Три покушения

Три покушения

У меня пробегает холодок по спине при воспоминаниях трех случаев  во время работы следователем прокуратуры Калининской (ныне Тверской) области.

Первый случай. Однажды в апреле 1977 года, мы тогда с женой и старшей дочерью уже жили в Сонкове, поступило сообщение о трупе в деревне Зубарево. Передавший сообщение милиционер сказал, что прокурор Лаврентьева велела мне одному провести осмотр места происшествия, из милиции со мной никто не поедет. Телефона в нашей квартире не было.
 
В распутицу добраться до деревни Зубарево можно было только пешком. Я на поезде проехал километров шесть до разъезда, сошел с поезда и прошел пешком остальные восемь километров.  В сельсовете попросил пригласить двух понятых, пришел в дом, начал осмотр места происшествия, меня насторожило отсутствие трупа.
 
Выяснил, что накануне в деревню приехали шефы предприятия «Химволокно» из Калинина. Вечером в доме выпивали, но крови нигде не было, ни на полу, ни в подполье, ни в расщелинах между половицами. Прошел в  магазин, там, среди покупателей  услышал шепоток: «Дрались, дрались». До этого я  опросил всех очевидцев, которые приехали и выпивали вместе с умершим рабочим, они в один голос заявляли, что тот умер сам.

При этом один очевидец сильно волновался, он заикался, и руки его тряслись.  Я  снова нашел его и спросил: «За что ты убил его?». Он ответил: «Не я его убивал». Я не стал дальше ничего у него выяснять, сразу же прошел в сельсовет, позвонил прокурору и попросил, чтобы в райцентре задержали тех, кто привез труп. Потом позвонил в больницу и попросил не вскрывать труп, а везти его в город Бежецк, так как  похоже на убийство. Все криминальные трупы тогда вскрывал судебно-медицинский эксперт Бежецкой больницы, хирург в Сонкове вскрывал только некриминальные трупы. Врач ответил, что труп он уже  вскрыл, обнаружил отрыв брыжейки и повреждение внутренних органов.

Проведя все необходимые следственные действия, я пешком пошел обратно домой. Дойдя до деревни Горка, расположенной буквой «Г», я, решив сократить путь,  пошел не по улице деревни, а по усадьбам с одного конца деревни на другой конец.  Сворачивая влево на деревенские усадьбы, я видел  метрах в трехстах, стоящий на дороге  возле шохи трактор «Беларусь» с тележкой. По ветру был слышен шум работающего двигателя, из трубы шел дым, но никого в тележке и возле трактора не было. Я подумал, что привезли удобрение и готовятся его выгружать в шоху. Даже не предполагал, какая участь меня ждала, если бы я не свернул с дороги.

На другой день задержали  подозреваемых в убийстве,  они сначала отказывались, потом признались в убийстве. Во время допроса подозреваемые заявили, что они поджидали следователя  на складе с удобрениями у деревни Горка, чтобы прибить его и закопать в удобрения.

Милиция, которая не направила со мной ни одного сотрудника,  оценила раскрытие мною убийства и мою  жизнь, стоимостью электробритвы с дарственной надписью. Но прокуратура области провела длительную служебную проверку, не является ли награждение меня электробритвой со стороны УВД  Калининского облисполкома за раскрытие убийства взяткой. Тогда были натянутые отношения между прокуратурой и милицией. Нервов мне помотали достаточно, но месячную проверку зональный прокурор Борис Абрамович  Бейлин прекратил без последствий для меня. В порыве злости после прокурорской проверки я выбросил на помойку ту злополучную электробритву с дарственной надписью.

Второй случай. Другой случай был в Богом забытой деревне Одинцово Сонковского района летом 1977 года, это –  второе  расследуемое мною убийство. Выехали мы туда на «газике» с участковым инспектором Николаем Кисляковым. Осмотрели место происшествия, допросили свидетелей, мать убитого парня, и поехали задерживать убийцу, уже было темно. Остановились возле его дома, участковый инспектор открыл капот машины и стал  копаться в моторе, я  подошел к сеням дома, постучал.

Меня  насторожили тяжелые шаги в сенях, что-то подсознательное сработало в моей голове. Резко открылась дверь, я оказался за нею, увидел взмах топором в пустоту. От этого сильного взмаха убийца упал на землю, я  подбежал к нему и ударил двумя сложенными руками по шее. Участковый бежал от машины, на ходу расстегивая с себя ремень. Мы  вдвоем отобрали топор, стянули ремнем руки убийцы за спиной, посадили  в машину и повезли в районный центр. У участкового инспектора почему-то не оказалось с собой наручников.

Третий случай.  Двойное убийство  произошло в поселке  Первое Мая Конаковского района в июле 1985 года. Тогда шла подготовка к фестивалю молодежи и студентов в Москве. Было велено убрать всех  психически больных в их «родные» психиатрические больницы. Фельдшер поселка сказала об этом матери одного больного. Та предупредила сына, что завтра за ним придут. Психически больной сходил за пять километров в бывший  родительский дом, взял там спрятанное на чердаке одноствольное ружье и пятьдесят патронов к нему.

На другой день участковый инспектор и фельдшер подошли к дому больного. Стали стучать, тот  ответил, что вооружен и будет сопротивляться. Участковый попросил фельдшера сходить на стройку к студентам Калининского мединститута. Подошли трое парней, участковый отдал одному из них свою фуражку. Сказал, чтобы тот подошел к окну, постучал в него и приподнял на палке фуражку так, чтобы в окне ее было чуть видно. Парень пошел выполнять поручение участкового. В это время к дому подошла теща больного, открыла дверь и, почувствовав прижатый к ее животу  ствол ружья, заорала. Через открытую дверь больной увидал, что участковый держит в руке пистолет, направленный на него. Его теща, чтобы выбежать,  резко раскрыла дверь, которая потом закрылась и снова раскрылась.

Возможно, эти хлопки двери больной воспринял как выстрелы, и сам выстрелил в участкового. Ребята из мединститута увидали, что участковый упал, подбежали к нему и стали оттаскивать в сторону. Один из них взял пистолет участкового, направил в сторону больного,  прикрывая отход. В местной больнице участковый инспектор от полученного ранения умер.
 
Я  вместе с прокурором района В.Н. Алексейкиным, начальником милиции и оперативными сотрудниками, вооруженными автоматами,  вылетел на место происшествия на вертолете. Мы выяснили обстановку и приняли решение окружить дом и вести с больным постоянные переговоры, чтобы он сдался сотрудникам милиции. С ним поочередно должны были говорить мать, жена, теща, соседи, убеждая, чтобы он не совершал больше глупостей и сдался.

Начали осуществлять свой план, а я, не теряя времени, в одном из деревенских домов стал допрашивать свидетелей по факту убийства участкового инспектора. Один из милиционеров помогал приглашать того или иного свидетеля. Я успел допросить студентов мединститута, фельдшера, соседей подозреваемого. Милиционер сказал мне, что прибыл заместитель начальника УВД с автоматчиками, просит меня подойти к месту происшествия.

Придя на место происшествия, узнал, что в это время из областного центра  прибыл бронетранспортер и пятьдесят автоматчиков на машинах. Ими руководил заместитель начальника УВД. Начальник местного отдела милиции и прокурор  доложили о разработанном плане действий.  Полковник  взорвался, сказал, что о случившемся уже доложено министру внутренних дел СССР, нужны оперативные действия. Под свой штаб мы выбрали соседний с преступником дом, такого же типа, с разрешения его хозяев.

Как и положено было по закону, я, являясь  руководителем оперативной группы, настаивал на продолжении осуществления нашего плана переговоров с больным. Полковник, не слушал меня, отдал приказ о немедленном захвате преступника, помимо моей воли. Я  не согласился с мнением руководства УВД вышел из штаба, ползком прополз по картофельному полю и встал за деревом напротив дома преступника. Я не хотел быть участником исполнения непродуманных авантюрных решений.

Услышал, как заместитель начальника УВД командовал: «Ты по стеночке, по стеночке», понял, что если я слышу его слова, то  слышит и преступник. Наступила гнетущая короткая тишина. Затем как хлопок, одиночный выстрел, секунда затишья и автоматная очередь. Началась беспорядочная стрельба из пистолетов.  Я увидал преступника в окне дома, он тоже заметил меня  и дал автоматную очередь в мою  сторону.
 
Спасло дерево, до сих пор иногда  я закрываю  глаза, и вижу  падающие от пуль листья этого дерева. В первые годы после случившегося, бывая по делам службы в поселке Первое Мая, я ходил в ту деревню, подходил к дереву, гладил затягивающиеся новой корой раны от автоматной очереди на уровне моей головы и выше, благодарил дерево за то, что оно спасло мою жизнь.

После этой автоматной очереди я упал на землю и снова пополз по картофельному участку к штабу. Там узнал, что на захват пошли командир батальона из областного центра  капитан Юрий Дагадин и сотрудник  Конаковской районной  милиции. Преступник выстрелом из ружья убил командира батальона Дагадина, местный  милиционер с испугу замешкался. Этого было достаточно, чтобы преступник схватил автомат убитого  и начал стрельбу из него.

Узнав об этом, я приказал: «Бейте бронетранспортером по дому, раскатайте его по бревнышкам!» Бронетранспортер ударил один раз, дом затрещал и немного накренился. Преступник попросил пять минут на размышление, мы  дали ему пять минут. Он за это время облил весь дом изнутри  керосином и поджег его, сам открыл люк подполья и залез туда, но заживо сгорел.

Так кончилась эта первомайская эпопея. По ее окончании я написал представление в МВД  о награждении погибших государственными наградами и об увольнении заместителя начальника Калининского УВД с должности, что и было сделано.

Источник: А.Н. Головкин. Большой круг жизни, Тверь, изд. "Триада", 2021 год, стр. 169, 191-194.