Переводчик. Кубинские воспоминания

          - Как хорошо на Кубе! А ведь меня шесть лет сюда не пускали после первой поездки.

Володя Паламарчук, один из переводчиков нашей группы советских специалистов, растянулся на теплом песочке, покрытом  подстилкой, во весь рост, закинув руки за голову. Шел завершающий этап воскресного пикника любителей подводной охоты. Охотников вместе с женами и детьми набралось почти полный автобус ЛАЗ, что был закреплен за группой. Видавший виды трудяга с десятилетней историей возил специалистов на строящийся Никелевый комбинат. А в выходные на экзотические океанские пляжи.

Мужчины вдоволь наплавались в теплейшей воде, настреляли разнообразных рыбин, а некоторым повезло заарканить огромных лангуст. Каждый из охотников внес свой вклад в общий обед, а жены приготовили и большой котел ухи, и запеченных на углях морских деликатесов с местным бататом – сладковатым заменителем картошки. Запивалось эта вкуснятина  дешевым, но крепким ромом. Кто не любил ром, пили пиво или колу.

Так что компания, что расположилась вокруг костра под огромным фикусом, не удивилась громкой похвале этой чудесной стране.
Женщины занимались посудой, детьми, а мужчины отдыхали своим кружком и ждали продолжения.

Володя жевал травинку, глядел томно на шевелящиеся в вышине под бризом большие фикусовые листья. По полусонному лицу его бродила счастливая улыбка.
И он неторопливо начал рассказывать свою Кубинскую эпопею.

       - Я же начинал  трудовую деятельность после Киевского университета здесь. Правда, в столице, Гаване. Папа у меня занимал приличный пост в Академии Наук Украинской ССР. Вот и выхлопотал мне приличную работу. Не буду говорить, в какой структуре я переводил, не важно. Командировка у меня была на 2 года. По тогдашним правилам отслужил 2 года за границей, год – два пожалуйте в отечество. Переводи при НИИ, преподавай, или еще как – то пережди. Потом опять загранка.
Но это, если соблюдаешь нормы. Какие, вы все в курсе. По крайней мере – без ЧП.
Но я - то был тогда молодой. Что такое холостой парубок в 23 года! Кровь бурлит, приключений хочется. Пару раз напроказничал по мелочам. На важную встречу проспал после пьянки. Раз на 2 дня в соседний городок с девушкой уехал. Прощали, строжили. Будешь, мол, опять, и папа не поможет.

Ладно. Не могу. Глаза слипаются. Минут сорок подремлю.

Так мы в тот раз и не узнали о его приключениях.
С Володей я встречался не часто. Он, как самый квалифицированный переводчик – синхронист, отлично знавший особенности именно кубинского диалекта испанского языка, работал с начальством. Был личным переводчиком руководителя нашей группы советников строительного сектора. Иногда его даже приглашали на особо важные встречи с высоким начальством, когда на строительство Никелевого комбината приезжали министры или партийное начальство из Москвы и Гаваны. У нас, на объекте были переводчики квалификацией пониже. Да мы, советники, после трех – четырех месяцев на стройке могли общаться с кубинскими инженерами и рабочими по своим узким вопросам вполне самостоятельно.

Иногда мы пересекались с Паламарчуком в нашем большом, более чем на тысячу советских специалистов с семьями, поселке после работы за кружкой пива в кафетерии, или за  столом для пинг-понга.
Жил он с женой Галей на втором этаже в нашем подъезде. Наша квартира была  на четвертом. Вели себя Паламарчуки тихо, шумных компаний не приглашали. Иногда вдвоём устраивали романтические вечера,  о которых соседи  знали по их любимой и обязательной в застолье песне «Ридна маты моя…». Они ее заводили на маленьком магнитофоне и тихо подпевали. Так как стекол в кубинских окнах не было из – за жаркого климата, то все сквозь жалюзи слышали их самодеятельность. Дом знал – Паламарчуки гуляют.

Но однажды я посмотрел на Володю в деле. Случай свел. Наш специалист, будучи за рулем служебной «Волги» нечаянно сбил на дороге кубинца. Скорость была маленькая, в городе, на перекрестке, но пострадавшего с травмой ноги отвезли в госпиталь. Наш руководитель группы послал меня, как парторга, и Володю – переводчика уладить дело. На месте уже разговаривал с полицией молодой помощник нашего консула.
Быстро поговорив с виновником ДТП, уяснили детали. Пострадавший вышел на перекресток на красный свет.

        - Ну, я, конечно, по тормозам, - оправдывался водитель, - но он буквально выпрыгнул под колеса. Удар – то пустяковый. Вон маленькая вмятина  у фары. Зато крику было!!! Особенно жена его старалась.

Володя перебросился несколькими фразами с полицейскими, что меряли тормозной путь и чертили схему ДТП. Судя по их дружному смеху, сказал он им что – то веселое и чисто местное. Они похлопали переводчика по плечу и затараторили на своём как пулеметы.
             - Ну что, - Володя жестом пригласил нас в машину, - с полицией я договорился. Если пострадавший не будет подавать в суд, то дело прекратят. Поехали в госпиталь. Но надо прихватить аргументы. У тебя, обратился он к виновнику, дома найдутся убедительные, или в магазин?

             - Да всё есть!- Ободренный перспективой воскликнул тот,- никаких магазинов. Что интересно местному населению тут знал каждый. Мы заехали к нему, и через пять минут  уже забирали из подъезда с внушительным пакетом.
В больничной палате пострадавший мулат лет тридцати лежал в окружении родни. Одна нога у него была в гипсе от колена до ступни. Доктор сказал трещина в малой берцовой. Две недели в гипсе, и гуляй.

Володя попросил жену и мать бедолаги забрать детей и десять минут погулять в коридоре. Те с ворчанием, но послушались.

Паламарчук сказал, что говорить будет сам, попросил не мешать.
Сначала он разразился довольно сердитой тирадой, даже пару раз погрозил кубинцу пальцем. Потом смягчился. Разговор потек в мягких, дружественных тонах.

Наконец, пригласили родню и перешли к основной части переговоров. Специалист – водитель начал доставать из пакета главные доводы, призывающие стороны к любви и дружбе. Тут была целая, даже не замороженная, курица. Ее он вручил маме загипсованного. Жене досталась новая, цветастая кофточка, а мужчине две пачки сигарет «Прима», три банки тушенки и бутылка рома LOS MARINOS.

Не забыты были и дети, получившие по шоколадке. Девочке лет трех подарили два мотка ленточек в косы, страшный местный дефицит, а пятилетнему пацану  игрушечный пистолет – водомет. Против такого изобилия в бедной стране не мог устоять никто. Мулат даже попытался открыть бутылку, чтобы по местной традиции всем по очереди отхлебнуть из горлышка. Но советская делегация, сославшись на срочные дела, удалилась.

Вот так работал наш переводчик. Точно, быстро, по делу. Он  знал обычаи и традиции прекрасного и доброго народа. И, главное! Все остались довольны. И полиция, которую избавили от нудного расследования, писанины и судебного разбирательства. И наш товарищ, которому в перспективе мог грозить  суд с неизвестными последствиями. Да и сам потерпевший был рад. Володя сначала припугнул его, что за создание аварии он будет платить за ремонт машины и может еще штраф получить. Ведь на красный выпрыгнул. Потом утешил, что КОМПАНЬЕРО СОВЬЕТИКО зла на него не держит, жалеет семью, и даже помощь принес.

Прошло пару месяцев. На стройке в торжественной обстановке запустили очередной цех. Кубинское руководство расщедрилось на небольшой фуршет. На зеленой, с футбольное поле, поляне поставили буфет с немудреной закуской в виде бутербродиков и галет и пригнали десятитонную «корову» с пивом. Мы так называли цистерны, что развозили холодное, вкуснейшее пиво по городкам и поселкам. Тут же поставили ларек с насосами и кранами раздачи, куда провели пиво провод от «коровы». Пиво наливали в вощенные большие  стаканы из тонкого картона, по-испански  БАСО, емкостью в пинту – чуть больше 0,5 литра или  две пинты.

Приглашенная публика, кубинцы и наши, расстелила на газоне старые чертежи газеты или картонки и образовала множество кружков – компаний. Вечерело. Легкий бриз с океана приглушил зной. Крепкое пиво настроило на расслабление и философские беседы.

Тут мы и попросили  о продолжении Кубинской эпопеи нашего переводчика. После утоления первой жажды он не спеша начал.

     - Шел 1983 год. Я уже почти год работал в Гаване. В профессиональном плане было всё идеально. Начальство хвалило. Быт был устроен прекрасно. Меня как поселили за казенный счет  в один из лучших отелей, так и не меняли ничего. Так как руководство моё носило погоны, они мне обещали работу и в Союзе в их системе. С курсантами в одном из училищ. Всё складывалось хорошо, если бы не слишком тесная дружба моя с местной молодежью. Сами понимаете, в 23 года энергия бьет ключом, требует выхода. Особенно мы отрывались во время карнавалов. Здесь, да вы знаете, кубинцы большие мастера и любители.

Вот с одной компанией таких весельчаков меня и понесло по карнавальным волнам. А это неделя сплошного веселья! Не помню уже на какой день, вернее ночь, очнулся, в прямом смысле среди волн, на каком – то небольшом кораблике. Старая посудина размером с прогулочный речной трамвайчик. Ночь. Легкий туман. Береговые огни видны пока, но посудина идет явно ОТ берега.

Алкогольные пары начали покидать мою башку со скоростью удаления нас от земли. Оказалось, что мои милые друзья решили воспользоваться моментом, когда власти не препятствуют бегству из страны анти - революционно настроенного контингента. И уверяли меня, что я еще час назад умолял их взять меня на борт и доставить в свободную страну и мою мечту -  Америку.

Тут я испугался по - настоящему. Подумал, как могу подвести родителей, знакомых! Да и сам как смогу жить на чужбине!? Я заявил, что пока видны береговые огни, я вплавь доберусь до набережной. Как меня не держали, я, матерясь по-русски, отбивался, вопил и рвался прыгнуть за борт. Дело закончилось тем, что кораблик лег на обратный курс, а метров за сто до берега контрреволюционеры  бросили меня в малюсенькую надувную лодку, а сами почапали в Америку.

На берегу меня приняли, как говорится, специально обученные люди. Но отвели не в свои застенки, а передали советским коллегам.
Володя потряс пустым стаканом.

        - Давайте сходим к ларьку за добавкой. Если интересно, дальше расскажу.
Все дружно высказались в пользу продолжения.

        - Так вот. Судьбу мою решали с неделю. Моё непосредственное военное начальство советовало всё валить на состояние опьянения. Мол, не помню ничего. Проблески начинаются только с надувной лодки, когда на берег тащили. Не хотело начальство получить по башке за слабую идеологическую работу. Ну, я и подхватил тему, когда объяснительные писал. На карнавале, не помню с кем гулеванил. Раньше никого не знал. Случайные люди. Каюсь, что перебрал. В отключке был. То есть ни умысла сбежать, ни подготовки, ни желания. Посольству, что решение принимало, тоже лишнее ЧП ни каким боком не нужно. Самим нагорит. Решили сплавить меня на периферию, чтобы доработал положенное по контракту. Но предупредили, язык держать за зубами крепко. А лучше откусить! И не появляться в Гаване, пока не вызовут.

Наутро завезли в отель, дали пол – часа на сборы и отправили на автовокзал. Там купили билет в одну сторону и отправили в городок Сьего де Авила за 600 километров от Гаваны. В сопроводительной бумаге был адрес и направление в распоряжение группы советских ученых – селекционеров согласно их заявке.

Городишко оказался небольшим. Я легко отыскал офис моих новых работодателей. Там сидела совсем юная девушка по имени Дайлис. Она представилась, как секретарь, страшно удивилась моему прибытию, и со скоростью пулемета рассказала мне, что делать ей тут почти нечего. Вся группа ученых работает в шестидесяти километрах от города в полевом лагере. В день, да и то не каждый, бывает пара звонков по телефону. Иногда с оказией передают материалы исследований. Она их относит на почту и отправляет в институт в Гаване. Переночевать мне есть где, общежитие ученых пустое. Завтра с утра попробуем застать ученых у телефона и сообщим о твоём визите.

Она отвела меня в старый двухэтажный дом. Над верхним этажом была надстроена мансарда. Здесь и располагались комнаты ученых. Одна из них значилась, как гостевая. Дайлис извлекла ключ из - под коврика и мы вошли в апартаменты. На площади в 20 квадратов располагалась спаленка, маленькая кухня и санузел с душем. Вполне приличное пристанище одинокого джентльмена.

Я прогулялся по центру городка, выпил кофе и пошел спать.
Да не тут – то было. Только я после душа улегся на кровать, в дверь постучали. За дверью стояла Дайлис с чем – то замотанным в полотенце в руках. Она широко улыбнулась,

       - Я подумала, что у тебя нет даже тархет на продукты. Вот принесла конгри. Сама готовила.

 Прошла в кухоньку и размотала полотенце. Запахло вкусным. Смесь черной фасоли с рисом, любимое блюдо кубинцев.
Собралась уходить. Я сказал, что буду есть только с ней вместе, что мы и сделали с удовольствие.

А утром вместе пошли на работу, оба довольные прошедшей ночью.
На следующий день я побывал у моих ученых. Это была группа очень увлеченных своим делом четырех человек. Возглавлял группу высокий сухопарый старик в видавшей виды майке и выцветших шортах. Его подчиненные были очень сходными между собой на вид низенькими и толстенькими старушками в такой же потрепанной одежде и в широкополых соломенных шляпах. В честь моего приезда ученые сделали перерыв в своих занятиях на делянках с разнообразными растениями, собрались под навесом и соорудили чай. Познакомились со всеми церемониями и произнесением ученых званий. Старик оказался Членкором Академии Наук СССР, лауреатом еще Сталинской премии. Его «подружки» тоже носили титулы докторов и кандидатов.
Дед сказал, что заявку на переводчика они посылали несколько раз. Но это было три года назад. Получить переводчика им так и не удалось. Поэтому они страшно удивлены, что их давняя просьба вдруг неожиданно материализовалась в моём лице.

        - Мы за это время уже готовы писать работы по лингвистике. Между собой, забывшись, на испанском изъясняемся, - старый академик отхлебнул из кружки, - так что юноша, завтра езжайте в Гавану, а я позвоню посольским и объяснюсь.
Я поблагодарил, но попросил его отправлять меня после согласования.
На следующий день мы сидели до обеда с Дайлис в офисе. Ждали звонка «с полей».
Ученый позвонил. В голосе у него звучала неприкрытая досада.

     - Ладно. Жить тебе есть где. Талоны, то бишь тархеты на продукты, получишь в муниципалитете. Занимайся чем хочешь.  Я бы советовал воспользоваться свободным временем и набросать наметки диссертации по кубинскому диалекту. Когда надо тебя вызовут. Нам ты не нужен.

Так что началась моя кубинская жизнь без наставлений, надзора и начальства. Этот маленький городишко с сорока тысячами населения, я могу с закрытыми глазами обойти по любым переулкам. Больше года ссылки.

Володя задумался, прикрыв глаза. К нашему кружку подошел веселый, белозубый бригадир наших подопечных монтажников. Он по местному обычаю протянул каждому початую бутылку рома. Мы с уважением, зная местный обычай, сделали по глотку. Перекинулись с парнем парой фраз. Он отошел.
Все повернулись к переводчику.

      - Выжить и не свихнуться мне помогли местные девушки. Слух о моём пребывании разбежался по юным невестам быстро. Два – три раза в неделю ко мне в дверь тихонько стучалась очередная чика  кон голосина (девушка с угощением). Я всегда держал для них на столе что – то сладкое. Шоколадки, конфеты, К алкоголю мои дамы были равнодушны. Я держал в буфете на всякий случай ром и русскую водку, но во время свиданий не употреблял. Все чувства и силы отдавались любви. Девчата, а иногда и женщины постарше меня, отдавались процессу полностью. По их понятиям амор, то есть любовь, это лучшее, что есть на свете. Слово секс не употреблялось вообще.

После седьмой или восьмой посетительницы я подумал, что хорошо бы вести счет этим дивным ночам. Стал делать зарубки на спинке моей деревянной кровати.
Иногда Дайлис, наш секретарь, видимо на правах первой моей подруги в этом городишке, просила зарезервировать ночь для нее. Остальные не приходили дважды. Видимо какая – то система договоренностей была между ними.

Пару раз в неделю я ходил в местный танцевальный клуб. Вы ведь знаете, какие кубинцы мастера потанцевать. Но добиться их легкости, грациозности я не смог. Иногда меня приглашали в местный колледж прочитать лекцию об СССР, молодежь интересовала жизнь в далекой, холодной стране.

Перед отъездом, когда мне разрешили вернуться в Гавану и следовать на Родину, я принялся считать зарубки, которые заполнили обе спинки и даже ряды их поползли на ножки кровати. Насчитал 172 свидетельства прекрасных мгновений.

Да, скажу я вам, ребятки, лучших любовниц, чем кубинки, не бывает. Как они отдаются! Да еще благодарят после. И ни одна не претендует на твою свободу. Да и  свою тоже ценит.

Но меня за границу на всякий случай не выпускали долго. Только вот сейчас, женатым и старым, выпустили.

Пошли еще по картонному басику пивка, и  по домам.

Лимассол. 2023г