Сказ...

   Катался колобок по мучному облачку, белый да гладкий, в меру сладкий, в миру - солнышко, в небе - светило. Не желал тот колобок в печь, хотелось ему лечь, лежать-полёживать, на людей сверху вниз поглядывать, про них загадывать, ни за что не держать ответ.

   А что он там внизу разглядел-разузнал, про то мне сказал, да сказывал, чтоб я всем рассказывал.   

   С высоты, да не свысока, виделось ему, что высшее из созданий земных, наделённое разумом, простором поступков и волею свободной, всё то презрел, а выбрал из прочего, завалящего, что похуже, погаже, да попроще. И с того часу,  каков бы ни был он, каким бы важным ни казался себе, а и оказался безответным-беспамятным, ведомым-зависимым: и от солнца, и от ветра, и от холода тающего на реке льда, и от сквозняка в своей бедовой головушке. Что ему скажут - всему верит, причудами сыт, наветами весел, глядит на снежок солнышка в вязаных  варежках облаков, щурится, так что глаза слезятся, и не думает ни о чём. Куда толкнут - туда идёт. Кто первым поманит - тому и служит.

   Вот такие, брат, дела... Правым-то быть, оно страшнее, подчас, неправоты.
Ибо хочется наивности и чистоты, лёгкости прежней, счастия ни с чего, ясного спокойствия, словно уверенного чувства, что всесилен ты и бесконечен, как в детстве.
   Но нет на то нашей воли, человечьей. Зато есть та, что следом идёт, владеть которой боязно, да надобно, - ответ держать за всё: за дела и безделие, за беспечность и поручительство себя не тому, за бездумье и думы, что острее иного клинка.

   А и катился колобок по мучному облачку...