Отыщи в себе Ангела

Эта простая история о человеке и обо всех нас сразу. Заглянуть в себя, увидеть незамутненным сознанием, что там внутри. Увиденное может не понравиться, даже ужаснуть, и вот с этого момента начинается настоящая внутренняя работа, ведущая к великим решениям. Ни разу не взглянув внутрь себя, человек обречен на то, чтобы остаться в самом начале пути, не достигнув своего истинного предназначения, не раскрыв весь свой потенциал, не использовав таланты, данные ему самой природой. Сможешь ли ты в себе Ангела сберечь?! Загляни в себя, найди его и задай ему правильные вопросы!
Лёха с третьего курса педагогического института в родном Нижнем Тагиле прямиком рванул в советскую армию. Но это был не зов горячего юного сердца, а побег, чтобы не загреметь на нары, заслуженно оказавшись в местах не столь отдаленных. И ведь было за что. Его и друга Серегу взяли с коноплей и будущим учителям труда светил немалый срок. Вот они и решили послужить родному Отечеству, тем самым косвенно искупая вину. От горе - студентов тогда отстали, благо закон был не такой жесткий, как сегодня. Ратно, отслужив два законных года они, наконец, вернулись домой, слегка повзрослевшие с тугими накачанными мышцами и страстным желанием догнать упущенные возможности.
В отличие от баламута, бабника и неуча Сереги, Леха доучился и с дипломом от альма-матер пошел преподавать в одно из училищ родного города. Это были счастливые восьмидесятые, когда огромная страна под названием СССР жила, практически, в полном коммунизме, сама об этом не догадываясь.
Новоиспеченный преподаватель с усердием взялся обучать «фазанов» - общие «погоняла» тех, кто поступал тогда в так называемые «фазанки» - училища, выпускаемые специалистов разных и таких нужных рабочих профессий.
Немного погодя, оба товарища сменили статус «свободен» на «женат» и, обзаведясь супругами, зажили как все советские среднестатистические семьи. Леха ходил на «государеву службу», как он с любовью называл свое училище, а Серега подрабатывал, где придется. Тогда еще можно было устроиться в учебное заведение, не имея синенького или красненького диплома о педагогическом образовании, а лишь справку о том, что оно имеется, но не совсем оконченное. И чтобы прокормить семью Серега тоже пошел «на государеву службу» в эту же «фазанку» учителем музыки. Да, да, в подобных учебных заведениях также преподавали и прекрасное. Наш баламут учил пацанов играть на гитаре и те с большим рвением, может быть даже с большим, нежели на уроках Лехи, перебирали пальцами струны, мечтая «слАбать» понравившейся девчонке лихой дворовый мотивчик.
«Московский тракт проложен до Херсона, и как-то раз на этом вот пути, машина ЗИС, груженная бензином, решила 130-й обойти….» то там, то тут доносились вечерами из скверов и домовых территорий слова известной своим трагическим окончанием песни. А среди гундосо-поющих, и играющих три аккорда на гитаре, были и воспитанники Сереги.
Жизнь шла своим чередом. Вот уже у двух закадычных друзей появились малыши, и они мечтали о том, что сыновья будут также дружны. Никто не желал глобальных перемен. Нет, мечты, конечно, имелись, но все довольно простые и приземленные, и осуществлять их было особенно приятно. И, слава Богу, что Лёха не хотел стать целым Министром образования, и его устраивала карьера обычного учителя, а Серега не мечтал о славе крутого гитариста американской хард-рок-группы Guns N `Roses Саула Хадсона (Slash), который добился всемирного успеха в конце 1980-х. Все были счастливы тем, что имели. Важно понимать, что по-настоящему амбициозных тогда было немного. Более того, если ты отличался радикально, будь то взглядами или внешним видом, то сразу же получал прозвище «белая ворона» и становился объектом всевозможных насмешек. Вот большинство и старалось особо не выделяться,  в то время, как меньшинство стремилось  найти подобных себе.
Нужно отметить, что хоть Лёха и не пытался бежать по карьерной лестнице, расталкивая локтями и наступая на головы менее удачливых товарищей, ему все же удалось занять некую преподавательскую нишу, где он пользовался огромным уважением и у коллег и у своих подопечных «фазанчиков».  А потом был конкурс «Учитель года», который Лёха с легкостью выиграл, в очередной раз доказав, что он лучший.
Семья им очень гордилась. Супруга Елена хвалилась подругам, какой у нее умный, талантливый и уважаемый всеми муж. Те ей страшно завидовали, хотя бы потому, что он у нее имелся, а все остальное уже было им и не важно.
- Ленок, ну какой там учитель года, ты мне лучше скажи, как у вас вообще? – задавала неоднозначный и тупой вопрос близкая подружка Олечка, при этом хитро поглядывая в сторону Лёхи.

- Что ты имеешь в виду под словом «вообще»? – не понимала вопроса Елена.

- На «постельной ниве» Лёха тоже учитель года или пока еще в учениках числится? – выпалила шепотом подружка.

- Оля, ты дура, что ли? Отвали! – смутилась молодая женщина, мельком взглянув на мужа, возившегося с паяльником.

Ох уж этот паяльник. Кто бы знал, что в недалеком будущем он станет почти легендой. Сейчас же это был всего лишь электрический прибор в умелых руках простого учителя.
Нужно сказать, что Елену разговоры на интимную сферу всегда вводили в ступор. Женщина считала, что эта пикантная тема не самое главное в семейной жизни. Воспитание умных и послушных детей, уютный налаженный быт, добрые отношения с мужем вот основа из основ, а все остальное не важно. И у них действительно все было замечательно и ладилось. А о том, о чем пытала ее подруга, она может иногда и задумывалась, но лишь на минутку, стыдливо отмахиваясь от нахлынувших мыслей. А что думал Алексей по этому поводу, она и вовсе не знала, потому как, подобные щепетильные разговоры никогда не велись в их идеальной семье. Вообще, как у всех, тихо и спокойно. А на дворе восьмидесятые и, кажется, что ничего и никогда не может уже измениться в этой стране и в головах ее граждан. А зачем? Ведь все лучшее - враг хорошего!
Все когда-нибудь заканчивается, подошли к концу и безоблачные восьмидесятые. Страна под названием СССР сделала свой первый шаг в девяностые, еще не зная, что ее история вот-вот канет в лету. Потом прекращение существования огромного государства назовут следствием процессов системной дезинтеграции, но за этим бесстрастным словосочетанием будет стоять практически целое потерянное поколение.
Но нужно быть справедливыми и признать, что настоящий процесс распада начался задолго до этих трагических событий. Еще во второй половине восьмидесятых Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев инициировал проведение реформ, направленных на демократизацию. Знали бы тогда, чем все это обернется!
И вот, грянули лихие девяностые! Каждый человек ощутил на своей собственной шее их мертвую хватку. Нет, вначале многие ликовали. Ведь дух свободы бешено разгонял по сосудам застоявшуюся кровь и сулил покорение новых невиданных горизонтов. Теперь все было можно! Ну, по крайней мере, так казалось. И, началось! Буквально, по всем направлениям.
Причесанной советской классике неожиданно наступил полный «кобздец», или что-то типа современного андеграунда. Хотя все это «дерьмо», которое всплыло на поверхность, на смену советской культуре, вряд ли так могло бы называться. На сцену, вдруг, повылезали десятками, а то и сотнями «поющие трусы». Неважно было, что они поют и как, важно в чем, чем меньше на певцах и певицах было напялено, тем популярность становилась больше. Продюсеры, попивая коньячок, и бахвалясь своими возможностями, на спор выводили этих «мутантов» на сцену.
Кино тоже просело невероятно. Именитые актеры оказались выброшены за ненадобностью на обочину дороги, ведущей в будущее чудесного капиталистического рая. Они словно слепые кутята тыкались от киностудии к киностудии, от театра к театру, и не понимали, что произошло. Почему, еще вчера любимые и почитаемые, сегодня стали никому не нужными и не интересными.
На сторону «утекали» умы! Ученые ринулись на Запад, ведь там они стали очень востребованы. Те же кто не нашел применения своим уникальным знаниям, влачили нищенскую жизнь. Некоторые из них оказались на паперти, а кто-то торговал в переходах всякой мелочевкой, чтобы прокормить семью.
Тысячами закрывались детские сады. Небольшая перепланировка с ремонтом на скорую руку и вместо детского дошкольного заведения открывалась очередная «забегаловка». Малыши сотнями тысяч оседали дома под присмотром бабушек и дедушек, потерявшихся без привычной аббревиатуры из четырех букв. Исчез их нерушимый СССР,  и не стало ничего!
Лёхину «фазанку» также закрыли. За ненадобностью. Никто не хотел больше быть плотниками, малярами и каменщиками. Большинство теперь желали стать только бизнесменами или, как минимум, менеджерами. Все поголовно верили, что всего лишь с одного доллара и создается могущественный бизнес. Каждый мнил себя этаким Генри Фордом, человеком без образования из семьи простого фермера, ставшим известным изобретателем и построившим автомобильную империю.
В тот день, когда Лёха узнал, что его училище закрывают, и он автоматически становится безработным, он еще не осознавал всей глубины проблемы.
«Ничего страшного! Руки-ноги есть, мозгами тоже вроде не обижен, что-нибудь да придумаю. Ленка вон наберет заказы. Шить будет местным модницам. Проживем!» - думал он, подъезжая на стареньком «марковнике», так назывался японский автомобиль Toyota Mark II, к дому.
Припарковавшись, он закрыл машину, деловито постучал по колесу носком ботинка и пошел в дом.

- Ленусь, привет! Сядь. Я кое-что должен тебе сказать, - Лёха виновато посмотрел на жену.

- Не пугай меня, давай выкладывай скорее, а то сейчас сердце выскочит из груди, - затрещала та.

- Училище закрывают и я, похоже, остался без работы, - выпалил мужчина.

- Как это закрывают? Они что, вообще уже охренели? – стала возмущаться Елена.

- Ну, вот так! Не нужны теперь специалисты никому! Стройка-та вся стоит. Да и преподавателям не с чего зарплаты платить. Короче, не интересны сейчас «фазанки». Время такое пришло, - горько подытожил Лёха.

- А что же теперь делать? Как мы жить-то будем? – женщина в ужасе смотрела на мужа.

- Не дрейфь, проживем, как-нибудь, - попытался успокоить тот супругу.

- Вот именно как-нибудь. А я так не хочу. Ты мне еще машину обещал купить. А теперь что? – женщина резко встала и вышла из кухни.

- Кормить меня будут здесь или уже нет? – громко спросил Лёха.

- Сам поешь, на плите котлеты с картошкой, - ответила Елена.

- Пойду к Ольге схожу, - бросила она, проходя мимо кухни, в коридор.

«Жаловаться пошла, наверное» - обреченно подумал мужчина и положил в тарелку с картофельным пюре пару толстых поджаристых котлет.

Она пришла поздно. Лёха уложил малого, прочитав ему перед сном сказку, и дремал, сидя на диване у телевизора.

- Чего так поздно? Я уже стал волноваться, - спросил он жену.

- Ты лучше волнуйся о том, как мы дальше жить будем, - недовольно буркнула та.

- Вон, Ольга, недавно познакомилась с крутым бизнесменом. Он ей уже подарил полушубок из песца. Вот это я понимаю, настоящий мужик, - добавила она и пошла в ванную.

- Ленусь, ну черт с ним с этим полушубком, все будет хорошо, вот увидишь. Ты главное, не кипятись раньше времени. Я обязательно придумаю, как заработать денег, - пообещал он жене.

Та внимательно посмотрела на супруга и тяжко вздохнув, сказала: «Вот именно, что придется теперь придумывать. Ладно, пойдем спать, утро вечера мудренее».

Следующий день показался Лёхе незнакомым. Теперь не нужно никуда спешить. Он был абсолютно свободен. Здесь бы ликовать, что не бежать на ненавистную планерку, не лебезить перед новым руководством и не выслушивать в свой адрес нарекания, но радость момента была испорчена мыслями о том, что необходимо в срочном порядке искать новый вид заработка.

«Нужно с Серегой встретиться. Он ведь тоже безработный. Может, что и придумаем вместе» - Лёха спешно засобирался к другу.

В то утро подобных Лёхе и Сереге по всей, теперь уже России, было немало. Они еще только начинали свое свободное плавание и не знали, какие шторма их поджидают на новом и таком опасном пути.
Встреча двух безработных товарищей состоялась в гараже Лёхи. Ну, а где еще встречаться закадычным друзьям, не в парке же?

- Серый, что будем делать? Ленка меня лишит жизни, если я не найду способ заработать бабла, - Лёха, похоже, был в панике.

- У меня есть идея. Я тут недавно встретил на рынке Илхама, помнишь его? Он еще приходил к тебе в «фазанку» и заказывал нарды. Так вот он открыл недавно ресторанчик и зовет там поработать. Музыку вживую никто не отменял, - выпалил Сергей новость.

Нужно заметить, что оба мужчины в юности состояли в музыкально-инструментальном ансамбле во Дворце Молодежи. Оба играли на гитарах и пели сносно, и для работы в ресторане их квалификации было вполне достаточно.

- Ну, не знаю, это практически по ночам лабать, Ленка будет против, - засомневался Лёха, но в глазах затеплилась надежда.

- Знаешь что, когда ты будешь приносить домой нормально так денег, гнать тебя станет на такую работу, - возразил Сергей.

- Она ревнивая у меня. Там ведь женщины и всё такое, - Лёха продолжал сомневаться.

- Не тупи. Какие такие женщины? Лёх, я тебя что-то не пойму, ты не согласен лабать? Так и скажи, только потом не жалуйся, что жена запилила, - психанул Серега.

- Согласен я, согласен. Уже и посомневаться нельзя, - быстро ретировался тот.

- Отлично, сегодня и начнем. Инструмент  и «примочку» в ломбард не снес? -поинтересовался Сергей.

- Пока нет, - пытался пошутить Лёха, но как всегда у него это плохо получилось.

- Всё, давай, разбегаемся. Вечером, в восемь увидимся. Кабак «Ванильное небо», не заблудишься? – уточнил информацию друг.

- Нет, буду как штык, - отрапортовал Алексей, закрывая гараж.

Поначалу денег было совсем мало. Но, хозяин питейного заведения Илхам знал свое дело и публика потихоньку подтянулась. Друзья - музыканты стали неплохо зарабатывать. Елена действительно не только не пилила мужа, но и рьяно наглаживала каждый вечер рубашки и брюки, собирая того на работу.

В сильную жажду находиться у реки, и не испить водицы, не каждый сдержится и не остановит даже, что вода в ней отнюдь не чистая. Так и Лёха с Серегой, будучи работниками питейного заведения, незаметно пристрастились перед каждым выступлением пропустить по «соточке» коньячку, так сказать, для смягчения горла. Потом их стали нередко угощать посетители. А как откажешься? Клиент всегда прав. Вот и начал Лёха регулярно появляться на пороге родного дома изрядно смягчив горло и уважив многочисленных страждущих выпить с любимым музыкантом. Ленка поначалу ворчала, но денег становилось с каждым днем гораздо больше, и женщина уговорила себя, что ничего страшного не происходит. И муж, с ее легкой руки стал потихоньку спиваться.
Дошло до того, что он ночью или под утро уже шел не домой, а прямиком в гараж, и иногда с очередной почитательницей своего таланта. Дома начались скандалы. Такого уже Елена терпеть не захотела, тем более гонорары стали утекать на сторону.
Был поставлен ультиматум, или он прекращает все это безобразие и ищет новое место работы или неминуемый развод. Лёха очень любил жену, и довольно быстро приведя себя в трезвые чувства, ушел из ресторана, чем сильно огорчил Серегу. Он стал брать небольшие заказы, выполняя их в гараже. Конечно, с тем, что он зарабатывал ранее, не сравнить, но жить можно. Главное, что в семье воцарился желанный мир. Он допоздна мастерил в своей импровизированной мастерской, а потом возвращался домой, уставший, но довольный.
Только вот любимая супруга стала все чаще приходить очень поздно. На вопрос, где была, отвечала, что задержалась у Ольги, заболтались и всё такое. Он верил, пока в один поздний вечер не увидел настоящую причину ее задержек. К дому подъехал автомобиль, и  из него выпорхнула Ленка. Лёха стоял, как вкопанный, не зная, что делать. Когда она появилась на пороге, вся раскрасневшаяся и заметно смутилась, увидев мужа, он все понял.

- Лен, это кто? – такой вопрос всегда звучит глупо, ведь не важно, кто это, Саша - Паша или еще какой-то хрен с горы.

- Не устраивай истерик. Это  Ольгиного бойфренда друг. Просто подвез и всё! – голос дрожал и предательски выдавал женщину.

- Ладно, поздно уже, - Лёха устало побрел в спальню.

После этого она сильно изменилась. Алексей смотрел на нее и не узнавал в этой женщине свою любимую Ленуську. Он ждал и верил, что вот-вот все станет как прежде, но было только хуже.
Как-то в один из вечеров он пришел из гаража поздно. Завтра нужно сдавать заказ, и Лёха торопился. В доме никого не было. Шкафы с распахнутыми дверцами зияли пустотой.
На столе лежал лист бумаги, наспех вырванный из блокнота. Лёха дрожащими руками взял его со стола и прочитал: «Мне надоела эта нищенская жизнь, и желаю нашему сыну совсем другого будущего. Я подала на развод. Жди повестку в суд. Алименты оформлю позже».
А потом был развод. Ленка вышла из суда и радостно плюхнулась в тот самый автомобиль, друга бойфренда Ольги.
Лёха погоревал, погоревал и решил, что нужно двигаться дальше. У него не было злости на жену. Более того, он ее даже понимал. Красивая молодая женщина. Она достойна была лучшего, а он не мог обеспечить жизнь, о которой та мечтала.
«А не съездить ли мне на рыбалку? Давненько я не был в Тарасовке у деда Афанасия. Жив или нет старый хрен, не знаю» - подумал он и засобирался в путь.
От Нижнего Тагила до села было километров двести. Лёха добрался за три часа. Дорога была не ахти, но его старенький «марковник» выдержал и не развалился. Дом на краю села выглядел заброшенным. Заныло сердце.
«А дед-то видно дубу дал» - подумал Лёха и подъехал к покосившемуся забору.
На звуки вышла соседка баба Маня: «Это кого к нам черти принесли, на ночь глядя?».

- Баба Маня, это я, Алексей! – крикнул Лёха, помня, что та почти глухая.

- Батюшки-светы, Алёшка! Что же ты «анчихрист» не приезжал-то столько, а?! Дед-то Афоня тебя всё ждал, ждал, а ты! Помер старый, уж как полгода, - бабуля утерла краем цветастого платка слезы.

- Работал, баб Мань, будь оно неладно, - только и смог ответить он.

- Ладно, иди, я тебя чаем напою с пирожками, - она ласково погладила сухонькой рукой мужчину по плечу.

В избе пахло выпечкой и травами. Лёха вдыхал эти давно забытые ароматы, и каждая клетка его уставшего организма словно оживала. Он вернулся домой. Потом они пили с бабой Маней душистый чай и много говорили о жизни.

- Ты поживи в доме Афанасия, а хочешь совсем оставайся. У него ведь никого не было и дом брошен. Он тебе его и хотел отдать, - сказала она.

- Так работы здесь нет баб Мань. На что я жить-то буду? – ответил тот.

- Я тебе так скажу. Работа есть. Местный «лигарх», а попросту «бандюга поганая» решил строить здесь церквушку. Ему грехи отмолить и нам хорошо. Так вот завтрева с ним и встреться, а сейчас давай уже на покой. Утро вечера мудрее. Иди вон, я тебе в той комнате постелю, - бабуля засуетилась, убирая со стола.

В первый раз засыпал Лёха как ребенок. Ничего его не тревожило, а в сердце он слышал колокольный звон, от которого становилось легко и радостно.

Чуть забрезжило, а баба Маня уже загремела в кухне сковородками. Лёха открыв глаза, уставился в деревянный потолок. Там в углу паук свил хрустальную паутину, и в нее уже попалась какая-то мушка. Она дергала лапками за тонкие, почти невидимые ниточки, и все больше запутывалась.

- Лёша, я тебе сейчас яичницу приготовлю от Пеструшки. Вот уж моя  матушка, умница, а не курочка, - донеслось из кухни.

У бабы Мани все животные назывались матушками. Услышав это слово, Лёха вскочил с кровати и поспешил к умывальнику. Строительство храма сейчас занимало все мысли мужчины.

- Доброе утро, баб Мань, - кинул он на ходу.

- Доброе, так и есть, - ответила та и душевно заулыбалась.

Было видно, что пожилая женщина очень рада незваному гостю, так как давно уже никто к ней не захаживал. Дети выросли и уехали из села, практически не навещая престарелую мать. Вот она и обрушила всю свою материнскую заботу на Алексея.
Лёха быстренько позавтракал, поблагодарил бабулю, оделся и, выходя из избы, громко сказал: «Баб Мань, я по работе пошел».

- Давай, милый, с Богом, - перекрестила его старушка.

Потом, спохватившись, она выскочила вслед за мужчиной: «Алексей, самый большой дом в центре села, такой богатый, с вензелями, там живет этот «лигарх».

- Найду, баб Мань, не переживай! – крикнул он ей в ответ, закрывая скрипучую калитку.

Старушка еще долго стояла на крыльце, смотря вслед Лёхе, и глаза ее светились от счастья.

Дом с вензелями, как описала его бабушка, было отыскать нетрудно. Он действительно выделялся значительными размерами и кованым забором, на котором обозначились витиеватостью металла инициалы владельца.
«Ф.Э.Д.» - прочитал Лёха.

«Бля, неужели сам Феликс Эдмундович Дзержинский?» - не успел подумать он, как кованая калитка открылась, и вышел мордоворот в спортивках с надписью «Adidas».
- Тебе чего? – спросил обладатель модного костюма.

- Я по работе. Строителем, - ответил Лёха.

- Это на храм чувак, - крикнул он кому-то и, услышав одобрительный возглас, впустил Алексея внутрь.

- Приблизься, - тучный мужчина сидел под сенью раскидистого дерева и брезгливо разглядывал Лёху.

- Здравствуйте! Я, Алексей, – сказал тот, подходя ближе.

- И тебе не хворать. Чего умеешь? – спросил хозяин дома, проигнорировав знакомство.

Лёха не сомневался, что это был именно тот, кто ему нужен, так как мордоворот в «брендовых трениках» встал на страже, словно цепной пес, и не отводил тяжелого взгляда от гостя ни на секунду, пробуравливая его до самого основания.

- Все умею, - ответил Алексей, с интересом разглядывая колоритного мужчину.

- Все умеет только один Господь и  еще я. Давай конкретизируй, а то мне уже скучно стало, - не удовлетворился ответом незнакомца Ф.Э.Д и громко отхлебнул вискаря из граненого хрустального стакана.

- Плотничаю, могу класть плитку, да много, что могу, - перечислил тот.

- Уже лучше, ведь умеешь, когда захочешь. Давай так, встреться с батюшкой местным. «Обкашляйте» с ним всё, чо надо, и потом ко мне, понял? – сказал он и, встав с плетеного кресла, слегка пошатываясь, пошел к дому.

Краем уха Лёха услышал, как он дал команду модному громиле: «Пробей этого бедолагу, чтобы к вечеру я знал о нем все».

- Понял, Феликс Эдуардович, - с готовностью откликнулся тот.
«Феликс Эдуардович, ну, надо же, почти попал» - подумал Лёха.

Затем он познакомился с батюшкой Павлом, сказав, что его отправил Феликс Эдуардович. Они обстоятельно обсудили, какие материалы потребуются для строительства храма.
Лёху назначили вроде как главным, и его задача, на первых порах, заключалась в том, чтобы закупить нужные материалы на склад, а батюшка нанимал местных мужиков на само строительство.
Поселился он в доме деда Афанасия, чтобы не стеснять бабу Маню, хотя она уговаривала остаться у себя. Он отказался, но пообещал, что каждый вечер, после работы будет с бабулей чаевничать и рассказывать новости со стройки.
Материалов на склад было закуплено немало. «Ф.Э.Д.» давал деньги, а Лёха привозил цемент, гвозди, кирпич, и многое другое. Проверять его никто не проверял, типа всё на полном доверии. Знал бы он, чем это доверие ему обернется, так отчитывался бы за каждый купленный гвоздь.
И вот уже первая закладка была произведена. Батюшка Павел произнес речь перед собравшимся приходом, не забыв упомянуть имя благодетеля Феликса Эдуардовича Дёмина, имя которого было увековечено на одном из закладочных кирпичей.
С утра до позднего вечера здесь громыхало и стучало, скребло и визжало. Работа кипела.
Стоял поздний вечер. Лёха чаевничал с бабой Маней и рассказывал о том, что их дело спорится. Вот только приезжие строители требуют оплаты и грозятся перестать выходить на работу. «Ф.Э.Д.» задержал выплаты, говорит, пока пусть ждут, вот они и ропщут, боятся, что обманут. Лёха как может, уговаривает их, но те, похоже, больше терпеть, не намерены.
 
- Боюсь, разбегутся они, кто куда. А новых шабашников собирать времени нет. Скоро осень и многие работы нужно успеть сделать до первых заморозков, - удрученно высказался он.

- Ну, ничего, Лёша. Дело то хорошее, хоть и не на праведные деньги. Бог поможет, - бабушка добавила горячего чая в его кружку.

В этот момент в сенях послышался шум, и в избу забежал один из строителей храма Маджид: «Алексей, пожар! Склад горит! Сильно!».

Лёха выскочил из избы вслед за ним, и они помчались к месту пожара. Батюшка Павел со сбежавшимися сельчанами и строителями пытались водой из ведер заливать бушующее пламя, но все было тщетно. Пожарная часть в селе отсутствовала, а потому и у горящего склада надежда на выживание была минимальной.
Когда Лёха и Маджид добежали до места, ветхая соломенная крыша обвалилась, покрыв собой остатки деревянного строения, и похоронив все строительные материалы.
Через какое-то время появился «Ф.Э.Д.». Он гневно смотрел на пожарище и его взгляд ничего доброго не сулил. Люди, перешептываясь и смотря в его сторону, стали потихоньку расходиться.
Бизнесмен подошел к Алексею и сказал: «За склад отвечать будешь ты. Понял? Если через три дня не возместишь все сгоревшие материалы, готовь зад подставить паяльнику».

Лёха возвращался домой подавленным. Он завалил всё дело.
«Нужно было охранять склад, ведь там на такие большие деньги материалов. Что теперь делать? Даже  если продать своего старенького «марковника», не покроешь и десятой части» - думал он, идя по проселочной дороге.
Его единственное жилье, квартира в Нижнем Тагиле было практически сразу отдано жене с сыном, а потому продать его было нельзя, и неоткуда взять денег. Лёха оказался нищ и гол, как сокол. Но и на паяльник садиться ох как не хотелось. И он знал, что с такими людьми, как «Ф.Э.Д.» шутки плохи. Свое слово они сдержат.

Во дворе его поджидала баба Маня: «Лёшка, ну, чего там?».

- Сгорел склад, дотла. Бандиты через три дня расправу учинят, если не возмещу убытки, а мне денег взять негде, - ответил он.

Та заохала, запричитала: «У меня гробовые есть. Немного правда, но хоть что-то купить сможешь на них, а там придумается».

- Не, бабуль, там, даже если гробовые собрать со всех на селе, не хватит. Да и не возьму я их, даже не думай, - ответил он решительно.

Лёха сел на крыльцо и задумался, - «Ну что за жизнь такая пошла? Хоть в петлю лезь! Никакого просвета».

Баба Маня, словно прочитав его мысли, сказала: «Тогда тикай, родимый. Беги от этого «лигарха». Я знаю, что говорю. Ему человека убить, что муху прихлопнуть. Глаза-то демона».

- Так куда же я побегу? Они меня везде достанут. Пусть уже убьют, нахер, сам виноват. Дело завалил! – обреченно сказал Лёха, поерзав на ступеньке крыльца, вспомнив угрозы про паяльник.

- Есть место! Иди к монахам в монастырь. Они укроют и не выдадут, - выпалила старушка.

Лёха выпученными от удивления глазами уставился на нее: «Баб Мань, да какие монахи? Где я, а где монастырь? Нет, это вообще полный бред! Ну, ты и удумала!»
- Вот окаянный, еще и сумлевается! Беги, говорю, к монахам, туда тебе дорога, - твердо сказала старушка.

- А про дело загубленное не переживай шибко. Если Господь позволил пожар, значит, здесь храму быть, но не на эти кровавые деньги, - добавила она.
Мужчина задумался, - «А может бабуля права и мне нужно обратиться за помощью к монахам? Я, конечно, не знаю об их жизни, но ничего, всё когда-нибудь познается и происходит в первый раз».

- Давай, собирайся, чего «сиднем» прикинулся, бери вещички и ступай в Казанский мужской монастырь. Если ко мне придут о тебе спрашивать, скажу, что не знаю ничего, не видела и не слышала, - стала подталкивать старушка мужчину.

Алексей зашел в дом деда, собрал необходимое. Попрощавшись с бабой Маней, он сел в машину и поехал в монастырь. Та вышла на дорогу и перекрестила его.
Добравшись до места, он припарковался и вылез из машины.
 
Почувствовав сильное волнение, Лёха остановился перед воротами, - «Я ведь не крещенный, елки-палки. И зачем я послушал бабу Маню!».

Он решительно развернулся, и пошел обратно к машине, когда из ворот монастыря вышел мужчина в монашеском обличии.
Он внимательно посмотрел на Алексея и промолвил: «Войди, коль приехал, здесь тебя выслушают и если нужно окажут помощь».
Лёхе стало очень неудобно за свою минутную слабость, и, последовав словам монаха, он решительно пересек ворота монастыря. Тот также пошел рядом с ним.
- Я не крещеный, - тихо, почти шепотом вымолвил Алексей.

- Значит, ты правильно сделал, что пришел сюда. И даже, если причина другая, не важно, - сказал тот ровным тоном.

- Наш монастырь разное видел. Построен-то он и освещен, аж в 1906 году. Ранее здесь была деревянная церковь, в честь Святого Духа. Нововозведенный храм был из кирпича во имя Святой Троицы, но его закрыли в 1934 году. И только совсем недавно, в 1989 году храм вернули Русской Православной церкви, - пока они шли по дорожке, усыпанной мелким гравием, монах рассказывал Алексею историю монастыря, а тот внимательно слушал, не перебивая.

- А еще у нас здесь есть свои достопримечательности. Целебные источники. Один был освещен в честь Всецарицы, и над ним была построена небольшая деревянная церковь, а рядом со стенами монастыря в небольшой часовне есть источник в честь Николая Чудотворца. Колодцу этому, по преданию, уже более 120 лет. Такие чудеса Господни творятся на нашей матушке-земле. Вот мы и пришли, - закончил свой монолог монах и открыл дверь главного помещения монастыря перед гостем.

- Присядь, мил человек, я сейчас о тебе скажу, - добавил он и указал на одну из деревянных лавок.

Через непродолжительное время монах вышел и позвал за собой.
В небольшом помещении Лёху встретил седобородый старец: «Я, игумен Алексий. Кто ты? И что привело в наш монастырь?».

Алексей рассказал все как есть, без утайки. Старец слушал внимательно, не перебивая, лишь изредка оглаживая седую бороду. Когда Лёха закончил свой рассказ, тот продолжал молчать и о чем-то задумался.

- Ну, что же, действительно тебе грозит большая опасность. Оставайся, оглядись, будешь пока помогать по хозяйству. Тем более твои профессиональные навыки здесь очень пригодятся, - сказал старик.

После знакомства с игуменом, Алексей под руководством монаха Владимира, пошел устраиваться, там, где будет жить. Помещение было очень скромным, но чистым и вполне уютным.
Монах Владимир рассказал о завтрашнем распорядке монастыря, и тихо удалился. Лёха сел на жесткую кровать, прислонившись к прохладной стене спиной, и не заметил, как уснул. Сказалось сильнейшее переутомление и переживания последних трагических суток. Ему приснился сон.

«Он в рясе черного цвета. Длинные волосы собраны сзади в пучок, на груди крест. Вокруг дым, пыль столбом. Люди бегут, спасаясь от взрывов снарядов. Он берет на руки маленького плачущего ребенка и помогает его матери добежать до укрытия. Там уже много таких, испуганных, с грязными закопченными лицами. Женщины прижимают малышей к груди и с мольбой смотрят на него. Он вышел наружу. Навстречу бежали молоденькие солдаты, спасая мирных жителей, как и он, и помогая им укрыться от бомбежки».

- Вставай, брат, а то проспишь все самое главное, - монах Владимир тряс Алексея за плечо.

- Эко ты вчера как умаялся. Уснул, не раздеваясь, как солдат на посту, - пошутил он.

- Солдаты! Мне приснились солдаты, - сказал спросонья Алексей.

- Твоя война уже закончилась. Ты в безопасности, - продолжал шутить Владимир.

- Нет, она еще впереди, - промолвил Лёха и вышел за монахом в коридор.

Прошло  полгода с того самого момента, когда Лёха от отчаяния переступил порог монастыря. Кто-то скажет, что люди не меняются, и может быть будет прав, но с нашим беглецом произошла удивительная трансформация. И дело было не только в том, что он стал послушником, а в душевной гармонии, которую он здесь ощутил.
Утро было утром. Он слышал, как наперебой, хвалясь певческими данными, щебечут птицы, ощущал ароматы нагревающихся на солнце под капельками росы, трав и цветов, и тихо радовался этому. Не спеша облачался в подрясник (длинное, закрывающее тело одеяние с узкими рукавами), своей простотой символизирующий смирение и отречение от мира, подпоясывался и шел на хозяйственные работы. У послушника Алексея были золотые руки и его очень ценили в монастыре. Каждый день дарил свои чудные плоды. Нельзя было назвать жизнь в монастыре раем, это была бы неправда, но скромность такого бытия приносила истинное удовольствие душе послушника.
Алексей молился. За родных и близких, за тех, кому причинил когда-то боль, и за себя грешного. И молитвы эти шли от сердца, с той его глубины, с которой поднимается надежно скрытое и самое сокровенное и тогда слезы текли по щекам мужчины. Сначала он робел перед этим состоянием, но потом они стали приносить ему небывалую легкость и чистоту в душе. Каждое молитвенное слово, произнесенное им вслух или мысленно облачалось в материю. И обладало оно невиданной энергией, и он чувствовал это, и сердце его ликовало от радости!
Нужно отметить, что послушник – это человек, живущий в монастыре, подчинившийся его уставам и принявший решение стать монахом, но еще не прошедший постриг. При посвящении в послушники читается особая молитва. Так вот, когда такая молитва читалась, Алексей еще не ощущал в себе того, что сейчас. Он просто умом понимал, что так нужно и правильно. Но прошло время, и теперь он ясно осознал силу молитвенного слова. Ведь каждая клетка его организма откликалась и наполнялась светом.
Монашеские обеты, принимаемые человеком, влекут за собой пожизненную обязанность исполнения их перед Богом и не могут быть даны легкомысленно, поэтому от степени к степени они возрастают от простого к более сложному, и он понимал, что ему нужно пройти долгий и трудный путь, чтобы стать монахом, и он был готов.
Алексей часто спрашивал монаха Владимира о жизни в монастыре и тот ему охотно обо всем рассказывал.

- Скажи, Владимир, а ты почему решил стать монахом? – поинтересовался он.

Тот какое-то время молчал, и Алексей решил, что он не хочет рассказывать.

- Если мое любопытство некстати, то и не говори, - смутился Лёха.

- Да нечем мне секретничать. Скажу, коли интересно. Было время, когда я почти умер. Для матери, друзей, общества. Вернее тело-то жило, а душа на ладан дышала.
 «Наркоманил» страшно. Все из дома родного выносил, до последней крохи. У матери деньги отбирал силой, чтобы дозу очередную купить, даже на еду ничего не оставалось. Намучилась она со мной. Сын ведь. Жалко ей меня было, страдала сильно. Друзья все отвернулись, при встрече дорогу меняли, чтобы не столкнуться. Последней каплей было, когда икону выносил из дома. Со стены снял и понес продавать. Мать встала на пути, я ее оттолкнул, и вынес Богородицу. А маму потом удар хватил. «Наркоманить» перестал с того дня. Бог дал силы бросить. Ломало страшно, чуть не издох, но не вернулся к злодеянию. Ходил в церковь, просил Бога, чтобы простил меня и дал ей силы поправиться. Ухаживал за больной, пока не умерла. После ее смерти душа ныла, места не мог найти. Даже задумал уйти вслед за ней. Господь не позволил и привел сюда. Вот и вся история, - закончил свой монолог Владимир.

- Также как и ты был послушником, затем иноком, а потом постригся в монахи. Думал – то поначалу как, что успокою душу и вернусь обновленным в ту жизнь, да другим мой путь, видимо, задуман Всевышним, - добавил он.

- На все воля Божья, - задумчиво сказал Лёха.

- Так оно и есть, - подтвердил монах и несколько раз перекрестился.

- Кстати, ты знаешь, что раньше до XX века инок и монах было одним и тем же? Сейчас все иначе. Подвиг инока – это словно обручение, но еще не свадьба.
 Главное же торжество, это когда постригают в малую схиму, и человек становится монахом, дав при этом три обета и совершенно отрекаясь от внешнего мира - добавил в своей ироничной манере Владимир.
Лёха внимательно слушал и только улыбался, как малахольный, и кивал в знак одобрения. Он вообще стал в последнее время довольно молчаливым. В той, мирской жизни, он и так не отличался особой говорливостью, но сейчас стал настоящим молчуном. Словно то, чего он здесь внимал, боялся расплескать, так были дороги эти необыкновенные знания.

- Ничего, мой друг, не успеешь оглянуться, как станешь уже носить рясу и клобук, - шутливо сказал Владимир и по-дружески похлопал Алексея по плечу.

Они, наконец, пришли к месту, где предстояло отремонтировать старую деревянную постройку. Это был небольшой домик, где хранилась разная утварь. Крыльцо немного прогнило, и некоторые ступеньки провалились, их требовалось заменить. Алексей деловито разложил инструмент. Теперь он был мастером, а монах Владимир подмастерьем. Работа закипела. Через несколько часов на месте сгнившего крылечка красовалось новое, еще пахнущее лиственничной смолой. Монах прошелся несколько раз вверх-вниз и остался доволен результатом.
 
- Алексей, ты настоящий профессионал и я у тебя тоже кое-чему научусь, а может, придет момент, и превзойду своего талантливого учителя, - похвалил он  послушника.

Лёха улыбался во весь рот, а его голубые глаза светились счастьем. Еще год назад, скажи ему, что он будет испытывать такую радость от того, что сделал, он бы не поверил. Ну, если только не перевести всё в экономическую плоскость. Тогда мерилом стал бы гонорар, и по нему измерялось бы и счастье. Но сегодня радость на душе была просто радостью и ничем больше. А может в этом и заключается истина?

Прошло три года. Время вообще летит незаметно, когда находишься в постоянном движении и каждодневном поиске жизненно-важных решений. Лёха, после удостоверения в твёрдости намерения принять великую схиму, по традиции трижды подал ножницы игумену Алексию, и тот крестовидно постриг посвящаемого с произнесением слов: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа», нарекая его новым именем Алексий, знаменуя тем окончательное отречение постригаемого от мира.
Три дня после обряда он не выходил из храма. Непрерывно читался Псалтырь. В полночь в храмовой тишине и полумраке с зажженными свечами совершал полунощницу, во время пения которой особые трепетные чувства наполняли его душу. В воскресенье на Литургии он причастился, и с него сняли клобук. До этого все время надо было находиться в головном уборе. И, нужно заметить, что довольно не просто находиться в нем так долго. Ему даже для пострига сшили клобук чуть большего размера, чтобы голова не так болела и уши остались целы. Когда с новоявленного монаха Алексия сняли головной убор, то он познал состояние, будто заново родился на свет Божий.
Ощущения после пострига невероятные. Лёха был окрылен. Чувствовалось особое вдохновение, сила, которую дает Господь. Создавалось впечатление, что искушения и страсти отходят от него, и Бог ограждает своим щитом.
После этого памятного и самого важного события прошло еще два года. В монашестве Лёха осознал всю серьезность самодисциплины. Он много молился и постоянно думал.
Когда мы расслабляемся, то перестаем чувствовать падение. А когда падаем, понимаем, что надо было задуматься раньше. Искушения нас преследуют на каждом шагу. И если, хоть немножко, малую толику, подобно монахам, мы боролись бы со своими помыслами, то одерживали победу и над большим злом. А потому, мы должны быть строгими к себе и милостивыми к другим.
Лёха, будучи монахом, продолжал помогать по хозяйственной части. Он плотничал, и эта работа доставляла ему удовольствие, ведь здесь, тоже можно было думать.
В монастырь каждый день приезжало немало народу. Страждущие спешили сюда за моральной помощью, в надежде на чудо исцеления души и тела. Вера в волшебные источники была тому причиной.

- Здравствуйте! А вы нам не покажете дорогу к источнику Николая Чудотворца? – спросил мужчина проходившего неподалеку служителя монастыря.

Когда монах поднял голову, то Серега узнал в нем своего друга.
 
- Лёха, мать честная, это ты что ли? – удивился Сергей, с удивлением того разглядывая.

- Серега, дружище! Вот это встреча! – обрадовался тот и крепко обнял товарища.

- Ты что, монах? – спросил приезжий, когда прошел первый шок.

- Да, так и есть, - скромно ответил Лёха.

- Ну и как тебя называть теперь, Архимандрит какой-нибудь, да? – поинтересовался Серега.

- Я, монах Алексий, - заулыбался Лёха.

- Слава тебе, Господи, а то я уже напрягся, не на шутку, - выдохнул тот и, спохватившись, представил другу девочку, стоявшую поодаль.

- Лёх, это моя дочка Светочка. Мы приехали с ней к источнику. Ты нам покажешь, где он находится? – вновь спросил он.

- Конечно, покажу, - ответил Алексей, внимательно поглядывая на белокурую малышку.

Пока шли по тропинке к колодцу, разговаривали.

- Она у нас родилась хворой. Сначала думали, что просто одна нога чуть короче другой, на аппарате Елизарова вытягивали. Долго была лежачей. Потом все поправилось и обе ножки стали нормальными. Но оказалось, что это не самое страшное. Она у нас психически не здорова. Врачи лечат, но толку нет. Вот нам посоветовали сюда приехать к Николаю Чудотворцу, - Серега замолчал.
В воздухе повисла тягостная тишина, и было слышно лишь шуршание опавшей листвы под их ногами.

- Ничего, Господь поможет, нужно только верить. Я буду каждый день молиться,  - промолвил Лёха и погладил девочку по белокурой голове.

Та посмотрела на него, синими, как небо глазами, и улыбнулась.
Они пришли к источнику. Серега набрал холодной колодезной воды, отчего бутыль тут же запотел, а Лёха тихо проговорил молитву и по окончанию, умыл малышке лицо.

Они еще какое-то время постояли около источника, а затем пустились обратно.

- Твои нормально устроились. Ленка, как сыр в масле катается. Ей мужик подарил тачку крутую. Пацан учится в школе с английским уклоном. Он ему компьютер купил. Живут в большом доме. Вообще, всё, о чем она мечтала, сбылось. Этот их не обижает, вроде любит, - рассказал о бывшей супруге Алексея Серега.

- Ну и дай Бог! Я рад. Если человек хороший ей на пути встретился, значит, так оно и к лучшему, - отреагировал Лёха, и в его голосе слышалась искренняя радость.

- Сказать им о тебе? Все ведь думали, что ты сгинул. Я пытался искать, даже в деревню ездил. Там бабка живет, Маня зовут. Так вот она, видимо всю войну партизанила. Ни слова не вымолвила, прикинувшись немой, – спросил Серега.

- Мне там деревенские мужики рассказали о тебе. Местный бандос Дёма погиб в перестрелке. Не поделили они чего-то там с таким же. А о тебе помнят там и все уважительно отзываются. Говорят, что он на тебя все повесил. Не верил, что ты на его деньги материал закупал, а спалил склад, скрывая, что там и не было ничего. Но они-то знают, что ты копейки не взял, - рассказывал новости Сергей.

Лёха слушал его внимательно и только одобрительно кивал головой.

- Помолюсь за всех и за ФЭДа тоже. Бедовый был мужик, но дело - то задумал неплохое. А баба Маня действительно партизанила, когда еще сопливой девчонкой была, и у нее личный подвиг имеется в биографии. А еще награда, только она скромничает ее показывать. Нужно к ней вскоре поехать, да по хозяйству помочь, забор поправить и еще что, - промолвил он.

- А родным скажи, чего скрывать? Может, когда приедут сюда к нашим – то чудодейственным источникам. Здесь хорошо. Да и сына увижу, - просто ответил Лёха.

Когда они подошли к машине, Серега на прощание крепко обнял друга: «Я буду к тебе приезжать теперь часто, можно?»

- Конечно, в любое время, - ответил тот.

Машина тронулась с места, а монах Алексий смотрел им вслед и крестил.
Прошло два десятка лет. Иеромонах Алексий верою и правдою служил в родном монастыре. Много утекло времени с той поры, как Лёха вошел в его стены, но он ни на секунду не сомневался, что поступил тогда правильно. Его взрослый сын часто навещал отца, и они вели задушевные беседы. Тот ему не раз помогал в трудные моменты мудрым советом, вселяя веру в добро, за что молодой человек был благодарен. Бывшая супруга Елена иногда тоже посещала монастырь и общалась с иеромонахом Алексием. Они стали добрыми друзьями. Делить им было нечего, ведь у каждого своя жизнь и свой путь. Найди в себе Ангела и сохрани его!
На дворе двадцатые годы двадцать первого столетия. Память о некогда великом государстве под названием СССР уже давно поросла густой травой. Пятнадцать союзных республик, составляющих тогда эту могучую страну, жили своей особенной жизнью. После распада Союза все они стали самостоятельными государствами, а некоторые даже разделились на части. С несколькими создались взаимовыгодные союзы, остальные были совершенно чужими.
Дружеские отношения сложились с Белоруссией, имеющей общую границу с Россией и являющейся самым близким соседом, что автоматически располагало к налаживанию взаимовыгодных отношений. С Казахстаном, в котором наша страна до сих пор благополучно пользуется космодромом на Байконуре и имеет на его территории пять военных баз. С Арменией, у которой уже были конфликты с Азербайджаном и Турцией, а наличие партнерских связей с сильной Россией - это гарантия мира. С Абхазией и Южной Осетией, где РФ заботиться о поддержании мира внутри них и на границах, а также способствует развитию национальной экономики и торговли. С Киргизией и Таджикистаном, входящих сегодня вместе с РФ в СНГ, военный блок ОДКБ и ШОС.
По другую сторону баррикад оказалась недальновидная Украина, в которой после смены президента и расцвета блока националистов, усилилась ненависть к России, что привело к обострению и разрыву партнерских отношений. Хитрый Узбекистан, одновременно сотрудничавший с РФ и с НАТО, и позволивший появиться на своей территории в 2014 году, региональному филиалу Североатлантического альянса. Слабые и неинтересные страны Балтики, выжигающие «каленым железом», все, что напоминало бы об СССР. Флюгеры Грузия и Молдавия, не друзья, а скорее латентные враги.
А ведь были же одной дружной семьей! И весь мир восхищался, а враг дрожал даже от одного упоминания аббревиатуры из четырех букв. Это надо же было создать страну, которая просуществовала целых семь десятков лет и на момент распада занимала территорию площадью 22,4 миллиона квадратных километров (а это почти одна шестая часть суши Земли) с населением в 293 миллиона человек. СССР был на втором месте в мире по уровню промышленного производства - 16,5 % мирового объёма и на седьмом - по уровню национального дохода. Только вдумайтесь в эти цифры! Это была по – настоящему Великая Империя!
Мы развивались сами и развивали других. Но, видимо, нет в жизни справедливости. Ведь те, кто были согреты на нашей щедрой груди, оказались настоящими змеями, жалящими сейчас в самое сердце.
Среди них и Украина. Сердце иеромонаха Алексия кровоточило. Ведь у него немало было в той мирской жизни друзей и добрых знакомых – украинцев. Что с ними сейчас? По какую сторону баррикад они? За чьи идеалы бьются?

«На украинскую плодородную землю пришла страшная беда. Многочисленными обещаниями, которым никогда не сбыться, и тряской куском пирога перед мордами их жадного и глупого правительства, вероломные страны хотят достичь одну единственную цель – как можно сильнее напакостить России. Не интересна им «Незалежная». Трижды тьфу им на нее, а если выразиться на американский манер, так вообще, насрать! И если завтра, а может уже и сегодня, самый последний украинец сгинет с лица Земли, они даже этого не заметят, потому как хохлы для них не люди, а мусор под ногами. Почему это не понятно?!» - монах думал, и на душе у него было ох как неспокойно.
Сейчас, в своих мыслях, он даже выражался грубым мирским языком, потому как не мог совладать с внезапно нахлынувшим раздражением. В нем проявился Лёха. Монах перекрестился несколько раз, попросив у Господа прощения за дерзкие помыслы.
На днях монастырем было инициировано собрать гуманитарную помощь, и сопровождать столь ценный груз вызвался иеромонах Алексий. Они следовали в Украину. Путь не близкий, и нужно было к нему подготовиться. Монах давно так надолго не отлучался из монастыря. Но в том – то и заключается жизнь миссионера, что он часто, и надолго, покидает родимый дом, чтобы оказать посильную помощь нуждающимся. Их путь лежал в Мариуполь.
Через сутки после начала спецоперации российские войска подошли к городу со стороны Донецкой народной республики. Тогда же произошли первые бои с украинскими националистами у села Павлополь. Спустя неделю город был полностью заблокирован. Россия объявила об открытии гуманитарных коридоров, через которые мирное население могло покинуть город. Укронацисты в свою очередь препятствовали эвакуации граждан. Украинские официальные лица стали делать заявления об ударах РФ по гражданским объектам. Это начались с их стороны ожидаемые провокации.
На начало апреля в Мариуполе оставались три очага сопротивления, это порт, «Азовсталь» и некоторые части центра города. Россия продолжала организовывать гуманитарные коридоры, а количество желающих сдаться или эвакуироваться с каждым днем росло.
В конце апреля Мариуполь был взят окончательно и бесповоротно, а вся территория планомерно зачищена от националистов.
Когда иеромонах Алексий прибыл сюда с гуманитарной помощью и увидел своими глазами, что происходит вокруг, его сердце сжалось от боли. Он раздавал посылки людям, подбадривая их добрым словом, и они благодарили священника за поддержку. Вокруг стояла разруха, но глаза жителей сияли надеждой. Каждый из них пытался найти в себе Ангела и сохранить его, во что - бы то ни стало!
После возвращения из командировки в Мариуполь иеромонах Алексий много вспоминал и раздумывал. Когда он находился в разрушенном войной городе, он видел всю ситуацию в целом. Сейчас же перед ним стали всплывать картинки каждого мгновения. Ему вспомнился маленький мальчик, почти малыш, с взрослыми глазами.
 
Он держал маму за руку и, смотря на бородатого мужчину в рясе, будто спрашивал, - «Что происходит? Почему?».

И сердце монаха ныло от боли. Некоторые из пришедших за гуманитарной помощью смотрели с немым упреком на миссионеров. Словно они были виноваты в происходящем вокруг.

Жители  не задавали, при этом себе самый главный и честный вопрос: «Как могли допустить, даже малейшее проявление фашизма в Украине?!».

И тогда за этим вопросом посыплются и другие.
 
«Как допустили, чтобы 9 мая в день Великой Победы, уже стареньких и немощных фронтовиков гнали с площадей погаными метлами, а?!
Как  позволили, чтобы имя «степки бандеры» (специально пишу с маленькой буквы инициалы недоноска) стали произноситься с придыханием и благоговением, а?!
Как позволили нападки на людей, бывших когда-то братскими народами?!
Как можете продавать свою Родину за поганый американский цент?!
И это только начало!
Если Украина и сохранится, во что уже никто не верит, и ее гниющий труп, брошенный на дорогу, не растащат по частям американские и европейские стервятники, то ваши же потомки вас и проклянут. Они постараются стереть с лица истории своей страны даже упоминание о том, что сейчас происходит. И вы канете в лету, словно и не жили на этой Земле! Потому, как вы предатели!» - так думал проявившийся Лёха.
Не суди, да и судим, не будешь! Сейчас этот догмат не действовал. Да, и иеромонахи тоже иногда позволяют себе такие мысли, потому все мы люди и все не безгрешны.
Беспокойство занозой засело у него в сердце. Читая молитвы, монах все время думал о том, что увидел в разрушенном Мариуполе.
Он родился и жил в прекрасной стране. Далекие восьмидесятые сейчас ему показались золотым веком процветания добра и света. Все счастливы. Действительно существовало некое равенство людей и в этом тоже.
Ценности были другими.
Кино, пусть и наивное, несло позитив и радость!
В театрах шла настоящая крутая классика, а не тот мусор и похабщина, который сейчас пытаются «втюхать» театралам откровенно бездарные режиссеры, по-американски заворачивая свое примитивное дерьмо в яркую обертку и приглашая отыграть за гонорар все еще именитых актеров, в лучшем случае, в худшем же эпатажных и необразованных певичек и певцов.
Было много, очень много библиотек! Мы ведь читающая нация! Даже в самом маленьком населенном пункте была своя библиотека с замусоленными до дыр книжками.
Мы занимались спортом! Настоящим! И «Спартак» действительно был чемпионом! Нам было важно стать первыми на Олимпиадах, потому как это, прежде всего, нужно нашей любимой Родине!
Все мальчики мечтали стать космонавтами, а девочки – балеринами. Мы, дети рабочих и крестьян, тянулись к прекрасному!
Сегодняшний день принес совсем другую действительность. Жесткую и беспощадную. Мы, наевшись гнилой «американщины» вдоволь, и получив, одну лишь изжогу и несварение желудков, поняли, что пора возвращаться к своим истокам. Нет всему прозападному! Нет их паршивым ценностям! Мы круче!
Иеромонах Алексий думал: «Мне уже под шестьдесят. Ровно половина жизни ушла на активные поиски себя. Я служил в армии, был мужем и отцом, учителем, музыкантом и строителем, теперь я священник. И, кажется, пришел к логическому завершению в своих долгих изысканиях, но прошла еще одна добрая половина жизни, а вопросов стало больше. Душа не знает покоя. Сердце ноет. Мое Отечество сейчас находится в сложной ситуации. И пусть говорят, что один в поле не воин. Мы сегодня совершенно одни стоим на поле брани против вселенского зла. И каждый из нас должен что-то совершить очень важное в этом трудном поединке. Если ты не с оружием в руках, то защищать честь Родины обязан на своем месте, и все мысли и поступки, должны быть поддерживающие тех, кто сражается плечом к плечу, каждую минуту рискуя своей жизнью!».
Иеромонах Алексий решил поговорить со своим духовником. Он терзался и никак не мог найти правильного решения. Монах редко обращался к нему, но сейчас пришел момент, ведь это было на всякое дело, а душевно трудная ситуация.
Есть одно интересное поучение преподобного Паисия Святогорца.
Однажды его спросили: «Если человека духовно слабого, немощного немного подтолкнуть, разве Бог не поможет ему чего-то достигнуть?».
И преподобный Паисий ответил: «Да, Бог поможет, но от толчка человек должен бежать. Иначе устает и тот, кто толкает. Когда человек все время топчется на одном месте из-за того, что не хочет исправляться, это очень утомительно для того, кто пытается ему помочь. Если в человека не войдет доброе беспокойство, чтобы он мог начать двигаться и совершать духовную работу, у него не будет духовного преуспеяния, он будет как квадратное колесо, которое нужно то и дело толкать. Толкаешь – “брык”, встало. Опять толкаешь – “брык”, встало. Разве можно так ехать? Если впереди долгий путь, разве можно толчками его преодолеть? А духовный путь долог – не сто и не двести метров».
Иеромонах Алексий не относился к тем, кого нужно постоянно подталкивать и всего старался достичь собственными силами. Но сейчас перед ним оказалось непреодолимое препятствие, и требовался тот самый волшебный божественный «пинок». Он подробно рассказал о своей поездке в Украину и о своих терзаниях после нее.
Игумен Владимир внимательно выслушал монаха и ответил: «Воевать тебя не отпущу, а вот помочь обрести веру, поддержать, вселить надежду, на это благословляю».
Они еще долго беседовали, а затем иеромонах Алексий покинул своего духовника. Он вышел от него окрыленный. Теперь на сердце и душе стало чуть-чуть спокойнее. Монах знал, что нужно делать и сомнения больше не грызли его.
Сборы были недолгими. Личных вещей Алексий взял немного, больше упаковал православной литературы и атрибутики. Его Ангел вел туда, где монах был сегодня жизненно необходим, хотя путь наметился и не из легких.
 
«…Инок Пересвет, помолившись и попросив прощения у всех, обратившись к князю Дмитрию со словами: «Лучше нам убитыми быть, чем полоненными быть погаными», - выехал навстречу злодею….».

Иеромонаха встретил офицер и сопроводил к месту назначения, после чего, как могло показаться, все благополучно про него забыли. У Алексия возникло ощущение, что, находясь за тысячи километров от дома, он оказался в вакууме. Связи не было никакой, и тогда монах решил действовать самостоятельно.
Он побывал в госпитале, где оказались рады священнику и начальство, и медработники, и пациенты.
Иеромонах привез раненым ребятам фотографию чудотворной мироточивой иконы Божией Матери «Донецкая», рассказав об очень интересной истории: «В подмосковном храме иконы Царицы Небесной «Умягчение злых сердец» в селе Бачурино, одноименный образ мироточит уже двадцать четыре года и путешествует по всему свету».
После посещения священника и совместной молитвы дух у наших солдат поднялся невероятно. Даже те, кто унывал, вдохновились молитвенным общением и обрели желание поскорее вернуться в строй.
При возвращении из госпиталя в место своей дислокации, батюшка вновь встретился с тем же самым офицером и теперь уже, он, видимо, получив распоряжение, не отходил от священника ни на шаг.
Офицер сразу предупредил, чтобы монах не рвался на передовую, потому как там у солдат тяжелая работа, и посещение священника, скорее всего, вызовет у них смятение, а в опасной ситуации, вынудит их встать на его защиту, порой и ценой собственной жизни.
А вот когда бойцы отойдут для отдыха после сражения, там и должен быть дежурный священник, чтобы именно во время отдыха можно было побеседовать и помолиться. Для солдат это жизненно необходимо.

- Ну и славно! Значит, буду пока дежурство нести здесь. Радуюсь я тому, и сердце мое ликует, что в наше время восстанавливается былая связь Русской Православной Церкви и армии, - одобрительно кивнул монах Алексий и вышел из помещения, офицер следовал за ним по пятам.

Мимо прошагали четверо солдат крепкого телосложения. Они несли лотки с румяным ароматным хлебом.

- В нашем монастыре тоже замечательный хлеб выпекают, - заметил монах.

- Здесь передвижные хлебозаводы обеспечивают продукцией. И не только наших солдат и офицеров, но и местных жителей. За сутки выпекается до шести тонн хлеба, - сказал офицер.

- Также имеются мобильные бани. Пропускная способность более тридцати человек в час. Когда не воюем, занимаемся ремонтом и заправкой боевой техники, - добавил он.

По дороге к офицеру обратился сослуживец и тот вынужден был оставить иеромонаха: «Батюшка Алексий, нужно отлучиться, вы тут сами без меня уже, осмотритесь, ладно? Я вас ненадолго оставлю».

- Ступайте с Богом, я справлюсь, - перекрестил монах офицеров.
Из полевой палатки вышли два молоденьких солдата. Завидев Алексия, они поздоровались и нерешительно подошли ближе.

- Батюшка, мы не крещеные, а можете нас окрестить? – спросили молодые ребята.

- Могу окрестить. Меня зовут иеромонах Алексий, а вас как, молодые люди? – сказал он.

- Мы, два Сереги, - ответил парень побойчей.

- У меня друг Сергей. С детства вместе, - заметил Алексий.

- Он тоже священник? – наконец, подал голос и второй солдат.

- Нет, он музыкант. Расскажите мне, как вы здесь оказались, - спросил  Алексий.

- Я решил подписать контракт, потому что вся эта тематика военная мне по душе. А еще привлекла возможность поездить на боевой технике, полетать на самолетах, - ответил один из парней.

- Это был обдуманный шаг. Я с самого детства мечтал стать военным. Даже занимался несколько лет в детском патриотическом центре. Пошел, можно сказать по призванию, и точно не из-за денег. Отца у меня нет. Мама только. Она до последнего момента не знала, что я собираюсь подписать контракт. Когда уже заключил, тогда и сообщил, - сказал второй.

- Объявили о том, что будет спецоперация, мы долго не верили. В это время находились в пункте на учениях, где формировался отряд. Мы с Серегой и познакомились там, теперь везде вместе и в бою тоже, - добавил Сергей, который был разговорчивее.

- Батюшка Алексий, а вы стрелять умеете? – спросил Сергей первый (так его нарек монах, а вторым же Сергея молчаливого).

- Умею, коли понадобится, - ответил тот парню.

- Ну, так считается, что монахам запрещено участвовать в сражениях, - удивился тот.

- На самом деле, это не совсем так. Есть мнение, что воинствующие монахи на Руси были обычным делом. Об этом имеются упоминания, например, в «Сказании о Мамаевом побоище», в котором речь идет о двух иноках Пересвете и Ослябе. Хоть их и представляют боярами, они же еще были и монахами-схимниками. А еще пример, как перед Куликовской битвой Дмитрий Донской выставил против Челубея монаха Пересвета. А священники и монахи - ветераны Великой Отечественной войны?! В страшные годы они встали на оборону страны.  На Руси, испокон веков, существовали Воины Христовы в рясах, - твердо сказал иеромонах.

- А потому Святая Церковь в День Победы ежегодно поминает усопших воинов. Всех тех, кто реализовал слова Спасителя: «Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя», - добавил он.

Солдаты внимательно слушали монаха.

А потом он крестил. Желающих оказалось немало. Среди них были не только российские солдаты и офицеры, но и мирное население.
Православных христиан, тех, кто уже был крещеным, батюшка исповедовал и причащал.
Командир заранее объявлял о предстоящем молебне, и отдавал приказ построить свое подразделение. Не запрещалось присутствовать на молебнах и мусульманам. На службе батюшка старался употреблять самые общие слова: «Во славу Божию», «Господь поможет», «Царю Небесный, Господи сил, утверди воинство наше...», чтобы все присутствующие понимали, что они обращаются к единому Богу за помощью.
Священник Алексий делил с воинами все тяжести войны, своим участием согревал уставшие души, будил совесть, предохранял воинов от озверения и ожесточения. Слава о нем гремела.
Укронацисты угрожали расправой и заочно приговорили иеромонаха к смерти, даже назначив награду за его голову. Он стал для них серьезной проблемой. Ведь с одной стороны были они, кто каждый божий день раскачивал собственный народ на качелях сомнений и страха, и монах Алексий, вселяющий веру, дарящий надежду и уверенность в правоте дела.

«…Иль Пересвет с Гигантом к бою, как вихорь, на коне летит, крест левой жмёт, копьё десною,  и раздробляет вражий щит….».

Загляни в себя и отыщи там Ангела, и сохрани его, и он сохранит тебя!