию врага. Но иначе до него было никак не добраться, вот и приходилось идти на серьезный риск, только чтобы суметь подойти ко врагу.
Ледяная вода оглушила на мгновение, темнота, полная пузырящихся потоков, окружила выродка, но в следующее мгновение он уже вылетел обратно в воздух, вышвырнутый двигающейся конечностью твари. Линии на теле вспыхнули ослепительно-голубым, выродок сгруппировался, оттолкнулся босыми ступнями от скользкого, жирного щупальца, начиная свой безумный бег. Сюрикены свистнули, вырвавшись с ладоней, и понеслись во мраке, кромсая плоть.
Этот на вид совершенно бессмысленный прыжок был оправдан на самом деле: в Крепости был тренажер на подобные случаи. Назывался он игрой с лентами. Чтобы его пройти, нужна была лишь реакция, скорость, да немного удачи, а по щупальцам передвигаться было куда проще, чем по тряпичным лентам. Рэннис усмехнулся и побежал, прыгая и уворачиваясь от плоти, грозящей раздавить его, вода капала отовсюду, одежда прилипла к телу, но холода выродок больше не чувствовал: его грела энергия битвы. Ему нравилось безумие, творящееся вокруг – на то он и был психом, чтобы любить подобное. Каждое мгновение его жизнь могла оборваться, но это его ничуть не пугало, а, наоборот, раздухаряло еще больше.
Один из сюрикенов вернулся в руку, Рэннис прыгнул, уходя от столкновения, одновременно послал оружие в новый полет и рухнул в ледяную воду, задохнулся, вцепился ногтями в щупальце и снова вылетел на поверхность. Его швыряло и крутило в воздухе, как щепку, но он неуклонно приближался к основному телу монстра. Тварь была физической, хоть и не поддавалась воздействию боли, и выродок чуял, где находится уязвимое место, поразив которое битва была бы окончена.
Он побежал по падающему щупальцу, прыгая через присоски, и к нему внезапно присоединился Кайта. Клинки в его руках по рукоять покрылись черной кровью монстра, мокрые отростки колпака бились по спине.
- В лобной части пробоина, я ее вделал, надо вырвать мозг, - коротко бросил он.
Опора ушла из-под ног, и бойцы разлетелись в разные стороны. Хохотун был вовсе не дурен в физической атаке, что не могло не радовать, и ухмылка еще сильнее разгорелась на лице Рэнниса. Но пробиться к уязвимому месту чудовища было не так-то просто: стена из плоти встала около его основного тела, и на месте отрубленных щупалец из воды поднимались новые. Но выродок тем и отличался от твари, что умел мыслить. Оба сюрикена на миг вернулись в ладони, а затем вырвались в новый полет, а в следующее мгновение щупальце обвилось вокруг тела психа, сковав его, и Рэннис в голос засмеялся: все работало так, как он хотел.
Стена расступилась, вонючая пасть, полная тухлой рыбой, застрявшей между гнилых зубов, распахнулась, а маг все продолжал хохотать. Потому что он победил тупой уловкой, заставил монстра раскрыться, и в ночи это зрелище выглядело поистине ужасно. Сюрикены вошли в плоть, но не в той дыре, что оставил Кайта – попасть вслепую было просто невозможно. Только вот Рэннис и не рассчитывал попасть. За него это должен был сделать другой.
Черно-красные сапожки с изогнутыми носками мелькнули в воздухе, и два длинных клинка вошли в мозг твари, провернулись с хрустом, чудовище дернулось в агонии, вытолкнулось из глубины и стало заваливаться на деревню, и тут Кайта захохотал. Звук взорвался, ударил по ушам, и его самого отшвырнуло на сушу, туша монстра же завалилась в море, из которого и вылезла, породив волну. Несколько ближайших домиков было смыто, но в них никто и так не жил. Маг вспрыгнул на крышу, где девочка так и прижимала его плащ к груди, куклы опустились рядом, ухватились за его пояс и повисли, уменьшившись до размера игрушек. Все сражение закончилось от силы минут за двенадцать, и море стремительно успокаивалось, очищенное от нечисти, Кайта стал одеваться, любовно протирая клинки тряпочкой и вставляя их по местам, и важнее этого заняти для него не было ничего на свете. Девочка встревоженно вглядывалась в взбаламученную глубину, выискивая глазами второго, но среди волн не было видно плывущего.
- Где он? – наконец, не выдержала она и вцепилась в руку Хохотуна, заглядывая в глазные прорези. – Он погиб? Где твой товарищ?
Шут расхохотался в ответ, снял маску, показывая лицо. Обычно оно отталкивало и пугало, но девочка даже не отдернулась.
- Нет, его таким слабым монстром не угробишь, он ведь из Дома, там все хлеще.
Он и вправду так думал, и оказался совершенно прав: из серой воды на искрошенную набережную выбрался мокрый, но довольный, как никогда, Рэннис и, накинув плащ и натянув шляпу, подошел к крыше, протянул руку девочке:
- Прыгай, я поймаю.
Она соскользнула и вместе черепицей свалилась вниз, но была благополучно опущена на землю, следом за ней спустился и Кайта.
- Это было здорово! – буквально сияя, мелкий выродок тряхнул товарища за плечи. – Не подоспей ты вовремя, меня бы сожрали!
- То есть, ты действовал на удачу? – недоверчиво спросил Хохотун. – Ты ведь даже не поставил меня в известность.
- Ага, - просто согласился Рэннис, - я был уверен, что ты догадаешься.
- Псих….
- От психа и слышу!
- А мне нравится, - Кайта обхватил напарника за шею, другой рукой взъерошил ему волосы на макушке, и тот закашлялся, слегка придушенный.
Больше всего в этой ситуации его радовало, что проклятущие ботинки смыло в море, и теперь можно было шляться босиком сколько угодно. Но оставался еще один вопрос: девочка в льняном платьице с удивлением глядела на двоих сумасшедших, что играючись разобрались с проблемами целого селения. На то они и были магами… А ее жизнь могла оборваться и без чудовища. Льдины ходили по морю, и, как говорили взрослые, попав в месиво, выбраться было невозможно.
- Да ты сумасшедшая похлеще нас, - хохотнул Кайта – он слышал разговор, чо начался до сражения, - а раз ты безумнее нас, значит, и сильнее стать сможешь. Разумные не решаются на то, что творим мы, психи. Только бога своего найди, не слепого, а настоящего. Говорят, Инкурин, Бог животных, хорошо идет на контакт.
Развернулся и пошел прочь, утаскивая Рэнниса за собой, но этих слов, брошенный небрежно, как невзначай, было достаточно, и самоубийца пошла домой, храня в себе слова ненормального мага.
- Вы закончили? – Аукори так и не вышел из «Жаренного петуха».
Он глядел на товарищей, мокрых, как половые тряпки, и столь же помятых, едва ли не с презрением, но тем было совершенно плевать. Они шли в обнимку по улице, пошатываясь из-за разницы в росте, и ржали на всю деревню: ну вылитые пьянчуги… Капитан Коннота только головой покачал, сочувствуя духу, и тот пошел догонять психов.
- Ты где был? – спросил Рэннис, когда Урунье переправил их домой. –Мы все сделали без твоей помощи.
- Ты думаешь, я отдыхал? – с явной обидой осведомился Аукори, улыбнувшись гордо и оскорбленно. – Я улаживал финансовую часть и отвлекал стражников, чтобы они не задержали Кайту: в Конноте он в розыске. Тем более, что ночью мои силы не действуют, нет света – не и тени, я бы не смог помочь. Я предпочитаю не рисковать, когда в этом нет необходимости, потому что у меня, в отличие от тебя, нет Мира Мертвых. Умерев, я перестану быть.
- Ясно, - запросто согласился Рэннис и пошел к себе, не став говорить, что у него, как у существа созданного, а не рожденного, тоже нет смерти.
Он услышал все, что ему было нужно. Аукори боялся умереть и был готов подставить товарищей, лишь бы не рисковать собой. А еще больше он боялся моря, и выродку было известно, почему: Синвирин подробно рассказал историю гибели Мульвари, бывшего товарища Аукори. Тот ушел под воду и не вернулся, сгинув где-то в глубине. И дух не смог пережить этого ужаса.
Страх сковал гэльфорда по рукам и ногам, но сейчас это было не важно, потому что босые ступни шлепали по полу, и лучшего чувства не существовало во всем мире. А насчет трусости… Аукори был еще темным пятном для Рэнниса, но тот слишком хорошо усвоил одну простую истину: помощь нужна лишь тем, кто о ней просит и готов платить взамен. Не всегда деньгами, но готов отдать что-то свое. Дух не просил помощи. И не был готов платить, а вмешиваться в чужую жизнь выродок не собирался. Были дела и поважнее.