Глава 4. Черная книга

Чем темней, тем страшнее сны,
Чем темнее, тем ближе к ней.
Сруб “Не тронь”

Глаза привыкали к темноте долго. Ночное небо без звезд черной пеленой укрывало лес, который снова встретил пронзительной тишиной. Туман все так же полз под ногами, вырисовывая змеевидную тропу.
Гнетущего страха не было, он не сдавливал грудь, и Лида сделала глубокий вход. В этот раз она знала, что это сон, знала, что проснется, но все равно не решилась сходить с протоптанной дороги, которая, очерчиваемая стволами сосен, также вела вдаль.
Время тянулось безжалостно долго, нескончаемый лес не желал отпускать и открывать путь к полю, наоборот, чаща сгущалась, превращая все вокруг в ночной кошмар. Холод, ранее бегущий по ногам, уже обволок все тело и заставлял биться друг об друга зубы. Неумолимая дрожь обуяла каждый сантиметр и крупными болезненными бугорками все покрыла гусиная кожа. Камень в этот раз помогать не хотел, хоть в нем была острая необходимость. Было темно, холодно и одиноко.
Деревья, покрытые лишаями, дорисовывали картинку в голове и становились мрачным образом лесного хозяина. Старые, готовые к смерти стволы были плотно покрыты мхом и лежали на густо заросшей сорняками земле. Тропа теперь усеяна по бокам грибницами поганок, а в воздухе витал еле уловимый запах мертвечины. Легкая тошнота сбила с мысли, неприятный ком встал поперек горла. Захотелось прикрыть нос, но руки не слушались. Аметист нежданно подал признаки жизни и слабо засветился, освещая перед собой небольшой клочок земли. Стало немного теплее.
Мертвая тишина не нарушалась даже когда нога предательски наступала на ветку или шишку, зато боль чувствовалась в полной мере. Девушка опустила взгляд, на ногах были носки, в которых она вернулась домой, выше болтался кусок летнего платья.
Когда это во снах виднелась одежда из реальной жизни?
Туман, тем временем, становился гуще. Его языки облизывали кожу и медленно растекались во все стороны будто щупальца.
– Уходи, – шепот пролетел совсем рядом и дымком растворился во мраке сюзёма.
Резко обернувшись, Лида никого не увидела, однако сосущее чувство тревоги било по вискам и кричало:
“ОН СМОТРИТ”
Камень потух, и темнота с новой силой обрушилась на дремучий лес. И только так девушка смогла заметить еле уловимые глаза, что сиренью сверкали среди старой чащобы. Они мелькали быстро, ловко перемещаясь среди зарослей. Уследить за ними было просто невозможно.
Тело сковало цепями, позади раздался тихий звук, напоминающий падающие на ветру листья. Лида ощутила прикосновение ледяных рук, что крепко обняли плечи, чужая голова облокотилась о макушку и пряди смоляных волос шелком заструились по лицу. Мягкая кожа коснулась мочки уха, девушка почувствовала, как чьи-то губы медленно разлепились, обдавая шею колючим холодком.
– Просыпайся.
***
Тело невольно вздрагивает от падения, после глубокого вдоха Лида открывает глаза. Желтые фонари на черной морде неотрывно смотрят на хозяйку в ожидании. Вскоре к ним подключаются еще две пары сверкающих глаз. Коты томительно глядели на сонную девушку, тыкаясь мордочками в лицо и руки. Кряхтя, она поднимается на локтях и мутным взглядом озирается по комнате. Темно, за окном иссиня–черное небо, разбавленное светом многоэтажек. На часах 02:19, глубокая ночь. Весь день прошел коту под хвост, а спать все равно хотелось ужасно.
Голова раскалывалась, в висках в набат били колокола. Но встать все же пришлось, организм требовал стакана холодной воды и горячего душа. Во рту пересохло и на языке ощущался противный железный привкус. Кожу на лице неприятно стягивало. Взглянув в зеркало, девушка скривилась, её губы, нос и щеки покрывали темные бордовые пятна. В памяти быстро всплыл удар о мужскую грудь.
– Он каменный был что-ли? – Нервный скулеж сопровождался тщательным ощупыванием и осмотром носа. Все цело, никакой боли или неприятных ощущений.
На кухне смиренно своей трапезы ждали три голодных создания, миска каждого из которых вскоре была наполнена кормом. Долгожданный стакан прохладной освежающей воды был выпит за глоток.
Еле плетущиеся ноги переступили порог ванной. Одежда стремительно слетела на пол, обнажая тело напротив зеркала. Разглядывать себя желания не было, перед глазами сразу же промелькнули черные радужки в отражении маленького зеркальца в деревне.  Однако взгляд зацепился за темные пятна на плечах. Кожу покрывали кровоподтеки, повторяющие рисунок ладоней.
Первым потенциальным виновником был сосед, хватка которого показалась довольно сильной и даже грубой. Вторая мысль вызвала нервный смешок. Лида подумала о человеке–медведе из сна и сразу откинула этот вариант, уж больно глупым он казался.
Хмыкнув, девушка скрутила короткие волосы в пучок и залезла в ванну. Горячая вода мощным потоком хлынула на кожу, смывая липкий пот и засохшую кровь. Красные капли стекали по лицу вниз, огибали шею и грудь. Кипяток поглаживал кожу, вызывая приятное покалывание. Чистота вызывала чувство легкости и расслабляла.
“Незваный”
Неожиданная сердечная боль зажгла в ребрах резко и сильно, ужас перед внезапной смертью от инфаркта вытряхнул последние крупицы сна. Ладонь с небывалой скоростью полетела к груди, но первым нащупала кулон, он горел как каленый металл. Рука одернулась, но тут же вернулась и сорвала подвеску с шеи. Камень со звоном упал на пол и боль исчезла, оставив после себя лишь ее отголоски.
Сердце колотилось от испуга, на дрожащих ладонях не было ни намека на ожог. Лида выключила воду, аккуратно поставила ноги на холодный кафель и посмотрела в запотевшее зеркало. На груди ничего нет. При попытке отдышаться закружилась голова. Краем глаза она в смятении смотрела на камень. Рука с опаской потянулась за аметистом, он был ледяной, ровно как в момент, когда впервые его надела.
Необъяснимая тревога тыкала зубочисткой мозг и не дала вновь встать под душ. Быстро обернув полотенце вокруг тела, Лида вышла из ванны. Коридор встретил прохладой, по квартире гулял сквозняк. Кожа покрылась острыми мурашками, девушка съежилась, потирая плечи. Она четко помнила, что окна в каждой из комнат закрыты. Включив свет, стало понятно – дело во входной двери, она была не просто не заперта, а открыта настежь. Видимо Лида не закрыла ее, когда пришла. Стоило бы побеспокоиться, но за входной дверью была еще железная на две квартиры, а соседи уехали на неделю, так что никто не смог бы войти. Но треклятая паранойя не оставляла в покое. На кухонном столе лежал нож, ставший гарантом спокойного осмотра квартиры. Из груди вылетел тяжелый облегченный выдох, можно было наконец расслабиться.
На кухне сильный спазм скрутил живот при взгляде в сторону холодильника. Мозг великодушно напомнил о пустом, с самого утра, желудке. Через 15 минут в воздухе витал запах свежезаваренного чая и подгоревших блинов. С нескрываемым раздражением девушка смотрела на свои кулинарные потуги, поражаясь тому, как быстро исчезали ее навыки готовки. Сухие блины нехотя лезли в рот, ситуацию не спасало даже малиновое варенье. Аппетита не было, да и откуда ему было взяться. Травяной чай разбавил застрявший в горле ком и было принято решение закончить трапезу.
***
Близился рассветный час, ночная синева, вытесняемая багрянцем, светлела, создавая на небесном полотне удивительный градиент. Яркое, ослепляющее солнце выползло с горизонта далеко на востоке и несло за собой новый день.
Стоя на балконе, Лида вдыхала полной грудью прохладный утренний воздух, приятный сладковатый запах щекотал ноздри. На фоне тихо играли любимые песни. Во дворе с каждой минутой все громче щебетали птицы и на улице показались первые ранние пташки в спортивных костюмах. Девушка фыркнула про себя, поражаясь высокой мотивации любителей ЗОЖа вставать в такую рань ради пробежки. Будто в издевку то ли над ними то ли над собой, руки поднесли к губам сигарету.
Наверху послышался шорох и скрип открывающегося окна. Чиркнула спичка. Отрадно было знать, что не одна она жила в нездоровом режиме и могла курить ранним утром на балконе.
– Эй!
Возглас наложился на песню и слился с ней. Лида дернула головой в непонимании и попыталась понять послышалось ей или нет. Телефон продолжал проигрывать музыку дальше, но она навострила уши.
– Что за песня? – сверху, привлекая внимание, раздался голос.
Встав спиной к окну, девушка откинулась наружу и посмотрела наверх. Оттуда на нее с легким прищуром смотрели уже знакомые черные глаза. Тело невольно съежилось. Снова этот сосед.
– Ну так? – мужчина коротко кивнул, растягивая тонкие губы в улыбке.
– А? – Лида нахмурилась в попытках разглядеть собеседника, тот, будто зная это, наклонился сильнее вперед, открывая перед девушкой вид на свою нагую грудь.
– Песня только что у тебя играла, не скажешь название?
Он прожигал ее взглядом, пока она пыталась собраться с мыслями и ответить на вопрос. В его руке, ритмично музыке, покачивалась трубка, которую мужчина периодически подносил к губам и делал затяжку.
– Кукла колдуна. – тихо и почти невнятно протянула Лида.
Мужчина одобрительно хмыкнул. Его свободная рука потянулась к влажным волосам и зачесала их назад, но пара непослушных кудрявых локонов упали обратно, скатываясь по крепким плечам.
– Спасибо. – черные глаза продолжали рассматривать ее, не упуская из внимания ни одной детали, – О, и прости за вчерашнее, уставший был ужасно, вообще не соображал. Еще и напугал тебя наверняка. – мягкий мурчащий голос поглаживал слух и манил к себе.
– Можно и так сказать, – девушка машинально дотронулась до отметин на плечах.
Собеседник прищурился, нагибаясь вниз настолько, что мог выпасть из окна.
– Это я сделал? – глаза его в миг округлились, – Прости идиота! Я порой силу не контролирую вообще.
– Ничего не сломал, на том спасибо.
– Считаю, что просто обязан загладить вину. Что предпочтешь?
– Не уверена, что готова принимать что-либо от странного соседа сверху.
Парень поджал губы, с пониманием кивая.
– Справедливо, ничего не скажешь. Как никак несколько лет тут живу, а тебя вижу второй раз. Я бы на твоем месте мне тоже не доверял. Однако, если надумаешь, то знаешь, где меня найти.
– Ага…
Мужчина на прощание улыбнулся и скрылся в глубине балкона. Сверху клацнула оконная задвижка, сосед вернулся в квартиру.
Докуривать сигарету уже не хотелось. Разные мысли о новом знакомом заполонили голову, и непонятно в чем была причина, в его приятной наружности или непритязательной странности. Первое, пожалуй, привлекало намного больше.
***
За окном рдел закат, над алым горизонтом плыли розовые облака.
После дневного сна Лида чувствовала себя не менее помятой, чем ночью. Сон не пошел на пользу и лишь отнял время.
Рюкзак валялся в коридоре и смиренно ждал, когда из него наконец вытащат неизвестное старье и очистят от грязи.
Три тяжелых книги с особой аккуратностью разложили на столе. Лида сцепила на груди руки и задумчиво осмотрела потрепанные временем обложки. Где-то черные, где-то коричневые куски обшарпанной кожи покрывали внешнюю часть дневников. На лицевой стороне не было ни одного опознавательного знака, сами книги скверно склеены и прошиты, что наталкивало на мысль о том, что это ручная работа автора. Выбирать из трех вариантов пришлось примитивной считалочкой. Жребий пал на среднюю, во всех смыслах. И лежала по середине и выглядела средне между двумя другими.
Внутри ждали желтые страницы, исписанные одновременно знакомыми и неизвестными символами, зарисовками трав и мест, которые нельзя было описать никак иначе, кроме: ведьмины заметки. Лида криво улыбнулась, вспоминая все сериалы и фильмы, сюжет которых начинался со странных книг.
С ходу не получалось разобрать ни одного слова, все сливалось в неясную глазу кашу. Словно текст противился, максимально морочил и не позволял разглядеть в себе хоть что–то знакомое. Идей по поводу назначения книг было немного и вскоре они свелись к одной.
–Черная книга значит, в трех томах, – протянула девушка, зрительно пересчитывая дневники.
Черная книга – если говорить более попсовым языком, то гримуар. В общем-то книга от колдунов для колдунов. Точнее только для посвященного круга, семьи, приемника.
Еще в вузе Лида увлеклась изучением фольклористики и постоянно пыталась пополнять свой багаж знаний. Для изучения использовалось все: книги академиков, лекции и статьи в интернете, собрание быличек и рассказы бабушек. Благодаря этому она знала достаточно о ведьмах, чтобы сказать, что Марья Брониславовна могла ею быть. Но не той вештицей, что летает на метле и дружит с чертями, в это верить очень хотелось, но не получалось, а той, которая живет себе на отшибе деревни, собирает травы и отшептывает деревенским детишкам заикание за мясо и молоко. С другой стороны, внешне она не имела со стандартным образом ведьмы ничего общего. Слишком обычная, слишком семейная. Одно можно было сказать наверняка, Марья была необычной женщиной.
Острое желание набрать Злате и расспросить ту обо всем, забивалось насмерть осознанием, что ей и без того ужасно плохо. Но как же хотелось знать все о этой женщине. Смотрела ли она людям в глаза? Был ли перевернут ее собеседник в зрачках светлых глаз? А может она хромала или имела огромное родимое пятно?
– Интересно, сколько же в твоем омуте чертей, Марья.
Сомнение на чаше весов перевешивало за счет подпола и дневников. Будь она простой травницей или знаткой, то зачем ей прятать какой-то камень ТАКИМ образом и к чему делать свои записи столь нечитаемыми? Может секта? Неоязычники? Считай, одно и тоже. Слишком кропотливая работа для секты, а неоязычники, в большинстве своем, считают коловрат древним языческим символом, так что это вряд ли имеет к ним отношение. Варианты сыпались из головы один за другим, но тут же сдувались прочь.
Спустя час такого неумелого изучения древности начинало саднить глаза. И без того неразборчивая писанина стала выглядеть как набор чернильных пятен.
На третий раз внимание зацепилось за цифры посреди текста, Лида проследила за их периодичностью и расположением. Было принято решение разобрать предложение с первым попавшимся числом. На помощь пришел старый добрый друг интернет и пара книг.
А там, непаханое поле. И шифр Цезаря и Виженера, атбаш и квадрат Полибия. На глаза попалась даже вязь и черты с резами, полюбившиеся теми же неоязычниками. Чего только не встречалось на просторах сети, но ничего не подходило. Девушка еще в деревне верно подметила: это убойная смесь. Искать совпадения приходилось не по словам, а по символам. То тут, то там находились схожие буквы, одинаковые завитки и палочки. Пришлось знатно напрячь мозг. Закусив зубами твердый камень, Лида сощурилась, бегая глазами от дневника к экрану ноутбука и обратно. Праславянский – вот, что напоминала эта галиматья. Знакомые, но далекие от привычных слова. Известные знаки, но отличное использование. Язык, памятников которому нет, кроме, разве что, всех ныне существующих славянских языков. В омут Марьи, как монетка в копилку, упал еще один черт.
Так, спустя пару расчесанных до крови участков кожи и искусанных шек, она смогла расшифровать одно предложение:
“серпень, седьмой день первой седмицы, 959 год от отречения”
– Замечательно, это дата. – недовольно пробурчала Лида, потирая глаза, – Осталось привести ее в божеский вид.
Успех был невелик, но его наличие уже радовало.
– Первое месяц, – продолжила она вслух, – серпень это август, хорошо. Седьмой день, первая седмица, допустим. Седмица — это неделя, значит это у нас 7 число. 7 августа, а год?...Хрен пойми. – карандаш для записей был грубо стиснут среди зубов, – Ведьма наша не позже тридцатых родилась, следовательно отречение было веке в десятом. Отчего можно было отречься почти тысячу лет назад? – хруст древесины, – Как я сразу не сообразила, – уже обгрызенный карандаш вывел на бумажке знаковую цифру “988”. – Хитро, Марья, хитро.
Отречение в год крещения Руси. Рубеж между тысячелетиями и милостивый, но безучастный новый бог, вместо жестоких, но покровительствующих.
“Прощайте идолы резные, здравствуйте идолы писаные.” – с ухмылкой пронеслось в голове.
Мысли о том, что Марья была связана с язычеством, казались логичными, но не обоснованными, но эта дата начала перевешивать чашу весов в сторону древней веры.
Дата сложилась. 7 августа 1947 года. Дело оставалось за малым, разобрать все остальное.
Ближе к ночи удалось разобрать несколько коротких записей за август. Перечитывая их снова и снова, Лида никак не могла поверить в реальность написанного. Все это казалось абсурдным, недосказанным.
Другие дневники исписаны таким же текстом, рисунков в них было немало. Зверобой, чертополох, папоротник, полынь, уродливые твари и странные люди – все это нарисовано настолько детализировано, что по телу невольно бежала дрожь. Либо у Марьи была очень богатая фантазия, либо она видела и знала намного больше, чем обычный городской житель мог себе представить. Пугала даже не столько неведомая нечисть, сколько скользкое, как червь, ощущение, будто она их видела. Ощущала гнилостный упыриный запах, видела покрытого мехом мхов Лешего и чувствовала холодные пластины змеиной чешуи под пальцами.
От нервного напряжения по полу пролетал аритмичный стук ног, а ногти сжимались под натиском зубов. Слишком много в себе таил один ветхий дом.
– Может все же ведьма… – прошептала Лида сама себе. – С херовой тучей чертей.
В который раз перелистывая страницы, девушка заметила зарисовку камня, точь-в-точь как у нее. Рядом текст и пометка, отличающаяся от чернильных ярким синим цветом. На бумаге отчетливо виднелась цифра “4” и далее уже слабо понимаемый текст:
“Остальное там”
– Там, это где? Что значит 4? – схватившись за голову проревела Лида. – Четыре… – девушка перевела взгляд на дневники, каждый из который открыла на первой странице. Крошечные цифры нумерации показались такими незначительными, что девушка просто не обратила на них внимание. – Раз, два, три. Их четыре…Но где тогда последний?
***
За окном светлело, глаза метались от телефона к книгам снова и снова, пока девушка наконец не набрала номер подруги. Гудки, первый, второй и третий тянулись так долго, что Лида уже хотела сбросить вызов, но трубку подняли.
– Надеюсь ты при смерти. – на звонок ответил сонный и явно недовольный Коля. Лида подумала, что так даже лучше.
– Когда ты свободен? Ты мне нужен будешь на весь день.
– Что случилось? – на той стороне послышался голос подруги, – Это Лида, да, хорошо, – тихо сказал парень, – С утра выходной, но сначала объясни, что случилось?
– Мне нужно вернуться в дом Марьи.
– Нахера?
– Ты поедешь или нет?
– Да–да, успокойся. Днем приеду к тебе.
– Я сейчас заеду. Не забудь ключ.
***
Это спонтанное возвращение в эту богом забытую деревню сбивало Колю с толку. Красные от недостатка сна глаза недовольно смотрели на Лиду из-под черных бровей.
– Скажи честно, за что ты так меня не любишь, что тащишь в село кудыкино в шестом часу утра?
Девушка молчала. Из всего разнообразия мыслей было тяжело выбрать ту, которую можно спокойно озвучить так, чтобы не словить косой взгляд. Для этого пришлось рассказать абсолютно все, что было в доме. Коля слушал внимательно, не упуская возможности вбросить в монолог шутку. Выражение его лица менялось от задумчивого до глумливого, пока Лида не сказала, что нашла в капище. Лицо парня окаменело, не было услышано ни одной колкости или наводящего вопроса, молчание. Закончив рассказ, Лида перевела взгляд на друга.
– Прежде, чем ты скажешь о том, что это все крайне несуразная херня, – девушка рывком достала рюкзак с заднего сидения и одной рукой вытащила оттуда блокнот, – Злата нашла дневники прабабки. Я перевела пару записей и, если честно, не знаю, что думать.
Коля молча взял блокнот и принялся читать.
“ 07.08.1947. Чует моя душа, неспокойно в лесу. Хмарь сгущается, проходу нет, змеи дальше от сюзёмов ползут, да птицы молчат. Неужто Сирин скоро запоет? Да и у дома земля стонет. Надо ждать наказ от Ядвиги, но меня такой берет страх. Ходила меж нами молва, что яхонт нашли. Ересь. Откуда ж ему взяться.”
“ 10.08.1947. Звала она, я пришла, да лучше б умерла сразу. Яхонт вправду объявился. Это значит Царь будет его искать, ежели отойдет ото сна. Мало бед пришлось на наши судьбы, не хватало только змиевых страстей.”
“ 13.08.1947. Ядвига наказала спрятать яхонт ото всех. Но ежели зов крови будет? Ненавижу. Мне страшно невыносимо, но разве ж могла я супротив ее воли пойти? Я спрячу, многое отдам, но спрячу. Что есть моя жизнь перед Царевой угрозой. Соберу все, но позже. Хочу еще хоть немного побыть матерью.”
“ 15.08.1947. Борис поверил мне, поверил, что сыночек наш во сне умер. Молюсь, чтобы тот ичетиком не стал. Да толку от этих молитв, утраченного не вернуть. Плачу, постоянно плачу, не смогу я себе простить такого. Мой маленький, век свой буду проживать с мыслями о тебе, ни дня не проживу без пролитых по тебе слез.”
“ 20.08.1947. Борис спит и будет спать столько, сколько мне нужно. Делу нужно время, он не поймет. Да и кто бы понял.”
“ 29.08.1947. Не найдет никто, ни живой, ни мертвый.”
Краем глаза Лида следила за реакцией друга. Безучастное лицо пару раз чуть видно дернулось, как при спазме.
– Но ты нашла…– прошептал Коля с ноткой иронии, медленно переводя взгляд на подругу.
– Что?
– Твой яхонт.
– Это не мой яхонт.
– Та-а-а-а-к, – грузно вдыхая протянул парень, – Подытожим. Значит Златкина прабабка была ведьмой, знала некую Ядвигу, которая сказала ей спрятать этот “не твой” яхонт от некоего царя и ради этого убила своего новорожденного сына, вокруг черепа которого построила языческое капище с дохлыми змеями в своем погребе, – он проговорил это как скороговорку, без единой запинки, – я ничего не упустил?
–  Основную суть пересказал. Но эти записи, это даже не начало, там три тома, я начала со второго и это просто рандомные моменты…Ты можешь представить, что еще может скрываться в тех строчках?! – Лида поймала себя на том, как удобно ей подвернулись конкретные записи.
– Лид, ты уверена, что это не просто бредни сумасшедшей? Ты не пойми неправильно, написано круто, я бы даже сказал с чувством, но мы же не в мистическом сериале о русской глубинке.
– Я понимаю, о чем ты, и не убеждаю в действительности происходящего, но это все равно дико. – девушка прикусила губу, прокручивая в голове остальные события того дня. Должно быть хоть что-то, что могло бы убедить Колю в странности этого места. Идея пришла сама, когда взгляд зацепился за знакомый участок дороги. – Злата говорила, что мы видели волка по дороге из деревни? – услышав вопрос, Коля испуганно дернулся.
– Какого волка?
– Ахуенно огромного и страшного, Коля.
Как вовремя Лида вспомнила о регистраторе, что должен был записать все. Смотря на панель авто боковым зрением, девушка отматывала запись до нужного времени, пока не увидела желаемое. Радость смешалась со страхом. Тварь была настоящей и исчезла она по-настоящему.
Глаза парня расширялись с каждой секундой все больше пока его губы сжимались в нить.
– Он просто исчез. И не говори, что ты этого не видел. Если тут есть такая тварь, то почему бы и не быть ведьмам и диким обрядам.
– То есть ты на полном серьезе могла откинуться от всего этого, – Коля активно очертил рукой все, что его окружало, – и вместо того, чтобы забыть, как страшный сон, решила вернуться. Правильно понимаю?
Отвечать после столь емкого заключения не хотелось. Ведь Коля сказал ровно то, что и должен сказать человек, находящийся в здравом уме. Но раз друзья так часто стали намекать на “сумасшествие”, то стоило бы начинать соответствовать этому образу.
– Да.
– Ладно. – Устало выдавил из себя парень, потирая переносицу. – Изначально я поехал, чтобы ты не обнесла дом, теперь еду, чтобы сохранить твою жопу и голову в целости. Хоть с последним уже проблемы.
– Именно поэтому ты такой хороший друг.
– Знаю. Может теперь ты скажешь, зачем мы едем?
– Дневники Марьи пронумерованы, у меня три тома, однако я заметила одну пометку, на которой был упомянут четвёртый. Хочу его найти.
– Если Злата нашла три, то может и четвертый тоже?
– Пф. Она бы мне сказала.
Деревня, которую Лида видела всего пару дней назад, выглядела еще хуже. Старые дома казались древними, трава вокруг пожелтела и пожухла, по земле волочился густой неестественно грязный туман. Небо медленно затягивало свинцовыми тучами, серые облака давили на кроны деревьев в попытке их обломить. Людей, как и в прошлый раз, не было, ничего даже не намекало на их существование. Забытая богом, заброшенная деревня.
Вырубленная пару дней назад тропинка затерялась среди жухлой травы. Липкая тревога заползла под кожу. Нечто неуловимо опасное пронеслось здесь тайфуном, не боясь наследить. Трава у дома слегка поблескивала, как и дверь и земля вокруг. Лишь приглядевшись удалось различить тонкий слой синеватого инея, плавные узоры которого напоминали морозные рисунки на окнах.
Во внутреннем дворе у замка на двери висел кусок почерневшей бумаги.
– А она здесь откуда? – Лида хотела убрать ее, но Коля ловко отпихнул ее.
– Попросил Злату наклеить, чтобы в следующие посещения можно было понять, заходил ли в дом кто-либо еще.
– Так ее просто отклеить можно и все.
Вместо ответа парень аккуратно ухватился за край бумажки и потянул на себя. Она сразу же порвалась.
– Понято-принято.
В доме вуалью висел горький запах. Его вязкое послевкусие покалывало язык. На полу мелким песком был рассыпан непонятный осадок. Лида присела на корточки. Ей ужасно хотелось протянуть руку к этому песку, ощутить его на пальцах, но Коля резким движением поднял ее, крепко удерживая за запястье. На вопросительный взгляд он ответил, хмуро сдвинув брови.
– Не советую. – качая головой пробурчал он. – Может быть опасно. – таким серьезным она видела его редко, оттого на душе мелко закололо беспокойство.  Если Коля отбрасывал всю свою шутовскую суть, то действительно стоило принять боевую позу и держать ухо востро.
Парень увидел кольцо подпола и рывком поднял тяжелую крышку. Холодный гнилостный воздух ударил в ноздри, в горле встал ком, а желудок густо поддал желчи. Невольно всплыл в памяти запах мертвечины из сна. Коля уже пригнул ногу, чтобы шагнуть вниз, но Лида отпихнула его в бок.
– Зачем туда сразу? Мы даже дом не осмотрели. – если быть до конца честным, то подпол – последнее место в этом доме, куда Лида хотела бы заново лезть. Дурное предчувствие скреблось под кожей, оно напоминало то “ощущение”, что затянуло в подпол в прошлый раз. Та же тяга к чему-то близкому, тому, что принадлежит ей. Но сейчас незримая нить разрывала ее между желанием прыгнуть вниз и плотно закрыть крышку этого склепа и замуровать.
– Вы его перевернули и нашли только три книжонки. Самое тайное хранилось здесь, так что начнем со стремного.
 Молча кивая другу, девушка достала из рюкзака налобный фонарь. Перед спуском хотелось глубоко вздохнуть, но и без того гадкий землистый запах отягощался горечью. Проржавевшая до основания лестница колола ладони, старые перекладины похрустывали под весом тела. Рассеянный свет фонаря рваными кусками освещал подпол, Коля видел, как Лида, стоя на лестнице, смотрела куда-то вглубь, видел, как ее пальцы побелели, сжимая жерди.
– Лид? – Напряжение тугой леской обвилось вокруг горла и потянуло назад, подальше от ведьминого подполья.
– Там, – девушка указала в сторону капища, – была стена. Толстая земляная стена.
– Ну, ты ее разломала, вот она и обвалилась потом. – пожимая плечами заключил Коля.
– Нет, нет, нет, – тихо причитая, Лида спрыгнула на землю, сделала шаг и застыла на месте. – Говно твоя бумажка.
Она увидела четкие следы на влажной земле. Крупные мужские следы, что испещрили весь подпол вплоть до места, где была стена. Трясущиеся руки вытянули из кармана брюк телефон. Лида сделала несколько снимков, медленно пятясь назад, не сводя глаз со следов чужого пребывания.
 Крепкие руки плотно ухватились за плечи, от неожиданности внутренности сжались.
– Ты что увидела? – тихо спросил парень. – Новые кости?
Вместо ответа девушка кивнула в сторону находки. Коля выглянул из-за плеча и удивленно вскинул брови. Пальцы сильнее сжались, тревожа синяки.
– Лучше нам уйти отсюда. – почему-то шепотом проговорил друг, – Ты посмотри, даже сваи покосились, а если не выдержат и все обвалится?
– До этого ты говорил, что это нормально. Обвалились потому-то, а как только следы чьей-то лыжни увидел, так сразу “все обвалится”.
– Тут БУКВАЛЬНО рыскал неизвестный кладоискатель, и когда он это делал, нам тоже неведомо. Потому предлагаю шустро закругляться.
– А ведь я тебя для смелости взяла. – не без толики иронии протянула Лида, освобождаясь от хватки. – Хотел еще вперед меня полезть.
– Я о твоей же жопе думаю, тупица! – внезапный крик оглушительной волной обрушился на девушку. – Тебе бы все хиханьки да хаханьки. Увидела монетку на ниточке и побежала за ней, а что тебя может ждать на том конце и думать не хочешь!
От неожиданного нравоучения глаза на лоб полезли, шея вжалась в плечи и все остальное тело виновато скукожилось. Коля злобно пыхтел, мрачно прожигая взглядом. Атмосфера стала неуютной, она, конечно, таковой и была, но иначе.
– Да. Поэтому ищем книгу, хочешь, иди на чердак, там я не копалась.
Смачно выругавшись подруге прямо в лицо, Коля направился к выходу, не забывая при этом продолжать бранить все, что охватывали его взгляд и мысли.
Не позволяя себе расслабиться, Лида прошла дальше, попутно делая фотографии следов и того, что осталось от тайной комнаты. Большие куски вусмерть забитой земли завалили остатки капища, и вся трава, висевшая там, лежала гнилым покрывалом. Всевозможное железо было погребено вместе с костями.
– Нет тут ничего. – разочарованием пропиталось каждое слово. – А если и было, то отныне оно под толщей гнили и сырой земли.
Горечь наверху рассеялась и дышать стало намного легче. На печи лежали бутылка воды и пара шоколадок. Невольно на лице появилась улыбка. Несмотря на то, что Коля злился, он позаботился о ней. В доме его не было, но шум на чердаке был слышен отчетливо, как и ворчание.
На периферии взгляда промелькнуло пятно. Ледяной холод разрядом прошелся по коже. Медленно, будто на шарнирах, Лида поворачивала голову в сторону пятна. Азарт и страх, смешиваясь в дикий коктейль, потащили ее вслед за мимолетным видением прямиком вглубь дома. Комната Марьи была перевернута с ног на голову, вещи валялись на вывернутых полках комода, кровать раскурочена, сундук из-под дневников перевернут. Шторы у окна, к которому в прошлый раз присосалось нечто, густо измазаны черными пятнами.
Голос в голове нашептывал вкрадчиво, шипя, что это место не пустовало, как Лида предполагала, оно полнится жизнью, иной. Шепоток нарастал и становился все громче, все четче:
“Здесь, блазень здесь”
От чужого голоса передернуло. Свой, но абсолютно чужой – так он ощущался. Голос звучал не извне, а сидел глубоко внутри и рокотал, бился о тесные рамки благоразумия и желал вырваться наружу.
Тишина накрыла внезапно, до звона в ушах. Все звуки исчезли, как и признаки чьего-либо присутствия. На краю глаза нечто вновь показало себя. В брошенном и покинутом жизнью доме не остался бы даже тот, кому строго наказано за ним следить. Лишь тот, чей долг и прошлое прочно сплелись с душой, смог оставить здесь частичку себя.
– Это ты, Марья? – Молчание блазня жадно впитывало каждый издаваемый Лидой звук.
Услышав свое имя, размытый силуэт по кусочкам принимал ясный вид.
Полупрозрачные босые ноги с мертвецкой синевой выше лодыжки закрывались старым, выцветшим от времени сарафаном, на таких же синюшных руках были отчетливо видны давно зажившие рубцы, которые даже не пытались прикрыть закатанными рукавами. Бледное, осунувшееся лицо, устало смотрело блеклыми голубыми глазами сквозь Лиду.
– Нашла… – ее голос звучал так тихо, словно некто подкручивал колесико громкости, старательно заглушая звук динамиков.
От одного вида блазня разрядом тока било по кончикам пальцев, ноги стали ватными и плохо держали в вертикальном положении. Если и не истинный дух Марьи, то его отголосок стоял совсем рядом, стоило протянуть руку и коснуться стеклянной кожи.
– Ты действительно здесь? – Марья подняла глаза и наконец посмотрела прямо на девушку.
Дикая дрожь в теле мешала сконцентрироваться.
– Не должна была…найти…видно…зов…крови… – неразборчивые слова смешивались в кашу и казалось, что связь с ней пропадает.
Речь о камне, это ясно, как день. Но что в нем такого особенного? Что в себе таил этот небольшой кусок минерала? Нужно привести блазня в чувство, вернуть его в этот мир, крепко удерживая на тонкой грани с явью, чтобы узнать.
– Марья! – Взгляд ее обрел ясность, безразличие на лице сменилось на страшный испуг, словно она проснулась и осознала все произошедшее.
Синие пальцы сжали горячие запястья, светлые глаза глядели в самую глубь, вытаскивая наружу все тревожные мысли, что уже несколько дней копошатся в голове, как черви и не дают покоя.
– Что же ты, дура, наделала! Я прятала, чтобы уберечь и свой род и мир явный. А ты влезла, выкорчевала всю мою боль и венцом повесила на шею. Зачем вернулась? Ждешь лихо? А оно уже идет по твоим следам!
Страх, держащий в узде, сбили с ног возникшей злостью. Она подбивала клинья, не позволяя панике охватить остатки самообладания и направляя в нужное русло.
– Где четвёртый дневник? – возмущенный вздох Марьи рассеялся в пустоте, она не ждала вопросов и уж тем более не желала отвечать на них. Но Лиде нужно было знать, эта мистерия слишком легко затянула ее в свое болото.
– Знания не для твоих глаз, нет в тебе золота, иссякло! – крик блазня отражался от невидимых стен и бумерангом возвращался обратно, больно ударяя по вискам.
– А для чьих? Златкиных? Она сама отдала мне их, не захотела принимать твое наследие. – Марья, злобно зыркая пустеющими глазницами, молчала, – Вот потому твоя душа тут и гниет…– прошипела Лида, – дар не отдала. А я и без золота все узнаю, и, раз уж ты не хочешь говорить, то и без тебя.
Яд сочился с губ бушующим потоком. Злость накапливалась в воздухе, кристаллизовалась, наполняла собой сознание Лиды. Марья злила ее, не давала ответы, которые так нужны. Череда событий привела ее к тому, что приходится выпрашивать у призрака чужой прабабки о дневниках, что не сдались ее правнучке. Но Лида была готова и дальше разбираться сама, корпеть ночами над нечитаемыми записями, видеть реалистичные сны и ощущать, как ее сознание раскалывается на две части.
– Глупая явья девка, лезет в брод, из которого ей не под силу выбраться. – Голос женщины потускнел, как и она сама. Тело медленно рассеивалось, отпуская замерзшие руки, – Избавься от яхонта, иначе змей отойдет ото сна.
Тишина раскололась на множество осколков и все звуки обрушились острым градом. Марья исчезла и лишь браслеты холода на запястьях кричали о реальности происходящего.
Это было странно. Ощущение естественности во всем этом действии создавали диссонанс в голове. Словно ничего не произошло, точнее ничего ненормального. Дрожь отступила столь же быстро, как и началась. Голос молчал. Девушка опустила взгляд на кулон, камень не светился.
– Не сон значит.
С губ слетел смешок. Похоже Лида и впрямь наткнулась на то, что было предназначено иной душе. Но в груди огнем горела страсть к заросшей поганками тропе, что вела в неизвестность. И она готова по ней идти.
***
Сказать, что Коля был в крайнем шоке – не сказать ровным счетом ничего. Его не было пятнадцать минут и что он увидел, точнее услышал, заходя обратно в дом? Бормотание подруги, сидящей в эпицентре бардака с сигаретой в руках.
– Ты что делаешь?
Лида медленно подняла голову, в серых глазах плясали лучи солнца, а изо рта вылетела паутинка дыма.
– На чердаке ничего нет? – вопрос прозвучал обыденно, даже устало.
Коля, хмуря брови, пробежал глазами по комнате.
– Ничего, как, видимо, и тут. Твоя работа? – девушка отрицательно помотала головой. Коля с недоверием поджал губы, вновь оглядывая перевернутую комнату. – Ну не барабашка же постаралась.
Лида, в попытке сдержать смешок, хрюкнула.
– Та-а-а-а-к, ладно. Ты походу подвальной плесенью надышалась, давай–ка домой. – одним рывком он поднял Лиду, как котенка, держа за шкирку.
Она могла сказать, что видела Марью, что та пригрозила ей пробуждением змея, но какой в том толк? Слушать о бедах с головой абсолютно не хотелось, да и могли ли они быть, если Марья прямо сейчас стояла позади Коли, не скрывая искреннего удивления в своих мертвых глазах.
***
Лида выглядела как умалишенная, бегала глазами туда–сюда, озиралась по сторонам. Когда Коля силком запихал ее в машину, она безостановочно стучала ногтями по крышке бардачка, дергала ногой, отбивая раздражающий ритм, понятный только ей. За руль девушке сесть не дали, поэтому всю дорогу она провела за просмотром видов внегородских окрестностей. То и дело она глядела на свой яхонт, вертела его в руках, хмурилась и снова смотрела в окно.
В памяти Коли всплыл разговор с женой по ее возвращению:
– У нее снова что–то не то. – на вопросительный взгляд мужа она ответила обеспокоено, – Я посреди ночи просыпаюсь, ее в кровати нет, стоит мне глаза на минуту закрыть, как она уже сидит и смотрит, просто в никуда, понимаешь?
– Ну вышла в туалет, а потом словила бзик, наша обычная Лидка.
– Коля, она не выходила. – Злата сжала руками голову, опираясь о свои колени, – Старый деревянный дом, в котором даже под кошачьим весом скрипят половицы, не мог скрыть ее шагов. Она же топает, как слон! А ее лицо утром…будто ужас увидела воплоти. И еще…– девушка замолчала, резко поджав губы. – Неважно. Я боюсь за нее. Помнишь, что после того парня было?
Коля гулко вдохнул сквозь зубы, вспоминать об этом не хотелось. Как и о любом последствии эмоциональных потрясений подруги. Это всегда страшно.
Сейчас, краем глаза посматривая на нее, язык зудел от незаданных вопросов. Возможно, следовало подготовить почву, подходить к этому медленно, но спросить нужно здесь и сейчас.
– У тебя может случилось что? Ты же знаешь, мы со Златкой рядом.
– Вы даже спрашиваете по одному шаблону, – Лида улыбнулась уголками губ, – Я вам все расскажу, как только сама в этом разберусь.
– Лид…– он понимал, что она врет. Понимал, но сделать ничего не мог. Ему не позволят.
Теперь приходилось думать, как рассказывать все жене.
– Я все сказала.
Оставшуюся поездку никто не пытался заговорить, Лида даже усмехнулась этому. Второй раз мертвая деревня выбивает из колеи, оставляя после себя горькое послевкусие и незабываемые впечатления.
Доставив подругу до дома в целости и сохранности, Коля попрощался и вызвал себе такси. После такого ехать на общественном транспорте желания особого не было.
Лида в немом ступоре стояла у своей машины. Вновь знакомое лицо, при взгляде на которое из головы вылетел весь прошедший день.
У подъезда, вскинув брови, на нее смотрел сосед, но как только его окликнули, тот сразу же отвернулся. Мужчина стоял рядом с соседскими бабушками как закадычная подружка, хоть и выглядел как их самый главный враг – недопанк с маллетом и курительной трубкой. На вопросы женщин отвечал охотно, широко улыбаясь и сверкая клыками. Его заливистый басистый смех вызывал у старушек непристойный для их возраста румянец. От легкого ветра по его лицу разлетелись темные пряди. Следовало признать, его густые кудрявые волосы выглядели просто потрясающе. Они поблескивали под солнечными лучами, как шоколадные конфеты из подарочной коробки, и пышной гривой струились по широким плечам.
Мужчина ни с кем не говорил. Он уже какое-то время стоял с поднятой вверх ладонью в знак приветствия, но Лида этого не видела. За его крепкой грудью она вообще ничего не хотела видеть.
– Сейчас муха залетит. – мурчащий шепот пощекотал мочку и вмиг привел девушку в чувства. – Как интересно, то мы годами в глаза друг друга не видели, то третий раз за неделю. Судьба, не иначе. – он даже не пытался скрыть довольной ухмылки.
Его присутствие вызывало приятную дрожь и плевать, что об этом говорят психологи в интернете. Сейчас ее внимание полностью приковано к этому жуткому и красивому мужчине.
– Приятный парфюм, такие тонкие земляные нотки. – гулко вдохнув, протянул сосед, протягивая длинные пальцы к цветным кончикам волос.
– Я копалась в деревенском погребе. – ответ слетел с языка быстрее, чем он сложился в голове. В воздухе повисло неловкое молчание.
Высоко вскинув брови, мужчина пару секунд удивленно заглядывал Лиде в глаза, пока не рассмеялся. Громко, ярко, так, что девушке захотелось посмеяться вместе с ним.
– Ну, – он продолжал смеяться, утирая слезы–бусинки с уголков глаз. – так даже интереснее. Тем не менее, встрече рад.
– Буду рада, если хотя бы имя свое назовешь. – Недоверие, смешанное с игривостью, открыто сочились из уст, что заметно разжигало в глазах соседа дикие огоньки.
– Володя. – Парень вальяжно протянул Лиде ладонь для рукопожатия и как только она решила ответить тем же, он повернул ее руку тыльной стороной и легко коснулся губами, не разрывая зрительный контакт. – Рад буду узнать твое.
Услышав желаемое, тонкие губы медленно растеклись по лицу.