Глава 10. Ужас, летящий на крыльях ночи

               
      

"...он долгое время мучил его,
так-что его связывали цепями и узами,
сберегая его; но он разрывал узы
и был гоним бесом в пустыни..."
Лк.8:29



           Дело шло к полуночи. Дремлющие у костра тинэйджеры клевали носами или завороженно глядели в раскалённое жерло костра, еле подсвечивающего юные лица. Утомившимся за день рукам было лень подкинуть порцию дров и отогнать от недавних безумцев, да и от себя, чернильный ужас ночи. Поникший  Баянов тихо дремал, уткнувшись носом в колени, или, может быть, только делал вид. Напротив, рядом примостившийся, Кушнарёв, дико пялился во вьющиеся протуберанцы и уже как час высматривал в колышущемся мареве всполохи жгучих знамений.
 

         В один из моментов, когда разомлевший народец уже начал перебираться в палатку, и безо всяких причин, Кушнарёв, вдруг, как ужаленный, отпрянул от пламени. И как ведро ледяной воды, обрушил на наши головы отчаянный вопль:


         - Они, они!! – заорал он как резаный. - Братка, спасайся!!! – и в то же мгновение нырнул в кромешную тьму. Братка, как на крыльях, метнулся следом.


         В зыбких отсветах поднявшаяся суматоха была подобна вражескому нашествию, подкараулившему врасплох, беспечно спящее племя. Засуетились, забегали чертыхающиеся парни, нараспев запричитали недовольные девицы, и всё повторилось вновь. Может быть, лишь с той разницей, что на этот раз бегущие от невидимых преследователей выбрали для спасения просторную гладь реки. Открытое пространство чёрным магнитом притягивало одержимых, с шумом продирающихся через густые заросли. Треск ветвей, отчаянные вопли и беспокойные голоса друзей дьявольской какофонией звучали из непроглядной тьмы, гоня в отчаянном ритме сердце. Адреналиновый зов предков нёс каждого представителя мужского племени спасать и защищать кого-то из своих, не обращая внимания на падения и хлещущие по лицу и рукам ветки.


          Уже Бугаёнок и Колов настигли у самой реки Баянова, мёртвой хваткой вцепившись в его руки. Тщетно. Щуплый, но обезумевший подросток, как тряпичных кукол тащил по песку орущих парней, шаг за шагом продвигаясь к чёрной бездне. И даже уцепившиеся за его тощие ноги, - Карандашов и Степуля, - ничего не могли поделать. Баянов, как зомби, медленно, но верно, ковылял всё дальше.  И только с разбегу прыгнувший на его спину Лапшин, все-таки смог свалить сомнабулу, взметнув у берега чёрные брызги. Итак, пятеро орлов, нагнавших свою жертву, кое-как смогли справиться с обезумевшим подранком, в которого, вселились, казалось, все исчадия ада.


           Наспех  связав извивающуюся бестию ремнями и заткнув истошно орущую пасть чей-то майкой, удальцы отправились на поиски второго сумасшедшего, шумящего где-то поблизости.


            На наше счастье, запутавшийся в прибрежном ивняке Кушнарёв, так и не смог выбраться на берег, хотя это совсем и не означало лёгкого усмирения бесноватого. Вырываясь из наших рук, он ещё долго носился по поляне, истошно голося во всю мощь своих лёгких, и только ловко подставленная мною подножка, и вовремя навалившаяся сверху братва, положили конец, как его, так и нашим страданиям.


             Ещё через полчаса, связанные по рукам и ногам, с тряпками во рту, припадочные смирненько лежали у жаркого костра, по-рыбьи пуча бессмысленные глазёнки. Всё остальное сообщество, беспокойно ёрзая у огня и нервно прихлёбывая из кружек горячий чаёк, бурно обсуждало случившееся.


             - Вот уж действительно - имя нам легион, - чуть трясясь, делился со всеми Карандашов, - я эту ночку вовек не забуду. Исцарапали, да искусали всего, твари…

             - А чего ещё от дураков было ждать, - продолжила Света,  - кроме проблем и анализов.

             - Раньше надо было решать, - изрекла Кира, - додуматься только, взять с собой наркоманов! Тут ещё разобраться надо, кто виноват. Правда, Максим?

             - Сами напросились, - оправдывался за товарища, Бугаёнок. – Да вы ничего не знаете, из каких они стрёмных семей. Для них эта вылазка может быть самый лучший момент в жизни. Что их ждёт в будущем, -  пьянство, воровство и небо в клеточку. Они и так держались до последнего…

             - Держались, да не удержались, - задумчиво высказалась Люся. – Девочки, а и вправду, чувствуя нашу неприязнь, они и вели себя соответственно. Ну, хотели нас как-то заинтриговать, удивить по-своему. Нам же подавай чистеньких, да ладненьких, да и богатеньких, желательно. Правда, ведь?


              Совестливое, красноречивей всяких слов, молчание, было ей ответом. Лишь Степуля, то ли не желая сопереживать, то ли пряча жалость за сарказмом, обозвал Люсю – «святой Терезой». На что ему уже никто не хотел отвечать…


               Вязкая, сонная чернота глухой ночи, вновь навалилась на наши плечи, будто пеленая тяжёлым саваном. В гробовой тишине непривычно резко постреливал рубиновый костёр, освещая багряными вспышками отяжелевшие лица. Безучастно лежащие рядом, на миг выхватывались изредка разгорающимся пламенем: то спутанными ногами, то навзничь запрокинутой головой, то неестественно скрюченной под ремнём рукою. Казалось, всё оцепенело в сонном мороке, и только стремительно проухавший над головами филин, будто стражник в ночи, как ни в чём не бывало, продолжал присматривать за вверенными ему владениями.
                Виталий Сирин